нюдь не  скрывал  своего  крайнего  неудовольствия
тем, что Жюльен провел целое утро, не занимаясь с  детьми.  Нельзя  было
представить себе ничего отвратительнее этого спесивого  человека,  когда
он бывал чемлибо недоволен и считал себя вправе выказывать  свое  неудо-
вольствие.
   Каждое едкое слово мужа разрывало сердце г-жи де  Реналь.  Но  Жюльен
все еще пребывал в экстазе; весь он был до того поглощен великими  дела-
ми, которые в течение нескольких часов совершались перед  его  мысленным
взором, что ему трудно было сразу спуститься на землю; грубые  замечания
г-на де Реналя почти не доходили до него. Наконец  он  ему  ответил  до-
вольно резко:
   - Я себя плохо чувствовал.
   Тон, каким это было сказано, задел бы, пожалуй, и гораздо менее обид-
чивого человека, чем верьерский мэр: он чуть было  не  поддался  желанию
тотчас же выгнать Жюльена. Его удержало только вошедшее у него в привыч-
ку правило никогда не торопиться в делах.
   "Этот негодный мальчишка, - подумал он, - создал себе некоторую репу-
тацию у меня в доме; Вально, пожалуй, возьмет его к себе, а не то он же-
нится на Элизе - ив том и в другом случае он втайне будет смеяться  надо
мной".
   Однако, несмотря на эти  весьма  резонные  рассуждения,  недовольство
г-на де Реналя разразилось грубой бранью, которая мало-помалу  разозлила
Жюльена. Г-жа де Реналь едва удерживалась от слез. Как только  поднялись
из-за стола, она подошла к Жюльену и, взяв его под руку, предложила пой-
ти погулять; она дружески оперлась на него. Но на все, что бы ни говори-
ла ему г-жа де Реналь, Жюльен только отвечал вполголоса:
   - Вот каковы они, богатые люди!
   Господин де Реналь шел рядом с ними, и его присутствие еще  усиливало
ярость Жюльена. Он вдруг заметил, что г-жа де Реналь как-то слишком явно
опирается на него; ему стало противно, он грубо оттолкнул ее и  отдернул
свою руку.
   К счастью, г-н де Реналь не заметил этой новой дерзости, ее  заметила
только г-жа Дервиль; приятельница ее расплакалась. Как раз в эту  минуту
г-н де Реналь принялся швырять камнями в какую-то крестьянскую  девочку,
которая осмелилась пойти запретной дорожкой, пересекавшей дальний  конец
фруктового сада.
   - Господин Жюльен, умоляю вас, возьмите себя  в  руки;  подумайте,  у
всякого ведь бывает дурное настроение, -  поспешила  заметить  ему  г-жа
Дервиль.
   Жюльен холодно смерил ее взглядом, исполненным  самого  безграничного
презрения.
   Этот взгляд удивил г-жу Дервиль, но он удивил бы ее еще больше,  если
бы она догадалась, что, собственно, он хотел им выразить: она прочла  бы
в нем что-то вроде смутной надежды на самую яростную месть.  Несомненно,
такие минуты унижения я создают робеспьеров.
   - Ваш Жюльен прямо какой-то неистовый, я его боюсь,  -  сказала  тихо
г-жа Дервиль своей подруге.
   - Как же ему не возмущаться? - отвечала та. - После того как  он  до-
бился, что дети делают такие поразительные успехи, что тут такого,  если
он одно утро не позанимался с ними? Нет, правду  надо  сказать,  мужчины
ужасно грубый народ.
   Первый раз в жизни г-жа де Реналь испытывала чтото похожее на желание
отомстить своему мужу. Лютая ненависть к богачам, которою  сейчас  пылал
Жюльен, готова была вот-вот прорваться наружу. К счастью, г-н де  Реналь
позвал садовника и принялся вместе с ним загораживать колючими  прутьями
запретную тропинку через фруктовый сад. Жюльен не отвечал  ни  слова  на
все те любезности, которые  расточались  ему  во  время  прогулки.  Едва
только г-н де Реналь удалился, как обе приятельницы, ссылаясь  на  уста-
лость, взяли Жюльена с обеих сторон под руки.
   Он шел между двумя женщинами, раскрасневшимися от волнения и  замеша-
тельства. Какой удивительный контраст представляла рядом с ними его  вы-
сокомерная бледность, его мрачный, решительный  вид!  Он  презирал  этих
женщин и все нежные чувства на свете.
   "Будь у меня хоть пятьсот франков в год, - говорил он себе,  -  чтобы
только хватило на учение! Эх, послал бы я его к черту!"
   Погруженный в эти недобрые размышления, он едва  удостаивал  внимания
любезности обеих подруг, а то немногое, что достигало его слуха, раздра-
жало его, казалось лишенным смысла, вздорным, беспомощным -  одним  сло-
вом, бабьей болтовней.
   Чтобы только говорить о чем-нибудь и как-то поддержать разговор, г-жа
де Реналь между прочим упомянула о том, что муж ее  приехал  сегодня  из
Верьера только потому, что купил у одного фермера кукурузную солому (ку-
курузной соломой в этих краях набивают матрацы).
   - Муж сейчас уже не вернется сюда, - добавила г-жа де  Реналь.  -  Он
позвал лакея и садовника, и теперь они втроем  будут  перетряхивать  все
матрацы в доме. Сегодня утром они набили все матрацы во втором этаже,  а
сейчас отправились в третий.
   Жюльен переменился в лице; он как-то странно поглядел на г-жу де  Ре-
наль и, ускорив шаг, быстро увлек ее вперед. Г-жа Дервиль  не  стала  их
догонять.
   - Спасите меня, - сказал Жюльен г-же де Реналь. - Вы одна только  мо-
жете это сделать. Вы ведь знаете, этот лакей до смерти ненавидит меня. Я
должен вам признаться: у меня хранится портрет, он спрятан в матраце.
   Услышав это, г-жа де Реналь внезапно побледнела.
   - Только вы одна можете сейчас войти в мою комнату. Пошарьте  как-ни-
будь незаметно в самом углу матраца, с той стороны, где окно, - вы нащу-
паете там маленькую коробочку: гладкая черная картонная коробочка.
   - Ив ней портрет? - вымолвила г-жа де Реналь,  чувствуя,  что  у  нее
подкашиваются ноги.
   Жюльен, заметив ее убитый вид, тотчас воспользовался этим.
   - У меня к вам еще одна просьба: сделайте милость,  сударыня,  умоляю
вас, не глядите на этот портрет - это моя тайна.
   - Тайна? - шепотом повторила г-жа де Реналь.
   Но хотя она выросла  среди  спесивых  людей,  чванившихся  своим  бо-
гатством и не помышлявших ни о чем, кроме наживы, любовь,  пробудившаяся
в этой душе, уже научила ее великодушию. Как ни жестоко она была уязвле-
на, она с самоотверженной  готовностью  стала  расспрашивать  Жюльена  о
кое-каких подробностях, которые ей было необходимо знать,  чтобы  выпол-
нить его поручение.
   - Хорошо, - сказала она, уходя, - значит, маленькая круглая  коробоч-
ка, совсем гладкая, черная?
   - Да, да, сударыня, - ответил Жюльен тем жестким тоном, который появ-
ляется у людей в минуты опасности.
   Бледная, точно приговоренная к смерти, она поднялась на третий  этаж.
В довершение ко всем этим нестерпимым мукам она вдруг почувствовала, что
ей вот-вот сделается дурно; но сознание, что она должна помочь  Жюльену,
вернуло ей силы.
   "Я во что бы то ни стало должна достать эту коробку", -  сказала  она
себе.
   Она услышала голос мужа, который разговаривал с лакеем как раз в ком-
нате Жюльена. Но, на ее счастье, они прошли в  детскую.  Она  приподняла
матрац и так стремительно засунула руку в солому,  что  исцарапала  себе
все пальцы. Но, хоть она и была очень чувствительна к боли,  сейчас  она
ее даже не заметила, так как в тот же момент  нащупала  гладкую  поверх-
ность коробочки. Она схватила ее и выбежала из комнаты.
   Едва только она избавилась от страха, что ее застанет муж, как  мысль
об этой коробке привела ее в такое смятение, что она на самом деле  чуть
было не лишилась чувств.
   "Значит, Жюльен влюблен, и вот здесь, у меня в руках, портрет  женщи-
ны, которую он любит".
   Терзаясь всеми муками ревности, г-жа де Реналь в изнеможении  опусти-
лась на стул в передней, возле его двери.  Ее  исключительное  неведение
помогло ей и на этот раз.  Удивление,  которое  она  сейчас  испытывала,
смягчало ее муки. Вошел Жюльен; он выхватил у нее из рук коробку  и,  не
сказав ни слова, не поблагодарив, бросился к себе в комнату, быстро раз-
вел огонь в камине и швырнул в него коробку. Он стоял  бледный,  уничто-
женный; он сильно преувеличивал грозившую ему опасность.
   "Портрет Наполеона, - говорил он себе, качая головой. - И его  хранит
у себя человек, выказывающий такую ненависть  к  узурпатору!  И  портрет
этот находит господин де Реналь, лютый роялист, который к  тому  же  так
обозлен на меня! И надо же проявить такую неосторожность, сзади на порт-
рете, прямо на белом картоне, строки, написанные моей рукой.  И  уж  тут
никаких сомнений быть не может: сразу ясно, что я перед ним преклоняюсь.
Каждое мое излияние в любви помечено числом И последнюю запись я  сделал
только позавчера.
   Так бы сразу и кончилась, погибла бы в один миг вся моя репутация,  -
говорил себе Жюльен, глядя, как пылает его коробочка - А ведь моя  репу-
тация - это все, что я имею - только этим я и живу... А какая это жизнь,
боже мой!"
   Час спустя, усталый и преисполненный жалости к  самому  себе,  Жюльен
совсем расчувствовался. Встретившись с г-жой де Реналь, он взял ее руку,
поднес к своим губам и поцеловал с такой сердечностью, какой ему никогда
не удавалось изобразить. Она вся вспыхнула от счастья и вдруг,  чуть  ли
не в тот же миг, оттолкнула его в порыве ревности. Гордость Жюльена, еще
не оправившаяся от нанесенного ей недавно удара, лишила его теперь  рас-
судка. Он увидел в г-же де Реналь только богатую даму и ничего более; он
с презрением выпустил ее руку и удалился В глубоком  раздумье  пошел  он
бродить по саду, и вскоре горькая усмешка искривила его губы.
   "Разгуливаю спокойно, точно я сам себе хозяин. Не  обращаю  на  детей
никакого внимания и дождусь того, что  мне  опять  придется  выслушивать
унизительные попреки господина де Реналя, - и он будет прав!"
   И Жюльен побежал в детскую.
   Младший мальчик, которого он очень любил, стал ласкаться  к  нему,  и
это немножко смягчило его горькие чувства.
   "Этот меня еще не презирает, - подумал он. Но тут же упрекнул себя за
мягкосердие, решив, что это опять не что иное, как проявление  слабости.
- Эти дети ласкают меня так, как приласкали бы охотничью собаку, которую
им купили вчера".
 
 
   X
   МНОГО БЛАГОРОДСТВА И МАЛО ДЕНЕГ
 
   But passion most dissembles, yet betrays,
   Even by its darkness, as the blacket sky
   Foretells the heaviest tempest..
   Don Juan, c. I. st. LXXIII [7]
 
   Господин де Реналь делал обход по всем комнатам замка и теперь  опять
пришел в детскую в сопровождении слуг,  которые  тащили  набитые  заново
матрацы. Неожиданное появление этого человека было для Жюльена последней
каплей, переполнившей чашу.
   Побледнев, он бросился к г-ну де Реналю  с  таким  мрачно-решительным
видом, какого тот у него еще никогда не видел. Г-н де Реналь остановился
и оглянулся на своих слуг.
   - Сударь, - сказал Жюльен, - неужели вы думаете, что со всяким другим
наставником ваши дети сделали бы такие успехи, как со мной?  А  если  вы
скажете "нет", - продолжал он, не дожидаясь ответа, - так как же вы  ос-
меливаетесь упрекать меня, будто я их забросил?
   Господин де Реналь, уже оправившись от своего испуга, решил, что этот
дрянной мальчишка неспроста позволяет себе такой тон, что у него, должно
быть, навернулось какое-нибудь выгодное предложение и он  собирается  от
них уйти. А Жюльен, теперь уже не в силах совладать со своей злобой, до-
бавил:
   - Я, сударь, проживу и без вас.
   - Право, я очень огорчен, что вы так разволновались, - слегка запина-
ясь, отвечал г-н де Реналь.
   Слуги были тут же, шагах в десяти: они оправляли постели.
   - Не этого я жду от вас, сударь, - вскричал уже совсем рассвирепевший
Жюльен. - Вы вспомните только, какими оскорбительными попреками вы  меня
осыпали, да еще при женщинах!
   Господин де Реналь отлично понимал, чего добивается  Жюльен;  в  душе
его происходила мучительная борьба. И тут Жюльен, не помня себя от ярос-
ти, крикнул ему:
   - Я знаю, сударь, куда идти, когда я выйду из вашего дома!
   Услышав эти слова, г-н де Реналь мигом представил себе Жюльена в доме
г-на Вально.
   - Ну, хорошо, сударь, - промолвил он наконец, тяжко вздохнув и с  та-
ким видом, словно обращался к хирургу, решившись  на  самую  мучительную
операцию. - Я согласен на вашу просьбу. Начиная с послезавтра - это  как
раз будет первое число - я плачу вам пятьдесят франков в месяц.
   Жюльен чуть было не расхохотался: он был до  такой  степени  поражен,
что всю его злобу как рукой сняло.
   "Выходит, я мало еще презирал это животное! - подумал он.  -  Вот  уж
поистине самое щедрое извинение, на какое только и способна  эта  низкая
душонка".
   Дети, которые смотрели на эту сцену, разинув рты, бросились в  сад  к
матери рассказать ей, что господин Жюльен ужас как рассердился,  но  что
теперь он будет получать пятьдесят франков в месяц.
   Жюльен по привычке отправился вслед за ними, даже не взглянув на г-на
де Реналя, которого он оставил в величайшем раздражении.
   "Он уже вскочил мне в сто шестьдесят восемь франков, этот  Вально,  -
говорил себе мэр. - Надо будет порешительней намекнуть  ему  насчет  его
поставок подкидышам".
   Не прошло и минуты, как Жюльен снова очутился перед ним:
   - Мне надо пойти исповедаться к  моему  духовнику  господину  Шелану;
честь имею поставить вас в известность, что я отлучусь на несколько  ча-
сов.
   - Ну, что вы, дорогой Жюльен, - промолвил г-н де  Реналь  с  каким-то
чрезвычайно фальшивым смешком. - Пожалуйста, хоть на целый день и завтра
на весь день, мой друг, если вам угодно. Да вы возьмите у садовника  ло-
шадь, не пешком же вам идти в Верьер.
   "Ну вот, ясно. Он пошел дать ответ Вально, - подумал г-н де Реналь. -
Он ведь мне ничего не обещал; ну что ж, надо  дать  время  остыть  этому
сорвиголове".
   Жюльен поспешно удалился и направился в горы, в  большой  лес,  через
который можно было пройти напрямик из Вержи в Верьер. Он вовсе не  соби-
рался сразу идти к г-ну Шелану. У него не было ни малейшего желания сно-
ва притворяться и разыгрывать лицемерную сцену.  Ему  нужно  было  хоро-
шенько разобраться в  собственной  душе  и  дать  волю  обуревавшим  его
чувствам.
   "Я выиграл битву, - сказал он себе, как только очутился в  лесу,  где
никто не мог его видеть, - да, я выиграл битву".
   Мысль эта представила ему все случившееся с ним в самом выгодном све-
те и вернула ему душевное равновесие.
   "Так, значит, я теперь буду получать пятьдесят франков в месяц. Похо-
же, господин де Реналь здорово струхнул. Но чего он испугался?"
   И, задумавшись над тем, что, собственно, могло напугать этого  преус-
певающего, влиятельного человека, который час тому назад внушал ему  та-
кую бешеную злобу, Жюльен мало-помалу отдался чувству сладостного покоя.
На мгновение его как бы покорила чудесная красота лесной чащи, по  кото-
рой он шел. Огромные глыбы скал, некогда оторвавшиеся от горы, громозди-
лись в глубине. Могучие буки простирались далеко ввысь, доходя  чуть  ли
не до вершин этих скал, а под ними царила такая дивная  прохлада,  тогда
как тут же рядом, в каких-нибудь трех  шагах,  солнце  палило  так,  что
нельзя было стоять.
   Жюльен передохнул немного в тени этих огромных утесов и пошел дальше,
забираясь все выше в горы. Вскоре он свернул на еле заметную тропку, ку-
да только пастухи поднимались с козами, и, вскарабкавшись по ней на  са-
мый высокий утес, почувствовал себя, наконец, совершенно  отрезанным  от
всего мира. Это физическое ощущение высоты вызвало улыбку на его  губах:
оно как бы показывало ему то состояние, которого жаждал  достигнуть  его
дух. Чистый горный воздух приносил с собой ясность и даже какую-то отра-
ду его душе. Мэр города Верьера по-прежнему олицетворял  для  него  всех
богачей и всех наглецов в мире, но он чувствовал, что ненависть, которая
только что его душила, несмотря на все ее бурные проявления, не заключа-
ла в себе ничего личного. Стоит ему только перестать видеться с г-ном де
Реналем, через неделю он забудет и его, и его замок, и собак, и детей, и
всю его семью. "Не понимаю, каким образом я заставил его принести  такую
огромную жертву. Подумать только - больше пятидесяти экю в год! А за ми-
нуту до этого я едва выпутался из такой ужасной опасности! Вот две побе-
ды в один день; правда, во второй с моей стороны нет никаких заслуг; на-
до бы догадаться все-таки, как это вышло. Но отложим  до  завтра  всякие
неприятные размышления".
   Жюльен стоял на своем высоком утесе и глядел в небо, накаленное  жар-
ким августовским солнцем. Кузнечики заливались на лугу, под  самым  уте-
сом, а когда они вдруг смолкали, всюду вокруг него наступало  безмолвие.
Он мог охватить взглядом местность, простиравшуюся у его ног,  на  двад-
цать лье в окружности. Ястреб, сорвавшись со скалы над его головой, бес-
шумно описывал громадные круги, время от времени появляясь  в  поле  его
зрения Жюльен машинально следил взором за пернатым хищником. Его спокой-
ные могучие движения поражали его; он завидовал этой силе, он  завидовал
этому одиночеству.
   Вот такая была судьба у Наполеона, может быть, и  его  ожидает  такая
же?
 
 
   XI
   ВЕЧЕРОМ
 
   Yet julid'b very coldness still Wes kind,
   And tremulously gentle her small hand
   Withdrew itself from his, but left behind
   A little pressure, thrilling, and so bland
   A slight so very slight that to the mind
   Tibas but a doubt
   Don Juan, с I, st LXXI [8]
 
   Однако, как-никак, надо было показаться и в Верьере. Ему повезло: ед-
ва только он вышел от кюре, как навстречу ему попался г-н Вально,  кото-
рому он не преминул рассказать, что ему прибавили жалованье.
   Вернувшись в Вержи, Жюльен подождал, пока стемнеет,  и  только  тогда
отправился в сад. Он чувствовал душевную усталость от всех этих потрясе-
ний, которые он пережил сегодня "А что я им скажу?"  -  с  беспокойством
думал он, вспоминая о своих дамах. Ему не приходило в  голову,  что  вот
сейчас его душевное состояние было как раз на уровне тех мелких  случай-
ностей, которыми обычно ограничивается весь круг интересов у женщин.
   Госпожа Дервиль и даже ее подруга частенько не понимали Жюльена, но и
он, со своей стороны, тоже только наполовину понимал, что они ему  гово-
рят. Таково было действие силы и - уж позволю себе сказать - величия не-
угомонных страстей, обуревавших этого юного честолюбца. У этого  необык-
новенного существа в душе что ни день клокотала буря.
   Направляясь этим вечером в сад, Жюльен склонен был приобщиться к  ин-
тересам хорошеньких кузин Они ждали его с нетерпением. Он уселся на свое
обычное место возле г-жи де Реналь. Вскоре стало совсем темно Он  попро-
бовал было завладеть беленькой ручкой, которую он давно уже видел  перед
собой на спинке стула. Ему сначала как-то неуверенно уступили,  а  затем
все-таки ручка вырвалась, да так решительно, что ясно было: на него сер-
дятся. Жюльен не склонен был настаивать и продолжал весело болтать,  как
вдруг послышались шаги г-на де Реналя.
   В ушах у Жюльена еще стояли все те грубости, которых он от него  нас-
лушался утром. "А что, если насмеяться над этой тварью, которая все  мо-
жет себе позволить за свои деньги? - подумал он. - Вот сейчас взять да и
завладеть ручкой его супруги, и именно при нем? Да, да, и я это  сделаю,
я, тот самый, кого он оплевал с таким презрением".
   После этого спокойствие, столь необычное для характера Жюльена,  тот-
час покинуло его. Им овладело страстное желание - так что он больше ни о
чем другом и думать не мог - добиться во что бы то ни стало, чтобы  г-жа
де Реналь позволила ему завладеть ее рукой.
   Господин да Реналь с возмущением заговорил о политике: два-три фабри-
канта в Верьере вылезли в богачи; пожалуй,  они  вот-вот  станут  богаче
его; конечно, им не терпится стать ему поперек дороги на  выборах,  Г-жа
Дервиль слушала. Жюльен, обозленный этими разглагольствованиями,  подод-
винул свой стул поближе к г-же де Реналь. Тьма была такая, что ничего не
было видно. Он осмелился положить свою руку совсем рядом с  ее  прелест-
ной, обнаженной выше локтя рукой. Его охватил трепет, мысли  его  спута-
лись, он прильнул щекой к этой прелестной руке и вдруг, осмелев, прижал-
ся к ней губами.
   Госпожу де Ренал