Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
отсюда.
Может, от греха подальше сам уберешься, а?
- Да уйду я, конечно, уйдут, - с невыразимой горечью произнес Адольф Мирзоевич, впадая в отчаяние от того, то все его изыски разбились о твердолобость субъекта воздействия. - Уйду, блин... Но ты подумай - от чего отказываешься!
- Давай-давай, вали отседа! - Вовец выпростался наконец из шезлонга и грозно навис над Пульманом. - А то придется рекорд по подводному плаванию ставить, недоделанный ты мой. Пшел!
- Все, все - ухожу! - торопливо пробормотал Адольф Мирзоевич, опасливо пятясь к выходу. - Только вот телефончик. - Он извлек из кармана визитку и бросил ее на шезлонг, не осмеливаясь сокращать дистанцию. - Ежели тебя того - опять на этот... эмм... на сходняк потащат - позвони. Может, пригожусь! - И гордо удалился, проскользнув мимо застывших у входа здоровенных дегенератов, бросив им на прощание:
- Отомри...
В этом месте, если кино показывают, обычно начинается этакий заводной музон типа: ииииийэхты! Бац-бац-бац!!! - 120 ударов в минуту, на фоне полуэротического истошного вопля. Таким образом киношники дают понять непросвещенному зрителю, что ситуация закручивается в штопор и вот-вот грянет нечто особенно крутое и невероятное. Но это в кино. А в реальности тогда все вышло очень тихо, заурядно и как бы самопроизвольно...
7 Иван заштриховал небо, удалил альбом на расстояние вытянутой руки и внимательно всмотрелся в только что сработанный пейзаж. Получилось вполне сносно. Речная заводь, кусты, песчаный пляж - не хуже, чем у профессиональных малевщиков с изрядным опытом. Правда, прослеживался небольшой казус - кое-где песок был ничем не отличим от облаков и трудно было определить, где же, собственно, заканчивается твердь земная и начинаются небеса обетованные. И хотя с утра над пляжем действительно зависали пухлые облака, грозившие растолстеть в тучи, а простой карандаш не идет ни в какое сравнение с красками - но факт оставался фактом: ляп имел место.
- Глазури бы чуток, - огорченно отметил Иван, переворачивая страницу и разглаживая чистый лист. - Ластика нет... Посмотрел бы я на Васнецова, возьмись он пейзаж карандашом выписывать! Еще разок попробовать, что ли?
В усадьбе Вовца он скучал уже второй день. "Дядя Саша сказал, что первоначально хотел поселить племянника своей даче, но обстановка осложнилась - надо сначала , тщательно прощупать ситуацию, а пока в целях безопасности придется немного пожить у Леши. Чем занимается Леша, он не сказал, но и так было ясно. В усадьбе присутствовали как минимум восемь охранников - все, как и давешние два "шкафчика", дегенераты без малейшего проблеска. Дегенераты были вооружены и неустанно выписывали круги по обширным владениям Леши-бандита, словно надеялись отловить какого-нибудь вражеского диверсанта. Понятное дело - с такой охраной Ивану можно было ничего не опасаться. Вчера он весь день просидел в отведенной ему спальне, где имелся телевизор и санузел, как в гостинице. "Дядя" выдал ему комплект новой спортивной одежды - на первое время (из дома Ивана увезли в стареньких трениках) и сказал, что они за сутки полноценно разведают обстановку, а пока на улицу выходить не стоит - мало ли...
А сегодня Иван, воспользовавшись отсутствием хозяина и попечительства дяди, нарушил запрет и с утра пошел бродить по дому. В гостиной он обнаружил на полке запыленный альбом с детскими каракулями, в котором было мною неиспользованных страниц, нашел огрызок простого карандаша и отправился в дальний угол двора, выходивший на песчаный берег реки. Дегенераты его перемещениям не препятствовали, однако четверо тут же пристроились в хвост и расположились на некотором удалении. Изредка оборачиваясь, Иван мог лицезреть торчавшие в кустах бритые макушки. И хотя никто не говорил ему, что усадьбу нельзя покидать самостоятельно, он почему-то был уверен: если бы ему взбрело вдруг в голову переплыть речку, они обязательно воспрепятствовали бы этому необдуманному деянию. И возможно, с применением силы...
- А ты не из братвы, - раздался над самым ухом звонкий девичий голос. Иван от неожиданности вздрогнул и черканул карандашом жирный штрих по наполовину сработанному пейзажу. Рядом стояла очень молоденькая дамочка, облаченная в экономный купальник ядовито-желтого цвета. И была эта дамочка того... именно из той породы что так нравилась Ивану: длинноногая, большеглазая, упругая во всех положенных местах и вся из себя такая холеная - короче, чудо как хороша! Вот только цветную повязку натянула на правую ногу - это несколько портило впечатление.
- Бандиты не рисуют, - продолжила она свою мысль. - Папка сказал, что у нас гость, племянник дяди Саши... Но кто ты конкретно - не сказал.
- "Конкретно" я никто, - усмехнулся Иван. "Дядя" предупредил его, что у Леши имеется взбалмошная и непредсказуемая дочка, к которой категорически не рекомендуется подходить на пушечный выстрел. Якобы у нее какой-то там физический недостаток и Леша бережет ее пуще глаза. Может, в общем, моментом голову оторвать. Голова в принципе Ивану была нужна, но дамочка дюже понравилась...
- Сразу видно, что бандитская дочь, - пошутил Иван. - "Конкретно"!
Барышням совсем необязательно заимствовать словечки из донного лексикона.
Барышням приличествует вести себя чопорно и томно, дабы не прослыть ветреной натурой и не уронить достоинство... И почему это ты решила, что я не из братвы?
Может, я просто бандит, который любит рисовать?
- У них на это нет времени, - мудро заметила барышня, глядя на Ивана с явным любопытством. - Так что... А ты всегда так выражовываешься или это передо мной копытом бьешь?
- Бью, - честно признался Иван. - Вообще-то я из деревни - грубый и неотесанный. Нахватался вершков - вот и пытаюсь блеснуть перед прекрасной дамой...
- Познакомимся? - Барышня взяла в руки альбом и перелистнула страницу. - О! Неплохо, неплохо... Так что - насчет познакомиться?
- Боюсь, - откровенно признался Иван, тыча большим пальцем за спину. - Там в кустах сидят четыре дегенерата - они моментом настучат твоему папашке. А меня дядя предупредил, - но, уловив в глазах собеседницы плохо скрытое разочарование, он тут же дал задний ход:
- Да шутка, что ты, прям...
Иван Андреев. Офицер спецназа. Heудавшийся, правда, дальше капитана не вылез. А также неудавшийся художник. И вообще - неудачник. Довольна?
- Ага, довольна. - Барышня вернула альбом и представилась в свою очередь ему в тон:
- Аленка. Бандитская дочка. Студентка. Будущее светило психиатрии. Инвалид. - Умственного труда? - подхватил Иван, лукаво прищурившись. - Понятное дело в принципе. Сам в свое время грыз гранит науки... От сессии к сессии спишь, а потом две недели забиваешь голову всякой казуистикой... У меня была одна знакомая курсистка - так свихнулась, бедолага, аккурат после сессии.
В общем, сочувствую... Третий курс, полагаю - не так ли?
- Уже четвертый. И сессию я сдала, вчера был последний экзамен.
Теперь вот каникулы. - Она сделала неопределенный жест рукой в сторону реки и тихо добавила:
- И вот что... Я не умственного труда инвалид. Я просто инвалид.
Разницу улавливаешь?
- Улавливаю, - кивнул обалдевший Иван. - Но не вижу... В чем инвалидность? Наблюдаю перед собой наисимпатичнейшую дивчину... Или у меня со зрением нелады...
- У меня коленный протез, - слегка зарделась девушка, указав на правую ногу с повязкой. - Чашечки нет. Хромаю безбожно. Да и шрамы там. Папка все собирается свезти меня в Европу, пластику сделать - да все как-то недосуг...
- И только-то? - почему-то с облегчением усмехнулся Иван. - Я-то думал, действительно что серьезное...
- А это что - несерьезное?! - гневно сверкнула глазами Аленка. - Да ты понимаешь, что это такое - жить хромоножкой?!
- У меня одному приятелю обе ноги оторвало, - сказал Иван, бросая в воду камешек, обнаруженный в песке. - Так ничего - живет себе, в ус не дует.
Днем работает в фирме, вечером любит жену, да еще умудряется налево хаживать - скандалы как по расписанию, минимум раз в месяц...
- Твой приятель - мужик, - тяжело вздохнула Аленка. - Мужикам без разницы. А я женщина. Женщинам должны быть присущи грация, легкость, воздушность, если хочешь - чтобы понравиться привлекшему ее внимание мужчине.
Женщину ведь с первого взгляда оценивают по походке - от того, как она движется, зависит очень многое, если вообще не все. А как быть хромоножке?
Тьфу! Да что там - посмотри сам. - Она вдруг закусила губу и рванула с места - заковыляла по пляжу, приволакивая правую ногу, которая практически не гнулась.
Описав круг, с вызовом остановилась против Ивана и язвительно потребовала:
- А ну, художник, оцени! Легкость, грация, воздушность... Ну? Только не ври, не надо... Что ты испытываешь, глядя, как ковыляет хромоножка?
- Испытываю, испытываю... - Неожиданно для себя он растерялся.
Господи, ну что тут можно испытывать! Сострадание и жалость. Такая симпатичная девчонка - и такая чудовищная несправедливость! Ладно, была бы выходцем из трущоб - там на это дело никто не обращает внимания. А тут - можно сказать, сливки общества. Каково ей будет где-нибудь на званом балу, в потрясном наряде за пару сотен штук баксов - скорбно ковылять меж блестящих кавалеров и изнеженных капризных дам?..
- Не обидишься? - Он скорчил страдальческую гримасу. - Если действительно правду скажу?
- Говори. - Она презрительно фыркнула. - Чего обижаться - я и так знаю...
Иван поманил барышню пальчиком. Она склонилась к нему, и он, слегка приподнявшись, прошептал ей прямо в розовое ушко:
- Испытываю... непреодолимое желание разорвать в клочья твои желтые плавки, завалить прямо здесь, на пляжу, и засадить так, чтобы ноги судорогой свело. А потом драть тебя до вечера - пока не посинеешь...
Ух-х-х-х!!!
Шлеп! Аленка залепила ему звонкую пощечину, покраснела, как пожарный щит, и растерянно произнесла в нос:
- Дурак! Ты че... совсем дурак?
- Не совсем, - блаженно улыбнулся Иван, потирая мгновенно загоревшуюся щеку. - Так - местами... Но ты же обещала не обижаться. Почему-то все девушки, которые мне нравятся, страшные вруньи. Вот и ты тоже...
- Чудной ты! - Аленка уселась перед ним на песок, бережно отставляя в сторону правую ногу и глядя на собеседника с возрастающим интересом. - Я таких еще не встречала. Художники что - все такие странные?
- В чем странность? - искренне удивился Иван. - Стоит сказать человеку правду, как он тут же начинает к тебе относиться по-другому... И вот что: ты так не сиди. Я же ничего не сочиняю - ты мне действительно нравишься все больше с каждой секундой. Села тут в откровенной позе и издевается над мужиком! Я, между прочим, в таком состоянии вполне могу глупость совершить. Вот пойду сейчас в кустики - якобы пописать, завалю поочередно дебилов, а потом изнасилую тебя прямо не пляже... Тебя такой вариант устраивает?
Сделав круглые глаза, девушка поспешно поменяла позу и, повернувшись к Ивану боком, задорно попросила:
- Скажи еще что-нибудь?! Честное слово, со мной так никто никогда в жизни не разговаривал. Скажи?
- Я думаю! - усмехнулся Иван. - Попробовал бы кто так с тобой поговорить! Папка моментом головенку открутит... А вообще - на сегодня глупостей хватит. Давай лучше пока разойдемся - как-нибудь потом поболтаем. Мы с тобой и так превысили лимит приличия. - Он снова потыкал пальцем за плечо:
- Эти папке настучат - будет нам на орехи. А я не желаю, чтобы кто-то прервал наши отношения в самом начале... Хотелось бы еще маленько пообщаться - в более непринужденной обстановке.
- Точно, - неожиданно озаботилась Аленка, неловко вставая и отряхивая песок. - Давай встретимся в более непринужденной обстановке... Часов в пять папка приедет обедать, потом укатит до ночи. Ты, как стемнеет, приходи в подвал. Только так, чтобы дебилы не заметили. Придешь?
- В подвал? - Иван удивился. - У тебя что, в этих хоромах своей комнаты нет?
- Я живу в другой половине, - объяснила она. - Тебе придется спуститься из спальни в зал, пройти по коридору и подняться ко мне. А эти следят - двое всегда дежурят в коридоре. Они заметят любого, кто выйдет из дома или захочет перейти из половины в половину. И во дворе следят три пары. Муха не пролетит! А из твоей спальни можно тихонько спуститься в кухню - там есть второй вход в подвал. Правда, дверь заперта, но у меня есть ключ - как стемнеет, я ее открою. Придешь?
- А первый вход, стало быть, на твоей половине, - заключил Иван.
Аленка кивнула. - Однако в подвалах с прекрасными дамами я еще ни разу не встречался...
- У нас там маленький спортзал и сауна, - сообщила Аленка. - Зимой папка с корешами там в бильярд гоняют. А сейчас бильярд на веранде, так что никто лишний туда не припрется... Или боишься?
- Если мне назначает свидание такая леди и я заведомо уверен, что после оного свидания меня непременно кастрируют, - я все равно пойду, - зловещим шепотом произнес Иван. - Как стемнеет, буду на месте, сударыня, не сомневайтесь! А сейчас - уматывайте-ка отсюда, пока дегенераты не переполошились. - Он расположил на коленях альбом и углубился в эскиз, стараясь не смотреть, как "леди" ковыляет с пляжа...
После полудня облака, как и ожидалось, превратились в тучи, ветер утих, и в воздухе ощутимо зависла перспектива надвигающейся грозы. Часам к четырем приехал Вовец и позвал Ивана обедать. "Дяди Саши" не было, Вовец лаконично сообщил, что он занят - решает Ивановы проблемы. Аленка к обеду не вышла, а поскольку стол накрыли на две персоны, Иван сделал вывод, что отец и дочь живут обособленной жизнью, стараясь не задевать друг друга...
Темнеть начало часов в восемь - сгустившиеся тучи приблизили сумерки. К девяти во дворе усадьбы царил уже вполне приличный полумрак, начал потихоньку накрапывать дождь и заметно похолодало. Выглянув в окно, Иван заметил, что дегенераты попрятались от дождя кто куда, оценил это как добрый знак и потихоньку выскользнул из комнаты.
Крадучись, как нашкодивший котяра, наш парень спустился в кухню, быстренько нашел дверь в подвал и с сильно бьющимся сердцем оную толкнул.
Вообще-то имелось вполне справедливое опасение, что дверь окажется запертой - Аленка могла трактовать понятие "как стемнеет" буквально. И оно подтвердилось: дверь не открылась.
"Как стемнеет - будем брать", - решил Иван, нервно усмехнувшись.
Вообще-то до сего момента он воспринимал женщин исключительно в утилитарном аспекте. Не более чем удобный объект для снятия физиологического и эмоционального напряжения, - хотя подчас попадались такие лапочки, что можно было без оглядки жениться и томно прозябать всю жизнь под каблуком. К слову сказать, эти лапочки потом оказывались такими стервами, что хоть стой хоть падай...
Но вот сейчас он страшно волновался. И вовсе не потому, что дегенераты могли застукать в любой момент. Эта хромоножка понравилась суровому воину не только как агрегат для плотских утех. Когда она ковыляла с пляжа, он не выдержал и бросил вслед короткий взгляд. И пропал. Безысходно щемящее чувство охватило его, ничем не объяснимая тревога и непреодолимое желание схватить это существо в охапку, никогда не отпускать и защитить от всех превратностей сурового мира. Знаете, такое, наверно, бывает с каждым здоровым самцом, стремительно галопирующим по жизни и без оглядки оставляющим позади без боя сдавшиеся бастионы. Посмотрел разок в спину - и влип по самые уши...
- Как стемнеет, будем брать, - с каким-то разочарованием повторил он вслух, отступая от двери и прислушиваясь - нужно было по-быстрому возвращаться наверх.
В этот момент в замке щелкнул проворачиваемый ключ - дверь медленно приотворилась, и в образовавшемся пространстве показалось Аленкино личико.
- А... гхм-кхм, - смутился Иван. - А я уже тут - вот... Биополя, значит, того, - совпадают...
- Пошли, - тихо приказала девушка, пропуская его вниз, заперла дверь и, ухватив за локоть, потащила за собой.
В этом подвале было очень даже недурственно. Из окон, на три четверти утопленных в землю и забранных в бетонные короба, струился призрачный свет уходящего вечера, пока еще позволявший рассмотреть детали интерьера.
Половину помещения занимал спортзал: поролоновые маты в углу, кожаные груши, несколько фирменных тренажеров, железо... И довольно просторная площадка для бильярдного стола. Во второй половине подвала, отгороженной от спортзала кирпичной стеной, была оборудована сауна.
- Все у вас на замке, - выдал Иван, только чтобы нарушить неловкое молчание. Аленка достала из кармана шелкового халатика связку ключей и принялась отпирать массивную дубовую дверь сауны. - Прячете чего-то?
- Там напитки - в холодильнике, - пояснила хозяйка. - Если не запирать - дегенераты заберутся и выпьют. У нас два места, где спиртное есть: сауна и погреб. Папка всегда запирает. А ключи - у меня...
Холл сауны был похож на гостиную: отделанные мореным дубом стены и потолок, толстый ковер на полу, в углу "Хай Блэк тринитрон", двухкамерный холодильник, сервант с посудой, здоровенный стол, а вокруг него - несколько удобных кожаных кушеток и два массивных кресла - видимо, для основных. Короче, жить можно.
Заперев дверь, Аленка потянулась к выключателю на стене и торопливо затараторила:
- Сейчас чайку заварим, там в серванте варенье и конфеты есть...
- Стоять! - грозно шепотнул Иван, хватая ее за руку. - Про маскировку слыхала? Свет включишь - дегенераты во дворе увидят.
- А как же мы без света? - растерянно спросила она. - Сейчас стемнеет...
- А мы видели друг друга днем - этого достаточно, - успокоил ее Иван, притягивая к себе и сжимая в объятиях. При этом сердце нашего воина чуть не выскочило наружу от волнения. - Так что уж... как-нибудь без света... Иди ко мне!
- Погоди! - Аленка напряглась и уперлась руками ему в грудь. - Ты что? Хоть пообщаемся для приличия!
- Да какие там приличия, - задыхаясь, пробормотал Иван, хватая ее в охапку и силой укладывая на кожаную кушетку. - Сидеть и запинаться языком, ожидая, что вот-вот... Нет, так не пойдет.
- Я не хочу так! - возмущенно всхлипнула Аленка, деревенея всем телом, но он уже лихорадочно действовал: задрал халатик, потянул вниз трусики, одним рывком приспустил свои штаны до колен и, почувствовав вздыбившейся плотью обжигающее девичье лоно, страстно замычал, впиваясь поцелуем в Аленкины губы.
- Я... Я боюсь! - нервно вскрикнула Аленка, изо всех сил сжимая ноги. - Я еще не...
- Тихо! - притворно замер Иван. - Слышишь? - Она тоже замерла, повернула лицо к двери и на секунду выпустила ситуацию из-под контроля.
Воспользовавшись этим, Иван одним движением растолкал коленями неподатливые девичьи бедра в стороны, рванул мешавшую резинку трусиков и, счастливо застонав, неукротимо ворвался в желанные недра...
- Ты меня просто изнасиловал, - беззлобно констатировала Аленка спустя три минуты, когда он отзвучал в пароксизме буйного оргазма и улегся рядом на кушетке, крепко прижимая к груди предмет своего вожделения и счастливо покусывая оному предмету мочку уха. - Ай! Щекотно...
- Фантастика, - еле слышно прошептал Иван. - Такого со мной никогда еще не случалось...
- Врешь, наверно, - с придыханием промурлыкала Аленка, нежно поглаживая его щетинистую щеку. - У-у-у, колючий...
- Фантастика... - расслабленно продолжал Иван, вдыхая аромат девичьих волос. - Вторая целка за неделю... Надо же! Да у меня за всю жизнь...
- Что-о-о-о?! - взвилась Аленка, вырываясь из его объятий и соскакивая на пол. - Скотина! Да как ты смеешь! Ах ты, кобель тряпошный!
Скотина... Да я тебя пристрелю, как собаку, гад... - Она с плачем шарила по полу в поисках своих изнасилованных трусиков.
Только тут он сообразил, что сморозил глупость, бросился к предмету вожделения, схватил в охапку, обцеловал с ног до головы и принялся жарко объяснять, какие суровые условия подвигли его на скоротечную связь с несчастной