они и противно сводит от напряжения левую бровь...
     В кустах кто-то был - теперь он мог сказать это с твердой определенностью. И этот кто-то внимательно наблюдал за каждым его движением - он ощущал это каждой клеточкой своего тела. Ну и сволочь ты, Бабинов! Что - до завтрашнего вечера не мог подождать?!
     Однако нужно было что-то предпринимать - не сидеть же на крыльце без движения до самого утра! К тому же кто его знает, каковы намерения того, кто там скрывается? Или, может, их там двое и так далее? Если за ним просто наблюдают, на всякий случай, это одно, это вполне приемлемо. Наблюдайте себе на здоровье - от этого еще никто не умер. А если не просто наблюдают? В сортир-то он пойдет в любом случае - тут они верно рассчитали...
     Руслан еще с минуту размышлял, производя в уме нехитрые расчеты.
     Изгородь жестяная - это очень хорошо, сортир тоже жестью обит - правда, проржавевшей, но тем не менее. А бурьян сухой как порох - это вообще прекрасно.
     Он встал, потянулся, разминая мышцы. Зашел в сени. Из пачки старых газет, лежавших стопкой на подоконнике, взял несколько штук, скомкал изрядный кокон. В середину запихал большую коробку хозяйственных спичек.
     Вышел на улицу. На секунду присел у крыльца, рядом с валявшейся на земле толкушкой для корма поросятам. Аккуратно заправил толкушку сзади, за пояс брюк. Получилось не совсем элегантно, зато спереди не заметно, и, если слегка придерживать рукой, можно вполне сносно перемещаться, Не торопясь, поднялся, направился в сторону туалета. Сердце в груди сильно стучало о ребра - вот-вот выпрыгнет. Он досадливо стиснул зубы: столько лет уже занимается работой, связанной с напряжением и риском, а все никак не может привыкнуть к ощущению опасности. Хорошо операм-практикам - те развлекаются физическими упражнениями в уличных условиях чуть ли не каждый день, отсюда навыки, автоматизм... А когда привыкаешь к тесному пространству камеры и на сто ходов вперед просчитываешь поведение разрабатываемого преступника, который спит рядом и делится с тобой сигаретой, - тут умение бить влет и стрелять навскидку без надобности, в таком деле требуется несколько иное искусство...
     Не дойдя до бурьяна шагов пять, Тюленев остановился, вытащил из коробки на ощупь несколько спичинок, чиркнул о боковину, быстро, пока не успели разгореться, сунул их обратно. Судорожно обмял кокон и зашвырнул вспыхнувший сверток в середину кустов.
     - Счастливо погреться, мужики! - Он отскочил за ствол тополя и встал с толкушкой на изготовку - милости просим! Даже если гости со стволами, выскочив из пламени в темноту, они будут некоторое время слепы...
     Высохший бурьян занялся мгновенно. Через минуту горел весь участок возле изгороди - желтое пламя жадно лизало жестяные бока сортира. Еще через десять секунд из зарослей во двор шагнули две объятые пламенем фигуры. Именно шагнули! Не голосили отчаянно, не метались, как положено заживо горящему человеку. Они не издавали ни единого звука. Горели и молчали. И неотвратимо приближались к стоявшему за деревом Руслану - словно чуяли его.
     Руслан непроизвольно помотал головой, отгоняя волну внезапно охватившей его слабости. Это что ж такое?! Глухонемые? Так мычать должны, черт бы вас побрал! А если толкушкой по башке?!
     Прыгнул в сторону - перпендикулярно курсу наступавших. Тщательно рассчитывая силу удара, опустил толстый конец толкушки на голову одного, чуть сместился - хрясть! Аккуратно навернул до затылку второму. Отпрыгнул опять за тополь - посмотреть, не объявится ли подмога.
     Подмоги не было - но, как ни странно, воздействие ударным инструментом не оказало должного профилактического эффекта. Агрессоры лишь слегка покачнулись, - постояв некоторое время на месте, они развернулись и пошли к тополю.
     Руслан почувствовал, что его охватывает доселе не испытанный суеверный ужас - дико взвыв, он прыгнул навстречу наступавшим и поочередно обрушил на их головы свое неэстетичное орудие, на этот раз вложив в удары всю силу.
     Оба нападавших рухнули на землю. Закопошились и начали медленно подниматься. Нет, это уже было слишком... Подскочив к ним, агент принялся исступленно молотить толкушкой, выкрикивая что-то нечленораздельное, отскакивая, бросаясь вновь - его всецело захватила какая-то странная животная ярость...
     Придя в себя, он обнаружил, что сидит, привалившись спиной к тополю. Вокруг раздавались какие-то крики - соседи всполошились. Тетя Соня, подслеповато щурясь, голосила на крыльце. Завывала милицейская машина - блики мигалки медленно приближались к ануфриевскому подворью. Догорал бурьян. В свете костра можно было различить две бесформенные кучи. Тяжкий смрад горелого мяса и свежей крови будоражил сознание, придавал происходящему какую-то мистическую окраску. Агент облизнул пересохшие губы и почувствовал солоноватый привкус.
     Ощупал себя - он весь был в чем-то липком и остро пахнущем.
     - Вот это ты влип, Рустик, - тревожно пробормотал он, глядя на калитку, которая, распахнувшись, впустила во двор несколько фигур в милицейской форме. - Вот это влип...
     7 Адольф Мирзоевич медленно расхаживал по кабинету и фальшиво мурлыкал под нос какую-то мелодию. В кожаных креслах восседали двое его подручных - Бабинов и Вовец.
     Бригадир Центрального с невозмутимым видом пил сок и наблюдал за телодвижениями шефа. Пульману Вовец всегда нравился: он являл собой наглядный образчик неутомимого бойца, который привык рвать куски у Судьбы из-под носа и выворачиваться ужом из любой, самой безвыходной ситуации. Этот здоровенный, уверенный в себе мужлан воплощал в себе все то, чего так не хватало в жизни ему самому. Богатырская стать, невероятная физическая сила, благосклонность женщин, наконец, просто удачливость... Дела Вовца, как обычно, были в полном ажуре - поводов для волнений не возникало. Хирург же был мрачен - он видел мир сквозь призму приобретенного в запойный период пессимизма и исправляться никоим образом не желал. Любую трудность на пути к поставленной цели Бабинов воспринимал как личное оскорбление и повод для того, чтобы досрочно сойти с дистанции.
     "А ведь пропадет без меня, - неожиданно подумал Пульман, наблюдая за хирургом. - Вот не станет меня - или опять запьет, или какую-нибудь варварскую глупость совершит в очередном припадке меланхолии... А какой талант!
     Да в Штатах его бы на золотом лимузине возили под охраной батальона спецназа!
     Что водка с людьми делает..."
     - Такое простое мероприятие завалил, - покаянно пробормотал Бабинов, не выдержав повисшей в кабинете тишины. - Пристрелите меня, шеф, я никуда не годен. Я вам только обуза...
     - Глупости болтаешь, коллега, - мягко оборвал помощника Пульман. - Отсутствие результата - тоже результат. Теперь мы по крайней мере в курсе, что этот типчик из себя представляет. Леха, что он из себя представляет?
     - Это не слесарь, - поделился своими соображениями Вовец. - Иван в свое время уходил троих ваших тормозов. Двоих руками убил, одного - пулей. Этот тоже - двоих руками убил. И шашлык из них сделал. Одной породы с Иваном. И вообще - сказали бы мне, я вам привез бы этого шустряка, за полчаса бы узнали, что он за гусь...
     Пульман пристально посмотрел на бригадира - тот не выдержал и отвел любопытный взгляд. Вовец не был посвящен в суть проекта "Всеобщее влияние" - о нем знали лишь Пульман и Бабинов. Скандальчик, вылившийся в буйную сцену с двумя обожженными обезображенными трупами и арестом Ануфриева, замять не удалось - уже через полчаса об этом знали все милицейские сержанты, а наутро - и досужие пенсионеры, заседавшие на лавках у подъездов. Адольф Мирзоевич горел желанием наорать на Бабинова и дать ему подзатыльник, но сдерживался - вдруг этот меланхолик и правда пойдет и вскроется! Ценность хирурга в другом...
     - Я навел справки, - скучным голосом продолжил Пульман. - Нигде по картотекам этот парень не проходит. Его данными пару лет назад интересовался Интерпол... - Заметив удивленный взгляд Вовца, Адольф Мирзоевич пояснил:
     - У меня там знакомых нет, Леха, не удивляйся! Просто есть людишки, которые имеют туда доступ и кое-чем мне обязаны... Гхм... Так вот - пару лет назад его разрабатывали, что называется, но... Но тут небольшая закавыка, ребята... Я почему-то думаю, что он представляет какую-то могущественную спецслужбу, о которой мы ничего не знаем. И знаете, отчего такие выводы? - Пульман сделал небольшую паузу, акцентируя внимание собеседников, затем тихо сообщил:
     - Его нет, ребятки.
     - То есть как это "нет"? - уточнил Вовец. - Ксива липовая? На вымышленную фамилию?
     - Нет, документы у него в порядке, - покачал головой Пульман и печально улыбнулся:
     - Он умер, ребятки. Два года назад. И теперь нам предстоит расколоть этот труп...

***

     Отдохнувший за время часового послеобеденного сна, Андрей встал с уверенностью, что сегодня до исхода дня размотает основную часть клубка, который подбросил ему Иван. В принципе этот парень не оперативник, одичал маленько в горах, ему городская жизнь со всеми ее ухищрениями представляется непролазными джунглями, поэтому он не в состоянии объективно оценивать ситуацию. Возможно, на самом деле не так все страшно, как кажется.
     Позвонив в агентство, детектив сказал, что прикован к постели судорожными болями в затылке и потому вряд ли сегодня сможет прийти: пока он гулял, звонил шеф и оставил на автоответчике сообщение - просил выйти на полдня, поработать с бумагами. Для вящей убедительности пришлось соврать, что возили на процедуры в поликлинику, и общаться с шефом через силу, вяло и с хрипотцой - Стариков, мужичара старой закваски, весьма болезненно реагировал, когда его люди без уважительных причин отлынивали от работы. В понятии шефа, уважительными причинами могли быть лишь смерть, тяжкое увечье и бесповоротное психическое расстройство.
     Наскоро умывшись, Андрей оделся опять же несоответственно погоде - под шляпу, сунул в карман миниатюрный "Кодак", заряженный тридцатишестикадровой пленкой, критически оглядел себя в зеркало и вышел из квартиры. Купив в киоске на углу пачку "Парламента", сыщик с удовольствием закурил и, расхаживая под железной крышей пустынной остановки, начал прикидывать, в какой последовательности лучше претворять в жизнь свой план. Последовательность в принципе годилась любая, поскольку все пункты плана имели относительно самостоятельный характер и друг от друга не зависели. Вот он, план: а) навести справки о жизнедеятельности Бабинова - желательно в подробностях; б) разузнать через свои каналы в городском отделе здравоохранения, каким образом заведующий психклиникой таковым стал, и вообще - собрать в кучу все, что удастся про этого зловредного Пульмана наскрести по сусекам; в) выяснить, опять же через свои каналы, в областной поликлинике, сколько людей за последние полгода получили черепно-мозговые травмы; г) смотаться в Приютное и попробовать отыскать кое-какие детали, подтверждающие достоверность Ивановых сказок (это для себя - личное, так сказать); в) и последнее - нужно управиться к 19.00, а затем сесть в засаду у телефона - должен звонить загадочный агент Интерпола, кратко осведомиться о результатах и назначить на завтра встречу.
     Вот, собственно, и все... Немного поразмыслив, сыщик вдруг вспомнил, что испытывает судорожные боли в затылке и потому прикован к постели.
     То есть в городе делать ему нечего - запросто можно нарваться на шефа или кого-нибудь из его неформальных стукачей. Обругав себя за тугодумие, Андрей с грустью констатировал, что ничего хорошего для дядьки из Интерпола он до вечера не сделает, а может лишь поработать на себя - то есть смотаться в Приютное и с часок погулять там во всех возможных недозволенных местах.
     До Приютного он добрался сравнительно быстро - обеденный час пик миновал, и автобус шустро прошелестел мимо всех пустых остановок, высадив его через сорок минут в конечном пункте.
     Обогнув здание автовокзала, Андрей направился по тропинке в сторону клиники, корпус которой выглядывал из-за макушек деревьев в полутора километрах от остановки.
     О том, чтобы попасть на территорию клиники официальным порядком, не могло быть и речи. Если сказки Ивана хотя бы на пятьдесят процентов соответствуют действительности, его, Андрея, должны здесь помнить. Это значит, что встреча с обитателями сего достославного заведения не будет носить того оттенка добросердечности и приязни, который интеллигентный детектив так ценил в отношениях между людьми.
     Руководствуясь вышеизложенным, он решил осмотреть клинику снаружи и попытаться проникнуть на территорию через задний двор, дабы полюбопытствовать на таинственный гараж, в котором, как утверждал Иван, находится лифт в подземную лабораторию.
     Клиника удобно расположилась в центре небольшого лиственного массива, вокруг которого простирались поля, изредка пересекаемые неровными нитками лесополос. От ворот в обе стороны уходил высокий бетонный забор с колючей проволокой поверху. Сам поселок располагался на основательном удалении.
     Никто не хотел жить рядом с домом скорби.
     Да, мрачноватое местечко... Особенно если знаешь, что за лесным массивом, сразу за тыльной стороной клиники, находится огромное старое кладбище, на котором вот уже много лет никого не хоронят - немногочисленные посетители бывают здесь только в День поминовения... Андрей, будучи студентом мединститута, проходил в этой клинике практику, но это было давно, и в тот период его интересовал отнюдь не план хозяйственного двора, а нечто более мягкое и нежное. Сейчас он, как ни напрягал память, не мог припомнить конфигурацию и особенности территории. Что ж, придется прогуляться вдоль забора - может быть, отыщется какая-нибудь лазейка или удобное для наблюдения местечко.
     Осторожно продираясь сквозь обильно растущие у забора кусты, он принялся искать хоть какое-то подобие тропинки. Увы, такового не наблюдалось - через пятнадцать минут сыщик выбился из сил, порядком оцарапался и вспотел. Ко всему прочему, начали донимать комары, до поры до времени сидевшие в засаде, прячась в кустах от дневного солнца. Почуяв присутствие распаренного тела, они покинули свои укрытия и нестройным косяком ринулись в атаку, мгновенно повергнув исследователя в состояние легкой паники.
     В общем, Андрей уже почти пожалел о своей затее, как вдруг напоролся на железную дверь в заборе, запертую на ржавый висячий замок. От двери в сторону старого кладбища, оградка которого просматривалась сквозь густые заросли боярышника, уходила едва заметная тропинка - судя по нетронутым зарослям лишайника, по ней давненько никто не ходил.
     Андрей замер, прислушался. Стояла тишина, изредка нарушаемая слабым подобием ветерка, который пытался заигрывать с листьями деревьев. Со двора клиники не доносилось ни звука... Внезапно ему стало как-то не по себе.
     Близость кладбища, непролазные заросли, тишина - ни одной живой души кругом.
     Идеальные условия, чтобы без последствий аннулировать докучливого наблюдателя.
     Может, где-то в кустах затаилась камера, а невидимый враг смотрит сейчас на экран и думает, что с ним делать - затравить буйными психопатами или просто пристрелить...
     - Расслабься, шпион, возьми себя в руки, - вполголоса приказал себе Андрей. - Надо же, еще на территорию не забрался, а уже - мандраж! Тоже мне - начитался детективов, всюду враги мерещатся...
     Высказавшись подобным образом, он извлек из кармана перочинный нож со множеством приспособлений, осмотрелся и принялся ковыряться в заржавленном замке, поминутно прекращая работу и прислушиваясь. Замок недолго сопротивлялся его слесарным изыскам - уже через пару минут, ржаво крякнув, он раскрылся, выскользнул из проушин и шмякнулся на землю, мстительно ударив Андрея по ноге.
     Осторожно потянув на себя пронзительно заскрипевшую дверь, сыщик скакнул на территорию врага и тут же грациозно присел на получетвереньки. Он хорошо помнил, что точно так же делали крутые герои американских боевиков - со стороны это смотрелось очень даже впечатляюще. Правда, в мускулистых руках героев обычно имелись крупнокалиберные пулеметы, да и враги злобные палили с нескольких направлений, - но такие мелочи Андрей в расчет не брал - у каждого свои проблемы.
     Он посидел, внимательно осматривая ландшафт, чутко поводя ушами.
     Тихо было. У забора, так же как и снаружи, в изобилии росли кусты. Заросшая лопухами тропинка вела к длинному приземистому строению. Дальнейшую панораму заслоняли мелкие деревья.
     Крадучись, Андрей направился к строению. Обойдя его сзади, засел в кустах. Скорее всего это складское помещение или гараж. Так-так... Он сместился по кустам, миновал торец постройки - точно, гараж. Несколько больших, двустворчатых жестяных дверей, запертых, по-видимому, изнутри. Одна - маленькая, деревянная. Рядом с гаражом, под навесом, стоял, поблескивая тонированными стеклами, катафалк. Андрей вздрогнул - чем-то ему эта единица транспорта не понравилась.
     В несколько прыжков доскочив до маленькой двери, осторожно потянул за ручку и заглянул в помещение. Пусто. Небольшая комнатка, обитая деревянными панелями. Дрянная картинка на стене. Он набрал в грудь побольше воздуха и шмыгнул внутрь. Свет, проникавший снаружи через небольшое оконце, не давал возможности хорошо рассмотреть стены. Облокотившись о косяк, Андрей цепким взглядом ощупывал панели, пытаясь обнаружить какое-либо подобие кнопки или рычага. Внезапно его внимание привлекло пятно, похожее на не очень качественно зашлифованный сучок. Облизнув разом пересохшие от волнения губы, сыщик осторожно нажал на это пятно пальцем. Послышалось мягкое жужжание - панель неслышно отъехала в сторону, открывая взору затаившего дыхание исследователя доступ в чрево лифта.
     Он осторожно выглянул на улицу - никого. Прикрыл входную дверь, вошел в кабину, несколько секунд изучал внутреннее убранство. Обычный лифт, как во всех высотных домах, - пластик под орех, уголки из рифленого алюминия.
     Только панель управления другая - всего две кнопки. Нажал ту, на которой была изображена толстая стрелка, указывающая вниз. Панель с тихим шипением встала на место, закрывая вход, и лифт плавно ухнул в пропасть. Через несколько секунд лифт стал, панель отъехала в сторону. Андрей высунул голову в длинный коридор, освещенный лампами дневного света. В конце коридора находилась обитая войлоком дверь стандартных размеров.
     Несколько секунд он размышлял - стоит ли идти и любопытствовать, что там за дверью. Вроде бы и не надо - прав Иван. Гараж - кнопка в панели - лифт - за дверью наверняка та самая лаборатория-операционная. К тому же имеется риск напороться на кого-нибудь из нехороших дядек...
     - А жалеть потом не будешь? - вкрадчиво зашептал бес любопытства.
     - Рядом был и не посмотрел - что там... Да там, может быть, и нет сейчас никого!
     Андрей чертыхнулся, почесал затылок... двинулся на цыпочках по коридору, ощущая, как сердце бешено колотится о ребра. Добравшись до таинственной двери, с минуту стоял возле нее, всматриваясь в обивку и шевеля ушами - пытался интуитивно определить, есть ли с той стороны кто-нибудь.
     Интуиция впала в ступор и молчала. Тяжело вздохнув, он осторожно потянул за ручку - дверь скрипнула и приоткрылась на треть. Андрей метнулся к лифту, заскочил в него, приложил на всякий случай палец к кнопке со стрелкой вверх, осторожно выставил четверть головы и один глаз в коридор - стал наблюдать.
     Прошло полминуты - никаких признаков агрессии. Вновь прокравшись к двери, сыщик окончательно распахнул ее, замер на несколько секунд в проеме, затем вошел внутрь. Ярко освещенная комната неожиданно огромных размеров была заставлена стеллажами, на которых располагалась медицинская аппаратура. Повсюду - стерильный пластик и совершенная чистота. Посреди комнаты стояло кресло, похожее на стоматологическое, только более массивное и оборудованное шарнирами, позволявшими как угодно видоизменять его конфигурацию. С кресла свисали какие-то ремни.
     Андрей извлек фотоаппарат и сделал несколько снимков, запечатлев стеллажи, кресло и все про