утацию этакого местного Бэтмена.
     Этого у него не отнимешь: парень родился в семье сибирского охотника, с трех лет привык ножом в зубах ковыряться, пить сырую оленью кровь, наперегонки с волками бегать и ночевать в медвежьих берлогах.
     - Не знаю, как он это делает, - с профессиональной ревностью заметил Петрушин - тоже отнюдь не дурак насчет тихо подкрасться и при случае притвориться сухостоем. - Может, потому что маленький, легкий...
     Видите, даже Петрушин признает уникальные качества боевого брата. А мы, "головастики", дети асфальта - и подавно...
     Вася вернулся минут через пятнадцать - мы уже волноваться начали, и не один. Из кустов бесшумно выросли три серые фигуры - две в лохматом засадном камуфляже. Петрушин и Серега рефлекторно повели в ту сторону стволами, остальные даже рта разинуть не успели. Люди-тени.
     - Ну, блин, напугали! Предупреждать надо, этак и до стрельбы недолго...
     Хорошо, что такие люди-тени - у нас. Плохо, что это не константа. Долго пробыв на войне, такие Васи перестают быть годными для мирных будней войск... и зачастую уходят на гражданку. Угадайте с трех раз, чем они там будут заниматься? Если кто подумал, что веники плести и подарки в универмаге заворачивать, - не угадали...
     - Короче, ушли раньше, - доложил Вася, кивнув в сторону села.
     - Насколько раньше? - уточнил Иванов.
     - Когда выставились, движения уже не было, - сообщил один из разведчиков - видимо, старший в паре.
     - Совсем?
     - Оттуда - нет. В село заехала одна машина - "Нива". В шестнадцать с чем-то. А оттуда - никого не было. Ни единой души.
     - Да то понятно, - кивнул Петрушин. - Минимум четыре часа было. Только ленивый не уйдет... Пусто?
     - Угу, - подтвердил разведчик. - Тишина.
     - Пусто как обычно? - не отставал дотошный Петрушин.
     - Пусто как удрали, - покачал головой старший разведчик. - Затаилось село.
     Никто не ходит. Тишина.
     - Ясно, - Петрушин переглянулся с Васей и тут же выразил пожелание в связи с невесть откуда взявшимся личным составом:
     - Вдвоем на прикрытии как-то не того. А одного для обеспечения маловато. Пара лишних стволов нам бы не помешала...
     - Согласен, - Вася перевел взгляд на разведчиков:
     - Подстрахуете? Работы на пятнадцать минут. В село входить не надо.
     - Как скажешь, командир, - разведчики синхронно растянули в улыбках разукрашенные под жуткие маски лица.
     - Я вам уже не командир, - напомнил Вася. - У вас своя задача. Это просто просьба. Так что...
     - Как скажешь, командир, - подтвердил старший разведчик. - Там все равно пусто. Куда нам?
     - Давай на броню, - распорядился Вася. - Старшим будет Серега. То есть лейтенант Кочергин. Погнали, братья...
     Село расположено хорошо как для "духов", так и для нас. Едешь - пусто, вдруг дорога ныряет в пологую обширную ложбину, и метров с двухсот село, полностью уместившееся в эту ложбину, предстает как на ладони. То есть поставил пост на взлобке, за километр увидят, кто подъезжает, и сообщат кому следует.
     Пока враги подтянутся, весь отряд может уйти "огородами". А мы на этом взлобке, прямо на дороге, поставили пост прикрытия: "бардак", лейтенант Серега и двое разведчиков. Саня Жук - водитель "бардака", сел за пулеметы, и таким образом мы получили неплохую огневую точку на отличной позиции с круговым обзором.
     Остальные набились в "УАЗ", как те сельди в банку. Самый габаритный, Петрушин, за рулем, Лиза, на правах дамы, на командирском месте. Умостились с грехом пополам, стекла спустили на всякий случай и поехали по центральной улице прямиком к указанной на схеме усадьбе - метрах в ста пятидесяти от въезда.
     Село и в самом деле как будто вымерло. Затаилось. Центральная (она же единственная) улица пуста, в переулках никого не видно, даже собаки молчат...
     Нет, кое-где взлаивают, но не борзо, а как-то вопросительно. Типа - это что за кукиши пожаловали, стоит на них брехать или ну их в задницу?
     И тишина... Нездоровая такая, местами даже гробовая. Только редкие дымки из труб вьются.
     Сектора наблюдения мы не распределили - Петрушин как-то упустил этот момент, а остальные даже не почесались... И теперь все активно крутили головами, всматриваясь в каждое окно, фиксируя взгляд на калитках и крышах...
     - Как-то тут того... - неуютно передернул плечами восседавший на моих коленях Вася. - Не того...
     - Тебе не нравится Костин парфюм? - хихикнул Глебыч.
     - Сам такой, - буркнул Вася. - Я не про то...
     - Хоть бы кто вышел, сказал чего, - высказал пожелание Петрушин. - Типа...
     - С пулеметом, - подхватил Глебыч. - И сказал: смерть оккупантам! И - та-та-та...
     - Пулемет мы увидим, - покачал головой Вася. - И сказать ничего не успеет.
     А вот снайпер на крыше - это да...
     - Типа - все ушли, нечего вам тут делать, - завершился Петрушин. - Типа - геть, оккупанты! И сразу бы спокойнее стало на душе...
     Увы, никто не вышел, не спешили нас порадовать местные товарищи. Люди присутствовали: в нескольких окнах я заметил шевеление занавесок, где-то тихонько хлопали двери - на фоне мерного урчания мотора другие звуки скрадывались...
     "Наша" усадьба явно принадлежала какой-то зажиточной семье. Высокий забор из красного кирпича, с массивными металлическими воротами, большой дом из такого же кирпича, слева, в глубине двора, - домишко поменьше, крыши из нержавейки, сам двор наполовину крыт шифером. В том маленьком домике, судя по информации, и проживал наш красавец. С двумя женами.
     Петрушин развернул "УАЗ" носом к выезду: если вдруг что, запрыгнем и рванем по прямой, не надо будет тратить время на маневры под огнем.
     - К машине, - скомандовал Петрушин, покидая салон. - Полковник, Костя - справа. Лиза, Глебыч - слева... Мы с Васей - фронт. Пошли...
     Мы рассредоточились по обеим сторонам от ворот, прикрытые сзади "УАЗом", Петрушин принялся застенчиво постукивать в калитку. Собаки не брехали - то ли просто отсутствовали вообще, то ли хозяева благоразумно закрыли их от греха подальше. Местные товарищи не всегда держат собак - у мусульман вообще это животное пользуется незаслуженным презрением. Но иногда встречаются. И зачастую не вовремя и очень большие - кавказские овчарки. Во время "зачисток" наши солдаты порой приговаривают этих благородных псин при первом же шаге по проверяемому подворью. И не из вредности, а по соображениям личной безопасности. Бывает, ломится толпа во двор, хозяева выпустят собак, а сами выходить не торопятся. Стоят у окон и с интересом наблюдают, как там все получится.
     Получается обычно совсем скверно. Укусы, кровь, короткая очередь, предсмертный вой... жалость к добросовестному защитнику хозяйского добра, как следствие - враждебная предвзятость по отношению к хозяевам. Перспектива даже казенно-вежливого обращения в таком случае автоматически отпадает. Потому что русские, в отличие от местных, к собакам относятся совсем иначе...
     Вот так застенчиво постукивать можно было до бесконечности. Практика показывает, что в таких случаях двери по своей воле открывают редко. Нам же следовало торопиться: светлого времени оставалось всего ничего, а еще надо возвратиться на базу.
     Глебыч достал двухсотграммовую тротиловую шашку, самопальную зажигательную трубку  с возмутительно коротким куском ОШ, пару спичек и терку от сорокамиллиметровой осветительной ракеты (у него в карманах постоянно хранится куча всякой дряни).
     - Да, - одобрительно кивнул Вася. - Думаю - да.
     - Не думаю, - покачал головой Иванов. - Лишний шум... Может, через забор?
     - А ручку поворачивать не пробовали? - спросила гуманная Лиза.
     - Думаешь? - Петрушин взялся за ручку, повернул ее и осторожно надавил на дверь...
     И оказалось, точно - не заперто. И никаких тебе зловещих проволок - спутниц обычных в таких случаях растяжек. Вот новости!
     - Так, - озабоченно буркнул Петрушин, бегло осмотрев видимый кусок двора.
     - Ну-ка, сдали все назад. Глебыч, давай...
     Глебыч тихонько просочился в калитку и замер, осматриваясь. Учитывая тот факт, что здесь некоторое время проживал сапер-маньяк, незапертая дверь и отсутствие хозяев могли свидетельствовать только об одном...
     Дверь дома распахнулась, на пороге возникла бабка в платке и бараньем душегрее.
     - Ушел, ушел! - крикнула бабка, махнув рукой. - Давно ушел. Никто нет, уходи! Уходи!
     За бабкиной спиной виднелись еще несколько голов в платках - местные дамы.
     - Уже лучше, - с некоторым облегчением вздохнул Петрушин, оттесняя Глебыча и вваливаясь во двор. - Пошли, ребята...
     Дальше было так: Лиза общалась с дамами, я присутствовал, наблюдая за реакцией, а остальная публика бегло осмотрела двор и большой дом на предмет вражьего присутствия. Экскурсоводом выступал древний дед с клюкой, бородой до пояса и в смешанном рабоче-деловом прикиде: затасканной до дыр телогрейке и почти новой папахе. Видимо, папаху специально для нас надел, местные обычно носят этот головной убор "на выход", вне дома. Дед отличался какой-то странной апатичной податливостью - просто ковылял следом и все время говорил, что тут "никто нет". Был дед явно туг на ухо, все вопросы игнорировал, знай себе талдычит свое "никто нет", поправляет без надобности пояс и неодобрительно трясет бородой.
     "Никто нет" - это насчет боеспособных мужчин, тут мы прекрасно понимали друг друга. И в самом деле, кроме деда и целого выводка дам, в усадьбе не было никого, кто мог бы держать оружие. Это нормально, здесь такое практикуется. На время "зачистки" все боеспособные отправляются гулять от греха подальше.
     Потом досмотровая группа встала за углом хозяйской хаты, а Глебыч осторожно вошел в небольшой дом - тот самый, "гостевой", где совсем недавно квартировал Шах. Иванов хотел благородно последовать за ним, но сапер пробурчал обычную присказзку насчет лишних трупов, и полковник остался с Васей и Петрушиным, которые держались от нас с Лизой подальше, дабы не возбуждать в местных дамах неприязненных чувств.
     Дед, убедившись, что незваные гости ведут себя пристойно, посунулся было вслед за Глебычем, но махнул рукой, заковылял к воротам и, встав у распахнутой калитки, стал рассматривать наш "УАЗ". Машина, что ли, понравилась?
     - Ага! - подметил Петрушин, впившись взглядом в согбенную спину деда и доставая рацию. - Второй - смотри там. Дед почему-то постеснялся за тобой входить.
     - Смотрю, смотрю, - раздался в рации бодрый голос Глебыча. - А на хер он мне тут нужен, этот дед?
     - Нет, ты все равно - смотри там...
     - Сейчас машина понравится, придется дарить, - пошутил Иванов, кивнув в сторону деда. - У нас, чеченов, есть такой славный обычай...
     А мы стояли на крыльце и общались. В дом нас не приглашали - то ли полагали, что мы и сами можем, незваные, как досмотровая группа, то ли просто решили, что много чести будет. Однако, вопреки ожиданиям, хоровых воплей не последовало: Лиза бойко болтала с дамами на местном наречии, они ее в чем-то убеждали и смотрели на нашу чекистку как-то даже сочувствующе. Типа, вот ведь не повезло: нормальная с виду девчонка - а с этакими уродами водится. Знакомая ситуация, это мы уже не раз использовали. Вроде бы понимают: дамочка, хоть и тихая скромница и говорит на местном, все равно ведь федерал! Но отношение совсем другое.
     - Десять, - напомнил по рации Серега.
     Серега ведет хронометраж. Мы находимся во вражьем селе уже десять минут.
     Это ничего, что все удрали. Кое-кто может подтянуться, если очень понадобится.
     Поэтому не следует здесь особенно рассиживаться. Наши хорошо стоят, любой транспорт из села засекут. Но существует такая вещь, как рация...
     У нас как раз процесс приблизился к демонстрации фото: Иванов со стороны шею тянул, очень хотел подойти, но боялся разрушить нашу "идиллию". Лиза разложила на перилах крыльца фотографии и о чем-то бойко щебетала, тыкая в них пальцем. Я чуть отступил назад и сосредоточился на лицах наших дам.
     Дамы категорично качали черепами и размахивали руками - нет, мол, и все тут. Но лица и глаза их говорили об обратном. Особенно глаза. Глаза дам однозначно утверждали - врут руки, не верьте жестам...
     - Бойся! - раздался из-за угла голос Глебыча.
     Я на минутку оставил наших дам и отошел посмотреть, чего там бояться. А ничего особенного. Глебыч вышел из домика и держал в руках стропу из своего саперного комплекта. На другом конце стропы - "кошка", которая, судя по всему, сейчас вдета в ручку шкафа. Встав слева от двери, сапер прижался спиной к стене, махнул нам - типа, кыш, любопытные! И потянул за стропу...
     Тишина. Ну и слава богу. Обычная в таких случаях перестраховка.
     - Не бойся, - разрешил Глебыч, возвращаясь в дом. - Потерпите пару минут, чуток осталось...
     - Движение, - сообщил по рации Серега.
     - Конкретнее? - насторожился Петрушин.
     - Из соседнего дома, следующего за вашим, вышел дед. Идет к "УАЗу".
     - Один?
     - Один. Без оружия. С палкой.
     - Хорошо. Наблюдай...
     - Второй, что там у нас? - нетерпеливо поинтересовался Иванов.
     - Скоро заканчиваю, - ответил по рации Глебыч. - Тут шкаф остался и пара тумбочек... Сейчас...
     Наш дед вышел за калитку и выпал из моего поля Зрения.
     - От вас вышел еще один дед, - мгновенно доложил Серега. - Они с тем дедом, другим, стоят возле "УАЗа" и о чем-то болтают. Вижу только головы - они за машиной.
     - Я сказал - дарить придется, - пожал плечами Иванов. - Может, попросим сдать сапера в обмен на машину? Как вам идея? Думаю, для деда это актуально...
     - Вася - глянь, - распорядился Петрушин, кивнув на калитку. - Как бы эти пердуны нам зеркала не пооткручивали.
     Вася подошел к калитке, но глядеть не стал, а грубо рявкнул:
     - А ну - разойдись!
     - Зачэм кричиш? - раздался возмущенный голос из-за калитки. - Кто где хочит, там и стаит, да!
     - Я сказал - разойдись! - Вася к благодушию не был расположен. - До конца операции всем находиться в своих усадьбах. По домам, я сказал!
     Дед вернулся, Вася тоже вошел во двор и закрыл калитку. Дед, возмущенно качая головой, решительно заковылял к гостевому дому.
     - Не пускать? - уточнил Петрушин, оборачиваясь к Иванову.
     - Хозяин, - Иванов пожал плечами. - Где хочет, там и ходит. Почему не пускать?
     - Второй, заканчивай, - буркнул Петрушин в рацию. - Дед к тебе идет, значит, там чисто.
     - Ну и что - дед? - ответил Глебыч. - Это такой мерзавец, что родную мать не пожалеет, в случае чего. А уж чужого деда... Чуток осталось, потерпите. Пару минут еще...
     Наши дамы разом примолкли и с почтением уставились на деда, направлявшегося к "гостевому" дому. Хозяин, одно слово. Тут у них с этим строго.
     А я сфокусировался на младшенькой. Девчонке лет четырнадцать, симпатичная такая, глазастая. Сейчас младшенькая окончательно сдавала бывшего постояльца и заодно, до кучи, вранье всего бабьего выводка. Она долго смотрела на одну из фотографий Шаха - с аккуратной бородкой и короткой прической (Серега скомпилировал), затем выразительно вздохнула и поправила непослушную челку, спрятав ее под платок. Как перед зеркалом. Глазки стали влажными, носиком шмыгнула зачем-то...
     - Что и требовалось доказать, - я с плохо скрываемым торжеством посмотрел на Лизу. - В общем-то, домик теперь не обязательно досматривать.
     Да, дорогой мой, все в цвет. Сдали тебя дамы, неуловимый ты наш. Ты здесь жил и к тебе неплохо относились. До того неплохо, что теперь вздыхают и шмыгают носом, глядя на твое фото. А ты ведь всего Несколько часов назад слинял, красавец! Ты чего такого сделал, маньяк, чтобы этак растревожить подростковую душу?
     - Ты че там затих, Второй? - в очередной раз потеребил Глебыча Петрушин. - Пара минут давно кончилась... Второй?
     - Все? - уточнила Лиза.
     - Да, я же сказал...
     - Отлично, - Лиза достала сигареты и закурила.
     Выражение глаз наших Дам резко стало осуждающим. Типа, не ожидали. Так ты, оказывается, только прикидывалась скромницей?
     - А теперь уже без разницы, - пожала плечиками Лиза, собирая фотографии. - Так что, гостиницу смотреть не будем?
     - Да там Глебыч что-то застрял...
     Где-то на улице, вне двора, послышался негромкий звук работающего двигателя. Мы разом навострили уши.
     - Движение, - сообщил по рации Серега.
     - Транспорт? - уточнил Петрушин.
     - Белая "Нива", - подтвердил Серега. - Из соседней усадьбы, следующей за вашей, выехала белая "Нива". Пятидверная. Направляется к противоположной от нас оконечности села. Короче, уезжает. Она пока у нас в секторе.
     - Деды перетерли, и "Нива" уехала, - нахмурился Вася. - Может, пока в секторе, пусть Саня шмальнет?
     - Ты чего такой кровожадный? - вмешался Иванов. - А если там просто дед?
     - А если он поехал доложить "духам", что мы здесь?
     - А вот этого мы наверняка не знаем, - покачал головой Иванов. - И палить наобум не имеем права - не простят. Поэтому давайте побыстрее закруглимся и...
     - Второй! - обеспокоился Петрушин. - Второй, ты заснул там, что ли?
     Глебыч молчал.
     - Аккумулятор... - предположил Вася.
     - Исключено, - покачала головой Лиза. - Перед выездом всем заряженные вставила.
     Петрушин переглянулся с Васей, и они без лишних слов рванули к "гостевому" домику. Мы с Ивановым последовали за ними...
     В "гостевом" было две комнаты - спальня и зал, плюс небольшая прихожая и кухонька. Глебыч стоял в зале, спиной ко входу, и напоминал какую-то неуклюжую статую. Плечи опущены, голова застыла в одной точке, щетинистая макушка слегка подрагивает... В зале было два окна, одно из них распахнуто настежь, тихонько покачиваются тюлевые занавески... Следов, однако, на подоконнике не было...
     - Стой, - едва слышно прошептал Глебыч. Все мгновенно замерли на месте, кто где оказался: мы с Ивановым на пороге прихожей, Вася с Петрушиным - у двери в зал.
     - Не трогайте меня, - очень униженно попросил Глебыч. - Стол...
     - Чего? - так же шепотом переспросил Петрушин.
     - "Нива" ушла, - дисциплинированно доложит ли наши рации голосом Сереги. - Вы бы поторопились...
     - Стол подвиньте, - прошептал Глебыч. - Поставьте передо мной. Только тихо, не заденьте меня...
     Вася с Петрушиным потащили из угла стол. Мы с Ивановым обошли Глебыча и полюбовались на картинку.
     Несведущего товарища картинка бы не впечатлила. В руках Глебыч держал обыкновенный с виду ватерпас. Для далеких от плотницкой деятельности напомню: это такой прибор для проверки горизонтальности и измерения небольших углов наклона. Небольшой деревянный брусок со стеклышком посередке.
     Сейчас Глебыч держал этот брусок так бережно, словно это была самая дорогая для него в мире вещь. Под стеклышком тихонько подрагивал пузырек. Чуть вправо - чуть влево...
     - Бумага, - прошептал Глебыч, когда Вася с Петрушиным установили перед ним стол. - Надерите бумаги, положите с обеих сторон.
     - Зачем бумага? - обескураженно спросил Вася. - Куда - "с обеих"?
     - На стол, - Глебыч очень осторожно вздохнул - в три приема. - Если горизонт кривой, буду подкладывать.
     В тумбочке лежали несколько чистых тетрадей.
     Вася надрал листов, разложил на столе с обеих сторон.  - Ближе, - тихо скомандовал Глебыч. - Еще... Просвет пятнадцать сантиметров. Так... Ближе. Чтобы под основания ладоней попали...
     - Готово, - Вася закончил работу и отступил от стола. - Может, я останусь?
     Помогу бумагу подсовывать...
     - Кыш-шш! - злобно прошипел Глебыч. - Валите отсюда, живо...
     Дважды нас просить не пришлось - спустя несколько секунд все высыпали во двор и прилипли к стене дома.
     - "Нива" ушла? - запоздало уточнил Петрушин переполненным жаждой убийства голосом.
     - Я же доложил, - рация выдала отчетливый флюид недоумения. - Вы выдвигаетесь?
     - А я сказал - мочить, - напомнил Вася. - Почему вы меня никогда не слушаете?
     В этот момент калитка распахнулась. В проеме возник дед - хозяин усадьбы.
     Посмотрел на нас, как на придурков, хмыкнул в бороду и зак