редадут слово в слово.
     Иванов продублировал просьбу в эфир. Барьер тоже сразу не понял, уточнил.
     Потом пленнику разомкнули наручники, и он показал, как это, на коне. Ноги колесом, левая рука впереди, дергается взад-вперед, а правая вверх и по обеим сторонам - хлесть, хлесть... То ли шашкой рубает, то ли плеткой стегает...
     Вот такая пантомима. В целом очень даже нехитро. Любой мог бы показать, если бы знал, что имеется в виду. Просто неожиданно: кто его знает, как у них там на коне?
     - Нормально, - кивнул Сулейман, поднимая стекло и возвращаясь в исходное положение. - Ну что, будем дела делать?
     - За этим и приехали, - напомнил о своем старшинстве Иванов, несколько удивленный тем, что Сулейман до сих пор не спросил, кто тут главный. У горцев вообще так не принято. Любые вопросы по делу всегда решают со старшим, сколько бы с ним ни пришло на встречу других людей. - Теперь твоя очередь. Показывай, что там у тебя.
     - У меня две новости, - Сулейман достал из кармана пульт - обычную самсунговскую "лентяйку", и качнул его в руке. - С какой начинать?
     - А, вот оно! - опять не в тему прорезался Глебыч, прищурившись на пульт.
     - С хорошей, - выбрал Иванов, уничтожив сапера взглядом. - День сегодня неплохой, так что...
     - Для вас хороших новостей нет, - Сулейман с сожалением развел руками. - Есть плохая и очень плохая.
     - Вот даже как? - Иванов досадливо крякнул и решительно взялся за дверную ручку. - Если ты так себя ведешь, нам не о чем разговаривать. Тут у нас не балаган, так что...
     - Выходить нельзя, - Сулейман аккуратно похлопал широченной ладонью по подголовнику. - Минус пятьдесят килограмм - взорвется.
     - Ага... - Иванов отдернул руку от двери и обес-кураженно уточнил:
     - Это плохая новость?
     - Да, это начало плохой новости, - кивнул Сулейман. - Там десять килограммов тротила, хитрый такой заряд с рессорой... Ну, не я делал, мне сапер просто рассказал.
     - Хорошо, - одобрил Глебыч. - Дублирующего на избыточную массу нет?
     - Я не понял, о чем ты, доктор, - Сулейман опять похлопал ладонью по коже сиденья - нежно, как по попке любимой девушки. - Но выходить точно нельзя, там заряд, я его включил. Если кто-то выйдет из машины - сразу взрыв. Чтобы выключить, надо набрать код внизу.
     - Мы так не договаривались... - Иванов напрягся, не сумев с ходу определиться, как теперь себя вести в данной ситуации. - Ты... Ты что себе позволяешь?
     - Быстро ехать тоже нельзя, - Сулейман на Иванова - ноль внимания. - Если наши задницы подпрыгнут, там будет больше, чем минус пятьдесят килограммов, сразу взорвется. Можно только очень аккуратно ехать. Медленно, без прыжков.
     - Это понятно, - Глебыч, совершенно не реагируя на изменение эмоционального фона встречи, сформулировал вопрос попроще:
     - А дополнительная нагрузка?
     - Зачем дополнительная?
     - Сапера допрашивать как будем? Или Аюба посадить...
     - Да, это можно, - кивнул Сулейман. - Я шибко не шарю, но мне объяснили - там в одну сторону. В общем, минус - нельзя.
     - Это уже лучше, - Глебыч удовлетворенно клюнул щетинистым подбородком. - Жить можно.
     "Скотина безмозглая! - прорычал взгляд Иванова. - Какой, на фиг, "лучше"?
     И зачем вообще такому идиоту жить?!"
     - Теперь вот это, - Сулейман, радостно жмурясь, как уличный кот при виде банки сметаны, ткнул красную кнопку на "лентяйке" и быстро набрал комбинацию цифр, повернув пульт спинкой к аудитории. - Теперь меня убивать нельзя.
     - Цепь "пульт-пояс"? - как ни в чем не бывало уточнил Глебыч.
     - Гхм-кхм... - громко прокашлялся Костя.
     "Прекрати!" - вопили глаза Иванова, пытавшегося поймать в верхнем зеркале взгляд Глебыча.
     Глебыч назад не оборачивался, в зеркало не смотрел, а все время разглядывал пояс на товарище справа. Как непосредственное дите рождественскую елку в магазине для незаможних селян.
     - Да, цепь, - кивнул Сулейман. - Соображает ваш доктор. Вот, слушайте...
     Все навострили уши, в салоне воцарилась тишина. Иванов тихо багровел, совершенно не представляя, как теперь "разрулить" ситуацию и, вообще, какую выбрать линию поведения с объектом. Костя лихорадочно перебирал возможные варианты развития событий. Сулейман вел себя легкомысленно, как расшалившийся ребенок, или просто... как сумасшедший. Ну и как с таким типом работать дальше?
     Пульт запищат. Сулейман, сунув его за пазуху, на ощупь ткнул две кнопки - чтобы враги не видели. Писк не прекращался.
     - Не правильно набрал! - жизнерадостно хмыкнув, объявил шалун и опять ткнул на ощупь пару кнопок.
     Писк прекратился.
     - Каждые две минуты пищит. Надо две цифры набрать. Если не угадал, он продолжает пищать. Надо снова набирать. Если за тридцать секунд не набрал - пояс взорвется. Снимать нельзя, там много проводов, сразу взорвется. Надо код - пять цифр - набрать, чтобы выключить... Нормально, доктор?
     - Класс, - похвалил Глебыч, широко улыбнувшись. - Здорово. И просто.
     Запрос - ответ, двузначный код. Пять знаков, миллион комбинаций, случайный подбор за тридцать секунд исключен... Нормально!
     - А с машиной? - Сулейман любовно погладил кожу кресла.
     - С машиной тоже - дешево и сердито, - одобрил Глебыч. - Вообще, сапер у тебя мастер. Все сделал просто здорово!
     - О, господи... Бывают же уроды... - не сдержавшись, простонал Иванов и отвернулся к окну, не в силах лицезреть светящуюся физиономию Глебыча.
     - Сулейман... - напомнил о себе Костя. - С тобой все в порядке?
     - Я не сумасшедший, если ты об этом, Иван, - совершенно серьезно ответил Сулейман. - Надеюсь, вы тоже. Иначе мы все умрем. А это, между прочим, моя любимая машина.
     - Да нет, я просто уточнил...
     - Теперь очень плохая новость, - Сулейман ткнул пультом в сторону посадок.
     - Сапера не будет. Я своих людей не сдаю.
     - Ты... ты нарушил договор, Сулейман, - тщательно подбирая слова, процедил Иванов. - Получается, что твое слово ничего не значит?
     - Я дал слово, что гарантирую вашу безопасность, - беспечно отмахнулся Сулейман. - И я его сдержу. Насчет остального сказал: договоримся на месте. Вот и договариваемся.
     - И как мы договариваемся?
     - Сейчас машина приедет. Аюб пусть сюда подойдет, его заберут. Машина уедет. Потом, минут через пять, мы тихо поедем в посадки. Если вертушки не взлетят, я выключу заряд, вас выпущу ближе к селу. Пешком обратно дойдете. Все.
     - Мы тебе не верим, Сулейман, - с сомнением покачал головой Иванов. - Ты не держишь...
     - Ну, как хотите, - Сулейман ответил на сигнал пульта и положил руку на выключатель печки. - Думай минуту, потом печку выключу.
     - И что?
     - Будет взрыв. Мы все умрем.
     Ответ прозвучал совершенно спокойно, словно речь шла о чем-то обыденном и не очень важном.
     Иванов затравленно посмотрел на Костю и развел руками. Как быть? Вот это не фига себе, сходили на переговоры! Костя, не раздумывая, кивнул - надо соглашаться. Для психолога было совершенно очевидно, что абрек без колебаний осуществит свою угрозу. И глазом не моргнет. У него работа такая, готов к смерти в любую минуту...
     Прошло больше минуты. Иванов сосредоточенно размышлял и на часы не смотрел. Сулейман ответил на очередной писк пульта, положил его в "бардачок"... развел руки в стороны, ладонями кверху и начал шепотом молиться. Без всякого перехода, как-то с разбегу, буднично и деловито...
     Это повергло полковника в состояние шока. Почему-то он думал, что абрек будет ругаться, настаивать, угрожать...
     - В крайнем случае - уволят, - подал голос Костя, промакивая платком вспотевший лоб. - Полковник, мы же не фанаты, в конце концов...
     - Ладно, твоя взяла, - Иванов достал рацию:
     - Барьер - Первому.
     - На приеме Барьер.
     - Пусть Аюб идет сюда.
     Сулейман так же внезапно, как начал, прекратил молитву - обвел бороду обеими руками, поднял взгляд к потолку - словно извинился за прерванный ритуал и вновь взял пульт.
     - Один?
     - Да, один.
     - Наручники - как?
     - Снимите, снимите наручники. Давайте, поживее.
     - Вы уверены?
     - У тебя уши заложило, родной мой? - зло крикнул полковник. - Пусть бежит сюда, и без наручников! Что - непонятно?!
     - Все понятно. Выполняю...
     В зеркала можно было видеть, как из "рафика" вывели Аюба. Спустя несколько секунд он пошел к джипу, разминая на ходу освобожденные от "браслетов" руки.
     - Рацию дай, - попросил Сулейман.
     - Держи, - Иванов протянул рацию. - Как обращаться, знаешь?
     - Хорошая шутка, - Сулейман нажал тангенсу. - Салман? Кнопк тетае.
     - Салман куза, - тотчас ответила рация. - Лодушх ву.
     - Ху ду цига?
     - Обстановк дик ю.
     - Щя дерг кичин ду. Аюб воаущ. Ауэ, Салман, ауэ.
     - Со кята, амир. Хинца ведаш ву...
     - Держи, - Сулейман отдал рацию и стравил стекло со своей стороны. - Хорошо, что вы не сумасшедшие. Поживем еще...
     Из посадок выскочил еще один джип и помчался к точке встречи. Подъехал он раньше Аюба - младший Дадашев еще с минуту шел, осторожно ступая по начавшей оттаивать грунтовке.
     Братья пожали через окно друг другу руки, без эмоций, как будто вчера расстались. Аюб внимательно посмотрел на Сулеймана и зачем-то заглянул в салон.
     Увидев сзади Костю с Ивановым, кивнул, как старым знакомым, и сел во второй джип. Так и не сказали братья друг другу ни единого словечка.
     "Как волки, - отметил Костя. - Встретились, обнюхались, обменялись взглядами... Эмоции не хотят перед врагами показывать? Или... Может, они на ментальном уровне общаются?"
     Сулейман обнулил сигнал пульта. Джип скрылся в посадках. После этого Сулейман еще четыре раза отвечал на сигнал - выжидал, когда пройдет достаточное количество времени. В салоне царила налитая свинцом тягостного ожидания тишина, никто не проявлял желания возобновлять общение.
     Иванов напряженно размышлял, морщась от пульсирующего в висках вечевого колокола. Было мучительно стыдно за унижение и беспомощность. Что происходит?
     На глазах у всей честной компании, в секторах многочисленных огневых средств...
     Вот это провели операцию! Да, после такого - поганой метлой из войск, как говорит Костя...
     Костя переживал нечто подобное и пытался абстрагироваться от нездоровой ситуации, глядя на торчавшую из-за спинки кресла щетинистую макушку Глебыча.
     "Глебычу - п...дец! - противно рявкнул в голове виртуальный Вася Крюков. - А виноват ты, психолог фуев! Не мог раньше сообразить, кого там сняли у брода, раздолбай..."
     Да уж... Костя осторожно скосил взгляд влево: за окном, в нескольких метрах, торчал беспомощный кустик - символическое надгробие укрытия Петрушина.
     Сигнал никто не подаст, зря ждет волкодав... А и подаст - стекло, все бесполезно...
     Костю и Иванова, конечно, запросто могут "привязать" к саперу, но это еще бабушка надвое сказала. А Глебыча - точно, Сулейман не отпустит. И что теперь можно сделать в данной ситуации, наверное, и сам господь бог не посоветовал бы...
     - Ну все, поехали, - наконец нарушил молчание Сулейман. - Смотри, доктор, очень тихо надо, спокойно. Не торопись, если жить хочешь.
     - Поехали...
     Глебыч запустил двигатель, покосившись на выключатель печки.
     - Да там все нормально, все продумано, - успокоил Сулейман. - Ты, главное, не гони. Понял?
     - Понял, - Глебыч пробно крутанул баранку и легонько перегазовал.
     - Глебыч, он тебя узнал, - неожиданно выпал из прострации Костя.
     - Не понял? - сапер поднял взгляд на зеркало, встретился взглядом с коллегой...
     - Ты чего, Иван? - лицемерно удивился Сулейман. - Кого узнал?
     - Ты тогда, третьего, со спецназом ездил к броду, на операцию, - торопливо продолжил Костя, не отпуская отраженный взгляд Глебыча и периферийным зрением фиксируя выражение полнейшей растерянности на лице полковника. - Видимо, тогда тебя и сняли. С другого берега.
     - Не понял? - Глебыч отпустил баранку, убрал ногу с педали и развернулся к Косте. - И что?
     - Сулейман на базаре сказал, что тебя замочат за это, - Костя вдруг подмигнул саперу, неуловимо скосив взгляд влево, на окно, и... истерично хохотнул. - Скажи, Сулейман?
     - Так это ты был, точно, да? - притворно удивился Сулейман. - Ну, насчет замочить - не знаю, а поговорить на эту тему стоит... Ты чего, доктор?
     Глебыч, уловив нечто во взгляде Кости, с ужасом в глазах повернулся к Сулейману. Смотрел на страшного абрека секунды три, затем начал бледнеть, разинул рот и...
     - Бб-быфф...
     ... издав неприличный звук, судорожно дернул кадыком, словно стараясь подавить рвотный позыв.
     - Э, окно открой, придурок! - как-то попросту, по-житейски возмутился Сулейман. - Морду свою за окно убери, я сказал! Морду убери!
     Запищал пульт. Сулейман дал сброс - руку не забыл за пазуху сунуть, стервец, даже на ситуацию не отвлекся, внимательно смотрел на Глебыча...
     Глебыч резко развернулся к окну. Стукнув по кнопке электроподъемника, он едва дождался, когда стекло окончательно сползло вниз, посунулся было наружу...
     Но в самый последний момент вдруг громко крикнул:
     - Пошел в жопу, урод! Достал ты... И нырнул башкой под руль. Слева, за окном, мгновенно вспучился странный холмик, разбрасывая во все стороны куски дерна. "Чпок!" Из раскрытого окна как будто сильно пьяный хулиган неловко свистнул, рассекая воздух. Под глазом у Сулеймана, как по мановению руки злого индейского шамана, выросло крохотное черное оперение. Абрек судорожно дернулся, вцепился скрюченными рукам в горло и натужно захрипел, силясь вдохнуть.
     - Да вы совсем е...нулись, родные мои! - раненым зверем взрыднул Иванов. - Ой, бля-аа... Вы... Вы...
     - Глебыч, справишься? - каким-то совершенно апатичным тоном поинтересовался Костя, неотрывно глядя в угасающие глаза абрека.
     - Хер его знает, - Глебыч рванул из внутреннего кармана кожаную "раскладушку" с отвертками, кусачками и прочими прибамбасами и делрвито распахнул полы куртки уже почти затихшего Сулеймана. - Две плюс тридцать, минус где-то двадцать... Время засеки, у нас есть сто тридцать... Двадцать девять...
     Двадцать восемь... Засек?
     - Засек.
     - Жеке скажи, чтоб Васю с Серегой поднял, и пусть дуют отсюда. На хер нам тут лишние трупы...
     Через сорок две секунды Глебыч разобрался с поясом, распотрошил его и швырнул в окно, стараясь кинуть как можно дальше. Покрутил в руках пульт, хмыкнул, выдал лаконичный вердикт:
     - Не подлежит...
     И тоже выкинул в окно.
     - Может быть... - спохватился было Иванов.
     - Пока не удостоверимся - нельзя, - покачал головой Глебыч. - Зачем лишние трупы?
     - Нет, я типа - в укрытие всем...
     - А тут двести тридцать, ни хера не будет им...
     За окном запищал пульт. Костя зажмурился и тридцать секунд сидел, не открывая глаза.
     Писк прекратился. Воцарилась странная тишина, какая-то необычно мягкая, светлая и невесомая...
     - Ну вот, - Глебыч потянулся и хрустнул костяшками пальцев. - Теперь бы водочки... Петрович, скажи, пусть пацаны мешки с песком тащат. Не ночевать же нам тут...

Глава 7

Костя Воронцов

10 марта 2003 г.г Первомайская - Ханкала

     Аюб нам не достался. Как, впрочем, и джип. Ажачь. Классный джип - картинка!
     Впрочем, давайте по порядку.
     Пока мы выбирались из машины в обмен на мешки с песком, вертушки, как и обещали пилоты, взлетели за три минуты и быстренько прочесали квадрат. Никого не обнаружили, доложили и сели обратно.
     - Вот тебе и хваленая "духовская" взаимовыручка, - сердито сказал командир первого экипажа. - Бросили командира на произвол судьбы и удрали!
     - Ну, это как сказать... - усомнился Иванов. - В ближайший час мы это выясним...
     - Что ты имеешь в виду? - насторожился летчик.
     - Ничего страшного, - уклончиво ответил Иванов. - По крайней мере, у нас есть как минимум полчаса...
     - Как теперь с подследственным? - угрюмо поинтересовался командир уиновского спецназа.
     - Щас, принесут, - буркнул Иванов.
     - В смысле? - не понял спецназовец.
     - Щас, щас - две минуты...
     Наши "земляные" "силовики" помогли доставить к "рафику" Сулеймана и тотчас же принялись пить горячий чай из термоса - хорошо, мы не весь выдули. Ребята были синие, а местами даже с какой-то чернью - пять часов под дерном пролежали, это вам не на пляже кверху брюхом валяться.
     Когда пассажиров джипа полностью заменили на мешки, Глебыч отослал всех на позиции ВОП и залез под машину.
     - Зачем вы нам этого погрузили? - не отставал настырный спецназовец. - Как я теперь за подследственного отчитываться буду?
     - Дай-ка заявку на конвоирование, - потребовал полковник.
     - Зачем?
     - Давай, давай...
     Заявка была предъявлена. Полковник прочел ее, гнусно усмехнулся (совсем как Глебыч - наверно, подхватил швейковскую бациллу, пока сидел в джипе) и показал бумажку нам. Там было написано, что следует сопроводить подследственного Дадашева (без инициалов) в количестве 1 шт. на следственный эксперимент и обратно. В общем, все, как положено.
     - Вы Дадашева брали? - уточнил Иванов.
     - Да, мы брали. Но...
     - И привезете обратно Дадашева. В количестве один штук. Без инициалов.
     Синие Петрушин и Вася одобрительно хмыкнули, а Серега заверил:
     - Он даже лучше, чем первый. Намного лучше! По первому уже отработали, а этого еще крутить и крутить!
     - Меня посадят за это, - хмуро заметил спецназовец, не желая принимать участия в общем припадке веселья. - Если это такая шутка, то она не получилась.
     И вообще.
     - Ничего тебе не будет, - Иванов ткнул пальцем вверх. - Все схвачено и обговорено. С начальником штаба я вопрос решу.
     Тут полковник немного покривил душой. Схвачено как раз было насчет двух Дадашевых разом, а не по отдельности. За младшенького кое-кому вскоре предстоит ответить... Но захват Сулеймана все же был маленькой победой, на этом, видимо, он и собирался играть в предстоящих объяснениях с Витей. Представьте, как бы все выглядело, если бы мы упустили обоих сразу...
     Глебыч ковырялся под машиной совсем недолго, от силы минуты три. Потом вылез, свернул в трубочку баранью шкуру (он ее под себя подкладывал) и трусцой припустил к позициям.
     - Зачем шкуру взял? - заинтересовался практ тичный Вася.
     - Хорошо выделана, - заметил слегка запыхавшийся Глебыч. - Подушку сошью, под жопу подкладывать .
     - Это правильно, - похвалил опытный Петрушин. - Баран - животная полезная.
     Это не только пуд хорошего мяса, но и шкура, которая предохраняет от ряда жопных заболеваний и всего такого прочего.
     - Ну, блин... - сибиряк Вася (дома у них баранов нету, все больше медведи и прочие хищные млекопитающие) завистливо вздохнул. - Сколько раз я мимо таких шкур проходил... Все. В первом же селе, первая шкура - моя!
     - И что там? - поинтересовался Иванов, кивнув на джип.
     - Не подлежит, - Глебыч с сожалением покачал головой. - Мастер работал.
     - А может, как-нибудь... А? - с надеждой уточнил Петрушин.
     - Не-а, не подлежит, - Глебыч разложил шкуру на земле, аккуратна на нее улегся и посмотрел на часы. - Ложись.
     - Чего? - не понял Иванов.
     - Десять кило тротила, куча железа - это вам не поясок, - флегматично пояснил Глебыч и опять посмотрел на часы. - Кое-что прилетит и сюда. Короче - ложись. Я заряд активировал. Через семь секунд рванет. Шесть... Пять...
     - Ложись!!! - рявкнул Иванов и плюхнулся, где стоял.
     Все дружно последовали примеру старшего.
     Дух!!! - и правда, рвануло, и над головами что-то нехорошо этак просвистело.
     - Тебе лечиться надо, Глебыч, - расстроенно заметил Иванов, вставая и отряхивая грязный бушлат. - И шутки у тебя - такие же.
     - Такая тачка пропала! - сокрушенно вздохнул Петрушин, глядя на дымящуюся груду металла.
     - Сулейман будет недоволен, - Глебыч кивнул на "рафик" и с благодарностью подмигнул мне. - Вот уж кто любил свою железяку!
     - Кстати, насчет Сулеймана, - Иванов озабоченно посмотрел на часы. - Давайте-ка, х