тец, повторяя  начатую  им  фразу,  -
явно зависит от соблюдения должного  равновесия  в  борьбе  между  первичной
теплотой и первичной влагой; для его поддержания не требовалось  бы  поэтому
почти  никакого  искусства,  если  бы  не  путаница,  которую  внесли   сюда
педанты-ученые, все время ошибочно принимавшие (как показал знаменитый химик
ван Гельмонт) за первичную влагу сало и жир животных.
     Между  тем  первичная  влага  не  сало  и  не  жир  животных,  а  некое
маслянистое и бальзамическое вещество; ведь жир и  сало,  подобно  флегме  и
водянистым частям, холодны, тогда как  маслянистые  и  бальзамические  части
полны жизни, теплоты и огня, чем и объясняется замечание  Аристотеля,  "quod
omne animal post coitum  est  triste"  {Что  каждое  животное  после  соития
печально (лат.).}.
     Известно, далее, что первичная теплота пребывает в первичной влаге,  но
пребывает ли последняя в первой, это подвержено сомнению; во всяком  случае,
когда одна из них идет на  убыль,  идет  на  убыль  также  и  другая;  тогда
получается или неестественный жар, вызывающий неестественную сухость, -  или
неестественная влажность, вызывающая водянку.  -  Таким  образом,  если  нам
удастся научить подрастающего ребенка не бросаться в огонь и в воду, которые
одинаково угрожают ему гибелью, - мы сделаем в этом отношении все, что надо.


        ^TГЛАВА XXXVII^U

     Даже описание осады Иерихона не могло бы поглотить внимание  дяди  Тоби
сильнее, чем поглотила его последняя  глава;  -  дядины  глаза  на  всем  ее
протяжении  были  прикованы  к  отцу;  -  при  каждом  упоминании  последним
первичной теплоты или первичной влаги дядя Тоби вынимал  изо  рта  трубку  и
качал головой; а когда глава была  окончена,  он  знаком  пригласил  капрала
подойти поближе к его креслу, чтобы задать ему, -  в  сторону,  -  следующий
вопрос. - -      *      *      *      *      *     *     *     *     *     *
*     *     *    * - Это было при осаде Лимерика, с позволения вашей милости,
- ответил с поклоном капрал.
     - Мы с ним, - сказал дядя Тоби, - обращаясь к отцу, - были едва в силах
выползти из наших палаток, - когда снята была осада Лимерика, - как  раз  по
той причине, о которой  вы  говорите.  -  Что  такое  могло  прийти  тебе  в
сумасбродную твою голову, милый брат Тоби! -  мысленно  воскликнул  отец.  -
Клянусь небом! - продолжал он, по-прежнему рассуждая сам  с  собой,  -  даже
Эдип затруднился бы найти тут какую-нибудь связь. -
     - Я думаю, с позволения вашей милости, - сказал капрал, - что если б не
жженка, которую мы всякий вечер готовили, да  не  красное  вино  с  корицей,
которое я усердно подливал вашей милости... - И  не  можжевеловая,  Трим,  -
прибавил дядя Тоби, - которая принесла нам больше всего пользы. - Я  истинно
думаю, - продолжал капрал, - мы  бы  оба,  с  позволения  вашей  милости,  -
сложили наши жизни в траншеях, где нас бы  и  похоронили.  -  Самая  славная
могила, капрал, - воскликнул дядя Тоби со сверкающим взором, - какой  только
может пожелать  солдат!  -  А  только  печальная  это  для  него  смерть,  с
позволения вашей милости, - возразил капрал.
     Все это было для отца такой же китайской грамотой, как  обряды  жителей
Колхиды и троглодитов были полчаса  назад  для  дяди  Тоби;  отец  не  знал,
нахмурить ли ему брови или улыбнуться. -
     Между тем дядя Тоби, обратившись к Йорику, возобновил разговор  о  том,
что случилось под Лимериком, более вразумительно, чем он  его  начал,  -  и,
отец сразу уловил ту связь, которой раньше не мог понять.


        ^TГЛАВА XXXVIII^U

     - Несомненно, - сказал дядя Тоби, - было большим счастьем  для  меня  и
для капрала, что в продолжение двадцати пяти дней,  когда  у  нас  в  лагере
свирепствовала   дизентерия,   мы   все   время   пролежали    в    горячке,
сопровождавшейся нестерпимой жаждой; иначе нас,  как  я  понимаю,  неизбежно
одолела бы та самая дрянь, которую брат мой  называет  первичной  влагой.  -
Отец набрал полные легкие воздуху и, закатив глаза в потолок,  медленно  его
выдохнул.
     - Небо, видно, смилостивилось  над  нами,  -  продолжал  дядя  Тоби;  -
капрала  осенила  мысль  сохранить  это  самое  равновесие  между  первичной
теплотой и первичной влагой, подкрепляя все время лихорадку горячим вином  и
пряностями;  ему  удалось  таким  способом   поддержать   (образно   говоря)
непрерывное горение, так что  первичная  теплота  отстояла  свои  позиции  с
начала и до конца, оказавшись достойным противником влаги, несмотря  на  всю
грозную силу последней. - Даю вам слово, братец Шенди, - прибавил дядя Тоби,
- вы могли бы в двадцати саженях слышать происходившую внутри нас борьбу.  -
Если только не было перестрелки, - сказал Йорик.
     - Н-да, - проговорил отец, вздохнув полной грудью и сделав после  этого
слова небольшую паузу. - Если б я был судьей и законы моей страны  этому  не
препятствовали, я  бы  приговаривал  некоторых  злейших  преступников,  если
только они получили образование, к... - Йорик, предвидя, что приговор  будет
самым беспощадным, положил руку на грудь отца  и  попросил  его  повременить
несколько минут, пока он не задаст капралу один вопрос.  -  Сделай  милость,
Трим, - обратился к нему Йорик, не дожидаясь позволения отца, - скажи нам по
совести, каково твое мнение насчет этой самой первичной теплоты и  первичной
влаги?
     - Почтительно  подчиняясь  разумнейшему  суждению  вашей  милости...  -
проговорил капрал, отвесив поклон дяде Тоби. - Выкладывай смело твое мнение,
капрал, - сказал дядя Тоби. - Ведь бедный малый - мне слуга, - а не  раб,  -
добавил дядя Тоби, обращаясь к отцу. -
     Сунув шляпу под левую руку, на запястье которой подвешена  была  черным
ремешком с кисточкой его палка, капрал вышел на то самое место, где  показал
свои познания в катехизисе; затем он, прежде чем открыть рот, дотронулся  до
нижней челюсти большим и указательным пальцами правой руки  и  изложил  свое
мнение так:


        ^TГЛАВА XXXIX^U

     Как раз когда капрал откашливался, чтобы начать,  -  в  комнату  вошел,
переваливаясь, доктор Слоп. - Беда не велика - капрал выскажет свое мнение в
следующей главе, кто бы там ни вошел.
     - Ну-с, добрейший доктор,  -  воскликнул  отец  шутливо,  ибо  душевные
состояния сменялись у него с непостижимой быстротой, -  что  хорошего  может
сказать мой мальчишка? -
     Даже если бы отец спрашивал о состоянии щенка, которому отрубили хвост,
- он бы не мог это сделать с  более  беззаботным  видом;  принятая  доктором
Слопом система лечения моей болезни никоим образом  не  допускала  подобного
рода вопросов. - Он сел.
     - Скажите, пожалуйста, сэр,  -  проговорил  дядя  Тоби  тоном,  который
нельзя было оставить без  ответа,  -  в  каком  состоянии  мальчик?  -  Дело
кончится фимозом, - ответил доктор Слоп.
     - Убейте меня,  если  я  что-нибудь  понял,  -  проговорил  дядя  Тоби,
засовывая в рот трубку. - Так пусть тогда капрал продолжает свою медицинскую
лекцию, - сказал отец. - Капрал поклонился своему старому  приятелю  доктору
Слопу, после чего изложил  свое  мнение  относительно  первичной  теплоты  и
первичной влаги в следующих словах:


        ^TГЛАВА XL^U

     - Город Лимерик, осада которого началась под командованием  самого  его
величества короля Вильгельма через год  после  того,  как  я  определился  в
армию, - лежит,  с  позволения  вашей  милости,  посреди  дьявольски  сырой,
болотистой равнины. - Он со всех сторон окружен,  -  заметил  дядя  Тоби,  -
рекой Шаноном и  является  по  своему  местоположению  одной  из  сильнейших
крепостей Ирландии.
     - Это, кажется, новый способ начинать медицинскую лекцию, -  проговорил
доктор Слоп. - Все это правда, - отвечал Трим. - В таком случае я желал  бы,
чтобы господа врачи взяли за образец этот новый покрой, - сказал Йорик. -  С
позволения  вашего  преподобия,  -  продолжал  капрал,  -  там  все   сплошь
перекроено дренажными канавами и топями; вдобавок,  во  время  осады  выпало
столько дождя, что вся округа  превратилась  в  лужу.  От  этого,  а  не  от
чего-либо другого и разразилась дизентерия, которая чуть было не сразила его
милость и меня. По прошествии первых десяти дней, - продолжал капрал,  -  ни
один солдат не мог бы найти сухое  место  в  своей  палатке,  не  окопав  ее
канавой для стока  воды;  -  но  этого  было  мало,  и  всякий,  кто  только
располагал средствами, как его милость, выпивал каждый  вечер  по  оловянной
кружке жженки, которая прогоняла сырость и нагревала палатку, как печка.
     - Какое же заключение выводишь ты, капрал Трим, из всех этих посылок? -
вскричал отец.
     - Отсюда я, с позволения вашей милости, заключаю, - отвечал Трим, - что
первичная влага не что иное, как  сточная  вода,  а  первичная  теплота  для
человека со средствами - жженка; для рядового же первичная влага и первичная
теплота всего только, с позволения вашей  милости,  сточная  вода  да  чарка
можжевеловки. - Ежели ее дают нам вдоволь и не  отказывают  в  табачке,  для
поднятия духа и подавления хандры, - тогда мы  не  знаем,  что  такое  страх
смерти.
     - Я, право, затрудняюсь определить,  капитан  Шенди,  -  сказал  доктор
Слоп, - в какой отрасли знания слуга ваш особенно крепок, в физиологии или в
богословии. - Слоп не забыл Тримовы комментарии к проповеди. -
     - Всего только час назад, - заметил Йорик, - капрал подвергся  экзамену
в последнем и выдержал его с честью. -
     - Первичная теплота  и  первичная  влага,  -  проговорил  доктор  Слоп,
обращаясь к отцу, - являются,  надо  вам  сказать,  основой  и  краеугольным
камнем нашего бытия, - как корень дерева является источником и первопричиной
его произрастания. - Они заложены в семени всех животных и могут сохраняться
разными  способами,  но  преимущественно,  по  моему  мнению,   при   помощи
единосущности, вдавливания и замыкания. - А этот бедный малый,  -  продолжал
доктор  Слоп,  показывая  на  капрала,  -  имел,  видно,  несчастье  слышать
какой-нибудь  поверхностный  эмпирический  разговор   об   этом   деликатном
предмете. - Да, имел, - сказал отец. -
     - Очень может быть, - сказал дядя. - Я  в  этом  уверен,  -  проговорил
Йорик.


        ^TГЛАВА XLI^U

     Воспользовавшись  отсутствием  доктора  Слопа,   который   вызван   был
посмотреть на прописанную им припарку,  отец  прочитал  еще  одну  главу  из
Тристрапедии. - Ну, ребята, веселей! Сейчас я покажу вам землю  -  -  -  ибо
когда мы справимся с этой главой, книга эта будет закрыта целый год. -  Ура!
-


        ^TГЛАВА XLII^U

     - - - Пять лет с нагрудничком у подбородка;
     четыре года на путешествие от букваря до Малахии;
     полтора года, чтобы выучиться писать свое имя;
     семь долгих лет и больше tupt'-овать {Биться (греч.).} над греческим  и
латынью.
     Четыре года на доказательства и опровержения - а прекрасная статуя  все
еще пребывает в недрах мраморной глыбы, и  резец,  чтобы  ее  высечь,  всего
только отточен. - Какая прискорбная медлительность!  -  Разве  великий  Юлий
Скалигер не был на волосок от того, чтобы инструменты  его  так  и  остались
неотточенными? -  Только  в  сорок  четыре  года  удалось  ему  совладать  с
греческим, - а Петр Дамиан, кардинал-епископ Остии, тот, как всем  известно,
даже еще читать не научился, достигнув совершеннолетия. - Сам Бальд, ставший
потом знаменитостью, приступил к изучению права в таком  возрасте,  что  все
думали, будто он готовится стать адвокатом на том свете. Не удивительно, что
Эвдамид, сын Архидама, услышав, как семидесятипятилетний Ксенократ спорит  о
мудрости, спросил озабоченно:  -  Если  этот  старец  еще  только  спорит  и
разузнает о мудрости, - то когда же найдет он время ею пользоваться?
     Йорик  слушал  отца  с  большим  вниманием;  к  самым  причудливым  его
фантазиям непонятным образом примешивалась приправа мудрости - среди  самого
непроглядного  мрака  иной  раз  вспыхивали  у  него  прозрения,  почти  что
искупавшие все его  грехи.  -  Будьте  осмотрительны,  сэр,  если  вздумаете
подражать ему!
     - Я убежден, Йорик,  -  продолжал  отец,  частью  читая,  частью  устно
излагая  свои  мысли,  -  что   и   в   интеллектуальном   мире   существует
Северо-западный проход  и  что  душа  человека  может  запастись  знанием  и
полезными  сведениями,  следуя  более  короткими  путями,  чем  те,  что  мы
обыкновенно избираем. - Но увы! не у всякого поля протекает река или  ручей,
- не у всякого ребенка, Йорик! есть отец, способный указывать ему путь.
     - - Все целиком зависит,  -  прибавил  отец,  -  понизив  голос,  -  от
вспомогательных глаголов, мистер Йорик.
     Если бы Йорик наступил на Вергилиеву змею, то и тогда на  лице  его  не
могло бы выразиться большее удивление. - Я тоже удивлен, - воскликнул  отец,
заметив это, - и считаю одним из величайших бедствий, когда-либо постигавших
школьное  дело,  что  люди,  которым  доверено  воспитание  наших  детей   и
обязанность которых развивать их ум и с ранних  лет  начинять  его  мыслями,
чтобы  задать  работу  воображению,  так  мало  до  сих   пор   пользовались
вспомогательными глаголами - за исключением разве Раймонда Луллия и старшего
Пелегрини, который в употреблении их достиг такого совершенства, что  мог  в
несколько  уроков  научить  молодого  джентльмена  вполне  удовлетворительно
рассуждать о любом предмете, - за и против, - а также говорить и писать все,
что можно было сказать и написать о нем, не вымарывая  ни  одного  слова,  к
удивлению всех, кто это видел. - Я был бы вам благодарен,  -  сказал  Йорик,
прерывая отца, - если бы вы мне это пояснили. - С  удовольствием,  -  сказал
отец.
     - Наивысшее  расширение  смысла,  допускаемое  отдельным  словом,  есть
смелая метафора, - но, по-моему, понятие, которое с нею  связано,  при  этом
обыкновенно теряет больше, чем выигрывает; - однако, так или иначе,  -  если
ум наш эту операцию проделал, дело кончено: ум и понятие пребывают в  покое,
- пока не появится новое понятие - и так далее.
     -  Применение  же  _вспомогательных_  глаголов  сразу  позволяет   душе
трудиться самой над поступающими к ней материалами,  а  вследствие  легкости
вращения машины, на которую эти материалы накручены,  открывает  новые  пути
исследования и порождает из каждого понятия миллионы.
     - Вы чрезвычайно раззадорили мое любопытство, - сказал Йорик.
     - Что до меня, - заметил дядя Тоби,  -  то  я  рукой  махнул.  -  Части
датчан, с позволения вашей милости, - проговорил капрал,  -  занимавшие  при
осаде Лимерика левый фланг,  все  были  вспомогательные.  -  И  превосходные
части, - сказал дядя Тоби. - А только вспомогательные части, Трим, о которых
говорит мой брат, - отвечал дядя Тоби, - по-видимому, нечто совсем другое. -
     - Вам так кажется? - сказал отец, поднявшись с кресла.


        ^TГЛАВА XLIII^U

     Отец прошелся по комнате, сел и... закончил главу.
     - Вспомогательные глаголы, которыми мы здесь  занимаемся,  -  продолжал
отец,  -  такие:  быть,  иметь,  допускать,  хотеть,  мочь,  быть   должным,
следовать, иметь обыкновение или  привычку  -  со  всеми  их  изменениями  в
настоящем, прошедшем и будущем времени, спрягаемые с глаголом видеть  -  или
выраженные вопросительно: - Есть ли? Было ли? Будет ли? Было ли бы? Может ли
быть? Могло ли быть? И они же, выраженные отрицательно: - Нет  ли?  Не  было
ли? Не должно ли было? - или утвердительно: - Если, было, должно быть, - или
хронологически: - Всегда ли было? Недавно? Как давно? - или гипотетически: -
Если бы было? Если бы не было? Что бы тогда последовало? - Если бы  французы
побили англичан? Если бы солнце вышло из зодиака?
     - И вот, если вышколить память ребенка, - продолжал отец, -  правильным
употреблением   и   применением   _вспомогательных_   глаголов,   ни    одно
представление, даже самое бесплодное, не может войти в его  мозг  без  того,
чтобы из него нельзя было извлечь целого арсенала понятий и выводов. - Видел
ты когда-нибудь белого медведя? - спросил вдруг отец, обратившись  к  Триму,
стоявшему за спинкой его кресла. - Никак нет, с позволения вашей милости,  -
отвечал капрал. - А мог бы ты о нем поговорить, Трим, -  сказал  отец,  -  в
случае надобности? - Да как же это возможно, братец, - сказал дядя  Тоби,  -
если капрал никогда его не видел? - Вот это-то мне и надо, - возразил  отец,
- и сейчас я покажу, как это возможно.
     - Белый медведь? Превосходно. Видел ли я когда-нибудь  белого  медведя?
Мог ли я когда-нибудь его видеть? Предстоит ли мне когда-нибудь его увидеть?
Должен ли я когда-нибудь  его  увидеть?  Или  могу  ли  я  когда-нибудь  его
увидеть?
     - Хотел бы я увидеть  белого  медведя!  (Иначе  как  я  могу  себе  его
представить?)
     - Если бы мне пришлось увидеть белого медведя, что бы я сказал? Если бы
мне никогда не пришлось увидеть белого медведя, что тогда?
     - Если я никогда не видел, не могу увидеть,  не  должен  увидеть  и  не
увижу живого белого медведя, то видел ли я когда-нибудь его шкуру? Видел  ли
я когда-нибудь его изображение? - Или описание? Не видел ли  я  когда-нибудь
белого медведя во сне?
     - Видели ли когда-нибудь белого медведя мой отец,  мать,  дядя,  братья
или сестры? Что бы они за это дали? Как бы они себя вели? Как  бы  вел  себя
белый медведь? Дикий ли он? Ручной? Страшный? Косматый? Гладкий?
     - Стоит ли белый медведь того, чтобы его увидеть? -
     - Нет ли в этом греха? -
     Лучше ли он, чем _черный медведь?_


        ^TТОМ ШЕСТОЙ^U

                                     Dixero si quid forte jocosius, hoc mihi
                                     juris Cum venia dabis.

                                                                        Hor.

                                     Si  quis  calumnietur  levius esse quam
                                     decet  theologum,  aut  mordacius  quam
                                     deceat  Christianum  -  non  Ego,   sed
                                     Democritus dixit.

                                                                     Erasmus

        ^TГЛАВА I^U

     Мы остановимся всего на две минуты, милостивый  государь.  -  Одолев  с
вами эти пять томов (присядьте, пожалуйста, сэр, на их комплект - это лучше,
чем ничего), мы только оглянемся на страну, которую мы прошли. -
     - Какие это были дебри! И какое счастье, что мы с вами не заблудились и
не были растерзаны дикими зверями.
     Думали ли вы, сэр, что целый мир может вместить такое множество  ослов?
- Как они рассматривали и  обозревали  нас,  когда  мы  переходили  ручей  в
глубине этой долины! - Когда же мы взобрались вон на тот холм и скрылись  из
виду, - боже ты мой, что за рев подняли они все разом!
     - Послушай, пастух, кто хозяин всех этих ослов?
     - Да поможет им небо! -  Как,  их  никогда  не  чистят?  -  Никогда  не
загоняют на зиму? - Так ревите - ревите - ревите! Ревите на здоровье, - свет
перед вами в большом долгу; - еще громче - это ничего; - правда же,  с  вами
плохо обращаются. - Будь я ослом, торжественно объявляю,  я  бы  с  утра  до
вечера ревел соль-ре-до в ключе соль.


        ^TГЛАВА II^U

     Когда белый медведь отплясал взад и вперед с  полдюжины  страниц,  отец
закрыл книгу всерьез - и с торжествующим видом снова вручил ее Триму,  подав
знак отнести ее на прежнее место.
     - Тристрам, - сказал он, - проспрягает у меня таким же манером, взад  и
вперед, все глаголы, какие есть в  словаре;  -  всякий  глагол,  вы  видите,
Йорик,   обращается   этим   способом   в   положение    и    предположение,
всякое-положение и предположение являются источником целого ряда предложений
- и всякое предложение имеет свои следствия и заключения, каждое из которых,
в свою очередь, выводит ум на новые пути изысканий и сомнений. - Невероятная
у этого механизма, - прибавил отец, - сила разворачивать голов