Пирей - -
     -  Ах,  как  было  жалко,  с  позволения  вашей  милости,  срывать  эти
укрепления - - но было бы не менее жаль оставить их нетронутыми. - -
     - - Ты прав, Трим, в обоих случаях  прав,  -  сказал  дядя  Тоби.  -  -
Оттого-то, - продолжал капрал, - с начала их разрушения и до конца - - я  ни
разу не свистел, не пел, не смеялся, не плакал, не говорил о прошедших наших
делах и не рассказал вашей милости ни одной истории, ни хорошей, ни  плохой.
- -
     - - У тебя много превосходных качеств, Трим, - сказал дядя Тоби, - и не
на последнее место я ставлю твои  способности  рассказчика,  потому  что  из
многочисленных историй, которые ты  мне  рассказывал,  желая  развеселить  в
тяжелые минуты или развлечь, когда мне  бывало  скучно,  -  ты  редко  когда
рассказывал плохую. - -
     - - Это оттого, с позволения вашей милости, что, за исключением истории
о _короле богемском и семи его з_а_мках_, - все они правдивы; ведь  все  они
про меня. - -
     - В моих глазах это ничуть их не роняет, Трим, - сказал дядя Тоби. - Но
скажи, что это за история? Ты подстегнул мое любопытство.
     - Извольте, я расскажу ее вашей милости, - сказал  капрал.  -  Лишь  бы
только, - сказал дядя Тоби, снова задумчиво посмотрев на Дюнкерк и на мол, -
- лишь бы только она не была веселая; в такие истории, Трим, слушателю  надо
всегда половину забавности вносить от себя, а в теперешнем  моем  состоянии,
Трим, я бы не мог воздать должное ни тебе, ни твоей истории. - - Она  совсем
не веселая, - возразил капрал. - И в то же время я не хотел бы, -  продолжал
дядя Тоби, - чтобы она была мрачная. - - Она не  веселая  и  не  мрачная,  -
возразил капрал, - а как раз подойдет вашей милости. - - Тогда  я  от  всего
сердца поблагодарю тебя за нее, - воскликнул дядя Тоби,  -  сделай  милость,
Трим, начинай.
     Капрал поклонился; и хотя снять пристойным образом мягкую высокую шапку
монтеро вовсе не так легко,  как  вы  воображаете,  а  отвесить  исполненный
почтительности поклон, как это было в правилах капрала, вещь, на мой взгляд,
довольно трудная, когда вы сидите на земле, поджав под себя ноги, -  тем  не
менее, предоставив  ладони  своей  правой  руки,  обращенной  к  дяде  Тоби,
скользнуть назад по траве  на  некотором  расстоянии  от  туловища  с  целью
сообщить ей больший размах - - и в то же  время  непринужденно  зажав  тулью
своей шапки большим, указательным и  средним  пальцами  левой  руки,  отчего
диаметр ее укоротился и она, можно сказать, скорее незаметно была  выжата  -
чем неуклюже сдернута, - - - капрал  справился  с  обеими  задачами  ловчее,
нежели можно было ожидать от человека в его позе;  прокашлявшись  раза  два,
чтобы найти тон, наиболее подходивший для его истории и наиболее согласный с
чувствами его господина, - он обменялся с ним ласковым взглядом и  приступил
к своему рассказу так:

                История о короле богемском и семи его замках

     - Жил-был король бо - - ге - - -
     Когда капрал  вступал  таким  образом  в  пределы  Богемии,  дядя  Тоби
заставил его на минутку остановиться; капрал отправился в путь с  обнаженной
головой, оставив свою шапку монтеро на земле возле себя, после того как снял
ее в конце последней главы.
     - - Глаза доброты все подмечают - - - поэтому не успел капрал вымолвить
пять слов своей истории, как дядя Тоби дважды  вопросительно  дотронулся  до
его шапки монтеро концом своей трости - - словно говоря: "Почему  ты  ее  не
наденешь, Трим?" Трим взял ее с самой почтительной неторопливостью и, бросив
при этом сокрушенный взгляд на украшавшее ее переднюю часть  шитье,  которое
плачевным образом выцвело да еще вдобавок обтрепалось на  некоторых  главных
листьях и самых бойких частях узора, снова положил на землю между ног своих,
чтобы поразмыслить о ее судьбе.
     - - Все до последнего слова совершенная правда, - воскликнул дядя Тоби,
- все, что ты собираешься сказать. - -
     _"Ничто не вечно на этом свете, Трим"._
     - - Но когда этот залог твоей любви и памяти, дорогой Том, износится, -
проговорил Трим, - что нам тогда сказать?
     - Сказать больше нечего, Трим, - отвечал дядя Тоби. - Хотя бы мы ломали
голову до Страшного суда, все равно, Трим, мы ничего бы не придумали.
     Признав, что  дядя  Тоби  прав  и  что  напрасны  были  бы  все  усилия
человеческого ума извлечь более высокую мораль из этой шапки, капрал не стал
больше утруждать себя и надел ее на голову, после чего провел рукой по  лбу,
чтобы разгладить морщину глубокомыслия, порожденную текстом  и  наставлением
вместе, и, придав лицу своему прежнее выражение, вернулся в прежнем  тоне  к
истории о короле богемском и семи его замках.


          Продолжение истории о короле богемском и семи его замках

     - Жил-был король в Богемии, но в какое царствование, кроме  как  в  его
собственное, не могу сказать вашей милости. - -
     - Я этого вовсе и не требую от тебя, Трим, - воскликнул дядя Тоби.
     - Это  было,  с  позволения  вашей  милости,  незадолго  до  того,  как
перевелись на земле великаны; - но в каком году от рождества Христова?..
     - - Я бы и полпенса не дал за то, чтобы это узнать, - сказал дядя Тоби.
     - - Все-таки, с позволения  вашей  милости,  история  от  этого  как-то
выигрывает. - -
     - - Ведь это твоя история, Трим, так и украшай ее по  твоему  вкусу;  а
год возьми любой, - продолжал дядя Тоби, с улыбкой посмотрев на  капрала,  -
год возьми какой тебе угодно и приставь его к  ней  -  я  тебе  предоставляю
полную свободу. - -
     Капрал поклонился; ведь все столетия и каждый год каждого  столетия  от
сотворения мира до Ноева потопа, и от  Ноеза  потопа  до  рождения  Авраама,
через все странствования патриархов до исхода израильтян из  Египта  -  -  и
через все династии, олимпиады, _урбекондита_ и другие памятные эпохи  разных
народов мира до пришествия Христа, и от пришествия  Христа  до  той  минуты,
когда капрал начал свою историю, - - весь этот необъятный простор времени со
всеми его пучинами повергал к его ногам дядя  Тоби;  но,  подобно  тому  как
_Скромность_ едва дотрагивается пальцем до того, что обеими руками подает ей
_Щедрость_, - капрал удовольствовался _самым худшим годом_  из  всего  этого
вороха; опасаясь, как бы ваши милости из _большинства_  и  _меньшинства_  не
повыцарапали друг другу глаза в пылу спора о том, не является  ли  этот  год
всегда последним годом прошлогоднего календаря, - - скажу вам напрямик:  да;
но совсем не по той причине, как вы думаете. - -
     - - То был ближайший к нему  год  -  -  от  рождества  Христова  тысяча
семьсот двенадцатый, когда герцог Ормондский  вел  такую  скверную  игру  во
Фландрии. - Вооружившись им, капрал снова предпринял поход в Богемию.


          Продолжение истории о короле богемском и семи его замках

     - В тысяча семьсот двенадцатом году после рождества Христова жил-был, с
позволения вашей милости - -
     - - Сказать тебе правду, Трим, -  остановил  его  дядя  Тоби,  -  я  бы
предпочел  любой  другой  год,  не  только  по  причине   позорного   пятна,
замаравшего в этом году нашу историю отступлением английских войск и отказом
прикрыть осаду Кенуа, несмотря на невероятное напряжение, с  которым  Фагель
продолжал фортификационные работы, - но  и  в  интересах  твоей  собственной
истории; ведь если в ней есть, - а некоторые  твои  слова  внушают  мне  это
подозрение, - если в ней есть великаны - -
     - Только один, с позволения вашей милости. - -
     - - Это все равно что двадцать, - возразил дядя Тоби, - - ты  бы  лучше
лет на семьсот или восемьсот отодвинул ее в прошлое, чтобы обезопасить ее от
критиков и других людей, и  я  бы  тебе  посоветовал,  если  ты  будешь  еще
когда-нибудь ее рассказывать - -
     - - Коли я проживу, с позволения вашей милости, столько, чтоб хоть один
раз  досказать  ее  до  конца,  я  больше  никогда  и  никому  не  стану  ее
рассказывать, ни мужчине, ни женщине, ни ребенку. - - Фу-фу! -  сказал  дядя
Тоби, - но таким ласковым, поощрительным тоном, что  капрал  продолжал  свою
историю с большим жаром, чем когда бы то ни было.


          Продолжение истории о короле богемском и семи его замках

     - Жил-был, с позволения вашей милости, - сказал капрал, возвысив  голос
и радостно потирая руки, - один король богемский...
     - - Пропусти год совсем, Трим, - сказал дядя Тоби, наклоняясь к капралу
и кладя ему руку на плечо, как бы  в  знак  извинения  за  то,  что  он  его
остановил, - -пропусти его совсем, Трим; история может отлично обойтись  без
этих тонкостей, если рассказчик не вполне в них уверен. - - Уверен в них!  -
проговорил капрал, качая головой. - -
     -  Ты  прав,  -  отвечал  дядя  Тоби;  -  не  легко,  Трим,   человеку,
воспитанному, как ты да я, для  военного  дела,  который  редко  заглядывает
вперед дальше конца своего мушкета, а назад дальше своего  ранца,  не  легко
такому человеку все это знать. - - Где же ему это  знать,  ваша  милость!  -
сказал капрал, покоренный _манерой_ рассуждения дяди Тоби столько же, как  и
самим его рассуждением, - у него довольно других забот; когда он не в  деле,
не в походе и не несет гарнизонной службы - ему  надо,  с  позволения  вашей
милости, чистить свой мундир - самому бриться и мыться, чтобы  всегда  иметь
такой вид, как на параде.  Какая  надобность  солдату,  с  позволения  вашей
милости, - торжествующе прибавил капрал, - смыслить что-нибудь в географии?
     - - Ты, верно, хотел сказать в _хронологии_, Трим, - отвечал дядя Тоби;
- ибо знание географии и для солдата совершенно необходимо; он  должен  быть
основательно знаком со всеми странами, в которые приведет его долг службы, а
также с их границами; он должен знать  каждый  город,  местечко,  деревню  и
поселок со всеми ведущими к ним каналами, дорогами  и  окольными  путями;  с
первого же взгляда, Трим, он должен назвать тебе каждую  большую  или  малую
реку, через которую он переходит, - в каких горах  берет  она  начало  -  по
каким местам протекает - до каких пор судоходна - где ее можно перейти вброд
- и  где  нельзя;  он  должен  знать  урожай  каждой  долины  не  хуже,  чем
крестьянин, который ее обрабатывает, и  уметь  сделать  описание  или,  если
потребуется, начертить  точную  карту  всех  равнин  и  ущелий,  укреплений,
подъемов, лесов и болот, через которые или по которым предстоит  пройти  его
армии; он должен знать, что каждая страна производит, ее растения, минералы,
воды, животных, погоду,  климат,  температуру,  ее  жителей,  обычаи,  язык,
политику и даже. религию.
     - Иначе разве мыслимо было бы понять, капрал, -  продолжал  дядя  Тоби,
разгорячась и поднимаясь на ноги в своей будке, - как мог Мальборо совершить
со своей армией поход  от  берегов  Мааса  до  Бельбурга;  от  Бельбурга  до
Керпенорда -  (тут  уж  и  капрал  не  мог  дольше  усидеть  на  месте);  от
Керпенорда, Трим, до Кальсакена; от Кальсакена до Нейдорфа; от  Нейдорфа  до
Ланденбурга; от Ланденбурга до Мильденгейма; от Мильденгейма до  Эльхингена;
от Эльхингена до Гингена; от Гингена до Бальмерсгофена; от Бальмерсгофена до
Шелленберга, где он прорвал неприятельские  укрепления,  форсировал  переход
через Дунай, переправился через Лех, - проник со  своими  войсками  в  самое
сердце империи, пройдя во главе их через Фрейбург, Гокенверт и Шенефельд  до
равнин Бленгейма и Гохштета? - - Какой он ни великий полководец,  капрал,  а
шагу ступить бы не мог, не мог бы сделать даже дневного перехода без  помощи
_географии_. - - Что же касается _хронологии_, Трим, - продолжал дядя  Тоби,
снова спокойно усаживаясь в караулке, - то я, признаться, думаю, что  солдат
легче всего мог бы обойтись без этой науки, если  бы  не  надежда,  что  она
когда-нибудь определит  ему  время  изобретения  пороха,  ибо  страшное  его
действие, подобно грому все перед собой низвергающее, ознаменовало  для  нас
новую эру в области военного дела, изменив самым коренным  образом  характер
нападения и обороны, как на суше, так и на море,  и  потребовав  от  военных
такого искусства  и  ловкости,  что  не  жаль  никаких  усилий  для  точного
определения времени его открытия - и установления, какой великий  человек  и
при каких обстоятельствах совершил это открытие.
     - Я  не  собираюсь,  -  продолжал  дядя  Тоби,  -  вступить  в  спор  с
историками, которые все согласны, что в  тысяча  триста  восьмидесятом  году
после рождения Христа, в царствование Венцеслава, сына Карла Четвертого,
     -  некий  священник,  по  имени  Шварц,  научил   употреблению   пороха
венецианцев в их войнах с генуэзцами, но, несомненно, он не был первым, ибо,
если верить дон Педро, епископу Леонскому... - Как это вышло,  с  позволения
вашей милости, что священники  и  епископы  столько  утруждали  свои  головы
порохом? - Бог его знает,  -  отвечал  дядя  Тоби,  -  -провидение  отовсюду
извлекает добро. - Итак, дон Педро  утверждает  в  своей  хронике  о  короле
Альфонсе, завоевателе Толедо, что в тысяча триста  сорок  третьем  году,  то
есть за целых тридцать семь лет до вышеупомянутой даты, секрет  изготовления
пороха был хорошо известен, и его уже в то время  с  успехом  применяли  как
мавры, так и христиане, не только в  морских  сражениях,  но  и  при  многих
достопамятных осадах в Испании и Берберии. - Всем известно также, что  монах
Бекон обстоятельно писал о порохе и  великодушно  оставил  миру  рецепт  его
изготовления еще за сто пятьдесят лет до рождения Шварца - и что китайцы,  -
прибавил дядя Тоби, - еще больше сбивают нас с толкуй  запутывают  все  наши
расчеты, похваляясь, будто это изобретение было  им  известно  за  несколько
столетий даже до Бекона. - -
     - Это шайка лгунов, я думаю, - воскликнул Трим.
     - - Не знаю, уж по какой причине, - сказал дядя Тоби, - но они на  этот
счет заблуждаются, как показывает жалкое состояние, в  котором  находится  у
них в настоящее время фортификация: ведь они знают из нее только fosse  {Ров
(франц.).} с кирпичной стеной, да вдобавок еще не фланкированный, - - а  то,
что они выдают нам за бастион на каждом его углу, построено  так  варварски,
что всякий это примет...
     - - За один из семи моих замков, с позволения вашей милости,  -  сказал
Трим.
     Дядя Тоби хотя и  крайне  нуждался  в  каком-нибудь  сравнении,  однако
вежливо отклонил предложение Трима - но когда последний ему  сказал,  что  у
него есть в Богемии еще полдюжины  замков,  от  которых  он  не  знает,  как
отделаться, - - дядя Тоби был так тронут простодушной шуткой капрала -  -  -
что прервал свое рассуждение о порохе - - - и  попросил  капрала  продолжать
историю о короле богемском и семи его замках.


          Продолжение истории о короле богемском и семи его замках

     - Этот _несчастный_ король богемский... - сказал Трим. - -  Значит,  он
был несчастен? -  воскликнул  дядя  Тоби,  который  так  погрузился  в  свое
рассуждение о порохе и других военных предметах, что хотя и попросил капрала
продолжать, все-таки многочисленные замечания, которыми он прерывал беднягу,
не настолько отчетливо отсутствовали в его сознании, чтобы сделать для  него
понятным этот эпитет. - - Значит, он был _несчастен_,  Трим?  -  с  чувством
сказал дядя Тоби. - - Капрал, послав первым делом это _злосчастное_ слово со
всеми его синонимами  к  черту,  мысленно  пробежал  главнейшие  событий  из
истории  короля  богемского;  но  все  они  показывали,  что  -  король  был
счастливейший человек, когда-либо живший на  земле,  -  -  и  это  поставило
капрала в тупик; не желая, однако, брать назад свой эпитет - - еще меньше  -
объяснять его - - и меньше всего -  искажать  факты  (как  делают  это  люди
науки) в угоду предвзятой теории, - - он посмотрел на дядю Тоби, ища от него
помощи, - - но увидя, что дядя Тоби  ждет  от  него  того  же  самого,  -  -
прокашлялся и продолжал. - -
     - Этот король богемский, с позволения вашей  милости,  был  _несчастен_
оттого - что очень любил мореплавание и морское дело - - а _случилось_  так,
что во всем богемском королевстве не было ни одного морского порта. - -
     - Откуда же, к дьяволу, ему там быть, Трим? - воскликнул дядя  Тоби.  -
Ведь Богемия страна континентальная, и ничего другого  в  ней  случиться  не
могло бы. - - - Могло бы, - возразил Трим, - если бы так угодно было господу
богу. - - -
     Дядя Тоби никогда не говорил  о  сущности  и  основных  свойствах  бога
иначе, как с неуверенностью и нерешительностью. - -
     - - Не думаю, - возразил дядя Тоби, немного помолчав,  -  ибо,  будучи,
как я сказал, страной континентальной и гранича с  Силезией  и  Моравией  на
востоке, с Лузацией и Верхней Саксонией на севере, с Франконией на западе  и
с Баварией на юге, Богемия не могла бы достигнуть  моря,  не  перестав  быть
Богемией, - - так же как и море, с другой стороны,  не  могло  бы  дойти  до
Богемии, не затопив значительной  части  Германии  и  не  истребив  миллионы
несчастных ее жителей, которые не в состоянии были бы от него спастись. -  -
Какой ужас! - воскликнул Трим. - Это свидетельствовало бы, - мягко  прибавил
дядя Тоби, - о такой безжалостности  отца  всякого  милосердия  -  что,  мне
кажется, Трим, - подобная вещь никоим образом не могла бы случиться.
     Капрал поклонился в знак своего полного согласия и продолжал:
     - Итак, в один прекрасный летний вечер  королю  богемскому  _случилось_
пойти погулять с королевой и придворными. - - Вот  это  другое  дело,  Трим,
здесь слово _случилось_ вполне уместно, - воскликнул дядя Тоби, - потому что
король богемский мог пойти погулять с королевой, а мог и не пойти, -  -  это
было дело случая, могло произойти и так и этак, смотря по обстоятельствам.
     - Король Вильгельм, с позволения вашей милости, - сказал  Трим,  -  был
того мнения, что все предопределено на этом свете, а потому часто  говаривал
своим солдатам: "У каждой пули свое назначение". - Он был великий человек, -
сказал дядя Тоби. - - И я по сей день считаю, -  -  продолжал  Трим,  -  что
выстрел, который вывел меня из строя в сражении при Ландене, направлен был в
мое колено только затем, чтобы уволить  меня  со  службы  его  величеству  и
определить  на  службу  к  вашей  милости,  где  я  буду   окружен   большей
заботливостью, когда состарюсь. - - Иначе этого никак не объяснить, Трим,  -
сказал дядя Тоби.
     Сердца господина  и  слуги  были  одинаково  расположены  к  внезапному
переполнению чувством, - - последовало короткое молчание.
     - Кроме того, - сказал капрал, возобновляя разговор, - но более веселым
тоном, - - не будь этого выстрела, мне никогда бы не довелось, с  позволения
вашей милости, влюбиться. - -
     - Вот что, ты был влюблен, Трим, - с улыбкой сказал дядя Тоби. - -
     - Еще как! - отвечал капрал, - по уши, без памяти! с  позволения  вашей
милости. - Когда же? Где? - и как это случилось? - - Я первый раз  слышу  об
этом, - проговорил дядя Тоби. - - - Смею сказать, - отвечал Трим,  -  что  в
полку все до последнего барабанщика и сержантских детей об этом знали.  -  -
Ну, тогда и мне давно пора знать, - - сказал дядя Тоби.
     - Ваша милость, - сказал капрал, - верно, и до сих  пор  с  сокрушением
вспоминаете о полном разгроме нашей армии и расстройстве наших рядов в  деле
при Ландене; не будь полков Виндама, Ламли и Голвея, прикрывших  отступление
по мосту Неерспекена, сам король едва ли мог бы до него добраться  -  -  его
ведь, как вашей милости известно, крепко стеснили со всех сторон. - -
     - Храбрый воин! - воскликнул дядя Тоби в порыве восторга,  -  и  сейчас
еще, когда все потеряно, я вижу, капрал, как он галопом  несется  мимо  меня
налево, собирая вокруг себя остатки английской кавалерии,  чтобы  поддержать
наш правый фланг и сорвать, если это еще возможно, лавры с чела  Люксембурга
- - вижу, как с развевающимся шарфом, бант  которого  только  что  отхватила
пуля, он одушевляет на новые подвиги полк бедного Голвея - скачет вдоль  его
рядо