город  его  не
трогает, но ему непременно надо оглядываться по сторонам и доставать перо  у
каждой канавы, через которую он  переходит,  просто  для  того,  по  совести
говоря, чтобы его достать; ведь если судить по тому,  что  было  написано  в
таком роде всеми, кто писал и скакал галопом -  или  кто  скакал  галопом  и
писал, что не совсем одно и то же, - или кто, для большей  скорости,  писал,
скача галопом, как это делаю я в настоящую минуту, - - начиная  от  великого
Аддисона,  у  которого  на  з...  висела  сумка  со  школьными   учебниками,
оставлявшая при каждом толчке ссадины на крупе его лошади, - нет среди  всех
этих наших наездников ни одного, который  не  мог  бы  проехаться  спокойной
иноходью по собственным владениям (если они  у  него  есть)  и,  не  замочив
сапог, с таким же успехом описать все, что ему надо.
     Что до меня, то, бог мне судья (к которому я всегда буду обращаться как
к верховному трибуналу), - в, настоящую  минуту  я  знаю  о  Кале  (если  не
считать мелочей, о которых мне рассказал цирюльник, когда точил  бритву)  не
больше, чем о Большом Каире; ведь я сошел с корабля уже в сумерках, а выехал
рано утром, когда еще ни зги не было видно; тем не менее  готов  побиться  о
какой угодно дорожный заклад, что, взявшись за дело умеючи, зарисовав то  да
се одной части города и взяв кое-что на заметку в другой,  -  я  сию  минуту
настрочу главу о Кале длиной в мою руку; и притом  с  такими  обстоятельными
подробностями о каждой диковинке  этого  города,  что  вы  меня  примете  за
секретаря городского управления Кале, - и  удивляться  тут  нечему,  сэр,  -
разве Демокрит, смеявшийся в десять раз больше, чем я, - не  был  секретарем
Абдеры? и разве этот... (я позабыл его имя), гораздо  более  рассудительный,
чем мы оба, не был секретарем Эфеса? - Больше того, все это  будет  описано,
сэр,  с  таким  знанием  дела,  с  такой  основательностью,  правдивостью  и
точностью...
     Ладно, если вы мне не верите, извольте в наказание прочитать  следующую
главу.


        ^TГЛАВА V^U

     Кале, Calatium, Calusium, Calesium.
     Город этот, если верить его архивам, а в настоящем  случае  я  не  вижу
никаких оснований сомневаться в их подлинности, -  был  некогда  всего  лишь
небольшой деревней, принадлежавшей одному из первых графов де  Гинь;  а  так
как в настоящее время он  хвалится  не  меньше  чем  четырнадцатью  тысячами
жителей, не считая четырехсот двадцати отдельных семейств в la  basse  ville
{Буквально: нижний  город  (франц.).},  или  в  пригородах,  -  -  то,  надо
предполагать, он достиг нынешней своей величины не сразу и не вдруг.
     Хотя в этом городе есть четыре монастыря, в нем только одна  приходская
церковь. Я не имел случая точно измерить  ее  величину,  но  составить  себе
удовлетворительное представление о ней не трудно - ибо если церковь  вмещает
всех четырнадцать тысяч жителей города,  то  она  должна  быть  внушительных
размеров, - а если нет, - то очень жаль, что у них нет другой.  -  Построена
она в форме креста и посвящена деве Марии;  колокольня,  увенчанная  шпицем,
возвышается над серединой церкви и водружена на четырех  столбах,  легких  и
изящных,  но  в  то  же  время  достаточно  прочных.  -   Церковь   украшена
одиннадцатью алтарями, большинство которых скорее нарядно,  нежели  красиво.
Главный алтарь в своем  роде  шедевр;  он  из  белого  мрамора  и,  как  мне
говорили, около шестидесяти футов в вышину - будь он еще выше,  то  равнялся
бы самой Голгофе - поэтому я по совести считаю его достаточно высоким.
     Ничто меня так не  поразило,  как  большая  площадь,  хотя  я  не  могу
сказать, чтобы она была  хорошо  вымощена  или  красиво  застроена,  но  она
расположена в центре города, и на нее  выходит  большинство  улиц,  особенно
этой его части. Если бы можно было устроить фонтан в Кале, что, по-видимому,
невозможно, то, поскольку подобный предмет служит большим украшением, жители
юрода, несомненно, поместили бы его в самом центре этой площади, которая,  в
отличие от наших скверов, не квадратная, а прямоугольная,  -  потому  что  с
востока на запад она на сорок футов длиннее, чем с севера на юг.
     Ратуша с  виду  довольно  невзрачное  здание  и  содержится  далеко  не
образцово; иначе она была бы другим большим  украшением  городской  площади;
впрочем, она удовлетворяет своему назначению и отлично подходит  для  приема
членов магистрата, которые время от времени в ней собираются; таким образом,
надо полагать, правосудие в Кале отправляется исправно.
     Мне много говорили о Кургене, но в  нем  нет  ровно  ничего  достойного
внимания, это особый квартал, населенный исключительно матросами и рыбаками;
он состоит из нескольких узеньких улиц, застроенных чистенькими, по  большей
части  кирпичными  домиками,  и  чрезвычайно  многолюден,  но  так  как  это
многолюдство нетрудно объяснить характером пищи, -  то  и  в  нем  тоже  нет
ничего любопытного. - - Путешественник может  посетить  его,  чтобы  в  этом
удостовериться, - но он ни  под  каким  предлогом  не  должен  оставить  без
внимания la tour de guet; {Сторожевую башню (франц.).} башня эта названа так
вследствие своего особого назначения: во время войны она  служит  для  того,
чтобы обнаруживать и возвещать приближение неприятеля как с моря,  так  и  с
суши; - - но она такой чудовищной высоты и так бросается в  глаза  отовсюду,
что вы, даже если бы желали, не можете не обратить на нее внимания.
     Я  был  чрезвычайно  разочарован  тем,  что  мне  не  удалось  получить
разрешение снять точный план укреплений, которые являются сильнейшими в мире
и которые в общей  сложности,  то  есть  со  времени  их  закладки  Филиппом
Французским, графом Булонским, и до нынешней войны,  когда  они  подверглись
многочисленным переделкам, обошлись (как я узнал потом от одного гасконского
инженера) - свыше  ста  миллионов  ливров.  Замечательно,  что  на  tete  de
Gravelines {Головной участок (дороги) в Гравелин (франц.).} и там, где город
слабее всего защищен природой, было израсходовано больше всего денег;  таким
образом,  внешние  укрепления  простираются   очень   далеко   в   поле   и,
следовательно, занимают очень обширную площадь. -  Однако,  что  бы  там  ни
говорили и ни делали, надо признать, что сам по  себе  Кале  никогда  ни  по
какому  случаю  не  имел  большого  значения,  а  важен  только  по   своему
местоположению, оттого что при любых обстоятельствах открывал нашим  предкам
легкий доступ во Францию; правда, это сопряжено было также и с неудобствами,
ибо он  доставил  тогдашней  Англии  не  меньше  хлопот,  чем  доставил  нам
впоследствии Дюнкерк. Таким образом, он вполне  заслуженно  считался  ключом
обоих королевств, что, несомненно, явилось причиной стольких  распрей  из-за
того, кому он должен принадлежать; самой памятной из  них  была  осада  или,
вернее, блокада Кале (ибо город был заперт с суши и с моря), когда он  целый
год противился всем усилиям Эдуарда III и под конец сдался только  благодаря
голоду  и  крайним  лишениям;  храбрость  Эсташ  де  Сен-Пьера,  великодушно
предложившего себя в жертву ради спасения своих сограждан, поставила имя его
в ряд с именами героев. Так как это займет не больше пятидесяти страниц,  то
было  бы  несправедливо  не  дать   читателю   подробного   описания   этого
романтического подвига, а также самой осады в подлинных словах Ранена:


        ^TГЛАВА VI^U

     - - Но ободрись, друг читатель! -  я  гнушаюсь  подобными  вещами  -  -
довольно, чтобы ты был в моей власти,  -  злоупотреблять  же  преимуществом,
которое дает мне над тобой перо мое, было бы слишком. - - Нет! -  -  клянусь
всемогущим огнем, который разгорячает  мозги  фантазеров  и  озаряет  ум  на
химерических путях его! скорее, чем возложу на  беспомощное  создание  столь
тяжелую работу и заставлю тебя, беднягу,  заплатить  за  пятьдесят  страниц,
которые я не имею никакого права продавать тебе, - я предпочту, какой  я  ни
на есть голыш, щипать траву на склонах  гор  и  улыбаться  северному  ветру,
который не принесет мне ни крова, пи ужина.
     - Ну, вперед, паренек! постарайся привезти меня поскорее в Булонь.


        ^TГЛАВА VII^U

     - Булонь! - - а! - мы здесь все вместе - - должники  и  грешники  перед
небом; веселенькая компания - но  я  не  могу  остаться  и  распить  с  вами
бутылочку - за мной сумасшедшая погоня, я буду настигнут прежде,  чем  успею
переменить  лошадей.  -  -  Ради  всего   святого,   торопись.   -   -   Это
государственный  преступник,  -  сказал  маленький  человечек  еле   слышным
шепотом, обращаясь к высоченному детине, стоявшему рядом  с  ним.  -  -  Или
убийца, - сказал высокий. - - Ловкий бросок: Шестерка и Очко! - сказал я.  -
Нет, - проговорил третий, - этот джентльмен совершил - - -
     - Ah! ma chere fille! {Ах, дорогая моя девица! (франц.).} - сказал я, -
когда она проходила мимо, возвращаясь от утрени, - вы вся розовая, как  утро
(всходило солнце, и комплимент мой оказался тем более уместен). - - Нет, тут
что-то не так, - сказал четвертый, - - (она сделала мне реверанс - я  послал
ей воздушный поцелуй) он спасается от долгов, - продолжал он. -  Разумеется,
от долгов,  -  сказал  пятый.  -  Я  бы  не  взялся  заплатить  долги  этого
джентльмена, - сказало Очко, - и за тысячу фунтов. - А я и за шесть тысяч, -
сказала Шестерка. - Снова ловкий бросок, Шестерка и Очко! - сказал я; - но у
меня нет других долгов, кроме долга Природе, пусть она только потерпит, и  я
заплачу ей свой долг до последнего фартинга. - - Как можете  вы  быть  такой
жестокосердой, мадам? вы задерживаете бедного путешественника, который  едет
по своим законным делам, никому не делая зла. Лучше остановите этот  скелет,
этого длинноногого бездельника, пугало грешников, который несется за мной во
весь опор. - - Он бы за мной не гнался, если б не вы -  -  -  позвольте  мне
сделать с вами один-два перегона, умоляю вас, мадам - - -  -  -  Пожалуйста,
любезная дама. - -
     - - Жалею, от всего сердца жалею, -  сказал  мой  хозяин,  ирландец,  -
столько учтивостей пропало даром; ведь эта молодая дама ушла так далеко, что
ничего не слышала. - -
     - - Простофиля! - сказал я.
     - - Так у вас больше ничего нет в Булони, на что стоило бы посмотреть?
     - - Клянусь Иисусом! у нас  есть  превосходная  семинария  гуманитарных
наук. - -
     - Лучшей не может быть, - сказал я.


        ^TГЛАВА VIII^U

     Когда стремительность ваших желаний гонит ваши мысли  в  девяносто  раз
скорее, нежели движется ваша повозка, - горе тогда истине! и горе повозке со
всем ее оснащением (из какого бы материала оно ни было сделано), на  которое
вы изливаете неудовольствие души своей!
     Так как в состоянии гнева я никогда не делаю  широких  обобщений  ни  о
людях, ни о вещах, то единственным моим выводом из происшествия,  когда  оно
случилось в первый раз, было: "поспешишь, людей насмешишь"; - во  второй,  в
третий, в четвертый и в пятый раз я по-прежнему держался в рамках  факта  и,
следовательно, винил за него только второго, третьего, четвертого  и  пятого
почтаря, не простирая своих порицаний дальше; но когда несчастье повторилось
со мной после пятого в шестой, в седьмой, в восьмой, в девятый и  в  десятый
раз, без единого исключения, я не могу уже не охватить в своем суждении всей
нации, выразив его такими словами:
     - У французской почтовой кареты всегда что-нибудь не в  порядке,  когда
она трогается в путь.
     Мысль эту можно выразить еще и так:
     - Французский  почтарь,  не  отъехав  даже  трехсот  ярдов  от  города,
непременно должен слезть с козел.
     Какая там беда опять?  -  Diable!  {Черт!  (франц.).}  -  -  -  веревка
оборвалась,  узел  развязался!  -  -  скоба  выскочила!  -  -  колышек  надо
обстрогать - - гвоздик, винтик, рычажок, ремешок, пряжка или шпенек у пряжки
в неисправности.
     Как ни верно все это, а никогда я не считаю себя вправе  подвергать  за
такие несчастья отлучению карету или ее кучера.  -  -  Мне  и  в  голову  не
приходит клясться именем бога живого, что я скорее десять тысяч  раз  пройду
пешком (или что пусть  я  буду  проклят),  чем  когда-нибудь  сяду  в  такую
колымагу. - - Я спокойно принимаю вещи так, как они есть, и всегда  готов  к
тому, что вдруг не хватит гвоздика, винтика, рычажка,  ремешка,  пряжки  или
шпенька у пряжки, или же они окажутся в неисправности. И это - где бы  я  ни
путешествовал - - поэтому я никогда не горячусь и, невозмутимо принимая все,
что встречается мне на пути, будь то плохое или хорошее, - я еду  дальше.  -
Поступай и ты так, приятель! - сказал я. - Потеряв целых пять минут  на  то,
чтобы слезть с козел и достать засунутую им в каретный ящик  краюху  черного
хлеба, он только что взобрался на свое место  и  ехал  шажком,  смакуя  свой
завтрак. - - Ну-ка, приятель,  пошибче!  -  сказал  я  с  живостью  и  самым
убедительным тоном, ибо звякнул  в  переднее  окошечко  монетой  в  двадцать
четыре су, позаботившись повернуть ее к  нему  широкой  стороной,  когда  он
оглянулся. Шельмец меня понял, потому что растянул рот  от  правого  уха  до
левого и показал на своей грязной роже ряд таких жемчужных зубов,  что  иная
королева отдала бы за них все свои драгоценности! - -
                      | Какой жевательный аппарат!
     Праведное небо!  }
                      | Какой хлеб! - -
     Когда он проглотил последний кусок, мы въехали в город Монтрей.


        ^TГЛАВА IX^U

     Во всей Франции, по-моему, нет города, который был бы на  карте  краше,
чем Монтрей;- -  на  почтовом  справочнике  он,  надо  признаться,  выглядит
гораздо хуже, но когда вы в него приезжаете, -  вид  у  него,  право,  самый
жалкий.
     Но в нем есть теперь одна прелесть; дочка содержателя постоялого двора.
Она жила восемнадцать месяцев в  Амьене  и  шесть  в  Париже,  проходя  свое
учение; поэтому она вяжет, шьет, танцует и знает маленькие приемы  кокетства
в совершенстве. - - -
     Плутовка! Повторяя их в течение пяти минут, что я стоял  и  смотрел  на
нее, она спустила, по крайней мере, дюжину петель на белом нитяном чулке.  -
- Да, да, - я вижу, лукавая девчонка! - он длинный и узкий -  тебе  не  надо
закалывать его булавкой у колена - он несомненно твой - и придется тебе  как
раз впору. -
     - - Ведь научила же Природа это создание держать большой палец,  как  у
статуи! - -
     Но так как этот образец стоит больших пальцев всех статуй - - не говоря
о том, что у меня в придачу все ее пальцы, если они могут в  чем-нибудь  мне
помочь, - и так как Жанетон (так ее зовут) вдобавок  так  удачно  сидит  для
зарисовки, - - то не рисовать мне больше никогда или,  вернее,  быть  мне  в
рисовании до скончания дней моих упряжной лошадью, которая  тащит  изо  всей
силы, - если я не нарисую ее с сохранением всех пропорций и таким  уверенным
карандашом, как если б она стояла передо мной, обтянутая мокрым полотном.  -
-
     - Но ваши милости предпочитают, чтобы я представил им длину,  ширину  и
высоту   здешней   приходской   церкви   или   нарисовал   фасад   аббатства
Сент-Остреберт, перенесенный сюда из Артуа, - - которые, я думаю,  находятся
в том же положении, в каком оставлены были каменщиками  и  плотниками,  -  и
останутся такими еще лет пятьдесят, если вера в  Христа  просуществует  этот
срок, - стало быть, у ваших милостей и ваших преподобий есть время  измерить
их на досуге - - но кто хочет измерить тебя,  Жанетон,  должен  это  сделать
теперь, - ты несешь в себе  самой  начала  изменения;  памятуя  превратности
скоротечной жизни, я бы ни на минуту за тебя  не  поручился;  прежде  нежели
дважды пройдут и канут в вечность двенадцать месяцев, ты можешь растолстеть,
как тыква, и потерять свои формы - - или завянуть, как  цветок,  и  потерять
свою красоту - больше того, ты можешь сбиться с пути - и потерять себя. -  -
Я бы не поручился и за тетю Дину, будь она в живых, - - да что говорить,  не
поручился бы даже за портрет ее - - разве только он написан Рейнольдсом. -
     - Но провалиться мне на  этом  месте,  если  я  стану  продолжать  свой
рисунок после того, как назвал этого сына Аполлона.
     Придется вам удовольствоваться оригиналом; если во время вашего проезда
через Монтрей вечер выпадет погожий, вы его увидите из дверец вашей  кареты,
когда будете менять лошадей; но лучше бы вам, если у вас нет таких  скверных
причин торопиться, как у меня, - лучше бы вам остаться.  -  Жанетон  немного
набожна, но это качество, сэр, на три девятых в вашу пользу. - -
     - Господи, помоги мне! Я не в состоянии  был  взять  ни  одной  взятки:
проигрался в пух и прах.


        ^TГЛАВА X^U

     Приняв все это в соображение и вспомнив, кроме того, что Смерть,  может
быть, гораздо ближе от меня, чем  я  воображал,  -  -  Я  бы  желал  быть  в
Аббевиле, - сказал я, - хотя  бы  только  для  того,  чтобы  поглядеть,  как
расчесывают и прядут шерсть, - - мы тронулись в путь - -
     De Montreuil a Nampont - - - poste et demi {От  Монтрея  до  Нампона  -
полторы станции (франц.).}
     De Nampont a Bernay - - - poste {От Нампона до  Берне  -  одна  станция
(франц.).}
     De Bernay a Nouvion - - - poste {От Берне до  Нувьона  -  одна  станция
(франц.).}
     De Nouvion a Abbeville - poste {От Нувьона до Аббевиля -  одна  станция
(франц.) См. Справочник французских почтовых дорог, стр.  36,  издание  1762
года. - Л. Стерн.}
     - - но все чесальщики и пряхи уже были в постелях.


        ^TГЛАВА XI^U

     Какие неисчислимые выгоды дает путешествие! Правда, оно иногда горячит;
но против этого есть лекарство, о котором вы можете  выведать  из  следующей
главы.


        ^TГЛАВА XII^U

     Имей я возможность выговорить условия в контракте  со  Смертью,  как  я
договариваюсь сейчас  с  моим  аптекарем,  где  и  как  я  воспользуюсь  его
клистиром, - - я бы, конечно, решительно возражал против того, чтобы она  за
мной явилась в  присутствии  моих  друзей;  вот  почему,  стоит  мне  только
серьезно призадуматься о  подробностях  этой  страшной  катастрофы,  которые
обыкновенно угнетают меня и мучат не меньше, нежели сама катастрофа,  как  я
неизменно опускаю занавес: и молю распорядителя всего сущего  устроить  так,
чтобы она настигла меня не дома, - - а в какой-нибудь порядочной  гостинице.
- - Дома, я знаю, - - - огорчение друзей и последние знаки внимания, которые
пожелает оказать мне дрожащая рука  бледного  участия,  вытирая  мне  лоб  и
поправляя подушки, так истерзают мне душу, что я умру от недуга, о котором и
не догадывается мой лекарь. - В гостинице же немногие  услуги,  которые  мне
потребуются; обойдутся мне  в  несколько  гиней  и  будут  оказаны  мне  без
волнения, но точно и внимательно. - - Одно заметьте:  гостиница  эта  должна
быть не такая, как в Аббевиле, - - даже если бы в целом мире не было  другой
гостиницы, я бы вычеркнул ее из моего контракта; итак...
     Подать лошадей ровно в четыре утра. - - Да, в четыре,  сэр.  -  -  Или,
клянусь Женевьевой, я подниму такой шум, что мертвые проснутся.


        ^TГЛАВА XIII^U

     "Уподобь их колесу" - изречение это, как известно всем ученым,  горькая
насмешка над _большим турне_ и над тем беспокойным желанием  совершить  его,
которое, как пророчески предвидел Давид,  овладеет  сынами  человеческими  в
наши дни; вот почему великий епископ Холл считает его  одним  из  суровейших
проклятий, когда-либо обрушенных Давидом на  врагов  господних;  -  это  все
равно как если бы  он  сказал:  "Не  желаю  им  ничего  лучшего,  как  вечно
катиться". - Чем больше движения, - продолжает он  (а  епископ  был  человек
очень тучный), - тем больше тревог, и чем больше покоя, - если держаться той
же аналогии, - тем больше небесного блаженства.
     Ну, а я  (человек  очень  тощий)  думаю  иначе;  по-моему,  чем  больше
движения, тем больше жизни и больше радости - - - - а  сидение  на  месте  и
медленная езда это сме