щему.


        ^TГЛАВА IX^U

     Я говорю не в отношении их грубости или  чистоты  -  или  прочности  их
ластовиц, - -но, скажите, разве дамские  ночные  рубашки  не  отличаются  от
рубашек дневных, столь же заметно, как и во всех других отношениях, тем, что
они гораздо длиннее последних, так что когда вы в них лежите, они опускаются
настолько же ниже ваших пяток, насколько дневные рубашки до них не доходят?
     Ночные рубашки вдовы Водмен (как требовала, полагаю, мода времен короля
Вильгельма и королевы Анны) были, во всяком случае, скроены  именно  так;  и
если  эта  мода  переменилась  (ибо  в  Италии  они  почти  вовсе  вышли  из
употребления), - - тем хуже для публики; они были длиной в два  с  половиной
фламандских эла; таким образом, если считать средний рост женщины в два эла,
у вдовы осталось пол-эла, с которым она могла делать что угодно.
     Между тем маленькие поблажки, которые она разрешала себе одну за другой
в холодные и дышавшие декабрем ночи своего семилетнего  вдовства,  незаметно
привели к установлению такого порядка, обратившегося за последние два года в
один из спальных ее обрядов, - что  как  только  миссис  Водмен  ложилась  в
постель и вытягивала ноги до самого края, о  чем  она  всегда  давала  знать
Бригитте, - Бригитта  со  всей  подобающей  пристойностью,  откинув  сначала
одеяло в ногах постели, брала  пол-эла  полотна,  о  котором  идет  речь,  и
осторожно отводила его обеими руками вниз, во всю длину, после чего собирала
этот кусок в пять или шесть ровных  складок,  извлекала  из  рукава  большую
булавку и, повернув ее к себе острым концом, крепко  скалывала  все  складки
вместе немного повыше рубца; проделав это, она аккуратно подтыкала одеяло  в
ногах своей госпожи и желала ей спокойной ночи.
     Операция эта совершалась постоянно и  без:  всяких  отступлений,  кроме
следующего: когда в ненастные,  бурные  ночи  Бригитта  раскрывала  в  ногах
постель и т. д., чтобы приступить к своей работе, - - она считалась  лишь  с
термометром своих чувств, и потому выполняла ее стоя - опустившись на колени
- или сидя на корточках, в соответствии с различными степенями веры, надежды
и любви, которыми она бывала проникнута в тот вечер к своей госпоже. Во всех
прочих  отношениях   _этикет_   соблюдался   свято   и   мог   поспорить   с
пунктуальнейшим этикетом самой чопорной опочивальни в христианском мире.
     В первый вечер, как  только  капрал  проводил  дядю  Тоби  наверх,  что
случилось часов около десяти, - - миссис Водмен бросилась в кресло, закинула
левую ногу на правую, образовав  таким  способом  опору  для  своего  локтя,
оперлась щекой на ладонь,  наклонилась  вперед  и  размышляла  до  полуночи,
подвергнув вопрос обоюдостороннему обсуждению.
     На второй вечер она подошла к своему бюро и, приказав Бригитте принести
и поставить на стол две непочатые  свечи,  вынула  свой  брачный  договор  и
благоговейно его перечитала; на третий же вечер  (последний  вечер  дядиного
пребывания в ее доме),  когда  Бригитта  оттянула  нижний  конец  ее  ночной
рубашки и собралась было воткнуть большую булавку...
     - - Пинком обеих пяток сразу (самым естественным, однако,  какой  можно
было сделать в ее положении - - ибо, если принять * * * *  *  за  полуденное
солнце, пинок ее  был  северо-восточным)  она  вышибла  булавку  из  пальцев
Бригитты - - и висевший на ней _этикет_ упал - упал и разбился вдребезги.
     Из всего этого ясно было, что вдова Водмен влюбилась в дядю Тоби.


        ^TГЛАВА X^U

     Голова дяди Тоби занята была в то время другими вещами, так что  только
после разрушения Дюнкерка, когда все прочие европейские дела были улажены, у
него нашелся досуг вернуть и этот долг вежливости.
     Установившееся таким образом перемирие (если говорить  с  точки  зрения
дяди Тоби - ибо, на взгляд  миссис  Водмен,  это  было  напрасно  потерянное
время) - продолжалось около одиннадцати  лет.  Но  так  как  во  всех  делах
подобного рода настоящий бой разгорается только после второго  удара,  какой
бы промежуток времени ни отделял его  от  первого,  -  -  то  я  предпочитаю
назвать эту любовную историю интригой  дяди  Тоби  с  миссис  Водмен,  а  не
интригой миссис Водмен с дядей Тоби.
     Различие это немаловажное.
     Это не то, что  различие  между  _старой  треугольной  шляпой_  -  -  и
_треугольной старой шляпой_, из-за которого между  вашими  преподобиями  так
часто возгораются споры, - - разница здесь в самой природе вещей. - -
     И, позвольте мне сказать вам, господа, громадная разница.


        ^TГЛАВА XI^U

     Итак, вдова Водмен любила дядю Тоби - - а  дядя  Тоби  не  любил  вдовы
Водмен, стало быть, вдове.  Водмен  ничего  не  оставалось,  как  продолжать
любить дядю Тоби - - - или оставить его в покое.
     Вдова Водмен не пожелала сделать ни то, ни другое. - -
     - - Боже милосердный! - - я забываю, что и сам немного  похож  на  нее;
ведь  каждый  раз,  когда  какой-нибудь  земной  богине,  нередко   в   пору
равноденствия, случается быть и той, и другой, и этой, так что из-за  нее  я
не в состоянии прикоснуться к своему завтраку - - хотя ей и горя мало,  съел
ли я его или нет, -
     - - Будь она проклята! - говорю я и посылаю ее в Татарию, из Татарии на
Огненную Землю и так далее, к самому дьяволу. Словом, нет  такого  уголка  в
преисподней, куда бы я не загнал мою богиню.
     Но так как сердце у меня нежное и чувства  в  такую  пору  приливают  и
отливают по десяти раз в минуту, то я мигом вывожу ее оттуда;  но  я  всегда
впадаю в крайности, и потому помещаю ее в самом центре Млечного Пути. - -
     Ярчайшая из звезд! ты будешь излучать власть твою на...
     - - Черт бы ее взял со всей ее властью - - ибо при этом слове  я  теряю
всякое терпение - - пусть себе наслаждается своим сокровищем!  -  -  Клянусь
всем волосатым и страшным! - восклицаю я, срывая  с  себя  меховую  шапку  и
оборачивая ее вокруг пальца, - - я бы не дал и шести пенсов за дюжину таких,
как она!
     - - Но все-таки она отличная шапка (говорю я, нахлобучивая ее на голову
по самые уши) - теплая - и мягкая, особенно когда вы ее гладите по шерсти, -
но увы! никогда мне это не будет суждено - - (тут моя философия снова терпит
крушение).
     - - Нет; никогда я не прикоснусь к этому пирогу (опять новая метафора).
     Корка и мякиш,
     Середка и край,
     Верх и низ - - - терпеть его не могу, ненавижу его, отвергаю -  -  меня
тошнит от одного его вида - - Ведь это сплошной перец,
                                                чеснок,
                                                лук,
                                                соль и
                                                чертово  дерьмо. - - Клянусь
великим архиповаром, который, должно быть, только и делает с утра до вечера,
что, сидя у очага, придумывает для нас воспламеняющие кушанья, я ни  за  что
на свете к ним не прикоснусь. - -
     - - О Тристрам! Тристрам! - воскликнула Дженни.
     - О Дженни!  Дженни!  -  отвечаю  я,  перейдя  таким  образом  к  главе
двенадцатой.


        ^TГЛАВА XII^U

     - - "Не прикоснусь к ним ни за что на свете", - сказал я. - -
     Господи, как распалил я свое воображение этой метафорой.


        ^TГЛАВА XIII^U

     Отсюда ясно, что бы ваши преподобия и ваши милости ни говорили об  этом
(я не говорю _думали_, - - ибо всякий, кто вообще  думает,  -  думает  почти
одинаково как об этом, так и о других предметах), - - ясно, что _любовь_ (по
крайней мере, если определять ее в  алфавитном  порядке)  есть,  несомненно,
одно из самых
     А житирующих,
     Б еспокоящих,
     В олнующих,
     Г орячащих,
     Д ьявольских дел в жизни - - она самая
     Е рническая,
     Ж гучая,
     3 анозистая (на И сказать нечего),
     К апризная,
     Л ирическая из всех человеческих страстей; в то же время она самая
     M аловерная,
     H адоедливая,
     О путывающая,
     П роказливая,
     С уматошная,
     Р аспотешная - (хотя, в скобках замечу, Р должно  стоять  перед  С).  -
Короче говоря, природу ее лучше всего схватил мой отец, сказав однажды  дяде
Тоби в заключение длинного рассуждения на эту тему: - - "Вы не  в  состоянии
связать о ней двух мыслей, братец Тоби, без гипаллага". - - Это что такое? -
воскликнул дядя Тоби. - -
     - Телега впереди коня, - отвечал отец. - -
     - Что же ему делать в таком положении? - воскликнул дядя Тоби.
     - Ничего другого, - отвечал отец, - как только впрячься в нее -  -  или
оставить ее в покое.
     Между тем вдова Водмен, как я вам уже сказал, не  пожелала  сделать  ни
то, ни другое.
     Она держалась, однако, наготове в  полном  боевом  вооружении,  выжидая
событий.


        ^TГЛАВА XIV^U

     Парки, несомненно предвидевшие всю эту любовную историю вдовы Водмен  и
дяди Тоби, протянули с  самого  сотворения  материи  и  движения  (притом  с
большей учтивостью, чем им свойственно  бывает  обыкновенно  в  делах  этого
рода) такую цепь причин и действий, тесно между собой связанных, что едва ли
у дяди Тоби была возможность  поселиться  в  каком-нибудь  другом  доме  или
владеть каким-нибудь другим садом в христианском  мире,  кроме  тех  дома  и
сада, которые прилегали к дому и саду миссис Водмен. Это соседство, вместе с
преимуществом густой беседки в саду миссис Водмен,  устроенной  возле  живой
изгороди дяди Тоби, предоставляло к услугам вдовы все, что было нужно для ее
любовной  стратегии:  она  могла  наблюдать  маневры  дяди  Тоби,  а   также
присутствовать на его военных советах; вдобавок дядя, в простоте  сердечной,
позволил капралу, которого просила об этом Бригитта, соединить  их  владения
ивовой калиткой, чтобы было больше простора для прогулок вдовы, и  это  дало
ей возможность довести свои апроши до самых дверей караульной будки, и  даже
иногда, в знак признательности, предпринимать атаки и пытаться взорвать дядю
Тоби в этой самой его караулке.


        ^TГЛАВА XV^U

     Печальная это истина - - но  повседневные  наблюдения  свидетельствуют,
что человека можно, как свечку, зажигать с двух  концов  -  лишь  бы  фитиль
достаточно выходил наружу; если этого нет - ничего у нас не выйдет; если  же
фитиля вдоволь - но мы зажигаем его снизу, то, к  несчастью,  пламя  в  этом
случае обыкновенно само себя тушит - и опять ничего не выйдет.
     Про себя же скажу, что, если бы всегда было в моей власти назначать,  с
какого конца я  хочу  быть  зажженным,  -  ибо  для  меня  невыносима  мысль
загореться по-скотски, - я бы  заставлял  хозяйку  постоянно  зажигать  меня
сверху; ведь тогда я бы пристойно сгорел до розетки, то есть  от  головы  до
сердца, от сердца до печенки, от печенки до желудка и так далее, по венам  и
артериям брыжейки, через все  извивы  и  боковые  прикрепления  кишок  и  их
оболочек, до слепой кишки. - -
     - - Прошу вас, доктор Слоп, - сказал дядя Тоби, прерывая доктора, когда
последний упомянул _слепую кишку_ в разговоре с моим отцом в тот вечер,  как
моя мать родила меня, - -прошу вас, - сказал дядя Тоби, - объясните мне, что
такое слепая кишка; хоть я уже старик, а, признаться, до сего дня  не  знаю,
где она находится.
     - _Слепая кишка_, - отвечал доктор Слоп, - находится между _подвздошной
костью_ и _ободочной кишкой_. - -
     - - У мужчины? - спросил отец.
     - - В том же самом месте, - воскликнул доктор Слоп, - она находится и у
женщины. - -
     - Этого я не знал, - сказал отец.


        ^TГЛАВА ХVI^U

     - - И вот, чтобы действовать наверняка,  миссис  Водмен  решила  зажечь
дядю Тоби не с одного какого-нибудь конца, а, по возможности, с обоих концов
сразу, как жжет свою свечу расточитель.
     Если бы даже миссис Водмен семь лет подряд шарила с помощью Бригитты по
всем свалкам военного снаряжения, как пехотного, так  и  кавалерийского,  от
большого венецианского арсенала до лондонского Тауэра, она бы не  нашла  там
ни одного _щита_ или _мантелета_, так хорошо подходившего для ее целей,  как
тот, что сам дядя Тоби дал ей в руки, заботясь о своих удобствах.
     Кажется, я вам не говорил, - - впрочем, не помню  -  -  может  быть,  и
говорил - - но все равно: есть вещи, которые лучше пересказать, чем  спорить
из-за них, - что всякий раз, когда капрал трудился  над  сооружением  города
или крепости во время их кампаний, первой заботой дяди Тоби  было  иметь  на
внутренней стене своей будки, по левую руку  от  себя,  план  этого  города,
приколотый  сверху  двумя  или  тремя   булавками,   снизу   же   ничем   не
прикрепленный, чтобы, в случае надобности,  удобнее  было  подносить  его  к
глазам и т. п. Таким образом, решившись  предпринять  атаку,  миссис  Водмен
подходила к двери караулки, и там уж ей оставалось только  протянуть  правую
руку и, незаметно переступив при этом левой ногой  порог,  схватить  чертеж,
план или профиль, что бы ни висело на стене, после чего,  изогнув  навстречу
шею, - поднести его к себе;  при  этом  маневре  страсти  дяди  Тоби  всегда
разгорались, - - ибо он мгновенно хватал левой рукой  другой  угол  карты  и
концом своей трубки, которую держал в правой руке, начинал объяснение.
     Когда атака подвигалась до этой точки,  -  -  следующий  маневр  миссис
Водмен, целесообразность которого, я думаю, оценит всякий, - - заключался  в
том, чтобы как можно скорее выхватить из рук дяди Тоби трубку; под  тем  или
иным предлогом, обыкновенно под предлогом более точного  указания  на  карте
какого-нибудь редута или бруствера, ей это удавалось прежде, чем  дядя  Тоби
(бедный дядя!) проходил своей трубкой пять-шесть саженей.
     - Это заставляло дядю Тоби пускать в ход указательный палец.
     Проистекавшее отсюда различие в атаке  было  таково.  Двигаясь,  как  в
первом случае, концом своего указательного пальца бок о бок с концом дядиной
трубки, миссис Водмен могла бы пройти по линиям карты от Дана  до  Вирсавии,
если бы линии дяди Тоби простирались так далеко, без всякой для себя пользы:
ведь на конце табачной трубки не было  никакой  артериальной  или  жизненной
теплоты, она не могла бы возбудить никакого чувства -  -  она  не  могла  ни
зажечь огня  посредством  пульсации  -  -  ни  сама  загореться  посредством
симпатии - - она не давала ничего, кроме дыма.
     Тогда как, следуя вплотную своим указательным пальцем  за  указательным
пальцем дяди Тоби по всем извивам и зигзагам его укреплений -  -  прижимаясь
иногда к нему - - наступая ему на  ноготь  -  -  преграждая  ему  путь  -  -
прикасаясь к нему то здесь - - то там - - вдова, по крайней мере,  приводила
кое-что в движение.
     Хотя это была лишь легкая схватка, вдали от  главных  сил,  она  вскоре
вовлекала в дело все прочие части; ибо тут карта обыкновенно выскальзывала у
них из рук и ложилась оборотной стороной на стену  караулки;  дядя  Тоби,  в
простоте душевной, клал на нее ладонь, чтобы продолжать свои  объяснения,  а
миссис Водмен с быстротой молнии повторяла его маневр и помещала рядом  свою
руку. Это сразу открывало дорогу, достаточно широкую для того, чтобы по  ней
могло двигаться взад и вперед всякое чувство, в котором встречает надобность
особа, искушенная в теоретической и практической стороне любви. - - -
     Подвигая (как и раньше) свой указательный палец параллельно пальцу дяди
Тоби - - она неизбежно вовлекала в  дело  большой  палец  -  -  а  вслед  за
указательным и большим пальцами натурально  оказывалась  занятой  вся  рука.
Твоя, милый дядя Тоби, никогда не бывала теперь там, где ей следовало  быть.
- - Миссис Водмен  все  время  ее  приподымала  или,  при  помощи  легчайших
подталкиваний, подпихиваний и двусмысленных пожатий, какие  только  способна
воспринять рука, которую нужно переместить, -  старалась  сдвинуть  хоть  на
волосок с ее пути.
     В то время как это  делалось,  она,  понятно,  не  забывала  дать  дяде
почувствовать, что это ее нога (а не чья-нибудь чужая) слегка прижимается  в
глубине будки к икре его ноги. - - Надо ли удивляться, что от таких атак  на
дядю Тоби, от такого решительного натиска на оба его фланга  -  -  время  от
времени приходил в расстройство также и его центр? - -
     - - Черт побери! - говорил дядя Тоби.


        ^TГЛАВА XVII^U

     Эти атаки миссис Водмен, легко себе представить, были разнообразны; они
отличались одна от другой, подобно атакам, которых полна история, и  по  тем
же причинам. Рядовой наблюдатель едва ли даже признал бы их атаками - а если
бы признал, не делал бы между ними никакого различия - - но я  пишу  не  для
него. У меня еще будет время описать  их  немного  точнее,  когда  я  к  ним
подойду, что случится только через несколько глав;  здесь  же  мне  остается
добавить лишь то, что в связке оригинальных бумаг и рисунков,  которые  отец
мой сложил особо, содержится в отличной сохранности  (и  будет  содержаться,
пока у меня достанет силы сохранить что бы  то  ни  было)  план  Бушена,  на
правом нижнем углу которого и до сих пор заметны знаки  запачканных  табаком
большого и указательного пальцев, - пальцев  миссис  Водмен,  как  есть  все
основания думать, ибо  противоположный  угол,  находившийся,  я  полагаю,  в
распоряжении дяди Тоби, совершенно чист. Перед нами, очевидно,  вещественное
доказательство одной из описанных атак, потому что  на  верхнем  краю  карты
остались хотя и заровнявшиеся, но еще видимые следы двух проколов, бесспорно
являющихся дырами от булавок, которыми план приколот был к стене караулки. -
-
     Клянусь всеми поповскими святынями! Я дорожу этой драгоценной реликвией
с ее _стигматами_  и  _уколами_  больше,  нежели  всеми  реликвиями  римской
церкви, - - за неизменным  исключением  всякий  раз,  как  я  пишу  об  этих
материях, уколов, поразивших тело святой Радагунды в  пустыне,  которую  вам
охотно покажут клюнийские монахини по дороге из _Фесса_ в _Клюни_.


        ^TГЛАВА XVIII^U

     - Я думаю, с позволения вашей милости, - сказал Трим, - что  укрепления
наши теперь совершенно разрушены - - и бассейн сравнялся с молом. - - Я  так
же думаю, - отвечал дядя Тоби с полуподавленным вздохом, - - но пойди, Трим,
в гостиную и принеси мне договор - он лежит на столе.
     - Он лежал там шесть недель, - сказал капрал, - но сегодня  утром  наша
старуха употребила его на растопку. -
     - - Стало быть, - сказал дядя Тоби, - наших услуг больше не  требуется.
- Очень жаль, с позволения вашей милости, -  сказал  капрал;  произнеся  эти
слова, он  бросил  заступ  в  стоявшую  подле  него  тачку  с  видом  самого
безутешного горя, какое только  можно  вообразить,  и  уныло  озирался,  ища
глазами кирку, лопату, колья и  прочие  мелочи  военного  снаряжения,  чтобы
увезти их с поля битвы, - - как  был  остановлен  возгласом  _ох-ох-ох!_  из
караульной будки, который,  благодаря  ее  тонким  дощатым  стенкам,  как-то
особенно жалобно отдался в его ушах.
     - - Нет, - сказал себе капрал, - я этим займусь завтра утром, когда его
милость будет еще почивать. - И с этими словами,  взяв  из  тачки  заступ  и
немного земли на нем, как бы с намерением выровнять одно место  у  основания
гласиса, - - но  на  самом  деле  желая  попросту  подойти  ближе  к  своему
господину, чтобы его развлечь, - - он разрыхлил две-три дернины  -  подрезал
их края заступом и, слегка прибив их оборотной его стороной, сел у ног  дяди
Тоби и начал так:


        ^TГЛАВА XIX^U

     - Ах, как было жалко, - - хотя солдату  и  глупо,  с  позволения  вашей
милости, говорить то, что я собираюсь сказать - -
     - Солдату, Трим, - воскликнул дядя Тоби,  перебивая  его,  -  случается
сказать глупость так же, как и человеку ученому. - -  Но  не  так  часто,  с
позволения вашей милости, - возразил капрал. - - Дядя Тоби кивнул головой  в
знак согласия.
     - Ах, как было жалко, - сказал капрал, окидывая взором Дюнкерк  и  мол,
совсем так, как Сервий Сульпиций по возвращении из Азии (когда  он  плыл  из
Эгины в Мегару) окидывал взором Коринф и