ать утопий, как
вернуться к не утопическому обществу, к менее "совершенному" и более
свободному обществу. Отныне не будут уже мечтать о социализме, о котором
мечтали у нас почти все, не только социалисты. Ведь и русский либерал
думал, что ничего выше социализма нет, но что социализм, к сожалению, не
осуществим, и сам он не стоит на достаточной высоте героизма, чтобы такой
высокий идеал осуществить. Теперь будут мечтать не о совершенном, а о
несовершенном строе, т.е. более вольном строе. Свобода, по-видимому,
связана с несовершенством, с правом на несовершенство. Социализм есть тип
авторитарного общества, в этом он во всем подобен теократическому обществу
и государству. Гениально остро К. Леонтьев, предвидевший торжество в России
именно социалистической революции и предсказавший ее, говорит, что для
социализма понадобятся вековые предания покорности, инстинкты повиновения.
Он знал, что социализм будет основан не на розовой воде, а на крови
человеческой. В этом он стоит бесконечно выше большей части русских людей,
столетия мечтавших об идиллии социализма и воображавших, что социализм есть
свобода. Нет уж, нужно выбирать - или социализм или свобода духа, свобода
совести человеческой. Это гениально понимал Достоевский. Социализм
утверждает такого рода "сакральную власть" и "сакральное общество", что не
остается места ни для чего "мирского", ни для чего вольного и переходного,
для свободной игры человеческих сил. Социализм хочет владеть всем
человеком, не только телом, но и душой его. Он претендует на самую интимную
и сокровенную глубину человеческой души. В этом выступает он слритязаниями,
подобными притязаниям Церкви. Только Церковь претендует на обладание душой
человеческой и берет на сеоя задачу водитель-ствовать человеческими душами.
Никогда государство не претендует на власть над человеческой душой, оно
знает свои границы. Для государства остается непроницаемой глубина
человеческего духа. Самое деспотическое государство не требует, чтобы души
человеческие отдались ему в самом священном для них. Государство сажало в
тюрьмы и казнило, но не требовало духовного себе подчинения. Не требовало
мирское, секулярное государство. Но требовало государство теократическое,
выступавшее с универсалистическим притязанием, мнившее себя священным
церковным государством. С этим же притязанием выступает социализм в
небывалой по своей крайности форме. Он хочет выдрессировать механически
человеческие души, вымуштровать их настолько, чтобы они чувствовали себя
хорошо в социальном муравейнике, полюбили казарменную жизнь, отказались от
свободы духа. Социализм хочет приготовить счастливых младенцев, не знающих
греха. Христианство прежде всего дорожит свободой человеческого духа и
потому не допускает возможности механической дрессировки человеческих душ
для земного рая. Оно предоставляет это дело антихристу.
Социализм прав, когда он ставит предмет и содержание народной воли выше
самой народной воли, выше формального волеизъявления. Если есть какое-либо
качественное содержание народной воли и какая-либо высшая цель в жизни
народа, то это содержание и эта цель должны быть поставлены выше самой
формальной воли народа. Тогда релятивизм преодолевается, обретается
достойный предмет. Та достойная цель, к которой устремлена народная воля,
должна быть выше самой народной воли. Этой цели должна быть подчинена
общественная жизнь. Но целью жизни может быть лишь духовная жизнь и
содержанием жизни может быть лишь общественное содержание. Поэтому в основу
человеческих обществ должны быть положены религиозно-духовные начала,
которые должны быть поставлены выше всякого самоутверждения человеческой
воли. И свобода человека, сво-- бода духа может быть спасена лишь на почве
узнавания и обретения таких религиозно-духовных начал, лишь только
обращенностью к божественной воле, так как человеческое своеволие и
человеческий произвол истребляют свободу человека. Страшно человеку попасть
в зависимость исключительно от человеческой воли, от человеческого
произвола, от господства масс человеческих, не подчиненных никакой Истине,
никакой Правде. Так ставится проблема неизбежного ограничения самодержавия
демократии, как и всякого самодержавия человеческого, как и самодержавия
монархического. Социализм обозначает собой кризис гуманизма, кризис
человеческого самоутверждения, формулированного в демократии. Социализм
переходит уже к какому-то нечеловеческому содержанию, к нечеловеческой
коллективности, во имя которой все человеческое приносится в жертву. Маркс
- антигуманист, в нем человеческое самоутверждение переходит в отрицание
человека. Демократия еще гуманистична. Социализм уже по ту сторону
гуманизма. Социализм есть реакция против новой истории и возврат к
средневековью, но во имя иного бога. Новое средневековье должно быть
подобно старому, в нем будет своя обратная теократия. Но когда кончается
царство гуманистическое, царство секулярной гуманности, тогда раскрываются
противоположные бездны. Социалистическое государство походит на теократию и
имеет теократические притязания, потому что оно есть сатанократия. В нем
общество, общественный коллектив, становится неограниченным деспотом, более
страшным, чем деспоты древней Ассирии и Персии.

                                    III

Вл. Соловьев еще говорил, что для того, чтобы победить социализм, нужно
признать его правду. С социализмом нельзя бороться "буржуазными" идеями и
нельзя противополагать ему капиталистическое и буржуазно-демократическое
общество XIX и XX веков. Буржуазное общество и породило социализм, и довело
до него. Социализм есть плоть от плоти и кровь от крови капитализма. Они
стоят на одной и той же почве, один и тот же дух или, вернее, одно и то же
отрицание духа движет ими. Свое безбожие социализм унаследовал от
буржуазно-капиталистического общества XIX века - поистине самого
безбожного, какой только знает история. В нем уже нарушено было должное
отношение человека к человеку и человека к материальной природе. Экономизм
цивилизации XIX века, извративший иерархический строй общества, и породил
экономический материализм, верно отразивший самую действительность XIX
века. В этой действительности духовная жизнь была только надстройкой,
отражением, приспособлением. Поклонение Мамоне вместо Бога одинаково
свойственно и капитализму, и социализму. Социализм не есть утопия или
мечта, социализм есть реальная угроза и предостережение для христианских
народов, суровое напоминание им о том, что они не исполнили завет Христа,
что они отступили от христианства. Иногда обосновывают капитализм тем, что
человеческая природа зла, что насильственно этого Зла не победить, что
социализм предполагает добрую природу. Но забывают, что может наступить
исторический час, когда зло человеческой природы, именно зло ее примет
новую форму. Злая природа создает социализм. Капитализм, как
духовно-этическая категория, появился потому, что природа человека во зле
лежит. Но потому же возникает и социализм. Отступничество от христианства,
измена духовным основам и духовным целям жизни должны вслед за стадией
капитализма привести к стадии социализма. Или нужно начать реально
осуществлять христианство и обратиться к духовной жизни, восстановить
иерархически-нормальный строй жизни, подчинить экономику духу, ввести
политику в подобающие ей границы.
Социализм притязает иметь содержание и цель, притом истинное содержание и
истинную цель. Этим он отличается от демократии, которая раскрыта для всех
содержаний и всех целей. Социалистическое содержание жизни и
социалистическая цель жизни таковы, что они вызывают фанатическую
настроенность у своих адептов. Но что это за содержание и что это за цель?
Содержание социализма есть фикция, он так же бессодержателен и так же
неонтологичен, как и демократия. Что в социализме должно быть отнесено к
содержанию и цели жизни, что не есть лишь средства и орудия жизни, целей,
вне самого социализма находящихся? Обобществление орудий производства не
есть ведь цель и содержание жизни. В экономике вы не найдете ничего, чтобы
относилось к целям, а не средствам жизни. Экономическое равенство не цель
жизни и не содержание жизни. Организованный производительный материальный
труд, который обоготворяется социализмом, тоже ведь не есть цель жизни и
содержание жизни. Социалистическое обоготворение без качественного
материального труда рождается от утери цели и смысла жизни. Цели
человеческой жизни померкли в ту эпоху,-которая выдвигает социализм, и
окончательно подменялись средствами жизни. Они померкли раньше, они
закрылись еще в буржуазной цивилизации XIX века, в экономизме этого века, в
поглощенности внешним устройством жизни. Духовного содержания нет ни в
социализме, ни в демократии. А поистине содержание жизни и цели жизни можно
искать лишь в духовной действительности, лишь в духовной культуре. Цели
жизни и содержание жизни могут быть лишь духовными, они не могут быть
социальными, их нельзя полагать в политических и экономических формах.
Никакая социальная и политическая идеология не доходит до истинного
содержания, если она не обретает его в духовной жизни, в подчинении всех
социальных и политических форм духовной цели. Содержательность социализма
кажущаяся. Социализм в роковой своей диалектике лишь раскрывает духовную
бессодержательность современной цивилизации. "Идея" пролетариата, во имя
которой льется столько крови, которая вызывает такую фанатическую себе
преданность, оказывается совершенно бессодержательной идеей. Она говорит об
орудиях жизни, но ничего не говорит о самой жизни. До целей жизни социализм
так и не доходит. Жалкий лепет о новой пролетарской душе и новой
пролетарской культуре вызывает некоторое чувство неловкости у самих
социалистов. Никаких признаков нарождения новой души нет, душа остается
старой душой ветхого Адама, полной корысти, зависти, злобы и мести. Ново
лишь то, что в этой душе ослабело чувство греха и затруднилось для нее
покаяние. Никаких признаков новой пролетарской культуры, нового
пролетарского творчества нет. Существует лишь понижение качества культуры,
принижение ее до требований технической цивилизации. Социализм живет за
счет буржуазной культуры, умственно питается материализмом буржуазного
просветительства. В социализме есть новое - возникновение нечеловеческого
коллектива, нового Левиафана. Но в этом жутком коллективе, страшном
чудовище погибают все цели и содержания жизни, угашается всякая духовная
культура, в нем нет новой человеческой души, потому что нет уже никакой
человеческой души. Внутренняя диалектика демократии и социализма научает
нас, что нельзя искать содержательной и праведной народной воли по внешним,
социальным и политическим признакам. Нет праведной воли вне самой
праведности воли, вне самой святости воли. Необходимо реальное достижение
праведности, победы над грехом, просветление и преображение, чтобы воля
человеческая, воля народная осуществляла праведную жизнь, чтобы творилась
жизнь в Истине. Никакими внешними знаками, никакими симуляциями нельзя
заменить реального преображения. Переодевание, перемена одежд мало
помогает. Под буржуазными или социалистическими одеждами может скрываться
одно и то же содержание или одно и то же отсутствие содержания. Перед
каждым обществом, перед каждым народом стоит прежде всего религиозная
задача. Ибо просветление и преображение воли, наполнение ее божественными
предметами есть задача религиозная, а не социально-политическая. И все
социально-политические задачи должны быть подчинены этой религиозной
задаче. Содержание жизни может быть лишь религиозным содержанием.
Содержание жизни есть вхождение в Божью жизнь, т.е. подлинное бытие. Воля
народа, воля пролетариата есть грешная воля, и потому она причастна небытию
и может создать царство небытия. Эта воля должна склониться перед высшей
волей, перед святой волей, перед Божьей волей. Тогда она осуществляет
бытие. Суверенитет принадлежит не народу, не пролетариату, а Богу, т.е.
самой Истине, самой Правде. И Божьей, а не своей воли нужно искать в жизни
общества, в жизни государства. Это положение должно быть направлено не
только против "левых", демократов и социалистов, но и против "правых",
монархистов. Демократии нельзя противополагать насильственного выражения
человеческой воли привилегированных групп обществ. Задача духовного
просветления и преображения, обретения Божьей воли и Божьей правды не есть
только личная задача, стоящая перед индивидуальной душой. Это также задача
общественная, задача историче- • екая, стоящая перед целыми народами.
Духовные силы, Божьи энергии действуют не только в личной душе, но также в
душе обществ, в душе народов, в истории. Не о личном совершенствовании тут
идет речь, а о духовных изменениях и обретениях в жизни обществ и народов,
в судьбах истории. Личность и общество не могут быть оторваны и изолированы
друг от друга. На этих путях мысли мы приходим к постановке проблемы
теократии. Разрешается ли в теократическом типе поставленная нами проблема?

                                     IV

В жизнь европейских обществ победно вошли сначала демократия, а потом
социализм, потому что старые теокра-тически&общества внутренне разложились.
Это был неотвратимый процесс. Такова судьба. Одна судьба объединяет путь
человеческий от теократии до социализма. Неудача и несу ществимость
теократии роковым образом влекли копыту демократии и опыту социализма. Так
изживалась одна историческая неудача за другой, и причина неудачи всегда
одна - реальное преображение жизни заменяется внешними и формальными
знаками того, что общество - теократически-сакрально или
социалистически-сакрально. Теократия была сознательно символична, социализм
же в сознании своем реалистичен. Но и там, и здесь достигаются лишь знаки
того совершенного строя, к которому стремятся, лишь симулируют его. И
старые теократии, западная, папистская, и восточная, императорская,
потерпели неудачу и разложились, потому что в них реально не достигалось
Царство Божье на земле, а лишь внешне символизировалось, формально
ознаменовывалось. Теократическое государство выродилось в симуляцию
священного царства, все более и более теряя свое священное содержание.
Средневековый теократический замысел - один из величайших замыслов истории.
Но свобода человеческого духа, соглашающаяся на осуществление Царства
Христова на земле, не была в нем принята во внимание. Царство Божье не
может быть осуществлено насильно. Искание свободы и толкнуло народы на путь
демократии. Человек пошел путем автономного самоопределения,
самоопределение перешло в самоутверждение, .самоутверждение привело к
самоистреблению человека. Такова трагедия новой истории. От гетерономии
неизбежен был переход к автономии. Общество, основанное на гетерономии, не
может вечно существовать, автономное сознание неизбежно пробудится. Но
автономия должна быть лишь путем к теоно-мии, к высшему состоянию, к
свободному принятию воли Божьей, свободному подчинению ей. В новой истории
автономия привела не к теономии, а к аномии. Но в аыомии автономия сама
себя пожирает, перерождается в злейшую гетерономию. Это мы и наблюдаем в
социализме. В старом теократическом обществе теономия не была автономной, и
потому подлинная, реальная теократия не достигалась. В новом автономном
обществе теономии совсем нет, и потому общество это не имеет никакого
онтологического содержания. Символизм старой теократии имел все-таки до
времени, до известного возраста человечества подлинно священное значение.
Старые общества были полны священной символики. И это имело огромное
значение в воспитании и водительстве христианских народов. Но должен был
наступить момент в жизни народов, когда они пожелают перейти от символизма
к реализму; к наиреальнейшей жизни. Но это не будет реализм онтологический
и мистический, реализм просветления и преображения жизни, это будет реализм
эмпирический и даже материалистический, иллюзорный, ме-онический реализм.
Этот реализм не будет иметь никакого существенного содержания, он будет
формалистичен, весь будет во внешних ознаменованиях, а не бытийственных
достижениях. Есть один только путь к Царству Божьему, к истинной теократии,
это реальное его осуществление, т.е. подлинное достижение высшей духовной
жизни, просветление и преображение человека и мира. Вне реального
достижения высшей духовной жизни, т.е. вне перерождения, вне нового
духовного рождения никакое совершенное общество и совершенная культура
недостижимы. Нельзя только символизировать высшую духовную жизнь и в конце
концов симулировать ее, нужно реально ее достигать. Реальное же достижение
высшей духовной жизни не имеет слишком приметных признаков. И потому
сказано, что Царство Божье приходит неприметно. Слишком приметное
осуществление Царства Божьего всегда подозрительно и всегда указывает на
фальшь. К старым теократиям, западной и восточной, нет возврата, ибо нет
возврата к внешнему ознаменованию Царства Божьего без реального его
достижения. Симуляция "хрианского государства" не поможет. Эта симуляция и
привела к краху, к опыту демократии и социализма. А как создать подлинное
христианское государство, христианское общество? Для этого необходимо
духовное просветление и преображение. Быть может, катастрофы и великие
испытания приведут к нему. Но подлинно христианское государство не будет
уже государством. Необходимо не выбрасывать все во вне, не ознаменовывать и
не симулировать внутреннюю жизнь, а погружать все в духовную жизнь,
вернуться на родину духа. Это - революция более глубокая, чем те, которые
делают внешние революционеры.
Мы переживаем мировой кризис всех социально-политических идеологий и форм.
Все уже как будто изжито во внешней жизни, и ничто уже не может слишком
вдохновлять цивилизованные народы. Наступает социально-политическая
старость. Только русский народ обнаружил еще огромную энергию разрушения и
попытался осуществить самую безумную из утопий. Рушатся старые общества, в
которых были еще остатки теократических санкций. Делаются судорожные
попытки их реставрировать. Но это дело безнадежное. Старое теократическое
государство восстановить нельзя, к нему нет возврата, потому что оно не
осуществляло Божьей правды, лишь во внешних знаках делало вид, что
осуществляет ее. Вл. Соловьев объяснял падение Византии тем, что она не
делала даже попыток на деле осуществлять христианство. Это можно сказать с
некоторыми вариациями и смягчениями про все старые теократические
государства, несшие в себе семя гибели. Можно было бы сказать, что не
христианство не удалось, а не удалось дело Константина Великого, хотя оно и
имело провиденциальное значение. Христианство как бы возвращается к
состоянию до Константина. Русская православная Церковь определенно к этому
состоянию вернулась. Быть может, христианство предназначено к тому, чтобы
вернуться еще дальше назад, к катакомбному состоянию и оттуда вновь
победить мир. Мало есть шансов на то, что новое царство Кесаря пожелает
быть христианским. И никакие новые симуляции христианского государства не
приведут к подлинно реальным бытийствен-ным достижениям. Мы вступаем в
эпоху убийственных разоблачений, когда придется жить разоблаченными
реальностями. В этом значение нашей трагической и безрадостной эпохи.
Христианский исторический пессимизм вступает в свои права. Необходимо
отказаться от розовых иллюзий, от слащавого пессимизма. Но этот
относительный пессимизм не должен помешать нашей устремленности вглубь
духовной жизни. Падение внешних иллюзий обращает к внутренней жизни.
Безбожная и лицемерная цивилизация XIX и XX веков и торжествует свои
победы, и переживает смертельный кризис о своих основах. Она породила
мировую войну - детище безграничной похоти жизни в современной цивилизации.
И мировая война оказалась началом ее разрушения. И напрасно мечтают о
мирной буржуазной жизни, о возврате к основам буржуазной цивилизации XIX
века, которая представляется утопией чуть ли не совершенного общест