се
частичные истины означают приобщенность, хотя бы и не осознанную, к  единой,
верховной  Истине.  Познание  Истины  не  может  быть  только   человеческим
познанием, но не может быть и только божественным познанием, как,  напр.,  в
монистическом идеализме  Гегеля,  оно  может  быть  только  богочеловеческим
познанием. Познание Истины  есть  творческая  активность  человека,  который
несет в себе образ и подобие Божие, т.е. заключает  в  себе  и  божественный
элемент. Этот божественный элемент есть Божье  Другое.  Познание  Истины,  к
которому  стремится   философия,   невозможно   через   отвлеченный   разум,
оперирующий понятиями, оно возможно только через  духовно  целостный  разум,
через дух и духовный опыт. Западно-европейская мысль бьется в  противоречиях
рационализма  и  иррационализма,  которые  одинаково  являются  результатами
рассечения духовной целостности. В этом бьется и экзистенциальная философия.
Это особенно обнаруживается у Ясперса.  Приходят  к  тому,  что  философское
познание  должно  быть  экзистенциально,  но  оно  невозможно,  потому   что
познающий разум не может познавать существования, которое никогда  не  может
быть объектом. Но познание существования  вне  объективации  возможно  через
Дух, возможно духовное познание, которое на  вершинах  всегда  существовало,
оно было еще  в  древней  Индии.  Духовное  познание  есть  богочеловеческое
познание, познание не разумом и не чувством, а  целостным  Духом.  Отрицание
богочеловеческого познания Истины ведет к подмене Истины пользой, интересом,
волей к могуществу. Познание Истины есть преображение, просветление мира,  а
не отвлеченное познание, в нем теория и практика совпадают. В человеке  есть
активное, творческое начало, с которым связано познание. Это активное начало
есть духовное начало. Познание заключает  в  себе  элемент  теургический.  И
потому человек может уготовлять царство Духа, а не  только  царство  Кесаря.
Когда  в  прошлом  философы  говорили  о  врожденных  идеях,  то,  благодаря
статическому характеру их мышления, они плохо выражали  истину  об  активном
духе в человеке и человеческом познании. Без допущения этой активности  духа
в человеке ничего нельзя  понять  в  человеке,  нельзя  даже  допустить  его
возможности.  Поразительно,  что  человек  не  настолько  раздавлен   дурной
бесконечностью мира, чтобы лишиться возможности познания Истины.  Не  только
рассудок, но и разум не мог бы  открыть  возможность  познания  истины,  это
делает исключительно дух. По гречески nouz есть не только разум, но  и  дух.
Дух  не  находится  в  противоположении  рационального  и   иррационального.
Настоящая экзистенциальная философия есть философия духа.
   Современная философия имеет тенденцию к отрицанию  дуализма  двух  миров,
мира нуменального и мира феноменального, который  восходит  к  Платону.  Эта
тенденция  отнюдь  не  нова,  она  свойственна   феноменализму,   эмпиризму,
позитивизму,  имманентному  монизму,  материализму,  свойственна   Ницше   и
современным  экзистенциалистам  и  мн.  др.  Сейчас  это   принимает   более
утонченные формы. Думаю, что тут мы  имеем  основное  противоположение  двух
типов философии - довольствующейся данным миром и трансцендирующей  его.  Но
что может означать дуализм двух  миров  и  как  согласовать  с  ним  научное
познание? Прежде всего нужно совершенно отстранить онтологический дуализм  и
всякое употребление статического понятия  субстанции.  Это  совсем  не  есть
дуализм духа  и  материи,  духа  и  тела,  который  мы  находим  в  школьных
спиритуалистических направлениях. Вопрос ставится о  двух  состояниях  мира,
которые соответствуют двум разным структурам и направлениям сознания, прежде
всего  дуализма  свободы  и  необходимости,   внутренней   соединенности   и
разъединенности  и  вражды,  смысла  и  бессмыслицы.   Мы   живем   в   мире
необходимости, разъединенности и вражды, абсурда и бессмыслицы.  Но  мир  не
исчерпывается этим состоянием, которое  есть  состояние  падшести,  возможно
другое состояние мира, и оно требует иного  сознания.  Да  и  нет  основания
утверждать, что существует только один мир. Важнее же всего сознать, что дух
совсем не есть реальность, сопоставимая  с  другими  реальностями,  напр.  с
реальностью материи; дух есть реальность совсем в  другом  смысле,  он  есть
свобода, а не бытие, качественное  изменение  мировой  данности,  творческая
энергия, преображающая мир. Еще нужно сказать, что нет  духа  без  Бога  как
первоисточника. Духовный опыт человека,  на  котором  только  и  может  быть
основана метафизика, есть единственное  доказательство  существования  Бога.
Мир необходимости, отчуждения, абсурдности, конечности, вражды  -  есть  мир
суженного  сознания,  выброшенного  на  поверхность,  для  которого  закрыта
бесконечность. Существуют еще другие  планы  мировой  жизни,  которые  могут
раскрыться лишь измененному сознанию. В этом правы оккультисты. Мир,  единый
мир Божий, многопланен. Но  как  согласовать  с  этим  возможность  научного
познания? Это нисколько не затрудняет науки  в  точном  смысле  слова  и  не
создает никакого конфликта. Наука познает реальный мир в  том  состоянии,  в
котором он находится, и она не виновна в падшести мира. Наука ищет истины, и
в ней отражается Логос. Но она имеет определенные границы, и  есть  вопросы,
которые она не может не только решать,  но  и  ставить.  Конфликт  создается
ложными притязаниями науки  на  верховенство  над  человеческой  жизнью,  на
способность авторитетно разрешать вопросы  религии,  философии,  морали,  на
способность  давать  директивы  для  творчества   духовной   культуры.   Это
действительно создает конфликт, но не точная наука. Никакая наука  не  может
ничего сказать о том, существуют ли или не существуют иные миры. Если  наука
отрицает иные миры, то только потому, что ученый, исключительно  погруженный
в этот данный ему мир, не имеет  свободы  духа,  необходимой  для  признания
других планов мира. Сиентизм проповедует рабство миру. Нужно сказать, что  и
ортодоксальная теология  считает  нужным  отрицать  существование  множества
планов мира и тоже проповедует рабство  миру.  Учение  Оригена  о  множестве
миров было осуждено. Это имеет  тот  же  источник.  Таким  образом,  дробная
истина выдает себя за единую Истину, которая раскрывается  лишь  неустанному
углублению и расширению сознания, т.е. возрастанию  духовному.  Данный  мир,
этот мир, частичен, как частичен день нашей жизни.
   Глава I. ЧЕЛОВЕК И БОГ. ДУХОВНОСТЬ
   Человек стоит перед вопросом всех вопросов - вопросом о Боге. Вопрос этот
редко ставится в чистоте и изначальности,  он  слишком  сросся  с  мертвящей
схоластикой, с вербальной философией, с игрой понятиями. Те, которые  хотели
возвысить идею Бога, страшно принизили ее, сообщив Богу свойства, взятые  из
царства Кесаря, а не царства Духа. Нет гарантий существования  Бога,  всегда
человек может сомневаться и отрицать. Бог не принуждает себя  признать,  как
принуждают материальные предметы, Он обращен к свободе человека. Вера в Бога
есть лишь внутренняя встреча в духовном опыте.  Нужно  решительно  признать,
что  все  традиционные  доказательства  бытия  Божьего   -   онтологические,
космологические и физико-теологические -  не  только  несостоятельны,  но  и
совершенно ненужны, скорее даже вредны.  Критика  Канта  этих  доказательств
бытия Божия очень убедительна и не опровергнута  традиционной  апологетикой.
Гораздо   сильнее   доказательство,   которое   можно   было   бы    назвать
антропологическим.  Оно  состоит  в  том,   что   человек   есть   существо,
принадлежащее  к  двум  мирам  и  не  вмещающееся  в  этом  природном   мире
необходимости,  трансцендирующее  себя  как  существо  эмпирически   данное,
обнаруживающее свободу, из этого мира  невыводимую.  Это  не  доказывает,  а
показывает существование Бога, так  как  обнаруживает  в  человеке  духовное
начало.  Еще  важнее  первоощущение,  которое  не  может  быть  как  следует
выражено. Если вы на  мгновение  представите  себе  самодостаточность  мира,
напр.  самодостаточность  движущейся  материи   как   первоосновы,   то   вы
поражаетесь непонятностью, бессмысленностью, тьмой, нереализуемостью в мысли
такого мира. Несомненный результат размышлений о Боге: о Боге нельзя мыслить
рациональными понятиями, которые всегда взяты из  этого  мира,  на  Бога  не
похожего. Правда была лишь на  стороне  апофатической  теологии.  Невозможно
строить онтологию Бога. Бог не есть бытие, которое всегда есть уже обработка
отвлеченной мысли. Бог есть не бытие, Бог есть Дух. Бог есть не эссенция,  а
экзистенция. О Боге можно говорить лишь языком символики духовного опыта. Да
и вообще  метафизика  возможна  лишь  как  символика  духовного  опыта,  как
интуитивное описание духовных встреч. Нельзя  отвлеченно  ставить  вопрос  о
Боге, отвлеченно от человека. Существование человека, взятого в  глубине,  а
не в поверхности, есть единственное свидетельство  существования  Бога,  так
как человек есть отображение образа Бога, хотя часто и искажающее этот  свой
образ. Человек есть  не  только  конечное  существо,  как  хочет  утверждать
современная мысль, он есть также бесконечное существо, он есть бесконечность
в конечной форме, синтез бесконечного  и  конечного.  Недовольство  человека
конечным, устремленность к бесконечному, есть  обнаружение  божественного  в
человеке, человеческое свидетельство о существовании Бога, а не только мира.
Понимание  Бога,  как  самодостаточного   и   бездвижного   существа,   есть
ограниченная и отвлеченная рациональная мысль, такое  понимание  не  дано  в
духовном опыте, в котором  отношения  с  Богом  всегда  драматичны.  Человек
встречается с Богом не в бытии, о котором мыслят в понятиях,  а  в  духе,  в
духовном опыте. В бытии есть уже объективация, или  мертвящая  отвлеченность
понятия,  или  идеализированная   природная   необходимость   и   социальное
принуждение. Лишь встреча в духе есть встреча  в  свободе.  Лишь  в  духе  и
свободе встреча с Богом есть драматическое событие.
	 
   Отношения человека и Бога парадоксальны и совсем не поддаются выражению в
понятии. Бог рождается в человеке, и человек этим подымается и  обогащается.
Такова одна  сторона  богочеловеческой  истины,  она  раскрывается  в  опыте
человека. Но есть другая сторона, менее раскрытая и ясная. Человек рождается
в Боге, и этим обогащается божественная жизнь. Есть нужда человека в Боге, и
есть нужда Бога в человеке. Это предполагает творческий ответ человека Богу.
Отношения между Богом и человеком можно  понимать  лишь  драматически,  т.е.
динамически.  Бога  нельзя   мыслить   статически.   Статическое   понимание
рационально и экзотерично. Символика Библии в высшей  степени  драматична  и
динамична. Статическая онтология взята  из  греческой  философии.  Допущение
существования двух природ - божественной и  человеческой,  -  которые  могут
быть соединены, но не тождественны и не  слиянны,  есть  истина,  непонятная
объективирующему разуму, сверхразумная, ибо разум сам по себе склонен или  к
монизму,   или   к   дуализму.   Тайна   христианства,    рационализированно
раскрывающаяся в теологических системах, связана  с  этим  парадоксальным  и
драматическим отношением божественного и человеческого. Парадокс в том,  что
высшая человечность божественна и вместе с тем это есть обнаружение человека
и  человечности.  Это  представляющееся  разуму   противоречие   рационально
непреодолимо.  Можно  было  бы  сказать,  что  Бог  человечен,  человек   же
бесчеловечен.  Поэтому  по-настоящему  существует  только   богочеловеческая
человечность.   Основная   проблема    есть    проблема    Богочеловека    и
Богочеловечества, а не Бога. Утверждение  Бога  вне  богочеловечности,  т.е.
отвлеченный монотеизм, есть форма идолопоклонства. Отсюда огромное  значение
учения  о  Троичности  Божества,  которое  нужно   понимать   прежде   всего
мистически, в  терминах  духовного  опыта,  а  не  рационально-теологически.
Великие германские мистики дерзновенно говорили, что нет Бога без  человека,
что Бог  исчезает,  когда  исчезает  человек  (особенно  Экхардт  и  Ангелус
Силезиус). Это нужно понимать духовно, а  не  в  терминах  натуралистической
метафизики и натуралистической теологии.  Это  опыт  любви,  а  не  понятие.
Основным  противоположением  для   нас   должно   быть   не   схоластическое
противоположение естественного и сверхъестественного,  незнакомое  греческим
учителям церкви, а противоположение  естественного  и  духовного.  Есть  два
понимания   трансцендентного:   или   Бог,   как   трансцендирование    моей
ограниченности, как таинственная, актуальная  бесконечность,  предполагающая
божественный элемент в самом человеке, - или Бог, как внешняя  для  человека
онтологическая   реальность,   предполагающая   отчужденность   человеческой
природы, ее внебожественность.  Не  идолопоклонническим,  духовным  является
лишь первое понимание. Совершенно  ложна  и  унизительна  часто  повторяемая
идея, что перед Богом человек ничто. Наоборот,  нужно  говорить,  что  перед
Богом, в обращенности к Богу человек  подымается,  он  высок,  он  побеждает
ничто. Рациональные  онтологические  учения  об  отношениях  между  Богом  и
человеком нестерпимы, такие построения имеют  лишь  педагогически-социальный
смысл для христианской общины. Более всего нужно отрицать распространенный в
теологических учениях взгляд, что Бог есть причина  мира,  первопричина.  Но
причинность и причинные отношения совершенно неприменимы к отношениям  между
Богом и миром, Богом и человеком.  Причинность  есть  категория,  применимая
лишь к миру феноменов, и совершенно неприменимая к  миру  нуменальному.  Это
достаточно  выяснено  Кантом,  хотя  он  был   непоследователен,   признавая
причинные отношения между вещью в себе и явлением. Бог не есть причина мира.
Можно еще сказать, что Бог есть основа мира, творец мира,  но  и  эти  слова
очень  несовершенны.  Нужно  освободиться   от   всякого   социоморфизма   и
космоморфизма.  Бог  не  есть  сила  в  природном  смысле,   действующая   в
пространстве и времени, не есть господин и правитель мира, не есть  и  самый
мир или сила, разлитая в мире. Лучше можно сказать, что  Бог  есть  Смысл  и
Истина мира, Бог есть Дух и Свобода. Если  мы  говорим  в  противоположность
пантеистическому монизму, что Бог  есть  личность,  то  понимать  это  нужно
совсем не в ограниченном природно-человеческом смысле, а в  духовном  смысле
конкретного образа, с которым возможно для нас  личное  общение.  Встреча  и
общение с Богом возможно не как общение с Абсолютным, для которого не  может
быть другого, не может быть отношения, не с Богом апофатической теологии,  а
с конкретным личным Богом, имеющим отношение к другому. Мир  без  Бога  есть
непреодолимое противоречие конечного и бесконечного, лишен смысла и случаен.
   Человек не может быть самодостаточен, это означало бы,  что  его  нет.  В
этом  тайна  человеческого  существования:  оно   доказывает   существование
высшего, чем человек, и в этом достоинство человека. Человек есть  существо,
преодолевающее свою ограниченность, трансцендирующее  к  высшему.  Если  нет
Бога, как Истины и Смысла, нет высшей Правды, все делается  плоским,  нет  к
чему и к кому подыматься. Если же  человек  есть  Бог,  то  это  есть  самое
безнадежное, самое плоское и ничтожное.  Всякая  качественная  ценность  уже
показывает, что в человеческом пути есть то, что выше человека.  И  то,  что
выше человека, т.е. божественное, не есть сила внешняя, над ним стоящая и им
господствующая, а то, что в нем самом делает его вполне человеком, есть  его
высшая  свобода.  Тут  самое  различие   трансцендентного   и   имманентного
терминологически условно и указывает  на  непреодолимую  парадоксальность  в
условиях нашего времени. Человек с  зари  своего  существования  предполагал
существование божественного, хотя бы в самой грубой форме.  Если  нет  Бога,
если нет Правды,  возвышающейся  над  миром,  то  человек  целиком  подчинен
необходимости  или  природе,  космосу  или  обществу,  государству.  Свобода
человека в том, что  кроме  царства  Кесаря  существует  еще  царство  Духа.
Существование Бога обнаруживается в существовании духа в человеке. И Бог  не
походит ни на силу природы, ни на власть в обществе и государстве.  Тут  нет
никакой аналогии, все аналогии означают рабий космоморфизм и социоморфизм  в
понимании Бога.  Бог  есть  свобода,  а  не  необходимость,  не  власть  над
человеком и миром, не верховная причинность, действующая  в  мире.  То,  что
теологи называют благодатью, сопоставляя ее с  человеческой  свободой,  есть
действие в человеке божественной свободы. Можно сказать,  что  существование
Бога есть хартия вольностей  человека,  есть  внутреннее  его  оправдание  в
борьбе с природой и обществом за свободу. Достоинство человека в том,  чтобы
не подчиняться тому, что ниже его. Но для этого должно  быть  то,  что  выше
его, хотя и не вне его и не над ним. Ошибка гуманизма была совсем не в  том,
что он утверждал высшую ценность человека и его творческое  призвание,  а  в
том, что он склонялся к самодостаточности человека и  потому  слишком  низко
думал о человеке, считая его исключительно природным существом, не  видел  в
нем духовного существа. Христос учил о человеке как образе и подобии Божьем,
и этим утверждалось достоинство человека как свободного духовного  существа,
человек не был рабом природной необходимости. Свобода возможна  лишь  в  том
случае, если кроме царства Кесаря существует еще царство Духа, т.е.  царство
Божье.  Повторяю,  Бог  -  не  объективное  бытие,  к   которому   применимы
рациональные понятия, Бог есть Дух. Основное же свойство Духа есть  свобода.
Дух не есть  природа.  Свобода  не  может  быть  вкоренена  в  природе,  она
вкоренена в Духе.  Связь  человека  с  Богом  не  природно-бытийственная,  а
духовно-экзистенциальная, глубинная. Если нет Бога, то нет Тайны.  Если  нет
Тайны, то мир плосок и человек двухмерное существо, неспособное восходить  в
гору. Если нет Бога, то нет победы над смертью, нет  вечной  жизни,  то  все
лишено смысла и абсурдно. Бог есть полнота, к которой не может не стремиться
человек. Существование  человека  не  доказывает  путем  мертвой  логической
диалектики  существование  Бога,  а  показывает,  свидетельствует   о   Нем.
Отожествление царства Духа с царством Кесаря  в  той  или  иной  форме  есть
ложный монизм, неотвратимо порождающий рабство. Дуализм между царством  Духа
и царством Кесаря - совершенно необходимое утверждение свободы человека.  Но
это не есть окончательный дуализм, это дуализм в духовном и религиозном пути
человека. Окончательный монизм утвердится в царстве Божием,  он  обнаружится
лишь эсхатологически.
   Не только сознание утонченно развитое, но и сознание более элементарное и
мало развитое, должно быть  обеспокоено  таинственным  учением  о  Промысле,
пониманием Бога как Господина и Управителя этого мира.  Как  связать  это  с
торжеством в  мире  зла  и  страданием?  Думаю,  что  это  один  из  главных
источников атеизма. Обыкновенно выходят из затруднения при помощи  учения  о
грехопадении. Но этим ничего не объясняется и  не  оправдывается.  Сила  зла
остается  необъяснимой.  Не  существует  никакой  пропорциональности   между
страданиями людей и их греховностью. Больше  всего  страдают  не  худшие,  а
лучшие.   Остаются   необъяснимыми   периоды   богооставленности   в   жизни
исторической и в индивидуальной жизни. Объяснение страшных катастроф в жизни
людей Божьим гневом и наказанием  невыносимо.  Страшно  трудно  оправдать  и
объяснить вездеприсутствие всемогущего и всеблагого Бога в зле,  в  чуме,  в
холере, в пытках, в  ужасах  войн,  революций  и  контрреволюций.  Понимание
действия Промысла Бога в этом мире зла и страдания должно быть  переоценено.
Значительно вернее мыслит Киркег