ты...  -  отрезала  Аленка.
Повернулась и ушла домой, крепко хлопнув дверью.
     - Белены  объелась?  -  спросил  Федя,  убивая  на  щеке  комара.   Он
повернулся к  лесу  и  свистнул.  Вразвалку подошел парень.  На вид ему лет
восемнадцать. Лицо  грубое,  широкое.  Волосы  курчавые.  В  руках  толстая
березовая палка, которую он выстругал, пока мы разговаривали.
     - У кого есть закурить? - спросил он.
     Гарик достал сигареты, протянул парню.  Он положил палку на ступеньку,
закурил.
     - Это Свищ, - сказал Федя.
     Свищ выпустил облако дыма, посмотрел на Федю.
     - Не Свищ, запомни, ты, Гриб поганый, а Свищев Василий Кириллыч.
     - На колхозной полуторке шофером работает, - уважительно сказал Федя.
     - Ты еще забыл сказать, что на днях я переехал чужого петуха...
     Василий Кириллыч отвернулся  от  нас  и  стал  пускать  дым  в  другую
сторону. Еще  было  не  темно,  а  над лесом уже сияла полная луна.  В лесу
покрикивали птицы.  Вчера поблизости щелкал соловей,  а сегодня  что-то  не
слышно.
     Из леса прибежал Дед.  А отца все еще нет.  Сидит на берегу и любуется
озером. Пошел   за   солнцем,  а  вернулся  с  луной.  Федя,  увидев  Деда,
поморщился. Вспомнил,  как старик его отделал за меня.  Дед обнюхал всех по
очереди, посмотрел на меня: мол, прогнать их или не стоит?
     Свищ пошевелился, сплюнул и сказал:
     - Не  люблю собак.  В Полозове давеча одна иа меня кинулась,  так я ее
дрыном уважил...
     - Насмерть убивает, - сказал Федя.
     - Сергей,  -  повернулся  ко  мне  Гарик.   -   Мы   решили   проучить
Президента... С кем ты: с нами или с ними?
     - Я ни с кем, - ответил я.
     - Ты знаешь, где вход, - сказал Гриб.
     - Нам глаза завязывали.
     - Вспомни, - сказал Федя.
     Свищ бросил окурок на тропинку.  Огонек прочертил красноватую  дугу  и
погас. Свищ почесал подбородок.
     - Пора разогнать эту вшивую республику, - сказал он.
     - Ты покажи, где вход, а там мы сами... - сказал Гарик.
     - Капут Президенту, - прибавил Федя.
     Я ничего  не  имел  против  Сороки.  Он  меня не обидел,  не оскорбил.
Наоборот, двух симпатичных кроликов подарил.
     - Поищите сами, - сказал я, - может, найдете...
     - Ладно,  - сказал Василий Кириллыч,  - наши парнишки,  что якшаются с
ним, покажут.
     - Я толковал с ними, - сказал Федя. - Как в рот воды набрали.
     - Припру к стенке - покажут как миленькие...
     Они ушли.  Прямиком через лес,  в Островитино.  Голоса становились все
тише и  скоро  совсем  умолкли.  Вдалеке  чиркнула спичка и через мгновение
погасла. На небе стало много звезд. Луна медленно плыла между ними.
     На острове  полыхал  костер,  двигались  тени.  Сорока  и его приятели
готовили ужин. А может быть, они и впрямь танцуют у костра?
     Отворилась дверь нашего дома. Ко мне подбежал Дед. От него пахло щами.
Аленка накормила.  Мне тоже захотелось есть.  Что сегодня на ужин?  Жареная
щука, которую   нам   перед  отъездом  принес  Вячеслав  Семенович.  И  еще
абрикосовый компот. Из наших ленинградских запасов.
     - Ушли? - спросила Аленка. Я не заметил, как она подошла.
     - Теперь будет драка, - сказал я.
     - У них свои счеты, а Гарик-то чего лезет?
     - За компанию, - сказал я.
     - Этот Гриб - ладно, но от него я не ожидала...
     - Он не бил ..
     - У Коли вся голова в шишках... Бить по голове!
     - Дурная привычка, - согласился я.
     - Ты бы предложил Гарику пожить у нас.
     - Не захотел.
     - Подумаешь! - сказала Аленка.
     В лесу крикнула какая-то птица.  Ее голос не  понравился  Деду,  и  он
зарычал. С озера подул ветер, запахло мокрой травой, лилиями и дождем.
     - Посмотрим, как кролики спят? - предложила Аленка.
     Мы подошли  к  сараю,  где поместили кроликов.  В сарае темно,  пахнет
прелью. Аленка на что-то наступила и  отшатнулась,  ударив  меня  локтем  в
живот. Кролики рядком сидели в большой дырявой корзине, устланной травой. Я
нащупал их спины.  Они были теплые и  приятно  щекотали  ладонь.  И  уши  у
кроликов были хрупкие и теплые.
     - Я их поглажу, - сказала Аленка.
     Я подождал ее, и мы вместе вышли из сарая. На крыльце стоял отец.
     - Вы где, разбойники? - негромко спросил он. Мы стояли и трех шагах от
него, и  он нас без очков не видел.  Мы молчали.  Отец переступил с ноги на
ногу и посмотрел поверх наших голов на небо.
     - Где вас, чертенят, носит? - сказал он и ушел в дом.
     - Как ты, Сережа, думаешь... - начала Аленка.  И замолчала. Я подождал
немножко и спросил:
     - Ты про Гарика? Или про Сороку?
     - Можно  подумать,  что  у  меня  в  голове одни мальчишки,  - сердито
сказала Аленка.  Шагая за ней,  я подумал,  что никогда не  знаешь,  что  у
девчонок на уме.

                         Глава двадцать четвертая

     Я проснулся  от  громкого  лая.  Выскочил на крыльцо:  у нашего берега
покачивалась на воде железная моторка.  Пятнадцать  мальчишек,  не  меньше,
суетились на берегу.  Дед яростно налетал на них,  но не трогал. Мальчишки,
не обращая на него внимания,  взваливали  на  плечи  почерневшие  бревна  и
таскали в  лес.  Тут  были Сорока,  Коля,  Васька,  Темный,  Рыжий и совсем
незнакомые мне. В общем, вся республика. Правда, я не знал, сколько человек
живет на острове. Кто-то там наверняка остался. Охранять остров.
     Судя по всему,  ребята решили строить избушку в лесу.  В лодке  лежали
ящик с  гвоздями,  три молотка,  топоры,  лопаты,  стопка свежевыструганных
досок.  К нашему берегу откуда-то все время прибивало бревна. Возможно, это
тоже работа ребят. Они где-то заготовили лес и сплавляли сюда.
     Отец и  Аленка  спали.  Когда  они  встали,  берег  опустел.   Ребята,
разгрузив лодку,  ушли  в лес.  На берегу не осталось ни одного бревна.  На
корме лодки сидел мальчишка в трусах.  Спина черная. В руках увеличительное
стекло. Мальчишка  что-то выжигал на фанере.  Изредка он отрывался от этого
дела и осматривался:  нет ли на горизонте чего угрожающего.  Да, этих ребят
не застигнешь врасплох.
     Я спросил у мальчишки,  чего они тут собираются строить.  Он ничего не
ответил. Или не расслышал, или ему запрещено разговаривать. Как часовому на
посту. А вот выжигать стеклом на фанере можно.
     Меня разобрало   любопытство:   что   они   там   делают,  у  большого
муравейника? Заперев Деда в комнате,  я отправился  в  лес.  Еще  издали  я
услышал перестук  топоров,  голоса  ребят.  А скоро и увидел их.  Мальчишки
строили избушку.  Она уже до половины была сложена.  Из бревен, которые они
скрепляли железными  скобами.  Неподалеку  от  муравейника ребята строгали,
пилили, что-то сколачивали.
     Я остановился  в  нерешительности:  на  месте  оставаться  или подойти
поближе? Отсюда не слышно, что они говорят, а подойдешь ближе - увидят.
     Сорока сидел  верхом  на последнем венце и обухом заколачивал в бревна
скобу. Заколотив, вогнал топор в лесину, спрыгнул вниз. Он что-то сказал, и
все, побросав работу,  собрались вокруг него.  И тут я решился:  прячась за
кустами, осторожно подобрался к ним.  Очень хотелось послушать,  о чем  они
будут толковать.  Мне сначала показалось,  что я выбрал удачное место. Меня
не видно,  со всех сторон кусты, а я все вижу. Но скоро пришлось отползти в
сторону: как  раз  в том месте,  которое я облюбовал,  проходила муравьиная
тропинка. И насекомые не замедлили накинуться на меня.  Еще хорошо,  что  я
быстро отполз,  а  то  пришлось  бы  на глазах у всех вскакивать и бежать к
озеру, вытряхивать муравьев из штанов и  рубахи.  Несколько  штук  все-таки
забрались под рубаху и противно бегали по спине.
     Сорока сидел ко мне боком, я видел его в профиль. Президент был чем-то
недоволен. Ребята  тоже  гудели  недружелюбно,  бросали  на Сороку сердитые
взгляды. Говорили все разом, и я ничего не смог разобрать. Но вот Президент
поднял руку, и все замолчали.
     - Говори ты, Лешка, - сказал он.
     Лешкой знали  Темного.  Он  повертел  в  руках молоток и,  глядя вниз,
пробурчал:
     - Зачем ты их, Сорока, позвал на остров?
     Загудели и другие:
     - Сам  же  говорил,  что  без  общего  согласия  никто не подымется на
остров.
     - А тут сразу двое...
     - Чужаки ведь!
     - Дачники...
     - А теперь жди в гости...
     - Вчера сам Спшц болтался на берегу...
     - Неправильно ты поступил, Сорока!
     Президент подождал, пока все выговорятся. Лицо у него было жесткое. Он
барабанил пальцами по колену. Я заметил, это у него такая привычка.
     - Я  им  глаза завязал,  - подал голос Коля Гаврилов.  - Они ничего не
видели.
     - Бабушке своей расскажи... - сказал Темный. - Они тоже не дураки.
     - Говори, Сорока! - потребовали ребята.
     Сорока молча  обвел  всех  взглядом.  Ребята  напряженно ждали.  Стало
совсем тихо. Меня, как назло, укусил муравей. Лопатка зудела, хоть кричи, а
я боялся   пошевелиться.  Скосив  глаза,  я  увидел  муравьев.  И  все  они
направлялись ко мне.  Мое соседство не понравилось проклятым муравьям,  они
решили меня выжить и с этого места.
     - Зачем я их позвал, спрашиваете? - негромко сказал Сорока.
     - Какое ты имел право без нашего согласия? - спросил Темный.
     - Ты меня,  Лешка,  не перебивай,  - оборвал Президент. - Я вам скажу,
зачем я их позвал...
     Я так и не узнал,  зачем нас с Аленкой позвал Президент на  остров.  С
десяток муравьев, не меньше, вонзили в мои ноги свои челюсти. Проклиная про
себя муравьиное племя,  я пополз прочь.  За кустами я  вскочил  на  ноги  и
помчался к  озеру.  На  берегу  разделся,  выбрал из одежды больших красных
муравьев и безжалостно побросал их в воду.
     Мальчишка отложил стекло в сторону и с интересом наблюдал за мной.
     - Пчелы? - спросил он.
     - А ну тебя, - ответил я и бултыхнулся в воду.

                           Глава двадцать пятая

     Два дня  Гарик не показывался на нашем берегу.  Я уж подумал,  что он,
возможно, на поезде уехал  в  Таллин.  Зато  каждое  утро  Темный  с  двумя
подручными причаливал  к  берегу  и,  захватив  инструмент  и  строительный
материал, уходил к большому муравейнику. Избушка была почти готова. Не было
крыши и  двери.  Мы  с Аленкой ездили на рыбалку.  Сестренке опять повезло:
поймала леща граммов на шестьсот.  И опять на том же месте.  Только на этот
раз обошлось   без   крика.   Я   тщательно   осмотрел  рыбину,  но  ничего
подозрительного не обнаружил.
     Я тоже решил на том месте постоять. Три часа убил, но ни одной лещовой
поклевки не было. Поймал штук десять окуней.
     Отец второй день пропадает в интернате.  Сегодня утром за ним приплыли
Сорока и Коля.  В школу прибыл в разобранном виде токарный станок  новейшей
конструкции, и никто не мог установить его в мастерской. И как обращаться с
ним, никто не знал.  А наш отец - специалист.  Смонтирует станок,  а  потом
ребят обучит  работать  на нем.  Жалко ведь,  если новый станок в два счета
испортят. Второй день отец об этом только и говорит.  Видно,  соскучился по
своему заводу.
     Гарик с компанией деревенских ребят нагрянул днем, когда солнце высоко
стояло над головой.  Лес разомлел от жары,  притих. Умолкли птицы. Вместе с
Гариком пришли Федя, Василий Кириллыч и еще трое незнакомых парней.
     Компания приплыла  на  двух лодках.  Все были решительно настроены.  Я
понял, что сегодня на озере будет морской бой.  В  лодках  лежали  железные
"кошки" с  веревками.  Если забросить такую "кошку" на остров,  то можно по
веревке забраться на него.  Ребята  основательно  подготовились  к  штурму.
Командовал отрядом Свищ.
     Аленка выметала сор из сеней и не обращала внимания на мальчишек.  Она
так размахивала березовым веником,  что в воздух поднимались вместе с пылью
сухие листья.  Гарик иногда посматривал в ее сторону,  но не подходил и  не
заговаривал. По-моему,  он  не очень уютно чувствовал себя в этой компании.
Чужаком. Правда,  Федя и Свищ  часто  заговаривали  с  ним.  Гарик  немного
оживлялся, а потом снова скисал.
     - Ты отправишься с ними? - спросила Аленка.
     - Я человек мирный, - сказал я.
     Аленка засунула веник под  крыльцо  и  тут  же  вернулась  с  книжкой.
Уселась на   скамейке  и  стала  читать.  Мальчишки  сидели  на  берегу  и,
поглядывая на остров, негромко переговаривались.  Обсуждали план нападения.
Дед крутился возле них,  знакомился.  С Гариком они были знакомы. Хотя и не
испытывали друг к другу нежности.  Федю  Дед  не  любил.  Поэтому  не  стал
задерживаться возле него.  Зато трое незнакомых мальчишек надолго привлекли
его внимание.  Он даже забрался в лодку и  обнюхал  все  снаряжение.  Парни
дружелюбно переговаривались с Дедом, и он оставил их в покое. Свищ небрежно
оттолкнул Деда ногой,  когда тот приблизился к нему.  Я думал,  Дед схватит
его, но он только заворчал.
     У нас кончились дрова.  Я взял топор и  пошел  в  лес  нарубить  сухих
сучьев.  Гарик направился за мной. Опять будет уговаривать, чтобы я показал
вход. Сушняк валялся сразу за домом. Я собирал, а Гарик рубил и складывал в
кучу.
     - В другом месте удишь? - спросил я.
     - На Каменном Ручье были с ночевкой, - ответил Гарик.
     - На спиннинг?
     - Лучили,  - сказал Гарик.  - Карбидный фонарь и острога. Большая рыба
ночью стоит на месте.  Подъезжай на лодке и коли.  Не понравилась мне такая
рыбалка. Это не спорт.
     - А почему она стоит?
     - Спит, наверное.
     Я представил озеро и сонную рыбу,  которая стоит на одном месте и чуть
шевелит хвостом.  К ней медленно подплывает лодка. На рыбу направляют луч и
взмахивают острогой... Из рыбины хлещет кровь, она дергается на остроге.
     И кто только придумал на бедную рыбью голову столько бед?
     - Сорока, оказывается, насолил всем в деревне, - сказал Гарик.  - Один
раз в него пальнули из ружья - все равно не угомонился!
     - За что?
     - За  сеть,  которую  он  весной  порезал.  Я  вспомнил про вмятину на
подбородке Сороки. Вот откуда она! Дробина попала.
     - Ружья не испугался - вас и подавно, - сказал я.
     - Только бы на остров попасть.
     - Ну заберетесь на остров, а они вас оттуда в воду. Кверху тормашками.
     - Алена сегодня что делает? - спросил он.
     - Спроси у нее, - сказал я.
     Гарик посмотрел на меня и ничего не ответил. Не нравилось ему, что я с
Сорокой в  хороших отношениях.  Гарику хотелось,  чтобы я был с ним заодно.
Против Сороки. Чтобы я вход показал и все такое. Не могу я Президенту такую
свинью подложить. Ему и так из-за нас с Аленкой попало от ребят...
     - На вашу лодку можно рассчитывать? - спросил Гарик.
     - На это дело - нет, - ответил я.
     - Я просто так, - сказал Гарик. - Она нам и не нужна.
     - Ну"и прекрасно, - сказал я.
     Мы связали веревкой нарубленные сучья.  Я хотел взвалить на спину,  но
Гарик сам взял. Мне досталась маленькая вязанка и топор.
     Аленка стояла  на  берегу  в  окружении  мальчишек.   Мы   с   Гариком
одновременно подумали,  что  они ругаются,  и прибавили шагу.  Но Аленка не
ругалась. Наоборот,  она смеялась,  слушая Свища. А тот, размахивая руками,
что-то заливал ей. Остальные ребята тоже улыбались.
     - ...Я ему говорю,  - рассказывал Свищ,  - насыпь на  снег  клюкву,  а
тетерев начнет подбирать ее. Клюква-то кислая, он сморщится, закроет глаза,
а ты хватай - и в сумку!
     - И поверил? - смеясь, спрашивала Аленка.
     - Я чуть со смеху не помер...  Рассыпал он эту клюкву на  тропинке,  а
сам за  сосну  спрятался.  Целый  час  простоял,  чуть нос не отморозил,  а
тетерева все нет...
- А  вот  один  охотник  научил другого зайцев ловить,  - стал рассказывать
Федя. - "Насыпь, - говорит, - табаку на пенек,  заяц понюхает и как чихнет!
А носом-то об пень! И лапы кверху... Не надо и ружья".
     Послышался шум моторки. Ребята стали серьезными. Приближалась лодка. В
ней сидели  отец,  Сорока  и другие ребята.  Свищ подал знак,  и мальчишки,
пригнувшись, кинулись в лес.  Моторки всего на  минуту  остановилась.  Отец
вылез, и лодка, круто развернувший, понеслась к острову. Интересно, заметил
Сорока ребят или нет?  Если и заметил, то виду не подал. Как только моторка
скрылась за камышами, мальчишки снова подошли к нашему дому.
     - Здравствуйте,  рыбаки!  -  поздоровался  отец.  "Рыбаки"   вразнобой
ответили.
     - Почему не заходишь? - спросил отец Гарика.
     - На рыбалке был, - ответил он.
     - Дом большой, - сказал отец. - Живи у нас.
     - Спасибо, - ответил Гарик.
     Отец вошел в дом, а ребята стали совещаться перед сражением.
     - Топить будем их, как котят, - сказал Свищ.
     - По-настоящему? - спросил один из мальчишек.
     - Покойников не надо, - ответил Свищ.
     - А если не заберемся на остров? - спросил Гарик.
     - С "кошками"-то? - сказал Свищ.
     - Обрежут веревки...
     - Не успеют!
     - Президента я беру на себя, - сказал Федя.  Сегодня он был при кепке.
И, естественно, обрел свой настоящий вид и уверенность.
     - Для Президента я приготовил гостинец... - сказал Свищ.
     - Я с ним буду один на один, - сказал Гарик.
     - Я и Федя  -  на  весла,  остальные  ложитесь  на  дно  лодки.  И  не
шевелиться... Главное, подобраться незаметно, а у острова я дам команду.
     - Подождите, я воду вычерпаю, - сказал Гарик.
     - Не беда, коли брюхо замочишь, - сказал Свищ. - Все в лодки!
     Ребята кое как улеглись на дно.  Свищ и Федя столкнули лодки в воду  и
стали грести к острову.  Гриб даже удочку выставил: смотрите, мол, плыву на
рыбалку. Тому,  кто лежал на дне,  было мало приятно. Федя и Свищ поставили
свои ноги им на спины.
     Мы с Аленкой смотрели им вслед.
     - Порыбачить, что ли? - сказал я.
     - Нечего тебе туда соваться...
     - Должен я наконец поймать своего леща?
     Не мог я сидеть без дела на берегу, когда такое на озере затевалось...
Не обращая  внимания  на  сестру,  я пошел к нашей лодке.  Удочки лежали на
месте, банка с червями - тоже. Вслед за мной забралась в лодку и Аленка.
     - С берега ничего не увидишь, - сказала она.

                           Глава двадцать шестая

     Мы бросили  якорь  недалеко  от острова.  Отсюда все было видно как на
ладони. Свищ и Гриб шарили веслами в  камышах.  Я  видел  клетчатую  Федину
кепку и кудрявую голову Свища.  Ищут вход.  Совсем в другом месте.  Вот они
обогнули остров и исчезли из вида. Бедный Гарик, лежит в луже, а на спине -
грязные пятки Феди Гриба.
     Я знал,  что с той стороны искать вход  -  пустое  дело.  А  пока  они
проплывут вокруг острова, можно удочки закинуть. Глубина была порядочная, и
пришлось поднять поплавок к самому концу удилища.  Аленка последовала моему
примеру. Но  на поплавки мы почти не смотрели.  Глаза наши были прикованы к
острову.
     И вот показались лодки.  Сначала одна, за ней - вторая. По-прежнему на
веслах двое.  Остальные скорчились на дне.  Зачем, спрашивается? Сверху все
равно заметят  их.  Лодки  врезались  в  камыши и подплыли к самому берегу.
Сейчас начнут осаду.  Свищ что-то сказал,  и со дна лодок поднялись ребята.
Даже отсюда было видно, что Гарик весь промок. Свищ показал рукой вверх.
     - "Кошки" будут швырять, - сказал я.
     - Кошек?  -  удивилась  Аленка.  Я не стал ей растолковывать,  что эти
"кошки" не имеют никакого отношения к настоящим.
     Свищ первым  закинул "кошку" на остров.  Налег на веревку,  и "кошка",
выворотив ком земли с травой,  бултыхнулась в воду, Свищ снова забросил, на
этот раз подальше. "Кошка" крепко засела в кустах.
     Неужели Свищ и его  войско  нагрянут  врасплох?  Кустарник  и  деревья
стояли на  самом берегу,  и я не видел,  здесь Сорока или в домике.  Если в
домике, то Свищ и его дружки заберутся на остров.  Честно говоря,  я бы  не
прочь подать сигнал Сороке, но как это сделать?
     Между тем Свищ полез по веревке на остров.  Он упирался в берег ногами
и довольно быстро продвигался.
     Вот он ухватился руками за кромку берега, подтянулся и вскарабкался на
остров. Ну теперь, Президент,