ы, а сам ходишь пешком, - сказал Сережа.
     - Мне  нравится  ходить по городу.  А что из машины увидишь?  - Сорока
развел руками. - Извини, брат, но пока нет у меня желания иметь машину.
     - Желания нет или денег? - уточнил Сережа.
     - И денег, - улыбнулся Сорока.
     - Папа,  может,  ты купишь "Жигули"?  - переключился Сережа на отца. -
Тимофей нам будет без очереди ремонтировать.
     - Я  придерживаюсь твоей точки зрения,  - взглянул на Сороку Владислав
Иванович. - В городе человеку машина не нужна.
     - А  вот  Гарик  на машину копит,  - сказал Сережа.  - Говорил,  через
три-четыре года будут у него собственные "Жигули".
     - Будут,   -   сказал  Сорока.  И  непонятно  было,  завидует  он  или
насмехается.
     - Четыре года долго ждать, - вздохнул Сережа.
     - Я думаю, он раньше купит, - сказал  Сорока.
     - Мотоцикл тоже хорошо, - не мог слезть с любимого конька Сережа.  - Я
бы лучше мотоцикл купил... На нем можно быстро научиться ездить... Тут один
дал Аленке прокатиться на "Яве", так она чуть в дерево не врезалась...
     - Я об этом не слышал,  - оглянулся на него Владислав Иванович.  Весла
на его плече стукнулись друг о дружку.
     - Это было давно, - быстро сказал Сережа.
     - Я  смотрю,  у  вас  от меня появились тайны,  - нахмурился Владислав
Иванович.
     - Подумаешь, разок прокатилась...
     - А ты?
     - Я ведь не Аленка, - усмехнулся Сережа. - Мне не предлагают.
     - А хочется? - негромко,  чтобы не услышал Владислав Иванович, спросил
Сорока.
     - Еще бы!  - воскликнул Сережа и прикусил язык,  взглянув на онцовскую
спину.
     - Приходи на этой неделе на станцию к концу  рабочего  дня,  -  сказал
Сорока. - Я тебя поучу на мотоцикле.
     - На чем до тебя лучше добраться? - шепотом спросил Сережа.
     - Доберешься!
     - Теперь у вас от меня секреты?  - Владислав  Иванович  остановился  и
посмотрел на них. На лице грустная улыбка.
     Сережа перевел взгляд с отца на Сороку, потом снова на отца.
     - Я попросил, - кивок в сторону Сороки, - чтобы Тимофей поучил меня на
мотоцикле.
     - Я разве против? - сказал отец.
     - В понедельник приеду к тебе, - с облегчением произнес Сережа.
     - Когда  ты  все  успеваешь?  -  спросил Сороку Владислав Иванович.  -
Учеба, работа, спорт...
     - Хорошо  бы  ночь  тоже превратить в день,  - сказал Сорока.  - Тогда
времени всем бы хватило.
     - Ты думаешь? - посмеялся Владислав Иванович.  - Времени людям никогда
не будет хватать, даже, если сутки растянуть вдвое...
     - Мне хватает, - заметил повеселевший Сережа.
     Они свернули с дороги на лесную тропинку,  по которой утром Сорока уже
проходил. В  лесу  слышались  голоса.  Эхо повторяло их и разносило окрест.
Отдыхающие бродили меж деревьев, отыскивая запоздалые подснежники.  Они еще
кое-где в  сырых  низинах  остались.  Подснежники  мерцали  в руках,  будто
голубые фонарики.
     Навстречу им  попался  губастый мальчишка в клетчатой кепке.  В руке у
него лыжная палка.  Мальчишка тыкал ею в  мох,  стволы  деревьев  и  что-то
воинственно насвистывал.
     - Вылитый  Федя  Гриб!  -  Сережа  даже  остановился,  провожая   того
взглядом.  - И замашки такие же... - Он взглянул на Сороку. - Ты не знаешь,
почему он меня капустной кочерыжкой обзывал?
     - Действительно, почему? - стараясь не рассмеяться, сказал Сорока.
     - Что он сейчас поделывает,  Федя?..  - мечтательно произнес Сережа. -
Опять толом глушит рыбу?
     - Я у него охоту навсегда отбил, - заметил Сорока.  Глаза у него стали
задумчивые, тоже вспомнил про ребят, Каменный остров...
     Навстречу им от дачи шли Алена и Гарик  -  очевидно,  они  только  что
поругались: у  девушки  лицо  сердитое,  а у Гарика обескураженный вид.  Он
плелся позади Алены и пинал носком ржавую  корсервную  банку.  Всякий  раз,
когда он ударял по ней, банка противно крякала.
     - Перестань! - не выдержала Алена.
     - А  мы  пошли  вас встречать,  - сказал Гарик и напоследок так поддал
жестянку ногой, что она, взвизгнув, улетела в кусты.
     - Мы... - фыркнула Аленка. - Я - за подснежниками.
     И гордо прошла мимо, обронив на ходу:
     - Обед  в  духовке.  Посуду вымойте сами.  Не хватит хлеба - займите у
профессора.
     - Вот дает!.. - покачал головой проголодавшийся Сережа. - Я думал, уже
стол накрыт...
     Гарик посмотрел  ей  вслед  и,  перехватив  взгляд Сороки,  сокрушенно
сказал:
     - Наша  принцесса  нынче  не  в духе...  Надо полагать,  не с той ноги
встала.

                               Глава вторая

     Сорока привычно  нажимает  большим  пальцем  на  красную   кнопку,   и
сверкающие лаком "Жигули" начинают медленно опускаться вниз. Никелированный
в смазке цилиндр гидравлического подъемника с шипением уходит  в  пол.  Вот
машина коснулась скатами цементного пола,  присела на амортизаторах,  затем
качнулась вниз-вверх,  и подъемник выключился.  Теперь владельцу  "Жигулей"
нужно сесть  за  руль  и  откатить  машину  назад,  но  он  что-то  медлит,
многозначительно смотрит на слесаря.
     - Не найдется парочки шарнирных опор? - негромко спрашивает он.
     - Машина в порядке,  - отвечает Сорока.  - Она совсем новая. Шарнирные
опоры вам еще долго не понадобятся.
     - Понимаете, в запас, - говорит владелец.
     Этого Сорока  не  понимает.  Еще  года  два-три  пройдет,  прежде  чем
шарнирная опора износится.  И то еще неизвестно.  Не у всех же такие  новые
машины, многим   автолюбителям  позарез  нужны  шарнирные  опоры  и  другие
дефицитные детали, которые каждый день выпрашивают у автослесарей владельцы
частных машин. Причем готовы заплатить за них втридорога...
     - Я  не  обижу...  -  заговорщицки  нагибается  к  уху  Сороки  хозяин
"Жигулей".
     - Освободите площадку,  - спокойно говорит Сорока.  Раньше он краснел,
возмущался, а  теперь  привык.  Даже  с  такими  клиентами  он  обязан быть
вежливым. - У нас на станции есть магазин запасных частей.
     - Вы шутник, - усмехается клиент. - В вашей лавочке хоть шаром покати!
     Это верно,  в магазине запасных частей мало,  тем более дефицитных, но
не может  ведь он послать настырного клиента ко всем чертям?..  А некоторые
слесари торгуют из-под полы дефицитными деталями,  которые достают в том же
магазине и на складе. У таких и спрашивать не надо - сами предложат.
     Владелец, бросив  на  Сороку  недовольный  взгляд,  забрался  в   свою
ухоженную, сверкающую машину и подал ее назад.
     По правде говоря, не надо было ее и ставить на подъемник, она в полном
порядке, но хозяину показалось, что в заднем мосту что-то постукивает.
     Странный народ  эти  автолюбители!  Одни  тщательно  вылизывают   свою
машину, как корова новорожденного теленка.  Бегают по магазинам, приобретая
нужные и ненужные детали,  разные приспособления,  финские чехлы,  коврики,
украшения...  Такое впечатление, что они не ездят на машине, а украшают ее,
как новогоднюю елку.  Другие,  наоборот,  гоняют не разбирая  дороги,  пока
колесо не  отвалится или мотор не откажет.  Раскроешь капот,  а там грязищи
невпроворот.
     Второй год  Сорока работает на станции техобслуживания.  Находится она
на окраине города.  С Кондратьевского проспекта,  где он живет,  почти  час
езды с пересадками.
     А попал он сюда случайно.  Приехав после службы в армии  в  Ленинград,
Сорока подал  заявление  в  Лесотехническую  академию.  Никто  из  ребят не
ожидал, что он выберет такую чудную  специальность.  Больше  всех  удивился
Коля Гаврилов  - он был уверен,  что Президент Каменного острова непременно
поступит в  авиационное  военное  училище,  а  потом   обязательно   станет
космонавтом. Оказывается,  так  же думала и Алена.  Но у Сороки были другие
планы...
     Экзамены он  сдал  на  пятерки  и был принят на дневное отделение,  но
попросился у декана, чтобы его перевели на вечернее. Это и понятно: на одну
стипендию в большом городе не проживешь. Вот тогда-то он и занялся поисками
работы. В Ленинграде это не проблема,  на каждом заборе висели  объявления,
что такой-то   фабрике   или   заводу   требуется...   и   длинный   список
специальностей, которые  необходимы.  У   кого   не   было   специальности,
пожалуйста, поступай учеником, за два-три месяца на этом предприятии научат
любой рабочей профессии.  Уже потом Владислав Иванович упрекал его: почему,
мол, сразу  не  пришел  к  нему,  у  них  в институте нашлась бы подходящая
работа, которая не очень бы мешала учебе.  Сорока к знакомым не  обращался,
не любил он это. Привык в любом деле рассчитывать только на себя.
     Он не сразу пришел на Кондратьевский проспект,  хотя  его  там  ждали:
командир взвода десантников Юрий Викторович Татаринов, под началом которого
служил Сорока, дал ему адрес своей матери и велел сразу, как только приедет
в Ленинград  (старший  лейтенант  Татаринов  был в курсе всех планов своего
лучшего десантника),  идти к его матери и остановиться у нее на любой срок.
Мать и  ее  двоюродная  сестра  занимали  двухкомнатную  квартиру в большом
четырехэтажном доме, где в основном жили военные.
     Отец Юрия   Викторовича,   полковник,   преподавал   в  Артиллерийской
академии. Он умер от инфаркта два года назад.
     Сорока пришел  на  Кондратьевский передать привет от Татаринова да так
там и остался.  Радушные женщины сами предложили ему  остановиться  у  них:
мол, места  много и он ничуть не стеснит.  И потом они хорошо знают Сороку,
Юра им много о нем писал.  И даже показали любительскую фотографию, где он,
Сорока, в  форме десантника снят вместе со старшим лейтенантом Татариновым.
Вид на этой фотографии у командира взвода несколько обескураженный:  дело в
том, что  Сорока  только что на занятиях по самообороне в тылу "противника"
обезоружил и уложил на мох-ягель своего учителя.  Надо  полагать,  об  этом
Татаринов не написал своей матери...
     Спал Сорока в комнате на  диване-кровати,  а  занимался  по  ночам  на
кухне.  Кухня в этом доме была большая, и он даже предложил ставить на ночь
сюда раскладушку; но сестры и слышать об этом не захотели.
     Они наотрез  отказались  и деньги брать за жилье,  тогда Сорока стал с
каждой зарплаты делать им подарки.  Они  бранили  его  за  транжирство,  но
женщины есть женщины - от подарков не отказывались.
     С Длинным Бобом и его дружками  он  повстречался  в  кафе-автомате  на
Невском проспекте.  Сорока  забежал  сюда перекусить.  Дело было осенью,  в
начале сентября. Стояла теплая солнечная погода, и ленинградцы ходили еще в
летней одежде.   Вдоль   улицы  Рубинштейна  длинной  цепочкой  выстроились
свободные такси.  Однако  шоферов  в  машинах  не   было.   Они   сюда,   в
кафе-автомат, заворачивали подкрепиться. Это любимая столовая ленинградских
таксистов.  Здесь без особых хлопот можно быстро и дешево пообедать. Сорока
люби ч сосиски с горчицей и тоже частенько сюда заходил.
     За высоким мраморным столиком,  к которому он подошел,  уже стояли три
парня.  Перед ними дымились в металлических, из нержавейки тарелках сосиски
в целлофане и картофельное  пюре.  Парни  оживленно  толковали  о  какой-то
Ляльке с  Лиговки,  которая  их нынче надула:  обещала с подружками ждать у
Московского вокзала,  они пришли,  а Ляльки  нету...  Наверное,  кто-нибудь
перехватил...
     Самый высокий из них,  в джинсовом костюме - это и был Длинный Боб,  -
нагнулся к синей на длинном ремне сумке с белой надписью "Аэрофлот", достал
оттуда бутылку вермута и, ловко отколупнув  металлическую пробку, разлил по
стаканам. Всем  поровну.  Не  обращая  внимания  на  Сороку,  залпом выпил.
Разговор с Ляльки перескочил на какого-то  мастера  Теребилова,  с  которым
можно ладить,  потом  на  свечи  к  "Жигулям".  Свой парень из автомагазина
сообщил, что на днях выбросят на прилавок целую партию. не прозевать бы...
     Сорока густо  намазывал  свои  сосиски  горчицей  и  краем  уха слышал
разговор.
     Длинный Боб извлек из сумки вторую бутылку,  разлил по стаканам.  Лица
парней разрумянились,  глаза заблестели, разговор снова вернулся к Ляльке с
Лиговки, теперь  со  смаком обсуждались ее прелести и прочее...  Как обычно
бывает с подвыпившими, им захотелось общения и с другими людьми. Сорока уже
несколько раз  ловил на себе взгляд Длинного Боба.  Кстати,  он меньше всех
пьянел. И  когда  остальные  выпили  по  второму  стакану,  он  свой   лишь
приподнял, чокнулся и снова поставил на место. Этот самый стакан с вермутом
он широким жестом пододвинул Сороке.
     - За компанию,  парень?  - улыбнулся он,  доставая третью бутылку.  На
этот раз распечатал ее и разлил по стаканам другой.
     - За Ляльку, - коротко сказал этот другой, небрежно чокаясь.
     - Я ее не знаю, - заметил Сорока.
     - Не знаешь?  - удивился Длинный Боб.  - Ляльку с Лиговки все знают! -
и, подмигнув дружкам, рассмеялся.
     - Мне  что-то  не  хочется  за  нее пить,  - сдерживая улыбку,  сказал
Сорока.
     - Выпей тогда за свою Ляльку, - хихикнул чернявый круглолицый парень с
большими ласковыми глазами навыкате.  Был он рослый, с покатыми плечами, но
излишне полный и рыхлый. Звали его Миша Лунь.
     Третьего, который больше помалкивал, звали Ленькой Гайдышевым.  Взгляд
у него был пристальный, тяжелый. Длинное лицо с треугольной челюстью нельзя
было назвать симпатичным.
     Когда Боб   пододвинул   выпивку   Сороке,   лицо  Гайдышева  выразило
неудовольствие, однако он промолчал.  А потом даже  провозгласил  тост  "за
Ляльку".
     - Спасибо, ребята, - поблагодарил Сорока. - Я не пью.
     - Совсем? - удивился Длинный Боб.
     - Ну и дела!  -  восхитился  Миша  Лунь.  -  Первый  раз  вблизи  вижу
непьющего человека.
     - Кто не курит и не пьет,  тот здоровеньким помрет,  - скупо улыбнулся
Гайдышев.
     - Правильно делаешь, что не пьешь, - вдруг посерьезнев, сказал Длинный
Боб. - Я тоже стараюсь поменьше...
     - Я за свои не пью, а за  чужие - только давай... - рассмеялся Миша.
     Задумчиво глядя на Сороку, Боб сказал:
     - Ты приехал из провинции, провалил вступительные экзамены в институте
и теперь ищешь работу. Верно?
     - Почти, - улыбнулся Сорока, подивившись проницательности этого парня.
     - Ты нашему начальнику понравишься, - сказал Миша Лунь. - Он сам в рот
не берет и обожает непьющих.
     - Кстати,  в нашем цехе есть вакантное место, - продолжал Длинный Боб.
- Вчера Лобанова турнули...
     - Что  за работа-то?  - поинтересовался Сорока,  пока еще имея смутное
представление о том,  чем занимаются ребята.  Разумеется, он сообразил, что
они имеют дело с автомобилями.
     - Работа первый класс,  - сказал Длинный Боб.  -  Не  будь  я  честным
человеком, -  Гайдышев  и Лунь переглянулись и хмыкнули,  - потребовал бы с
тебя калым... К нам многие рвутся, да не тут-то было: строжайший отбор.
     - Ты  думаешь,  меня  возьмут?  -  спросил Сорока,  понимая,  что надо
кончать эту трепотню и уходить. Но что-то его удерживало на месте.
     - Я переговорю с начальником - примет, - уверенно сказал Боб.
     - Начальник его уважает, - ввернул Гайдышев.
     - Ребята заколачивают в месяц по две-три сотни,  - прибавил Миша.  - А
если ты не дурак, - можно и больше.
     - У меня ведь нет специальности.
     - Мы тоже не родились слесарями, - буркнул Гайдышев.
     - Вообще-то я в институте учился,  - солидно заметил Боб.  - Ну, какие
деньги сейчас инженер зарабатывает? С нашим заработком не сравнить.
     - У нас каждый второй работяга на станции  собственную машину имеет, -
сказал Миша.  - Сколько я работаю?  Три года, а уже на "Жигулях" езжу. Взял
разбитую машину, по дешевке, и сам отремонтировал.
     - А сколько ты пролежал под ней? - бросил на него взгляд Боб.  - Почти
полгода. -  Он снова повернулся к Сороке.  - Машин много развелось,  да еще
быстроходных, а управлять не каждый может, вот и колошматятся.  Куда девать
разбитую машину?  Естественно,  к нам на станцию техобслуживания. Иногда за
бесценок можно купить.  Помнишь,  предлагали "Волгу"  за  две  тысячи?  Ну,
которая с трактором поцеловалась?  Была бы тогда у меня капуста,  сейчас бы
на "Волге" разъезжал...
     - А  что  там надо делать?  - поинтересовался Сорока.  Он уже подумал,
что, пожалуй,  такая  работа  по  нему.  Он  любил  возиться  с   машинами,
ремонтировать их. Еще школьником в Островитине водил грузовик, трактор. А в
армии получил права профессионала.
     - Мойка,  смазка,  крепеж...  -  сказал  Боб.  - Ты видел когда-нибудь
автомобиль?
     - Издали, - в тон ему ответил Сорока.
     - Тогда поехали с нами! - рассмеялся Длинный Боб.
     Они вышли  из  кафе-автомата,  забрались в такси и поехали.  Сорока не
очень-то верил, что из этого что-либо получится. По делать ему было сегодня
нечего, почему бы не прокатиться?..
     У Кировского моста  Миша  Лунь  попросил  его  высадить.  У  него  тут
неподалеку есть одно дело...  А если ребята захотят его найти,  он будет...
Миша запнулся и замолчал, наморщив лоб и хлопая глазами.
     - Ну, Штирлиц! - расхохотался и хлопнул его по спине Длинный Боб.  - К
Ляльке настропалился! Знаем мы тебя, тихоню!..
     Эта случайная встреча и решила судьбу Сороки: станция ему понравилась,
а шум моторов,  запах выхлопных газов,  бряканье ключей  вызвали  в  памяти
гараж в  школе-интернате,  шофера  дядю  Колю,  который  до десятого класса
обучал его автомобильному делу.  Последний год Сорока ездил на грузовике  и
тракторе наравне с дядей Колей...
     Его приняли с испытательным сроком в две недели.  Срок он  выдержал  и
стал работать автослесарем в смене Бориса Садовского - такая была фамилия у
Длинного Боба.  Скоро его новые знакомые очень пожалели,  что в тот  теплый
осенний вечер  привезли  его на такси на станцию технического обслуживания,
где через десять минут имел с ним короткую  беседу  начальник  производства
Тимур Ильич  Томин.  Был  он  невысокого  роста,  с намечающимся животиком,
подвижный, решал все вопросы оперативно, что сразу понравилось Сороке.
     Во время  короткой  беседы  Томин сразу задал стремительный темп,  чем
несколько озадачил и поначалу сбил с толку Сороку, которому показалось, что
он не нашел верного тона.  И тогда он тоже стал коротко рубить по-армейски.
Правда, в армии за такие ответы ему бы дали два наряда вне очереди... У них
состоялся такой разговор.
     Т о м и н. Любишь автомобиль?
     С о р о к а. Это ведь не девушка... Чего его любить?
     Т о м и н (озадаченно). Гм... А девушек любишь?
     С о р о к а  (скрывая  недовольство).  Это  не  имеет отношения к моей
будущей работе.
     Т о м и н. Держал когда-нибудь в руках гаечный ключ?
     С о р о к а. Жалоб на меня не будет. (Помолчав.) С этой стороны.
     Т о м и н. А с какой, интересно, стороны будут?
     С о р о к а. Ну, мало ли что...
     Т о м и н. Пьешь?
     С о р о к а (с вызовом). Что вы имеете в виду?
     Т о м и н.  Это  хорошо,  что  непьющий...  Пьяниц у меня тут хватает.
Правда, понемногу избавляюсь...  Я вижу, ты спортсмен? Бокс, самбо, тяжелая
атлетика?
     С о р о к а. В армии занимался всем понемногу. По самбо первый разряд.
     Т о м и н (заинтересованно). В каких частях служил? Десантник?
     С о р о к а. Да.
     Т о м и н. Жильем мы не обеспечиваем.
     С о р о к а. Мне есть где жить.
     Т о м и н  (как  из  пулемета).  Откуда  родом?  В  Ленинград  приехал
учиться? Есть здесь родственники?
     С о р о к а. В автобиографии я все подробно напишу.
     Т о м и н. А ты, десантник, не очень-то разговорчив...
     С о р о к а. Так это не разговор, а скорее допрос...
     Т о м и н  (несколько ошарашенно). Можешь идти...
     С о р о ка (уже на пороге кабинета). Идти  - в смысле домой?
     Т о м и н (впервые улыбнувшись).  Иди в цех,  познакомься  с  мастером
Теребиловым, коллегами... Я тебя беру... с испытательным сроком. Пока.
     Так Сорока стал автослесарем станции технического обслуживания. И пока
еще не пожалел об этом, хотя в первые два месяца ему здесь было не по себе.
Пор