на дикая, да? Он, наверное, охотник? Охотпики безжалостны
к зверям...
     - Я тебе не смогу помочь, - проговорил он. - Ты уж сама как-нибудь его
оправдай...
     - Я не оправдываю! - вспыхнула она. - Я его ненавижу!..
     - Это неправда,  - со вздохом произнес он и метнул взгляд на озеро.  -
Мне надо идти.
     - Возьми меня, пожалуйста, с собой?
     - Нет, - сразу помрачнев, решительно ответил он.
     - Ты  опять  что-то задумал, Сорока, - сказала она.  - Знаешь, мне это
надоело!
     Он удивленно вскинул брови.
     - Надоело?  Тебе?  - с ударением на последнем слове переспросил ом.  -
Это новость!
     - Гарик  с  Ниной  ушли  в  Островитино  на танцы.  Сережка валяется с
книжкой на диване...  Мне скучно одной! Ты хочешь, чтобы я и впрямь сбежала
от вас, да?
     Ее голос дрогнул,  и он,  уже готовый  было  резко  ответить,  опустил
голову.
     - Я не могу тебя сейчас развеселить,  - сказал он.  -  При  всем  моем
желании.
     - Я пойду с тобой, - почувствовав,  что он заколебался, твердо заявила
она.
     - Тебе там делать нечего,  - грубовато отрезал он и,  вскинув мешок на
плечо, быстро зашагал по тропинке.
     - Опять будешь сети рвать и щучьи капканы в воду швырять?  -  говорила
она вслед.  -  Пойми ты наконец:  их здесь много,  а ты - один!  Подумаешь,
Аника-воин. Ну, куда ты лезешь на рожон! Слышишь?!
     Но он  ее  не  слышал.  По-кошачьи  вглядываясь  в лесной сумрак,  где
сливались в едно целое деревья и прибрежные кусты,  он  бесшумно  шагал  по
едва приметной тропинке, которая огибала притихшее озеро.


     Два человека,  низко нагнувшись,  выбрасывали из лодки  крупную  рыбу.
Лещи, щуки,  язи,  скользкие лини смачно плюхались в траву, где их проворно
подхватывал третий человек и запихивал в мешок.
     Одна большая  рыбина  угодила  в  того,  что  стоял  ма берегу,  и он,
негромко выругавшись,  крикнул, чтобы там, на лодке, смотрели, куда швыряют
рыбу. А  те  только посмеивались,  снова целясь в него.  Второй наполненный
доверху мешок притулился под соседней  сосной.  К  стволу  было  прислонено
ружье с брезентовым ремнем.
     Разгрузив лодку,  двое в закоробившихся от  воды  брезентовых  куртках
выбрались на травянистый берег и подошли к третьему,  на котором был старый
клетчатый пиджак с оторванным карманом.
     - Я  думал,  у  тебя  уже  уха  вовсю бурлит,  - заметил чернобровый с
усиками.
     - Я,  братцы,  предпочитаю ушицу из линька, - хрипло сказал белесый. -
Пальчики оближешь!
     - Линек, он и жареный хорош, - откликнулся чернобровый.
     Мужчина в клетчатом пиджаке был самый высокий среди них.
     - Стоит  ли,  ребята,  канителиться  с  ухой?  - взглянул на приятелей
высокий. - Я обещал рыбицу доставить на место, как только стемнеет...
     - Уже темнеет, - заметил белесый.
     - Этот барыга до утра  будет  ждать...  -  рассмеялся  чернобровый.  -
Сколько прошлый раз ему первосортной отгрузили? Пуда четыре?
     - Нынче побольше взяли, -  удовлетворенно взглянул на два полных мешка
высокий. -  Да и рыбка опять одна к другой.  Надо в следующий раз снова эту
ямину обработать...
     - Доставай, Гриша, - сказал белесый.
     Чернобровый - это его звали Гришей - спустился к лодке, откинул крышку
люка и  достал две поллитровки,  полбуханки хлеба,  несколько головок лука.
Прижимая все это богатство к груди, пошарил свободной рукой и извлек брусок
сала, обернутый    в    промасленную   газету.   Громко   стукнула   крышка
металлического люка.
     - Ты что, очумел? - вскинулся белесый. - На всю губернию грохочешь!
     - Тут ни души, - проворчал Григорий, выбираясь из лодки.
     Они кружком  расположились  у  костра,  который успел разжечь высокий,
разложили на пустом мешке  закуску,  белесый  отколупнул  зубами  блестящие
пробки, высокий  услужливо  подставил  белую эмалированную кружку,  которую
жестом фокусника извлек из кармана.  Белесый налил в нее,  потом с прищуром
взглянул на  бутылку,  подняв ее над костром,  и еще немного плеснул.  Пока
высокий,  задумчиво глядя в пространство, собирался с духом, Григорий мигом
соорудил бутерброд с салом и протянул ему вместе с очищенной луковицей.
     - Чтобы наша адская  машинка  не  отказала...  -  ухмыльнулся  тот  и,
откинув голову  и  двигая  острым  кадыком,  медленно  выпил  свою  порцию.
Морщась, схватил луковицу.
     - Кормилица наша, - осклабился белесый, наливая себе.  - Что бы мы без
нее делали? Местные рыбачки жаловались, что не только на удочку - в сети-то
ни хрена не идет.
     - Я слыхал про такую  штуку,  -  сказал  Григорий,  принимая  порожнюю
кружку от  приятеля,  - Одни христиане додумались вон до чего:  нашли тихое
озеро,  поблизости от которого проходила высоковольтная линия, подключились
к ней двумя кабелями и вроде нас глушили потихоньку рыбку с лодки током...
     - Как они подключились-то?  - заинтересовался высокий.  - На  железную
ферму забирались, что ли?
     - Кабель с  крюком  прикрепили  к  длинному  шесту  и  забрасывали  на
высоковольтный провод, - пояснил Григорий.
     - Опасное дело, - с сомнением сказал высокий.
     - Ну да...  Рассказывали, одного такого умельца как вдарило током, так
кубарем из лодки и прямо на дно озера... - продолжал Григорий. - Отрыбачил,
родимый...
     Над их головами промелькнула черная молчаливая тень.  Высокий проводил
ее задумчивым взглядом, откусил от бутерброда и, прожевав, сказал:
     - Рыбка-то, она никому даром не дается.
     - Таких умельцев нынче много развелось, - поддакнул чернобровый.
     В камышах,  рядом  с   лодкой,   зашуршало.   Григорий   насторожился.
Отодвинувшись от  костра  и  приложив к глазам ладонь,  стал вглядываться в
сгущающийся над озером сумрак, но после света ничего не смог различить.
     - Недобитый  щуренок  гуляет,  -  зевнул  белесый.  - После разряда-то
крупная рыба, бывает, отходит, а мелочь пузатая вся гибнет.
     - Утром чайки да вороны все подчистят, - сказал высокий.
     - На озере ничего даром не пропадает, - ухмыльнулся чернобровый.
     Они еще  не прикончили вторую бутылку,  когда Григорий первый заметил,
что лодки почему-то не видно у берега. Все разом вскочили на ноги, толкаясь
и ворча друг на друга, подбежали к самой воде. "Казанка" мирно покачивалась
метрах в тридцати от того места, где они стояли.  Лунная серебристая полоса
перечеркнула ее   пополам.   Металлические  весла,  будто  длинные  руки  с
раскрытыми ладонями,  растопырились  в  воде.   Посередине   лодки   тускло
поблескивала металлом машина, напоминающая автомобильный двигатель.
     - Вы что же, раздолбаи... - выругался высокий.  - Не вытащили лодку на
берег?!
     - Семен,  чтоб я с места не сходя подох,  самолично  вытянул  ее...  -
оправдывался белесый. - Гляди, вон даже след на траве остался!
     - Я ему помогал,  -  подтвердил  Григорий.  -  Вытащили  до  половины.
Никакой волной ее отсюда не сдвинуло бы.
     - Что за чертовщина!  - удивлялся высокий,  теребя пятерней волосы  на
затылке. - Ни волны, ни ветра нет. Не сама же она...
     - Глядите,  качнулась,  вон и круги пошли,  -  вытянув  руку,  показал
белесый. Глаза у него вытаращены. - Что же это такое деется, братцы?
     - Хватит болтать,  - оборвал высокий.  -  Живо  раздевайтесь  -  и  за
лодкой!
     - Гриш,  ты лучше меня плаваешь?  - умоляюще посмотрел на чернобрового
белесый. - У меня, сам знаешь, чирья на пояснице...
     - Как дело,  так у него чирья...  - хмыкнул высокий.  -  Скажи  лучше,
плавать не умеешь.
     - Как топор,  - со вздохом согласился белесый.  - Папенька смолоду  не
научил, вот и маюсь...
     - Заткнись! - огрызнулся Семен. - Еще про маменьку вспомни...
     Григорий нехотя стал стягивать резиновые сапоги.  Лицо хмурое - видно,
что ему совсем не хочется  лезть  в  холодную  неприветливую  воду.  Стащив
сапог, он с размаху запустил в сторону костра.
     - Лодка-то все дальше уходит!  - заметил белесый.  У него  весь  хмель
вышибло, хотя до этого казался пьянее своих дружков.
     - Не правится мне все это...  - пробормотал Семен  и,  оглянувшись  на
прыгающего на  одной  ноге  Григория  -  он  стаскивал  с  себя брючину,  -
прикрикнул: - Не тяни резину!
     В тот  самый  момент,  когда  неестественно  белый в сумраке Григорий,
ежась и что-то бормоча себе под нос,  ступил  ногой  в  воду,  лодку  резко
качнуло, так  что  она  сильно  накренилась  в  одну  сторону,  затем снова
выпрямилась. Лодка вошла в серебристую лунную  дорожку,  на  корме  засияли
белые заклепки, ярко блеснула какая-то деталь.
     - Ей-богу,  ее кто-то тащит!  -  понизив  голос,  произнес  Семен.  Он
метнулся вверх,  к костру, схватил ружье и, на ходу взводя курки, спустился
вниз.
     Григорий, стуча зубами от холода и отфыркиваясь, уже отвалил от берега
и, загребая руками воду,  поплыл вслед за лодкой.  Его черная взлохмаченная
голова почти сливалась с поверхностью озера. Слышно было легкое журчание. И
непонятно было:  отчего оно?  Или Григорий взбаламучивает тихую гладь, либо
вода обтекает борта движущейся непонятно каким образом лодки.
     - Никого вроде не  видно,  -  скользнув  взглядом  по  ружью  в  руках
высокого, проговорил белесый.
     - Эй,  кто там дурака валяет?  - с угрозой  в  голосе  громко  спросил
Семен. - Не трожь лодку!
     В ответ  -  молчание.  Лишь  слышно,  как  Григорий   тяжело   пыхтит,
ворочается в  чернильной  воде.  На  другом  берегу мелькнул робкий огонек,
будто кто-то спичкой чиркнул и сразу погасил.  Чуть  светлеющий  над  лесом
небосвод наискосок  перечеркнула падающая звезда.  Не долетев до голубовато
сияющих вершин сосен, она рассыпалась угасающей ракетой.
     - Кому говорю,  отвали от лодки!  - разъярясь, кричал высокий, - Не то
дуплета в рыло схлопочешь... - Он вскинул ружье и снова опустил.
     - Гриш, поднажми! - подал голос и белесый.
     Лодка все дальше удалялась от берега.  Она уже миновала желтую  лунную
полосу и  теперь  смутно  голубела на фоне темного противоположного берега.
Григорий как раз вошел в освещенное пространство. Вот он обернулся к своим,
будто хотел что-то сказать,  но вместо этого встряхнул взъерошенной головой
и поплыл  саженками.  Расстояние  между  ним   и   лодкой   стало   заметно
сокращаться.
     У самого  лица  высокого  бесшумно  промелькнула  какая-то  птица.  Он
отшатнулся и пробормотал:
     - Это еще что за нечисть?..
     - Кто  же  это  балует?  -  сказал  белесый.  Он стоял у кромки воды и
напряженно вглядывался в сумрак.
     Тот досадливо  дернул плечом.  Он тоже всматривался в даль.  На них со
всех сторон наседали комары.  Лодка уже была на  порядочном  расстоянии  от
берега, когда  они  увидели,  как  из  воды показалась смутная человеческая
фигура и медленно перевалилась через борт.  Металлическая  "казанка"  глухо
загудела. Человек   пригнулся   и  стал  что-то  делать.  Лодку  между  тем
разворачивало бортом к берегу.  Метрах в пятнадцати от нее  смутным  пятном
замаячила голова Григория. Стараясь поскорее догнать лодку, он беспорядочно
молотил воду  руками,  иногда  гулко  взбулькивал  ногой.  Вокруг  него  во
взбаламученной воде  плясали  мерцающие  точечки  звезд.  У дальнего берега
плавала желтоватая  в  голубом  ореоле  луна.  На   фоне   звездного   неба
серебрились острые конусы высоких елей.
     - Ну чего же ты,  Семен?  - поглядел на высокого белесый.  -  Стрельни
разок для острастки.
     - Я ему сейчас вмажу меж  лопаток,  -  едва  разжимая  губы,  процедил
Семен, поднимая ружье. - Ишь, сволочь, чего задумал?..
     Видя, что Семен приставил приклад к плечу и целится,  прижмурив  глаз,
белесый отпихнул стволы в сторону, воскликнув:
     - Ты что, сдурел?!
     Прогремел выстрел, и дробь засвистела в небо.  Семен резко обернулся к
нему. Лицо жесткое, злое.
     - Он же лодку хочет утопить! Гляди, что делает!
     "Казанка" раскачивалась на воде.  Смутная высокая  фигура  перешла  на
один борт, и лодка вздыбилась, суматошно чиркнуло по воздуху длинное весло,
что-то громко,  со скрежетом загрохотало,  и  в  тот  самый  момент,  когда
"казанка" стала переворачиваться, обнаженная человеческая фигура отделилась
от нее и,  взметнув вверх холодно засверкавшие в  лунном  свете  брызги,  с
оглушительным всплеском рухнула в воду.
     Одновременно грохнул второй  выстрел.  Взвизгнул  металл  -  очевидно,
дробь зацепила  днище  опрокинутой  лодки,  -  и  послышался истошный вопль
Григория:
     - Так вашу растак! Семе-ен! Паразит, ты же мне всю шкуру продырявил!..
     Семен,  лихорадочно заряжающий красными патронами ружье, поднял голову
и встретился  глазами  с белесым.  Тот с ужасом смотрел на него и беззвучно
шевелил губами.
     - Раз орет как ошалелый, значит, цел... - пробормотал Семен.
     - Леший с ней,  с лодкой,  - наконец обрел дар речи белесый.  -  Разве
можно в людей?  Ты знаешь, что за это бывает?.. Да провались она пропадом и
рыба, чтобы я из-за нее в тюрягу загремел...  Брось к  бесу  ружье!  Совсем
очумел мужик...
     Он обеими руками вцепился в двустволку,  стараясь вырвать  ее  из  рук
Семена. Тот  извернулся  и  длинной  ногой  отпихнул его от себя.  Белесый,
цепляясь за камыши руками,  с шумом полетел в воду.  "Охолонись,  дурак!" -
пробормотал Семен.  Пока  белесый,  жалобно  причитая,  выбирался на берег,
Семен снова вскинул ружье,  но  на  воде,  кроме  плавающей  кверху  днищем
"казанки" и   барахтающегося   возле   нее   Григория,  никого  не  увидел.
Выматерившись,  отшвырнул ружье, уселся на росистую траву, достал из целого
кармана пиджака  сигареты,  спички  и  закурил.  Большие волосатые руки его
мелко дрожали.
     - Гришка, мотор-то хоть цел? - спросил он.
     - Вроде цел...  - донеслось с озера.  - А наша машинка -  буль-буль...
Загремела на дно,
     - Помочь тебе, или сам дотолкаешь до берега?
     - Дотолкаю...  -  И  немного погодя:  - Что же ты палишь,  скотина,  в
своих? Штук пять дробин в лопатку засандалил...
     - А  этот...  Ну,  который  лодку...  Не  видел его?  - Семен старался
говорить спокойно, но в голосе его чувствовалась тревога.
     - Вот будет дело,  если ты его укокошил,  - выжимая на берегу одежду и
одновременно воюя с комарами, сказал белесый.
     - Откуда взялся этот гад?  - ни к кому не обращаясь,  обронил Семен. -
Наказал нас сот на пять, если не больше...
     - Хрен с ними,  с убытками,  - писклявым голосом сказал белесый.  - Не
было бы, братцы, беды...
     - Никто его не просил в нашу лодку лезть, - отрезал Семен. - Я защищал
свою собственность.
     - Это ты на суде рассказывай... - ответил белесый. - Надо молить бога,
чтобы все обошлось.
     - Осталось там... выпить? - спросил Семен. Дрожь в руках не унималась.
Он напряженно вглядывался в озеро.  Гришка,  сопя  и  отфыркиваясь,  толкал
перевернутую "казанку"  к  берегу.  А  дальше  -  ровная  озерная  гладь  с
вкрапленными в нее звездами и круглолицей, будто усмехающейся луной.
     Белесый надел на себя выжатую одежду, принес кружку с остатками водки,
понюхал и нехотя протянул Семену.
     - Мне бы надо для сугрева, ни за что выкупал, понимаешь...
     Семен молча выпил:  видя,  что закусить не подали,  сорвал  травину  и
пожевал. Лицо его сморщилось от отвращения, и он сплюнул.
     - Вот что, братцы-кролики, - сказал он. - Сматываться нам надо отсюда.
И чем быстрее, тем лучше.
     Когда Григорий прибуксовал лодку к берегу,  они ее втроем  перевернули
набок, вылили воду.  Мотор держался лишь на одном зажиме,  а бензиновый бак
исчез. Впрочем, он не мог утонуть, и найти его в тихой воде не представляло
особого труда.
     У едва теплившегося костра Григорий попросил посмотреть его раны.  Две
дробины засели  неглубоко  под  кожей,  а  третья  лишь  чиркнула  плечо по
касательной.
     - Крику-то было, будто его насквозь прошили, - пробурчал Семен.
     - В следующий раз точнее целься,  - ядовито заметил Григорий.  -  Так,
чтобы сразу наповал...
     - Как ты думаешь,  не попал я в него?  - помолчав,  спросил Семен.  Он
разломил ружье пополам, отделил стволы от ложи и стал запихивать в чехол.
     - Я его увидел,  когда он стал лодку раскачивать,  - стал рассказывать
Григорий. - Здоровенный бугай...  Ручищи, что тебе оглобли. Думаю, подплыву
сейчас, а он меня как приголубит веслом...  Ну а когда ты бабахнул, мне уже
было не до него.  Я думал,  всю шкуру продырявил... Лодка опрокинулась, и я
его больше не видел... По-моему, он был в ластах и маска с трубкой на груди
болталась.
     - Может, крикнул или застонал? - допытывался Семен.
     - Крышка нам всем, ежели ты его... - запричитал было белесый, но Семен
резко оборвал:
     - Затаптывай  костер,  грузите  рыбу  в лодку - и на веслах до хаты...
Время у нас в обрез!
     И тут только они заметили, что под сосной нет мешков с рыбой.  Разинув
рты, стояли они на берегу и смотрели на примятую траву, где только что были
мешки. Первым  опомнился  Семен.  Он  подошел  к  сосне,  пригнулся  и стал
рассматривать свежие следы, оставленные на мокрой, дымящейся туманом траве.
     - Чисто сработано, - сказал он, выпрямляясь. - С такой тяжестью далеко
не могли уйти...
     Григорий было рванулся по тропинке в лес, но Семен остановил:
     - Куда?  Не хватало,  чтобы они еще твою цыганскую  рожу  запомнили...
Черт с ней, с рыбой!
     Послышался шум автомобильного мотора,  лязгнуло  сцепление,  и  где-то
неподалеку, постанывая на колдобинах, прошел грузовик.
     - Нашу рыбку  повезли,  -  угрюмо  заметил  Семен.  -  Ловкие  ребята!
Очистили нас по всем статьям как липку...
     - Кто же это все-таки нас распял,  как бог черепаху?  -  наморщил  лоб
Григорий, -  Милиция  бы  чикаться  не  стала,  накрыла с поличным - и делу
конец. Местные, из рыбоохраны?
     - Один,  похоже,  наохранялся...  - пробурчал Семей,  бросив взгляд на
озеро. И снова заторопился: - Хватит языки чесать! Отваливаем!
     - Черт!  Под  лопаткой  жжет...  -  пробурчал  Григорий.  -  Надо бы в
медпункт...
     - Уж лучше сразу к прокурору, - огрызнулся Семен.  - Дома починим твою
шкуру.
     Погрузив скудные  пожитки  в  лодку,  они  поспешно  отчалили.  Сквозь
просвет в лесу мелькнул  красный  огонек  -  стоп-сигнал  грузовика.  Весла
визжали в уключинах, и Григорий, поддев пригоршней воды, смочил их. Тяжелая
металлическая "казанка" медленно продвигалась вдоль берега,  держась  тени,
которую отбрасывали прибрежные деревья.  На озере по-прежнему было тихо, не
видно ни одной лодки. Ближе к Каменному Ручью на берегу пылал яркий костер,
возникали и снова пропадали неясные тени.  Почти из-под самого носа лодки с
всплеском и шумом поднялся утиный выводок.  Свистя крыльями,  птицы тут  же
исчезли в ночи.
     Справа от лодки,  будто поднимаясь из воды,  вырастал Каменный остров.
Неприступные берега  его  спрятались  в  густом высоком камыше.  Лишь лодка
поравнялась с  островом,  прозрачную  озерную  тишину  прорезал   гортанный
протяжный крик  -  он  будто ножом полоснул по натянутым нервам притихших в
лодке людей.  От неожиданности Григорий, сидевший на веслах, обдал брызгами
белесого, нахохлившегося  в брезентовой куртке.  Тот стал ему выговаривать,
но Семен - он сидел на корме рядом со снятым мотором - цыкнул  на  него,  и
тот умолк. Крик снова повторился, но уже на другом конце острова.
     - Бот тебе и тихий неохраняемый водоем, - заметил Семен.  - Верь после
этого людям!
     - Да-а,  надолго запомним мы это  озерко...  -  откликнулся  Григорий,
налегая на весла.
     - Еще неизвестно,  чем все кончится,  - поежившись,  мрачно  подытожил
белесый.

                              Глава двадцатая

     Сорока медленно  плыл,  двигая  ногами и загребая правой рукой.  Левой
больно было пошевелить. Иногда поворачивал голову и косил глазами на плечо.
Даже в темноте было видно, что кровь еще сочится из раны. Он вдруг подумал:
будь это в океане,  его уже давно бы сожрали  акулы.  Они  чувствуют  запах
крови в   воде  за  несколько  километров.  Здесь  акул  не