вспять, и все вернется на круги своя.
   Толпа вынесла ее на платформу. Она огляделась и тут же  увидела  Костика.
Их разделяло несколько десятков метров. Ивана поблизости нигде не было.
   * * *
   Капитан Леонтьев уже второй час ходил по квартирам дома, в котором совсем
недавно жила  Зоя  Анатольевна  Астахова,  показывал  жильцам  переснятый  и
увеличенный портрет рыжего толстячка  с  бородкой,  задавал  одни  и  те  же
вопросы.
   Двери открывали  не  все.  Кто-то  тут  же  начинал  звонить  в  районное
отделение. Район был чужой, но Леонтьев заранее договорился  с  ребятами,  и
дежурный терпеливо  объяснял  недоверчивым  жильцам,  что  человек,  который
сейчас стоит у них за дверью, действительно является капитаном милиции.
   - Не знаю... - качали  головами  жильцы,  разглядывая  фотографию,  -  он
преступник? Надо же, такое доброе лицо...
   - Впервые вижу...
   - А кто это?..
   Капитан  старался  обойтись   без   подсказок,   не   называл   числа   и
приблизительного времени, не объяснял, в  связи  с  чем  интересуется  рыжим
толстячком. Он понимал,  что  все  напрасно.  И  все-таки  Леонтьев  не  мог
успокоиться, пока не обошел весь подъезд.
   Осталась всего одна квартира. Там никто не открывал. Капитан уже собрался
уходить, но тут из лифта выпорхнула девушка, высокая, тоненькая, в  короткой
юбочке, скользнула  по  нему  быстрым  блестящим  взглядом,  хлюпнула  густо
накрашенными ресницами и стала рыться в сумочке, как раз  у  той  двери,  за
которой никого не было.
   - Простите, вы из этой квартиры? - спросил капитан.
   - Да. А что?
   Капитан представился,  показал  удостоверение,  потом  портрет  рыжего  и
повторил в сотый раз вопрос, который успел уже набить оскомину:
   - Вы никогда не видели этого человека? Девушка с любопытством  уставилась
на снимок, повертела его в руках.
   - Он преступник?
   - Нет. Свидетель.
   - Жалко. А я думала, преступник.
   - Почему? Почему вы так подумали?
   - Ну, так интересней. На  гнома  из  "Белоснежки"  похож.  Такой  сладкий
дедушка. Ему бы колпак и гольфы в красную полоску.
   - Так видели или нет?
   - Ага, - кивнула девушка, - пару дней назад.
   - В котором часу? При каких обстоятельствах?
   - Около десяти вечера. Здесь, в подъезде. Он с нами вошел.
   - С вами? То есть вы были не одна?
   - С подругой.
   - Подождите, давайте  по  порядку.  Вы  увидели  его  сразу  возле  двери
подъезда или снаружи на улице?
   - Снаружи. Мы подошли к подъезду, и тут он появился у двери.
   - То есть стоял и ждал? Или шел по двору за вами?
   - Ну, так подробно я не помню, - пожала плечами  девушка,  -  он  ведь  в
общем неприметный дядечка, неинтересный. Появился, и все.
   - Как он был одет?
   - Обычный  костюм.  Наверное,  даже  дорогой,  темно-синий...  -  девушка
задумалась. - Знаете, я не люблю, когда кто-то входит  вместе  со  мной,  то
есть кто-то чужой. Свои знают код,  гостей  пускают  хозяева.  А  на  этого,
рыжего, я не обратила внимания. Во-первых, я была  не  одна,  во-вторых,  он
очень прилично выглядит.
   - Рост? Телосложение?
   - Маленький, ниже меня. Думаю, не больше ста  семидесяти  рост.  Толстый.
Рыхлый такой, сдобный.
   - У него было что-нибудь в руках?
   - Портфель, кажется.
   - Значит, вы открыли дверь по коду, а он кода не знал и  вошел  вместе  с
вами.
   - Ну да, - кивнула девушка, - прошмыгнул тихонечко.
   - А дальше?
   - Дальше ничего не было. Мы с подругой зашли  в  лифт.  А  он  нет.  Стал
подниматься пешком.
   - Сможете опознать его, если увидите еще раз?
   - А почему нет? Когда нужно? Слушайте, а он по какому делу свидетель?  По
убийству? Это связано с той женщиной, с третьего этажа, которая отравилась?
   - Я пока не могу вам сказать, с чем это связано.
   - Тайна следствия?
   - Совершенно верно, - улыбнулся капитан.
   - Я никогда не была на опознании, -  улыбнулась  в  ответ  девушка.  -  А
скажите, это похоже на то, как в кино показывают? Ну, когда усаживают  перед
тобой нескольких людей и надо выбрать?
   - Скоро сами увидите, похоже это на кино или нет, - пообещал капитан.
   Сегодня из сводки происшествий по городу он узнал о  том,  что  маленькую
странную  хиппарку-художницу  Резникову  Зинаиду  Романовну  сбила  насмерть
машина.
   "Форд" черного или  темно-синего  цвета  с  места  происшествия  скрылся.
Номерные знаки никто заметить не успел. ДТП случилось  неподалеку  от  дома,
где жили Ракитины, всего за полтора часа до того, как капитан побывал там.
   Теперь он  не  сомневался,  что  очень  скоро  найдет  рыжего  симпатягу,
добродушного гнома из  "Белоснежки",  хотя,  кроме  фотографии,  у  капитана
ничего не было.
   Их разделяло несколько десятков метров,  и  расстояние  это  стремительно
сокращалась. Ника вдруг поняла, что сейчас  вместо  обычной  вежливой  фразы
типа:
   "Вероника Сергеевна, вы ведете себя неразумно", она услышит выстрел.  Или
не услышит, потому что он будет точным и она сразу умрет.
   На пистолет .скорее всего навинчен глушитель.  Легкий  хлопок  растает  в
станционном шуме, в гуле толпы, в грохоте подъезжающей электрички. Именно  в
эту электричку и запрыгнет громила Костик.
   Надо спуститься с платформы, попытаться нырнуть в тесноту пристанционного
вещевого рынка. Тогда ему будет сложнее целиться, сложнее уходить.
   На лестнице у  какой-то  женщины  оборвались  ручки  пакета,  рассыпались
свертки, и перед  первой  ступенькой  движение  затормозилось,  образовалась
небольшая,  плотная,  сердитая  толпа,  пробиться  было   невозможно.   Ника
метнулась к следующему спуску  и  оказалась  в  открытом  пространстве,  уже
никого между нею и Костиком не было. Несколько метров пустоты.  Часть  людей
успела схлынуть с платформы вниз, на станцию, часть  в  электричку,  готовую
тронуться.
   Ника увидела, как рука его опустилась в карман  куртки.  За  спиной  была
невысокая железная ограда. Перескочить одним прыжком, сигануть  вниз  можно,
однако он все равно успеет выстрелить.
   Она подумала, что  лучше  бы  это  произошло  совсем  неожиданно.  Ничего
страшней, чем несколько секунд  обреченного  ожидания,  нельзя  представить.
Ноги стали ватными, крик застрял в горле. Так бывает, когда снится кошмар, и
невозможно проснуться, закричать, убежать.  По  движущейся  мишени  стрелять
все-таки сложней, Ника из последних сил метнулась в сторону, зажмурилась,  а
когда открыла глаза, то увидела рядом с Костиком двух милиционеров.
   - Сержант Тимофеев, - козырнул молоденький лопоухий парнишка, - документы
предъявите, пожалуйста.
   Только что на двух сержантов железнодорожной  милиции  налетел  странный,
худой, как смерть, лысый гражданин в летческой потертой  кожанке  и  хрипло,
тревожно затараторил в лицо:
   - Вы должны задержать вон того парня. Я видел его фотографию на стенде  у
отделения милиции, и еще по телевизору  в  криминальных  новостях.  Это  он,
ТОЧНО, он, опасный преступник. Я узнал его. Пожалуйста,  быстрее,  вдруг  он
убьет здесь кого-нибудь...
   Последние  слова  были,  пожалуй,  лишними,  но   два   сержанта   решили
действительно поспешить,  увидев  квадратный  бритый  затылок  и  накачанные
плечи. Если вдруг окажется, что этот плечистый и правда в розыске, то  обоим
сержантам светят хорошие денежные премии.
   - Что? - переспросил квадратный так, словно  его  отвлекли  от  какого-то
очень важного занятия.
   - Документы, - повторил Тимофеев.
   - Сейчас...
   Второй сержант бросил взгляд на правый наружный карман кожаной куртки, из
которой только что выскользнула рука квадратного качка. Карман был  довольно
сильно оттопырен. Сержант кашлянул, чуть подавшись вперед, и заметил рукоять
пистолета.
   Хорошо, что их было двое. Парень оказался  здоровым,  как  боров.  Его  с
трудом удалось повалить на землю, заломить руку,  которая  уже  готова  была
нырнуть назад, в карман, и выхватить ствол. По  платформе  бежало  еще  двое
дежурных. Задержанный сдавленно матерился, мычал и сплевывал сквозь зубы.
   Когда его уводили, сержант  Тимофеев  мельком  заметил  девушку,  которая
стояла совсем близко, вжавшись спиной в  ограду  платформы.  Лицо  ее  резко
выделялось на фоне других  любопытных  лиц  какой-то  особенной,  прозрачной
бледностью. Огромные, невозможные глаза застыли. Она была очень испуганная и
очень  красивая.   Наверное,   впервые   стала   свидетельницей   настоящего
задержания. Раньше только в кино видела.
   Партийный хозяин  Синедольского  края,  первый  секретарь  крайкома  Петр
Иванович Русов  оставил  своему  любимому  незаконному  сыну  Грише  хорошее
наследство. Деньги, связи, квартиру в Москве,  квартиру  в  Синедольске,  но
главное, он завещал ему золотой  прииск  на  реке  Молчанке,  неподалеку  от
поселка Желтый Лог.
   Прииск считался неперспективным. Речка Молчанка вымыла все золото,  какое
было в скальных отложениях. Последний скудный песок добывали здесь во  время
войны последние  умирающие  зеки,  потом  остались  только  холмы  шлиха  по
берегам, спрессованные груды песка и гальки,  три  сгнивших  барака,  четыре
разломанные сторожевые вышки. Проржавела, рассыпалась и смешалась  с  речным
песком колючая проволока, речка Молчанка молча несла свои ясные ледяные воды
по глухой тайге.
   Однако в начале восьмидесятых в этом  заброшенном  диком  месте  случайно
было найдено несколько крупных самородков. Кто и каким образом их обнаружил,
а главное, куда исчез потом этот счастливец, осталось тайной. Но на  стол  к
первому секретарю крайкома легла докладная  записка  о  том,  что  в  районе
Желтого Лога, вероятно, есть жила в скальных отложениях.
   Петр Иванович Русов решил погодить посылать эту радостную весть наверх, в
Москву. Была у него такая возможность. Он выяснил,  что  жила  действительно
есть, она никуда не денется, и начать добычу можно завтра, а можно  и  через
несколько лет. Однако получилось так, что о жиле стало известно  еще  одному
человеку, уголовнику-рецидивисту, уроженцу Синедольска,  коронованному  вору
Спелому.
   Между вором и первым секретарем  прошли  переговоры,  в  результате  было
принято решение прииск пока не трогать. Оба понимали, что  подходящее  время
еще не наступило. Может возникнуть масса проблем со сбытом, да и  с  добычей
тоже.
   Добывать золото необязательно промышленным способом.  Не  нужно  завозить
специальное оборудование, большие шумные драги. Делать это можно тихо, как в
прошлом и позапрошлом веке, а именно, просеивая песок через сито.  Но  нужны
люди, старатели. Работа тупая, тяжелая, кропотливая. Вор Спелый имел  людей,
но они годились только для охраны. Честные урки работать не могут.
   Петр Иванович Русов долго ломал голову, где взять  рабочую  силу,  людей,
которые будут добывать золото молча,  тайно,  за  небольшие  деньги,  однако
ничего путного придумать не мог.
   Прииск стоял, никто его не трогал, никто не знал о  нем.  Он  был  чем-то
вроде долгосрочного вклада  в  надежном  банке.  А  какой  банк  может  быть
надежней глухой, непроходимой тайги?
   Спелый между тем сел на несколько лет. А Петр Иванович серьезно заболел и
перед смертью рассказал о прииске своему незаконному сыну Грише.
   - Главное - найти людей, -  говорил  умирающий  Русов-старший,  -  таких,
чтобы молчали и работали. Есть старательские артели, но им надо очень  много
платить. Это невыгодно. К тому же через них  может  просочиться  информация.
Если решишь проблему с людьми, остальное ерунда. Но  смотри,  никого,  кроме
Спелого, не проси о помощи. Жди его. Он освободится скоро. Охрану возьмет на
себя.
   Идея использовать людей,  прошедших  специальную  психическую  обработку,
пришла Русову-младшему не сразу. Он долго наблюдал, что происходит с  людьми
в сектах, понял, что именно там они становятся молчаливой,  нетребовательной
и надежной рабочей силой, вполне пригодной для старательского труда.  Однако
руководители  сект  -  вовсе  не  те  люди,  которых  можно   привлекать   к
сотрудничеству.
   К Шанли он приглядывался долго, прощупывал его осторожно, дождался, когда
отмотает свой срок Спелый. Наконец, в девяносто третьем, на  прииск  прибыла
первая партия старателей.
   И заработал  золотой  конвейер.  Русов  обеспечивал  поставку  бесплатных
молчаливых старателей и сбыт песка, Спелый отвечал за охрану и дисциплину  в
близлежащем поселке  Желтый  Лог.  Деньги,  полученные  от  продажи  золота,
составили основной капитал Русова,  покрыли  все  расходы  по  избирательной
кампании. Способствовала успеху на выборах и  поддержка  Спелого,  ему  было
выгодно, чтобы хозяином края стал Русов, а не кто-то другой.
   Единственная проблема заключалась в  том,  что  обработанные  Шанли  люди
долго не жили...
   Никита Ракитин оторвался от компьютера, прошелся  по  маленькой  комнате,
присел перед печкой, помешал гаснущие, бледно мерцающие угли. Труд  его  был
почти закончен. Оставалось совсем  немного.  Еще  ни  одно  произведение  не
давалось ему так тяжело. Перед глазами стояли мертвые лица женщин  и  детей,
черные пентаграммы. Иногда ему казалось, что он не сумеет написать больше ни
строчки. Слова обращались в прах, стоило  им  возникнуть  на  темном  экране
компьютера. Слова текли сквозь  пальцы  бледным,  тонким  золотым  песком  и
теряли смысл.
   Шумел ветер. Мелко дрожали черные листья  осины  за  окном,  припадали  к
стеклу, потом шумно шарахались прочь, лунный свет и тени  веток  чертили  на
дощатом полу  легкий  подвижный  узор.  Вдали  неспешно,  уютно  прогрохотал
тяжелый ночной товарняк. Ветер подхватил и бережно понес  этот  тающий  звук
сквозь дубовую рощу, закружил над мокрыми полями. На  другом  конце  деревни
тихо, неуверенно завыла собака.
   Никита надел старый брезентовый плащ с капюшоном, вышел на  воздух.  Была
полночь. В деревне не горело ни одного  окна.  Глухо  шумела  дубовая  роща,
сыпал мелкий холодный дождь. От долгого сидения за компьютером  ныли  плечи.
Он не спеша побрел по спящей деревенской улице. Единственный фонарь горел  в
самом ее начале, на  перекрестке  у  проселочной  дороги.  Машины  проезжали
редко, а ночью вообще не было ни одной, только вдали слышался ровный  слабый
гул большого шоссе.
   Он шел, низко опустив голову,  на  него  опять  нахлынуло  уже  привычное
ощущение,  что  он  и  вправду  умер.  Одиночество  было  тяжелым,   вязким,
многослойным. Пустые поля вокруг. Пустая дубовая роща.
   Фонарь качался на ветру, световой конус, пронизанный мелким  дождем,  был
похож на прозрачный колокол. Свет выхватывал из густого мрака мокрую крапиву
и подорожник, край черного  дощатого  забора.  Собака  за  забором  звякнула
цепью, залаяла тихим ленивым басом. Послышались легкие быстрые шаги.  Никита
поднял голову  и  увидел  в  фонарном  луче  тонкий  силуэт.  Узкие  джинсы,
свободная куртка, сумка на  плече,  низко,  до  бровей,  надвинутый  козырек
кепки.
   Неизвестно, сколько времени они стояли молча, обнявшись, на перекрестке у
проселочной дороги, под мелким холодным дождем, в  конусе  фонарного  света.
Вокруг была глухая ночь, пустые мокрые поля.
   Никита опомнился первым, почувствовал, что она еле держится на  ногах,  а
куртка ее промокла насквозь. Он взял у нее сумку и сказал:
   - Ника, пойдем в дом, простудишься.


   Глава 29

   - Это что? Кто это принес?.
   На  столе  у  Григория  Петровича  Русова  лежал  свежий   номер   самого
многотиражного в России политического еженедельника. Журнал был  раскрыт  на
первой странице. Григорий Петрович уставился на большую цветную фотографию.
   С глянцевой добротной бумаги смотрели на него открытые мертвые глаза.  Их
было много, мертвых лиц, мертвых глаз. Они хорошо  сохранились.  Кодаковская
пленка  запечатлела  их  так  четко,  так  объемно,  что  в  ноздри   ударил
сладковатый страшный запах тления. Григорий Петрович разглядел  даже  черное
пятно пентаграммы на груди молодой женщины, лежащей сверху, в центре  кадра.
Рядом было еще несколько таких же снимков. За открытой братской могилой,  за
грудой мертвых человеческих тел, виднелись тайга, река.
   На соседней странице губернатор увидел самого себя, один из лучших  своих
предвыборных плакатов, где он был запечатлен в вольно расстегнутом  пиджаке,
а внизу крупная, его собственноручная подпись:
   "Будем жить, ребята!", и лихой автограф, Г. Русов.
   Фотографии сопровождались огромной статьей. "ЗОЛОТО ЖЕЛТОГО ЛОГА", и  тут
же была фамилия автора: Виктор Годунов.
   Григорий Петрович  вглядывался  в  текст,  напрягал  зрение,  но  не  мог
прочитать ни строки. Мелкий типографский шрифт как будто  сдувало  ветром  с
глянцевых страниц, он летел в глаза черным песком, и глаза ничего не видели,
кроме груды мертвых тел.
   На столе звонили сразу все телефоны. Русов зажал уши, потом резко тряхнул
головой и все-таки поднял одну из трубок.
   - Григорий Петрович, включите  телевизор,  первый  канал,  -  услышал  он
вкрадчивый тихий голос своего пресс-секретаря, бросил трубку,  схватился  за
пульт. На экране возникло лицо известного телеведущего и  тут  же  сменилось
одной из фотографий обнаженной братской могилы на берегу Молчанки.  Телефоны
продолжали надрываться. Он увеличил громкость.
   -    По    приказу    министра    на    место    преступления    вылетела
оперативно-следственная бригада МВД. Из  достоверных  источников  нам  стало
известно, что господин Русов, совсем недавно с таким успехом  победивший  на
губернаторских выборах, не только был в курсе происходящего, но  принимал  в
чудовищном преступлении самое непосредственное участие. Подробности в  нашем
специальном репортаже сегодня в двадцать два часа пятнадцать минут...
   Русов выключил телевизор. В ушах пульсировал надрывный  телефонный  звон.
Он поднял еще одну трубку.
   - Григорий Петрович, вас в Москву вызывают, официальная правительственная
телеграмма... - тоненько, как будто  издалека,  прозвучал  испуганный  голос
секретарши, - и еще, тут в приемной следователь областной прокуратуры...
   Он швырнул трубку, метнулся к окну. Окно кабинета  выходило  на  площадь.
Внизу стоял черный бронированный джип, прислонившись к  кузову,  курили  два
накачанных амбала, два молчаливых  ублюдка  из  свиты  Спелого,  и  смотрели
вверх, прямо на него. Рядом он увидел несколько  милицейских  машин,  черную
"Волгу" областной прокуратуры.
   Григорий Петрович  отпрянул  от  окна,  дернул  шнурок  так  сильно,  что
пластиковые жалюзи перекосились с треском, затем бросился к  двери,  щелкнул
рычажком замка и маленькой стальной задвижкой.
   В дверь стучали. Сначала тихо, тактично, потом все громче. Он вернулся  к
столу, упал в кресло, закрыл глаза. Стук затих.  В  кабинете  вдруг  повисла
мертвая тишина. Как по  команде,  замолчали  телефоны,  и  только  мелодично
тренькал сотовый спецвязи у него на груди, во внутреннем кармане пиджака.
   - Привет, Гриня. Открой верхний правый ящик своего стола,  -  услышал  он
тяжелый бас Спелого и,  не  ответив,  повиновался  приказу.  В  ящике  лежал
пистолет. - Нашел? - добродушно поинтересовался Спелый. - Что  молчишь?  Там
один патрон. Видишь, я даю тебе шанс по старой дружбе.
   В приемной, сквозь толстую дверь кабинета, звук выстрела прозвучал совсем
тихо, всего лишь легкий хлопок. Молоденькая секретарша вздрогнула и  уронила
пудреницу. Следователь  областной  прокуратуры  молча  подошел  к  двери,  в
последний раз дернул ручку и стал звонить в специальную службу, он знал, что
дверь стальная и ломать ее будет непросто.
   - А теперь все закрыли глаза. Глубоко вдохнули и не дышим. Повторяем  про
себя: для продвижения в практике необходима абсолютная приверженность  гуру.
Поэтому я буду привержен. Я буду  в  высшей  степени  привержен  гуру.  Ради
спасения я буду жертвовать изо всех сил. Я буду жертвовать на пределе.
   На полу большого просторного зала сидели широким  кругом  в  позе  лотоса
мужчины, женщины, подростки в белых  костюмах  каратистов.  В  центре  круга
восседало огромное широкоплечее существо  с  маленькой