вшись   крепкому  рукопожатию
старика.
     - Я тоже хотел бы на это рассчитывать.
     - Я даю вам свое слово.
     - В таком случае я тоже, - сказал Ноэль.

     Они ехали молча,  прорезая темноту светом фар.  Холкрофт  был за рулем,
Хелден -  на  переднем  сиденье,  рядом с  ним,  кивками указывая  повороты.
Прекратились вскрики  и  грубые  команды,  рявкающие  над  ухом в  последнюю
секунду.  Хелден выглядела такой же измученной событиями ночи, как и  он. Но
ночь еще не кончилась, и им было необходимо поговорить.
     - Неужели это  было ему так  нужно, - спросил  он.  -  Так  важно  меня
видеть?
     - Очень. Он должен  был  убедиться, что вы не связаны с  "Одессой"  или
"Возмездием".
     - Что все-таки они собой  представляют? Он  говорил так, будто я должен
знать, но я понятия об этом не имею. Я действительно его не понял.
     -  Это  две экстремистские  организации, враждующие  друг с другом. Обе
фанатичные, и обе охотятся за нами.
     - Вами?
     -  Детьми  лидеров партии.  Где  бы мы ни находились,  куда  бы нас  ни
занесло.
     - Почему?
     -  "Одесса"  стремится  возродить  нацистскую   партию.  Ее  сторонники
повсюду.
     - Серьезно? Они реально существуют?
     -  Абсолютно реально, и это серьезно.  "Одесса" использует для вербовки
все средства - от шантажа до физических методов. Это гангстеры.
     - А... "Возмездие"?
     -  Эта  организация  возникла  первоначально  как  общество,  созданное
уцелевшими  узниками  концлагерей.  Они  охотились за садистами  и убийцами,
тысячи которых никогда не были преданы суду.
     - Это что - еврейская организация?
     - Среди них  есть евреи,  но  их меньшинство.  Израильтяне организовали
собственные группы и управляют ими из Тель-Авива и Хайфы. В этой организации
в  основном коммунисты.  Многие  думают,  что  всем  заправляет  КГБ. Другие
считают, что туда устремились революционеры из третьего мира. "Возмездие", о
котором говорилось изначально, превратилось в  нечто другое. Это - прибежище
террористов.
     - Но почему они преследуют вас? Хелден взглянула на него.
     -  Чтобы завербовать. Среди нас тоже  есть революционеры. Они втянуты в
"Возмездие". А к  тем из нас, кто не хочет  быть  завербованным, применяются
самые  суровые  меры. Мы  служим  козлами отпущения.  Мы для  них - фашисты,
которых  они уничтожают.  Они используют наши имена, а часто  и трупы, чтобы
показать  людям, что  нацизм жив. Они мало  чем отличаются  от "Одессы".  Их
девиз: "Завербуй или убей!"
     - Это безумие, - сказал Ноэль.
     - Безумие, - согласилась Хелден, - но  реальное, а мы молчим.  Не хотим
привлекать к себе внимание. Да и кому это интересно? Мы - дети нацистов.
     - "Одесса",  "Возмездие"... Никто  из моих знакомых ничего  не знает  о
них.
     Ни у кого из них нет причин для этого.
     - Кто такой Полковник?
     -  Замечательный  человек,  который обречен  скрываться до  конца своих
дней, потому что у него есть совесть.
     - Что это значит?
     -  Он был членом высшего командования  и свидетелем ужасов. Но понимал,
что сопротивляться  бесполезно: другие пытались  и  были уничтожены.  Вместо
этого   он  остался  на  своем   месте  и,  используя   положение,   отдавал
контрприказы,  сохранив  тем  самым  много  жизней  -  одному  Богу известно
сколько.
     - В этом нет ничего бесчестного.
     -   Он  делал  это   единственно  возможным  путем.   Тихо,   используя
бюрократические  уловки, незаметно. Когда все закончилось, союзники  осудили
его,  исходя  из  его  положения  в рейхе.  Полковник  провел  в  заключении
восемнадцать  лет. Когда, в конце  концов,  о его делах стало  известно, его
начали презирать тысячи немцев. Они называли его предателем. Уцелевшие члены
офицерского корпуса назначили награду за его голову.
     Ноэль, вспомнив слова Хелден, сказал:
     - Проклят без вины.
     - Да,  - подтвердила она, неожиданно показав поворот, который  он  чуть
было не проскочил.
     -  В какой-то степени, - сказал  Ноэль,  поворачивая руль,  - Полковник
подобен тем троим, что  написали женевский документ. Вам это не  приходило в
голову?
     - Приходило.
     - Наверное, у вас было искушение сказать ему об этом.
     - Да нет, вы же просили не говорить.
     Холкрофт взглянул  на нее. Хелден смотрела прямо перед собой.  Лицо  ее
выглядело  усталым, бледность  подчеркивали  темные круги  под  глазами. Она
казалась одинокой, и  в это одиночество не так-то легко было вторгнуться. Но
ночь еще не кончилась. Им надо многое сказать друг другу и принять решение.
     Потому  что  Ноэль   начинал  думать,  что  именно   младшему  отпрыску
Вильгельма фон Тибольта будет доверено представлять фон Тибольтов в Женеве.
     - Не могли бы мы отправиться  в какое-нибудь  тихое место? Я думаю, что
неплохо было бы нам обоим пропустить по рюмке.
     - В четырех-пяти милях отсюда есть небольшая гостиница.  Она в стороне.
Никто нас не увидит.
     Когда они сворачивали с дороги, Ноэль взглянул в зеркало заднего  вида.
В нем светились огни фар. Это был неприметный  выезд с парижского шоссе, без
всяких  знаков. Тот  факт, что  у  водителя,  едущего  сзади,  были  причины
использовать именно  этот выезд  и  именно в это  время,  выглядело  слишком
подозрительным, чтобы его  проигнорировать. Холкрофт только собирался что-то
произнести, как вдруг произошла странная вещь. Огни  в  зеркале  исчезли. Их
просто больше не существовало.
     Гостиница   являла  собой   бывший   фермерский   дом.   Часть   газона
использовалась под стоянку и была покрыта гравием.
     Через  арку  позади  бара можно было попасть в  небольшой  холл.  В нем
расположились  две  пары,  явно  парижане  и  столь  же   явно  не  хотевшие
афишировать свои  отношения. На вошедших устремились не слишком  приветливые
взгляды. В дальнем конце  холла виднелся камин с пылающими дровами. Неплохое
местечко для беседы.
     Их проводили к столику слева от камина. Они заказали два бренди.
     -  Здесь очень мило, - произнес  Ноэль, наслаждаясь теплом от камина  и
алкоголя. - Не находите?
     - Это по пути к Полковнику. Мы с  друзьями часто останавливаемся здесь,
чтобы поговорить.
     - Вы не будете возражать, если я задам вам несколько вопросов?
     - Пожалуйста.
     - Когда вы уехали из Англии?
     - Примерно три месяца назад, когда мне предложили работу.
     - Вы значились в лондонской адресной книге как Хелен Теннисон?
     -  Да. В  Англии имя  Хелден нуждается  в объяснениях,  и я  устала  их
давать. В Париже по-другому. Французы не слишком любопытны в отношении имен.
     - Но вы не называете себя  фон  Тибольт. - Холкрофт заметил, как краска
негодования залила ее лицо.
     - Нет.
     - А почему Теннисон?
     - Мне  кажется, это совершенно  очевидно. Фон  Тибольт  звучит  слишком
по-немецки.  Когда  мы  уехали  из Бразилии в Англию,  было разумно поменять
фамилию.
     - Просто сменить фамилию? Ничего больше?
     -  Нет. -  Хелден отпила  глоток бренди и посмотрела на огонь. - Больше
ничего.
     Ноэль взглянул на нее. В  ее голосе звучала фальшь. Хелден не удавалось
скрыть  ложь. Она явно  что-то недоговаривала,  но  вызывать  ее на разговор
сейчас - несвоевременно. Холкрофт сделал вид, что ничего не заметил.
     - Что вы знаете о своем отце? Она повернулась к нему:
     - Очень мало.  Моя мать любила его, и, по ее  словам, он был лучше, чем
можно  было  заключить  по  годам  в  Третьем  рейхе.  Но  это  нуждается  в
подтверждении, правда? Он был высокоморальным человеком.
     - Расскажите мне о своей матери.
     -  Она осталась в живых. Когда мама покидала Германию,  у  нее  не было
ничего,  кроме  нескольких  ювелирных  украшений,  двоих  детей  и  пока  не
родившегося  третьего ребенка.  У  нее не  было образования, она  не владела
никаким  ремеслом,  но  умела  работать... и вызывала  доверие.  Мама  стала
работать продавщицей в магазинах одежды, привлекая клиентов,  используя свои
способности, а их  у нее хватило для создания собственного дела,  фактически
даже нескольких. Наш дом в Рио-де-Жанейро был довольно комфортабельным.
     - Ваша сестра сказала, что это было... убежище, которое стало адом.
     - Моя сестра склонна  к мелодраме. Все было не настолько плохо. Если на
нас смотрели свысока, так на то были причины.
     - Какие?
     - Моя мать была исключительно привлекательна...
     - Как и ее дочери, - перебил Ноэль.
     - Наверное, - сухо сказала Хелден. - Мне всегда это было безразлично. Я
никогда не пользовалась внешностью, какой бы привлекательной ни была. А  моя
мать пользовалась.
     - В Рио?
     - Да. Она была  на содержании нескольких мужчин... фактически,  все мы.
Последовало  два или  три  развода, но замужество  ее не  интересовало.  Она
разрушала браки ради денег и в интересах бизнеса. Когда она умерла, мы стали
отверженными. Немецкая диаспора считала ее парией. А заодно и ее детей.
     - Вы  изобразили ее очаровательной, - сказал Холкрофт,  смеясь. - А как
она умерла?
     -  Она  была убита. Выстрелом в  голову,  когда  однажды  ночью ехала в
машине.
     Улыбка  Холкрофта погасла. Вернулись видения: пустынная площадка высоко
над  Рио, звуки стрельбы, взрыв,  осколки стекла. Стекло. Стекло автомобиля,
выбитое бесшумным выстрелом. Тяжелый черный пистолет...
     Потом он вспомнил слова, произнесенные в кафе. Нелепые слова...
     Карарра. Брат и сестра.  Сестра  - лучший  друг  и  невеста Иоганна фон
Тибольта.
     ...Он  должен был  жениться  на моей  сестре. Но немцы  бы ему этого не
позволили.
     "Кто же мог воспротивиться?"
     "Кто угодно. Да еще всадить Иоганну пулю в затылок..."
     Карарра. Близкие друзья, поддержавшие Тибольтов, изгнанных из общества.
     Вдруг Ноэля  осенило:  если бы Хелден  знала  о  том,  что  ему помогли
Карарра, она стала бы  более сговорчивой. Карарра рисковали жизнью,  посылая
его к фон Тибольтам. Она бы ответила доверием на доверие.
     -  Я думаю,  что должен вам кое-что сказать, - произнес он. -  В  Рио я
встречался с  Карарра. Это они мне сказали, где вас  искать и что ваша новая
фамилия - Теннисон.
     - Кто?!
     - Ваши друзья, Карарра. Невеста вашего брата.
     - Карарра? В Рио-де-Жанейро?
     -Да.
     - Я никогда о них не слышала. Я не знаю никаких Карарра.
     Глава 16
     Избранная  им тактика возымела  обратный эффект. Хелден  насторожилась,
боясь сказать что-нибудь еще о своей семье.
     Кем были Карарра?
     Почему они ему солгали?
     Кто направил  их  к нему? У брата  Хелден не было  никакой невесты  или
закадычного друга, которых бы она могла припомнить.
     Холкрофт  не  пытался  понять, он мог  лишь строить  предположения, как
можно  более  реальные.  Никто,  кроме  них, не  предлагал своих  услуг.  По
причинам,   ведомым  только  им,   Карарра  выдумали   дружбу,   которой  не
существовало. С другой стороны, не было никаких оснований считать их врагами
фон Тибольтов. Они вышли на него  под предлогом помощи двум сестрам и брату,
которые должны  были  уехать  из  Бразилии.  В Рио были люди - и один из них
всесильный человек по фамилии Графф, -  которые  бы дорого  заплатили, чтобы
отыскать  фон  Тибольтов. Карарра, которым  нечего терять  и которые  многое
могли бы приобрести, не выдали их.
     - Они хотели помочь, - сказал Ноэль. - Они не обманывали. Говорили, что
вас подвергают преследованиям, и они хотят вам помочь.
     -  Очень  может  быть, -  сказала Хелден.  -  Рио  наводнен  подонками,
продолжающими  вести  войну  и  охотиться  за  людьми, которых они  называют
предателями.  Никогда нельзя быть уверенным  в том,  кто  друг, а кто  враг.
Особенно среди немцев.
     - А вы знали Мориса Граффа?
     - Конечно, я знала, кто он. Все знали. Но я никогда его не видела.
     - Я видел. Он называл фон Тибольтов предателями.
     - Уверена,  что так и было. Мы были отверженными,  но не в политическом
смысле.
     - А в каком же?
     Девушка опять посмотрела в сторону, поднося рюмку с бренди к губам.
     - В другом.
     - Это связано с вашей матерью?
     - Да, - ответила Хелден. - Из-за матери.  Я вам говорила, что  немецкая
диаспора презирала ее.
     Снова у  Холкрофта возникло чувство, что она  говорит ему  только часть
правды. Пока его это устраивало. Если Ноэль заслужит ее доверие, она ему все
расскажет потом. Должна рассказать, как бы это ни затрагивало Женеву. Теперь
все затрагивало Женеву.
     - Вы сказали, что ваша мать разбивала  семьи, -  продолжил он. -  Почти
теми же словами ваша  сестра говорила о себе: что  ее остерегались офицеры и
их жены в Портсмуте.
     - Если  вы ищете параллели, то я не буду пытаться вас  разубедить.  Моя
сестра намного старше меня. Она была более близка с матерью, наблюдала за ее
успехами. И не забывала об этом. Она познала ужасы  послевоенного Берлина. В
тринадцать  лет  сестре  пришлось спать  с солдатами  ради  куска  хлеба.  С
американскими солдатами, мистер Холкрофт.
     Это было все, что он хотел  услышать о  Гретхен Бомонт. Полный портрет.
Проститутка по одним причинам  в тринадцать,  по другим - в  сорок с лишним.
Директора  женевского  банка  отвергнут  ее  по  причине   неустойчивости  и
некомпетентности.
     Ноэль знал,  однако,  что  были  и  более  глубокие  причины.  Человек,
которого, по  ее  словам,  она ненавидела,  но  с  которым жила.  Человек  с
необычно густыми бровями, последовавший за ним в Бразилию.
     - А что за человек ее муж?
     - Я с ним едва знакома.
     Хелден  снова  смотрела в сторону, на  огонь.  Она была  напугана,  она
что-то  скрывала. Ее слова были деланно  бесстрастны. Она не хотела говорить
ни о  чем,  связанном  с  Бомонтом.  Уклоняться  от  этой  темы  дальше было
бессмысленно. Откровенность между  ними должна быть взаимной. Чем скорее она
это поймет, тем лучше для них обоих.
     - Вы знаете что-нибудь о нем? Откуда он? Что делает на флоте?
     - Нет, ничего. Он капитан корабля. Это все, что я знаю.
     - Я думаю, что  он - фигура более  значительная,  и уверен, что вам это
известно. Пожалуйста, не лгите мне.
     Сначала ее  глаза  вспыхнули  гневом,  но  потом  так  же  быстро  гнев
улетучился.
     - Странно слышать это. Зачем мне вам лгать?
     - Я  бы  хотел  это знать.  Вы говорите, что  едва  его знаете,  а сами
напуганы до смерти. Пожалуйста...
     - К чему вы клоните?
     - Если вам  что-нибудь  известно,  скажите мне.  Если  вы  слышали хоть
что-нибудь о женевском документе, скажите мне - что.
     - Я ничего не знаю. Я ничего не слышала.
     - Две недели назад  я видел Бомонта по пути в Рио, в самолете. В том же
самом, в котором я летел из Нью-Йорка. Он преследовал меня.
     Холкрофт увидел страх в глазах Хелден.
     - Думаю, вы ошибаетесь, - сказала она.
     -  Я не ошибаюсь. Я видел его фотографию в доме у вашей  сестры.  В его
доме. Это был тот же человек. Я выкрал фотографию, но у меня ее тоже украли.
После того как избили из-за нее до полусмерти.
     - Господи... Вас избили из-за этой фотографии?
     - Больше ничего не пропало. Ни бумажник, ни деньги, ни часы. Только его
фотография. Там на обороте была надпись.
     - И что же там было написано?
     - Не знаю. Что-то по-немецки, а я не владею немецким.
     - Вы не можете вспомнить какие-нибудь слова?
     - Одно, кажется. Последнее. T-o-d. Tod.
     - "Ohne dich sterbe ich" - не это ли?
     - Не знаю. А что это значит?
     - "Без тебя я умру". Это в духе моей сестры. Я же говорила вам, что она
склонна к мелодраме. - Хелден снова лгала. Он чувствовал это!
     - И к нежности?
     -Да.
     - Это то, что утверждали  англичане, но я им  не верю. Бомонт был в том
самолете. А эту фотографию у  меня отобрали,  потому что  она несла какую-то
информацию. Боже мой, что происходит?
     - Я не знаю!
     -  Вам что-то  известно.  - Ноэль пытался сдерживать себя. Они говорили
тихо, почти  шепотом, но все равно привлекали  внимание других  посетителей.
Холкрофт  коснулся ее руки.  - Я  опять  к вам обращаюсь. Вы что-то  знаете.
Скажите мне.
     Он почувствовал, что ее рука слегка дрожит.
     - То, что известно мне, настолько запутано, что  просто бессмысленно. Я
больше чувствую, чем  знаю. Правда. - Она отняла свою руку. - Несколько  лет
назад Энтони Бомонт занимал пост военно-морского  атташе в Рио-де-Жанейро. Я
его не очень хорошо знала, но помню, что он часто  приходил  к нам. Он тогда
был женат, но проявлял явный интерес к моей сестре. Думаю, вы назвали бы это
маневром. Моя мать поощряла его. Он был высокопоставленным морским офицером,
и можно было из этого извлечь пользу. А  сестра  яростно  спорила с матерью.
Она презирала Бомонта и  не хотела иметь с  ним ничего общего. Тем не  менее
вскоре мы переехали в  Англию, и она вышла за него замуж. Я никогда не могла
этого понять. Ноэль почувствовал облегчение:
     -  Может  быть, это понять не так уж  трудно, как вам кажется.  Она мне
сказала, что вышла за него замуж, потому что он мог ее обеспечить.
     - И вы ей поверили?
     - Она подтверждала это всем своим поведением.
     - Тогда я не могу поверить, что это была моя сестра.
     - Это была ваша сестра, такая же красивая. Вы похожи.
     -  Теперь моя очередь задать  вам  вопрос. Вы действительно верите, что
она,  с ее внешностью,  могла  обречь  себя  на зарплату  морского офицера и
скучную жизнь офицерской жены? Я в это не верю. И никогда не верила.
     - А что вы думаете об этом?
     - Думаю, что ее заставили выйти замуж за Энтони Бомонта.
     Ноэль  откинулся  в  кресле.   Если  она   права,   то  это  связано  с
Рио-де-Жанейро. Возможно, с ее матерью. С убийством ее матери.
     - Как мог Бомонт заставить Гретхен выйти за него замуж? И почему?
     - Я и сама задавала себе оба эти вопроса сотни раз. Я не знаю.
     - А ее вы спрашивали?
     - Она отказывается со мной говорить.
     - Что случилось с вашей матерью в Рио?
     - Я  вам  уже  сказала.  Она манипулировала мужчинами ради денег. Немцы
презирали  ее,  считая аморальной.  Оглядываясь назад,  я не могу с этим  не
согласиться.
     - Это и послужило причиной ее смерти?
     - Думаю, да. Кто знает. Убийцу так и не нашли.
     -  Это,  может  быть,  и  есть ответ  на  первый  вопрос?  Не может  ли
оказаться, что Бомонт знал что-то настолько дискредитирующее  вашу мать, что
мог шантажировать вашу сестру?
     Хелден воздела руки:
     - Ну что могло быть такого дискредитирующего? Даже если все сказанное о
моей матери правда, какие это могло иметь последствия для Гретхен?
     - Это зависит от того, что именно он знал.
     -  Это непостижимо.  Она в  Англии. Сама себе хозяйка. За тысячи  миль.
Каким образом это может ее касаться?
     - Понятия не имею. - Ноэль вдруг вспомнил. -  Вы произнесли слова "дети
проклятых".  Проклятых за  то, чем вы  были  и  чем не были.  Не  может  это
относиться и к вашей сестре?
     - Бомонт не интересуется такими вещами. Это совсем другое.
     - Так ли это? Вы ведь не знаете. По вашему мнению, он заставил ее выйти
за него замуж. Если он шантажировал ее не этим, то чем?
     Хелден смотрела в сторону в глубоком раздумье.
     - Чем-нибудь более поздним.
     -  Документом  в  Женеве?  - спросил он. Предупреждение  Манфреди  эхом
прозвучало у него в ушах, возник призрак "Вольфшанце".
     - Как  отреагировала Гретхен, когда вы сказали ей  о Женеве? - спросила
Хелден.
     - Как будто ничего не случилось.
     - Ну и?..
     -  Это  мог  быть маневр.  Она  была  слишком  бесстрастной,  как и  вы
несколько минут назад, когда я  упомянул о Бомонте. Видимо, она была к этому
готова и смогла взять себя в руки.
     - Это только ваши догадки.
     "Момент настал", - подумал Ноэль.  Он  увидит в ее глазах все,  что она
недоговаривает. Неужели это касается Иоганна фон Тибольта?
     -  Не  совсем догадки.  Ваша сестра сказала: "Иоганн предупреждал меня,
что однажды придет человек и расскажет о странном договор