азать тебе о том, что произошло в Рио.
     - Он обязан. Мне это нужно знать.
     -  Если  происшествие  не имеет отношения к  Женеве,  то  Иоганн  может
отказаться что-либо рассказывать.
     - Тогда я попытаюсь убедить его. Мы должны знать, насколько уязвима его
позиция.
     - Допустим, она уязвима. Что тогда?
     - Тогда он будет отстранен от участия в Женеве; мы знаем,  что  он убил
кого-то.  Ты сама  слышала, как тот человек - ты еще подумала тогда, что он,
должно быть, богач и большая шишка, - как он  говорил, что мечтал бы увидеть
твоего брата  вздернутым на виселице за убийство. Я знаю, что Иоганн якшался
с  Граффом, а это  значит - с "Одессой".  Ему пришлось бежать,  чтобы спасти
свою шкуру. Хоть он и взял с собою тебя и Гретхен, но спасал он только себя.
Твой брат замешан во множестве  подозрительных дел; за ним постоянно следят,
и у  меня  есть основания предполагать, что его  могут шантажировать.  Тогда
Женева даст трещину, и все пойдет насмарку.
     - Должны ли об этом знать банкиры? - спросила она. Ноэль  прикоснулся к
щеке Хелден и повернул ее лицо к себе.
     -  Мне  придется  рассказать  им.  Речь  идет о  семистах  восьмидесяти
миллионах  долларов  - о благородном жесте, который три выдающихся  человека
сделали  для  самой  Истории.  Если  твой  брат  хочет  сорвать  Женеву  или
рассчитывает  использовать  деньги не  по  назначению, то  пусть  лучше  эти
миллионы  покоятся в земле,  пока не подрастет следующее поколение. Впрочем,
такой исход дела маловероятен. Согласно завету, душеприказчицей фон Тибольта
можешь стать и ты.
     Хелден пристально посмотрела на Холкрофта:
     - Я  не могу этого принять,  Ноэль. Душеприказчиком должен быть Иоганн.
Не только потому, что он больше меня подходит  для Женевы,  но и потому, что
Иоганн  этого заслуживает  больше, чем я. Я  не  могу отнять  у  него  право
участвовать в Женеве.
     - А я не могу дать ему это право,  если он  хоть в самой малой  степени
способен причинить вред договору. Давай поговорим об этом завтра, после того
как я с ним встречусь.
     Хелден  внимательно изучала  лицо  Холкрофта.  Он  смутился.  Она сняла
ладонь Ноэля со своей щеки и крепко-крепко сжала ее в своих ладонях.
     - Ты человек высоких моральных принципов, да?
     - Совсем не обязательно. Я  просто рассерженный человек. Меня уже мутит
от коррупции, процветающей в политической и финансовой системах. Таких деляг
полным-полно в моей стране.
     - В политической и финансовой системах?
     - Это выражение из письма отца.
     - Как странно, - заметила Хелден.
     - Что именно?
     -  Ты  всегда  называл его  либо  Клаузеном, либо  Генрихом  Клаузеном.
Официально так, отстраненно... Холкрофт кивнул. Хелден верно подметила.
     -  Действительно, забавно, - сказал он. -  Ведь я знаю о нем не больше,
чем знал прежде.  Правда, мне его описали. Рассказали, как он выглядел,  как
говорил, как люди завороженно слушали его.
     - Значит, теперь ты все-таки знаешь его лучше.
     - Вряд ли. Это были всего лишь чужие впечатления. Притом детские. Хотя,
надо признать, знаний об отце у меня чуточку прибавилось.
     - Когда родители рассказали тебе о нем?
     - Не  родители...  Вернее,  не  отчим. Только  Альтина.  Это  случилось
примерно через две  недели после  моего двадцатипятилетия. Я  тогда работал,
был дипломированным специалистом.
     - Специалистом?
     - Я архитектор, помнишь? Впрочем, я уж и сам почти забыл об этом.
     - И мама специально ждала, пока тебе исполнится двадцать пять лет?
     -  Она поступила  правильно.  Не  думаю,  что  сумел  бы  пережить  это
известие, узнай я  о нем раньше.  Святой Боже! Ноэль Холкрофт,  американский
парнишка. Гамбургеры с жареной картошкой,  стадион "Шиэ" и "Мете", Гарден  и
"Нике"; приятели  по колледжу,  чьи отцы  сражались на  полях Второй мировой
войны, выигрывая ее каждый по-своему.  Да сказать  тому Холкрофту,  что  его
отец  - один из тех  щелкающих  каблуками садистов  в  фильмах  про войну...
Господи, мальчишка бы свихнулся.
     - Почему же она тогда вообще стала об этом рассказывать?
     - Потому что я  мог  когда-нибудь  узнать об этом  сам, а  она этого не
хотела. Хотя и была уверена, что самому мне правду не узнать  никогда. Они с
Диком замели все  следы  - даже в свидетельстве о рождении  моими родителями
значатся Альтина и Ричард. Однако существовала  еще одна метрика. В Берлине.
"Клаузен. Пол  мужской. Мать - Альтина. Отец -  Генрих".  И  были живы люди,
знавшие о  том, что Альтина бросила мужа  и сбежала с ребенком из  Германии.
Мама  хотела, чтобы меня не могли застать врасплох: если  вдруг по  какой-то
причине кто-нибудь вспомнит ту историю и попытается меня шантажировать, то я
должен  буду  отвергнуть  "клевету",  утверждая,  что  речь  идет  о  другом
человеке, который еще ребенком умер в Англии.
     - Значит, существует и свидетельство о смерти?
     -  Да.  Зарегистрированное  надлежащим  образом  в  какой-то лондонской
конторе. Хелден прислонилась к стене:
     -  А  у нас с  тобой,  оказывается,  много общего.  Наши  судьбы  полны
фальшивых бумаг. Какая, наверное, роскошь - честная жизнь...
     - Для меня бумаги не слишком  много значат. Я не нанимал шпионов, чтобы
выкрасть их, не стрелял в людей, которые мне эти бумаги добывали...  - Ноэль
допил виски.  - Предпочитаю спрашивать  сам. И собираюсь задать твоему брату
несколько  очень жестких  вопросов. Молю Бога,  чтобы  его ответы  оказались
именно такими, каких я ожидаю.
     - Я молюсь вместе с тобой.
     Холкрофт  вплотную  приблизился   к   Хелден  -  так,   что  плечи   их
соприкоснулись.
     - Любишь меня хоть немножко? - спросил он.
     - Гораздо больше, чем немножко.
     - Останься сегодня со мной.
     - Как раз это я и собиралась сделать. Поедем в твой отель?
     - Но не в тот, что на улице Шеваль. Выдуманный нами мистер Фреска вчера
переехал в более  комфортабельные апартаменты. Видишь  ли, у  меня тоже есть
друзья в Париже. Один из них - заместитель управляющего отелем "Георг V".
     - Ой, к чему такая расточительность?
     - Это  вполне  позволительно, потому что ты -  непредсказуемая женщина:
когда  я  с тобой,  я  не знаю, что  с  нами  приключится на следующий день.
Кстати, почему нам нельзя ехать в Аржантей? Ты обещала сказать мне.
     - Нас там видели.
     - Кто?
     - За  тобой следил какой-то  человек. Мы не знаем его имени,  но  он из
Интерпола.  У нас там есть свои люди. Они и сообщили, что из  Парижа  пришла
оперативка с  твоими  приметами. А в Париж  нитка  протянулась из Нью-Йорка.
Тебя разыскивает полицейский чин по фамилии Майлз.
     Глава 28
     Джон  Теннисон  вышел из  людного  зала  прилета лондонского  аэропорта
Хитроу и направился  к припаркованному у обочины черному "ягуару". Водитель,
увидев  приближающегося  светловолосого  господина,  отложил книгу,  потушил
сигарету и вышел из машины.
     - Добрый день,  мистер Теннисон, - произнес  он  с гортанным валлийским
акцентом, приветствуя блондина.
     - Давно ждешь? - равнодушно спросил шофера Теннисон.
     -  Не  очень,  -  ответил валлиец,  принимая  у  Теннисона  портфель  и
небольшой чемодан. - Вы, наверное, хотите сами сесть за руль?
     - Да. Высажу тебя по дороге у какой-нибудь стоянки такси.
     - Я могу поймать такси и здесь, в аэропорту.
     - Нет.  Мне по  дороге нужно немного  поговорить  с  тобой,  - объяснил
Теннисон и сел за  руль. Валлиец уложил багаж на заднее сиденье и тоже сел в
машину. Через несколько минут они уже миновали ворота аэропорта и выехали на
лондонскую автостраду.
     - Как прошла поездка - удачно? - поинтересовался валлиец.
     - Очень много было дел.
     - Читал вашу статью про Бахрейн. Презабавная.
     - Страна презабавная. Единственные экономисты на  всем архипелаге - это
индусы-лавочники.
     - Но вы весьма благосклонно отозвались о шейхах.
     -  Потому  что  они   были   благосклонны  ко  мне.  Какие  новости  со
Средиземноморья? Что передают с  корабля  Бомонта?  Ты  поддерживал связь  с
братом?
     - Постоянно. Мы используем радиотелефон  на мысе Камарат. Пока все идет
по  плану. На  пристани  пущен слух, будто  капитана видели в Сен-Тропе двое
суток  тому  назад. Он  якобы вышел  в море на небольшом катере  с  какой-то
женщиной.  С  тех  пор  ни  о  парочке, ни о  катере нет  никаких  известий.
Очевидно, попали в бушевавший на море шторм и погибли. Брат завтра сообщит о
трагедии и примет командование на себя.
     - Естественно. Что  ж, значит, все идет хорошо.  Причина смерти Бомонта
будет предельно ясной. Несчастный случай во время шторма. Никому не придет в
голову задавать еще какие-то вопросы.
     - Вы не посвятите меня в то, что произошло на самом деле?
     -  Только в  общих  чертах. Детали будут  для тебя  лишним бременем,  -
ответил  Теннисон.  -  Говоря  коротко,  Бомонт   зарвался.   Его  видели  в
подозрительных  местах  в   компании  подозрительных  личностей.  Уже  пошли
разговоры о том, что наш высокопоставленный чин связан с "Одессой".
     Валлиец разгневался:
     - Это же очень опасно! Проклятый идиот!
     - Я должен сказать тебе еще кое-что, - сказал Теннисон. - Время пришло.
     Валлийцем овладел благоговейный трепет:
     - Значит, это случилось?
     - Я полагаю, это произойдет в ближайшие две недели.
     - Поверить не могу!
     -  Почему? - спокойно  спросил  Теннисон.  - Все  идет по  плану.  Пора
начинать рассылку шифровок. По всем адресам.
     - По всем адресам, - зачарованно повторил валлиец.
     - Код "Вольфшанце".
     - "Вольфшанце"?.. О Господи, значит, действительно началось!
     - Слушай внимательно. Составишь сводный список региональных лидеров - в
одном  экземпляре, естественно.  Соберешь всю  картотеку -  по всем странам,
городам, политическим связям  - и запечатаешь микрофильмы  в стальной  кейс.
Принесешь  этот  кейс  вместе со  списком  лично мне.  Ровно через неделю, в
среду, мы  с тобой встречаемся  возле моего дома  в Кенсингтоне, на улице, в
восемь часов вечера.
     - Через неделю, в среду, в восемь часов, с кейсом.
     - И со списком лидеров.
     -  Конечно.  -  Валлиец прикусил указательный палец. - Свершилось...  -
сказал он шепотом.
     - Есть, правда, одно маленькое препятствие, но мы его преодолеем.
     - Могу я чем-то помочь? Я сделаю все, что угодно.
     - Знаю, Ян. Ты один из лучших. Я тебе скажу через неделю.
     - Все, что угодно.
     - Конечно. - Теннисон сбавил скорость. Беседа подходила к концу. - Я бы
подбросил тебя до Лондона, но мне нужно ехать в Маргейт. Крайне важно, чтобы
я попал туда как можно быстрее.
     -  Обо  мне  не  беспокойтесь.  Господи,  сколько всего вам  приходится
держать  в  голове! -  Ян взглянул  на  мужественное,  словно высеченное  из
мрамора  лицо  Теннисона, в котором было  столько власти  и  которое  сулило
столько надежд. - Быть  сейчас  здесь,  удостоиться чести присутствовать при
самом  начале... При возрождении... Нет  такой  жертвы,  на  которую бы я не
пошел ради этого!
     Светловолосый господин улыбнулся:
     - Спасибо!
     - Высаживайте меня, где вам удобно. Поймаю такси... Я и не  знал, что у
нас есть свои люди в Маргейте.
     - Наши люди повсюду, - ответил Теннисон, останавливая машину.

     Теннисон мчал по знакомому шоссе в Портси. Он все рассчитал  правильно:
он приедет  к Гретхен около восьми, а сестра ждет его только в девять. Будет
время для  того, чтобы  убедиться, что у Гретхен нет гостей  - любвеобильных
соседей мужского пола, заглянувших пропустить рюмку-другую.
     Теннисон  улыбнулся  про  себя.  Его  сестра,  которой  уже  за  сорок,
по-прежнему манила мужиков, и те  слетались к ней, словно  мошкара  на пламя
свечи,   рискуя   опалить  себя  страстью.  Спасала  их  лишь  неспособность
проникнуть  в самое сердце пламени, ибо Гретхен никогда  не выкладывалась до
конца, хоть ее не  раз об этом просили. Сексуальность свою она  использовала
так, как и следует использовать  все виды потенциально смертоносного оружия,
- с осторожностью.
     Теннисону была неприятна предстоящая миссия, но он знал, что у него нет
выбора. Все нити, ведущие к Женеве, необходимо оборвать, а его сестра  - как
раз  одна из  таких  связующих  нитей.  Подобным же звеном в цепи был Энтони
Бомонт.  Гретхен слишком много знает;  а  враги  "Вольфшанце" могут запросто
расколоть ее. И непременно постараются это сделать.
     Пока что "Нахрихтендинст" не  имеет никакой  информации касательно трех
вещей:  им неизвестен временной  распорядок операции, методы распространения
миллионных  сумм  и  списки  личного  состава.  Гретхен знает  и  расписание
операции, и методы распространения денег, и,  поскольку деньги  направляются
определенным адресатам, хорошо осведомлена насчет списков.
     Поэтому его сестра должна умереть.
     И водитель, столь благородно заявивший о своей готовности принести себя
в  жертву, -  тоже. Как только  Ян передаст Теннисону  картотеку  и  списки,
миссия  его будет  завершена,  ибо  он превратится  в помеху:  никто,  кроме
сыновей  Эриха Кесслера и  Вильгельма фон Тибольта, ни  одна  живая  душа не
должна  видеть  эти  списки.  Тысячи  имен  в  каждой  стране  -  наследники
"Вольфшанце", совершенная раса, "дети Солнца".
     Впереди мелькнул указатель: "ПОРТСИ - 15 миль".
     Теннисон нажал на акселератор, и "ягуар" полетел вперед.

     -  Значит,  началось, -  сказала Гретхен  Бомонт.  Она  сидела рядом  с
Теннисоном на  мягком  кожаном  диване и  гладила брату лицо. Пальцы ее то и
дело скользили меж его губ. Именно так Гретхен возбуждала брата с малых лет.
- Ты такой красивый. Никому не сравниться с тобой. Никогда.
     Она потянулась к Теннисону,  призывно  выпростав  груди из расстегнутой
блузки,  и впилась в  его  губы долгим поцелуем.  Ее  страстные стоны всегда
сводили Теннисона с ума.
     Но сейчас он  не мог  уступить.  Это он сделает позднее, когда наступит
последний акт тайного ритуала, который  позволял  им с детских  лет  хранить
чистоту кров", прояснял сознание Теннисона и помогал ему в трудную минуту.
     Он взял сестру за плечи и нежно отстранил от себя.
     -  Да,  началось,  -  подтвердил  он.  -  И  мне  нужно  осмыслить  все
происшедшее разумом,  не замутненным страстью. У нас впереди уйма времени. Я
поеду в Хитроу к первому  рейсу на Париж  - в  шесть  утра. Так что  вспомни
пока, пожалуйста, -  все  ли  ты рассказала  мне про  американца?  Ничего не
упустила? Ты уверена, что он не провел параллелей между тобой и Нью-Йорком?
     - Абсолютно уверена. Женщина, умершая в Нью-Йорке в  доме  напротив его
апартаментов,  была заядлой курильщицей. А я не  курю, и  особо  подчеркнула
это, когда он был здесь. Еще  я сказала, что  никуда не выезжала в последние
несколько недель, и  могла доказать это, если бы он стал подозревать меня во
лжи. И наконец, не забудь, что я жива, а та женщина мертва.
     - Короче говоря, когда он уходил, ему и  в голову не могло прийти,  что
заманившая  его в  постель замужняя красотка, сбившаяся с пути  истинного, и
мертвая женщина из Нью-Йорка, - одно и то же лицо.
     - Конечно нет. И потом, он не ушел, - засмеялась Гретхен,  -  он спасся
бегством.  Был  в  страшном  замешательстве и,  по-моему, даже  запаниковал,
посчитав меня - как мы и планировали - неуравновешенной, взбалмошной особой.
Вот как ты стал претендентом на участие в Женеве от фон Тибольтов. - Гретхен
перестала  смеяться.  - Правда,  он прихватил  с собой  фотографию Тони, что
совсем не входило в наши планы. Я полагаю, ты хочешь вернуть этот снимок?
     - Да, - кивнул Теннисон.
     - И что ты будешь говорить Холкрофту?
     - Он думает, что Бомонт  был агентом "Одессы"; что я обделывал какие-то
делишки  с  Граффом  и бежал из Бразилии, спасая свою  шкуру. Так он  сказал
Кесслеру. Но  Холкрофт понятия не  имеет о том, что произошло в Рио на самом
деле,  и  подозревает меня  лишь  в убийстве. Только это  его и тревожит.  -
Теннисон улыбнулся.  -  Я  сыграю  на  его  предположениях.  Придумаю  нечто
настолько удивительное и ошеломляющее, что покажусь ему святее самого Иоанна
Крестителя. И  конечно,  не премину поблагодарить  его за то, что  он  убрал
этого ужасного Бомонта с нашего пути.
     Гретхен  притянула  руку  брата к себе, поместила  ее  между обтянутыми
чулками бедрами и, сжав ноги, принялась тереться о ладонь Теннисона.
     - Ты не просто красив. Ты изумителен.
     -  А потом я выверну  ситуацию наизнанку,  и  уже ему придется убеждать
меня,  что он достоин участия в Женеве.  С точки зрения психологии, жизненно
важно  поставить  Холкрофта  именно  в  такое  положение: в этом случае  его
зависимость от меня неизмеримо возрастет.
     Гретхен сжала ноги покрепче, взялась  за запястье  брата и  стала резко
двигать его рукой.
     - Твоя речь возбуждает меня, ты ведь знаешь об этом?
     -  Погоди  еще немного,  любовь  моя... Единственная моя...  Нам  нужно
закончить разговор. - Теннисон погрузил пальцы в промежность сестры. Гретхен
застонала. - Конечно, поговорив с Хелден,  я буду лучше знать,  что  сказать
американцу.
     - Значит, ты хочешь увидеться с ней до встречи с Холкрофтом?
     - Да. Позвоню и скажу, что мне нужно срочно  встретиться с ней. Впервые
в жизни она  увидит меня  обуреваемым сомнениями и отчаянно нуждающимся в ее
совете.
     - Блестяще! - Гретхен вынула руку брата из своей промежности и положила
себе  на  грудь.  -   А   наша  сестричка  все   еще  носится  с   обломками
кораблекрушений?  С этими  бородатыми  "проклятыми",  не  имеющими  привычки
чистить зубы?
     - Конечно. Она чувствует себя нужной, а это всегда было ее слабостью.
     - Потому что она родилась не в рейхе. Теннисон иронически усмехнулся:
     - Дабы полностью удовлетворить свою потребность быть нужной окружающим,
она  решила стать  сиделкой. Живет в  доме  Полковника  и  ухаживает за этим
мерзким калекой. Дважды в  день меняет машины, чтобы не привести  к нему  на
хвосте убийц из "Возмездия" и "Одессы".
     -  Кто-нибудь  из  них  однажды  прикончит  ее, - задумчиво  произнесла
Гретхен.  -  Надо  над  этим  серьезно подумать. Как только получим  деньги,
Хелден  нужно  вызволять. Она  не дура,  Иоганн,  и  вряд  ли  захочет стать
очередной жертвой "Возмездия" или "Одессы".
     - Я  уже  об  этом думал... Кстати, об  убийствах:  скажи, Холкрофт  не
упоминал при тебе имя Питера Болдуина?
     - Нет. Ни  слова не сказал.  Я ведь играла роль  взбалмошной, обиженной
супругом женщины.  Поэтому он, с  одной стороны, не хотел  меня пугать,  а с
другой - не желал давать мне сведений, представляющих опасность для Женевы.
     Теннисон кивнул. Они с сестрой все рассчитали правильно.
     - А как он реагировал на мое имя?
     - Я  не оставила  ему времени на реагирование, -  ответила Гретхен. - Я
просто  сказала,  что  фон Тибольтов  будешь  представлять  ты...  Как  тебе
кажется, почему Болдуин хотел перехватить Холкрофта в Нью-Йорке?
     - Я попытался  составить цельную картину, и вот что получилось. Болдуин
был агентом МИ-б в Праге и продавал свою  информацию каждому, кто оценит его
преданность в  большую,  нежели конкуренты, сумму.  Так продолжалось до  тех
пор, пока  на него не  пали подозрения  своих же людей.  Они его уволили, но
суду  предавать  не стали,  ибо у  них  не было достаточно  улик: Болдуин  в
прошлом был  двойным агентом и использовал это обстоятельство как прикрытие,
клятвенно утверждая,  что и в Праге вел двойную  игру.  Кроме  того, Болдуин
знал  имена  всех  британских  агентов  в Центральной  Европе  и,  очевидно,
намекнул начальству, что вся эта  сеть  будет провалена,  если  с ним что-то
случится. Во всяком случае, он сумел доказать свою невиновность  и утверждал
потом, что его наказали за слишком хорошую работу.
     - А какое это имеет отношение к Холкрофту?
     - Чтобы понять Болдуина, нужно его видеть. Он и  в самом деле был очень
хорош,  а е