предположительно идентифицировали как Тинаму.
     Вскоре после  гибели Тинаму весть  об инциденте, оперативно  освещенном
газетой "Гардиан" и официально подтвержденном правительством Великобритании,
взбудоражила    весь    мир.   Британская   разведка,   которая   отказалась
комментировать событие, ограничившись благодарностью неназванным помощникам,
восстановила  былой  авторитет   лучшей   секретной  службы   мира,  изрядно
пошатнувшийся в результате неудачных операций и провалов,  преследовавших ее
на протяжении последних лет.
     Пэйтон-Джонс достал из кармана два конверта и вручил их Теннисону:
     -  Конечно,  это  никак не может компенсировать услугу,  оказанную вами
Великобритании. Британское правительство перед вами в неоплатном долгу.
     -  Я не  искал награды, -  ответил  Теннисон,  принимая  конверты. -  Я
полагаю,  что  это -  письмо от МИ-5,  а  во втором конверте  - имена членов
"Нахрихтендинст"?
     - Так точно.
     - И мое имя будет изъято из списка участников операции?
     -  Ваше имя  и не  упоминалось. Вы  проходили у нас под кличкой Умелый.
Письмо, которое я вам  вручил, уведомляет  о том, что ваше досье безупречно.
Копия хранится в деле.
     - А как же быть с теми, кто слышал мое имя по рации?
     -  В  случае,  если  они  об этом проговорятся,  им  будет  предъявлено
обвинение в разглашении секретных сведений. Впрочем, это не столь важно. Они
слышали  только  фамилию  Теннисон.  В  британской  разведке может оказаться
десяток  Теннисонов, каждый из которых в случае надобности будет предъявлен,
как говорится, в натуральную величину.
     - Что же, в таком случае наше дело завершено?
     -  Полагаю, так оно и  есть, -  кивнул Пэйтон-Джонс. - Что  вы намерены
теперь делать?
     -  Я? Свою работу, естественно. Я  ведь журналист. Правда" быть  может,
возьму небольшой отпуск. Надо приглядеть за имуществом моей покойной сестры,
привести в порядок ее дела. И потом,  мне нужно отдохнуть пару дней. Съезжу,
наверное, в Швейцарию. Обожаю горные лыжи.
     - Самый сезон.
     -  Да. - Теннисон помолчал. - Надеюсь, в  слежке за мной уже  не  будет
необходимости.
     - Конечно нет. Только если вы сами попросите.
     - Я попрошу?
     - В  целях  безопасности.  - Пэйтон-Джонс  протянул Теннисону фотокопию
какой-то  записки.  -  Тинаму  оставался  профессионалом  до  конца:   желая
избавиться от этой бумажки, он пытался проглотить ее. Вы оказались правы. Он
из "Нахрихтендинст".
     Теннисон взглянул на записку. Слова, хоть и расплылись, читались вполне
ясно: "НАХРИХТ. 1360,78 к. Аи 23°. 22°.".
     - Что это значит? - спросил он.
     -  На самом деле все предельно ясно, - ответил Пэйтон-Джонс. - НАХРИХТ,
естественно,  сокращение  от "Нахрихтендинст".  Следующая  цифра  -  1360,78
килограммов.  "Аи"  -  химический  символ золота.  23°.22°.  - скорее всего,
географические координаты Йоханнесбурга.  Тинаму  должны были  заплатить  за
операцию почти полутора тоннами золота. Это равнозначно сумме в три миллиона
шестьсот тысяч фунтов стерлингов, или семи миллионам американских долларов.
     - Становится  страшно,  когда подумаешь, что  "Нахрихтендинст" обладает
такими суммами.
     - Гораздо страшнее думать, на какие цели могли пойти эти деньги.
     - Вы  не собираетесь предать все это гласности? Опубликовать, например,
записку?
     -  Нет, не собираемся. Однако мы понимаем, что не имеем права запрещать
вам - именно вам - публиковать эту информацию. В своей статье,  напечатанной
в  "Гардиан", вы намекали  на  то, что ответственной  за  покушение является
некая группа неизвестных лиц.
     -  Я  всего лишь  высказал предположение,  - поправил Теннисон.  - Хотя
непосредственным  исполнителем был  конечно  же  Тинаму. Но  он  всего  лишь
наемный убийца, а не мститель. Удалось вам опознать труп?
     - Пока нет. Единственным документом, который  был при нем, оказалось, к
сожалению,  блестяще подделанное  удостоверение  сотрудника МИ-5.  Отпечатки
пальцев в картотеке отсутствуют. Не только в нашей,  во  всех: от Вашингтона
до  Москвы. Одежда его пришла  в полную негодность. Мы сомневаемся,  что она
сшита в Англии. Метки  из  прачечной на нижнем белье отсутствуют, а за плащ,
который, как нам удалось  выяснить, он покупал в магазине на Олд-Бонд-стрит,
Тинаму расплатился наличными.
     - Но  он  же постоянно  разъезжал по  всему миру.  У него  должны  быть
какие-то документы.
     - Мы не знаем, где их искать. Нам неизвестна  даже его  национальность.
Наши лаборатории работали целые сутки, чтобы хоть что-то выяснить: проверяли
зубы,  кожу,  метки  на  теле,  пытаясь  найти  хоть  какую-то  зацепку  для
компьютерной проверки. Пока безрезультатно.
     - Тогда, может быть, он не  Тинаму? Единственная  примета - татуировка,
да еще калибр винтовки совпадает. Разве этого достаточно?
     - Теперь уже - да. Можете упомянуть об этом в завтрашней статье. Две из
обнаруженных  в  засадах  винтовок  и  ружье,  которыми  он  воспользовался,
идентичны трем винтовкам, применявшимся в предыдущих покушениях.
     Теннисон кивнул:
     - Это утешает, не правда ли?
     -  Конечно. -  Пэйтон-Джонс ткнул пальцем в фотокопию записки. -  Каков
ваш ответ?
     - Насчет чего? Вы имеете в виду записку?
     - Насчет "Нахрихтендинст". Вы нас вывели на  этот след, и след оказался
верным. Может получиться великолепная статья. Раскопали материал  именно вы,
так что у вас есть все права рассказать об этой истории в газете.
     - Но вы этого не хотите.
     - Мы не .можем препятствовать вам.
     - С другой стороны, - ответил Теннисон, - у вас есть все права включить
мое имя в список участников операции, а этого не хочу уже я.
     Пэйтон-Джонс, замявшись, прочистил горло.
     -  Ну,  видите  ли...  Я  дал  вам слово,  мистер Теннисон. Хотелось бы
думать, что этого достаточно.
     - Я вам верю. Но я  также  уверен в том, что ваши слова могут в  случае
необходимости  приобрести  несколько иное  звучание. Не  вы,  так кто-нибудь
другой предаст мое имя гласности.
     - Это невозможно.  Вы  работали только  со  мной. Мы ведь  сами об этом
договорились.
     - Значит, Умелый превращается в анонима, лишенного индивидуальных черт.
     - Именно. В той сфере, в которой  приходится мне  вращаться, это вполне
приемлемо. Я всю  жизнь  в секретной службе.  И если я даю слово, то  можете
быть в нем уверены.
     -  Понятно.  -  Теннисон  встал.  -  Почему  вы не  хотите  вытаскивать
"Нахрихтендинст" на свет Божий?
     -  Мне нужно  время. Месяц-другой.  Чтобы подобраться к  ним поближе. А
газетная публикация может спугнуть зверя.
     -  А вы уверены, что сможете до них  добраться? -  Теннисон  показал на
один из конвертов, лежащих на столе. - Эти имена могут помочь?
     -  Я  не уверен.  Мы только начинаем  операцию.  В списке всего  восемь
человек. Мы даже не знаем, живы ли они. Не было времени, чтобы проверить.
     - Кто-то из них точно живой. Кто-то очень богатый и могущественный.
     - Ясное дело.
     - То есть стремление поймать  Тинаму  сменилось одержимостью разгромить
"Нахрихтендинст"?
     - По-моему,  переход вполне логичный, -  кивнул  Пэйтон-Джонс.  - Кроме
того,  помимо чисто профессиональных стимулов,  мною движет  причина  еще  и
личного  характера.  Я  уверен,  что  именно  "Нахрихтендинст"  убила  моего
ученика.
     - Кого?
     - Моего  помощника.  Более исполнительного  сотрудника  я  в  секретной
службе не встречал. Его труп мы обнаружили в маленькой французской деревушке
Монтро  в  шестидесяти  милях к  югу от  Парижа.  Я отправил его во  Францию
следить за Холкрофтом, но он обнаружил, что этот след - тупиковый.
     - У вас есть какие-либо предположения? Что там, по-вашему, произошло?
     - Я знаю, что произошло. Не забывайте, что  он следил за  Тинаму. Когда
Холкрофт доказал, что  он  тот  человек, за которого себя выдает, - то  есть
простой   американец,   разыскивающий   Теннисона   по   поводу   небольшого
наследства...
     - Очень небольшого, - уточнил Теннисон.
     -   ...уяснив   это,  мой  юный  помощник  ушел   в  подполье.  Он  был
профессионалом  высшего класса.  Ему удалось продвинуться  в своих  поисках.
Более  того,  он  установил некую  связь. Он обязан был это сделать. Тинаму,
"Нахрихтендинст"... Париж. Все совпадало.
     - Что совпадало?
     - Вы найдете это имя в конверте. Этот человек живет под  Парижем, но мы
не  знаем,  где именно.  В  свое  время  он входил  в генералитет фашистской
Германии:
     Клаус  Фалькенгейм.  Однако  мы  полагаем, что  он гораздо более важная
шишка,  чем  просто  генерал. По нашему мнению, он  -  один  из  основателей
"Нахрихтендинст". Его кличка - Полковник.
     Теннисон вытянулся в струнку возле своего кресла.
     - Даю вам слово, - сказал он. - Я ничего не буду публиковать.
     Холкрофт   сидел  на  диване,  склонившись   над   газетой.  Заголовок,
тянувшийся  через всю полосу, говорил сам за себя: "УБИЙЦА СХВАЧЕН И УБИТ  В
ЛОНДОНЕ".
     Практически каждый  материал  на  странице так  или иначе  был связан с
драматическими  событиями в Лондоне. Одни  из  статей  относили читателей на
пятнадцать  лет назад,  связывая  имя Тинаму  с убийствами  обоих  Кеннеди и
Мартина  Лютера  Кинга - предполагали, что Тинаму  был сообщником Освальда и
Руби;  другие  заметки  пестрели  гипотезами касательно  недавних убийств  в
Мадриде, Бейруте, Париже, Лиссабоне, Праге и даже Москве.
     Незнакомец с татуированной  розой превратился в  легенду. Татуировочные
ателье по всему миру осаждались толпами страждущих.

     - Боже мой, он-таки убил его, - сказал Ноэль.
     - Но  его  имя нигде  не упоминается,  -  откликнулась Хелден.  - Чтобы
Иоганн упустил такой исключительный шанс  повысить свою репутацию... На него
это не похоже.
     - Ты сама говорила,  что он  изменился,  что  Женева  произвела на него
огромное впечатление... Думаю, ты права. Когда я говорил с твоим братом, мне
показалось, что он не  в ладах с  самим  собой. Я сказал  ему, что  банку  в
Женеве  совершенно ни к чему  осложнения, и совет директоров наверняка будет
наводить справки  о нас,  чтобы застраховаться от возможных компрометирующих
обстоятельств. А человек, подобный твоему брату, - что он только ни натворил
и с кем он только  ни общался, гоняясь за Тинаму, - мог напугать банкиров до
смерти.
     - Но вы  с  братом говорили  мне, - напомнила Хелден, -  что есть некая
сила,  гораздо  более  могущественная,  чем  "Возмездие",  "Одесса"  и  даже
"Вольфшанце",  которая попытается  остановить вас. Как, по-твоему, женевские
банкиры отреагируют на это?
     - Мы скажем им только то,  что посчитаем нужным, - сказал Холкрофт. - А
может, и ничего не скажем, если нам удастся установить нашего противника.
     - Вы это сможете сделать?
     - Может быть. Иоганн полагает, что нам это под силу, и, видит Бог, он в
этих   делах  разбирается  гораздо   лучше   меня.  Мы  действовали  методом
исключения. Сначала полагали, что с нами соперничает одна группа, потом  нам
казалось - врагов надо искать в другом месте... В конце концов, мы выяснили,
что ни те, ни другие ни при чем.
     - Ты имеешь в виду "Возмездие" и "Одессу"?
     - Да. Они исключаются.  Теперь мы ищем кого-то еще. Все, что нам нужно,
- это раздобыть название.
     - И что вы станете делать, раздобыв его?
     -  Не  знаю,  -  признался  Холкрофт.  -   Надеюсь   на  твоего  брата.
Единственное, в  чем  я уверен,  - это  то, что действовать  придется  очень
быстро. Майлз доберется до меня через несколько дней. Он собирается публично
связать мое  имя  с  убийствами  в аэропорту Кеннеди и отеле "Плаза".  Майлз
потребует моей выдачи,  и меня ему  выдадут. И тогда Женеве конец. Да и  мне
тоже.
     - Если только они отыщут тебя, - уточнила Хелден. - Мы можем...
     Ноэль удивленно взглянул на нее.
     - Нет, - отрезал он. - Я не хочу менять одежду трижды в день,  ходить в
бесшумных резиновых башмаках и носить при себе пистолет с глушителем. Я хочу
жить своей жизнью, а не вашей.
     - У  тебя может  не оказаться выбора. Вдруг раздался телефонный звонок,
напугавший их обоих. Холкрофт снял трубку.
     - Добрый день, мистер Фреска. - Это был Теннисон.
     - Вы можете говорить? - спросил Ноэль.
     - Да.  С моим телефоном все  в порядке, и  не думаю, что на коммутаторе
"Георга  V"  проявят особый интерес к  обычному звонку  из Лондона.  Тем  не
менее, будем осторожны.
     - Понял вас. Поздравляю. Вы сделали то, что обещали.
     - Мне потребовалась большая помощь.
     - Вы работали с британцами?
     - Да. Вы оказались правы. Давно надо было это сделать. Прекрасные люди.
     - Рад это слышать. Приятно осознавать, что мы теперь друзья.
     - Уже больше чем друзья. Мне удалось установить нашего противника.
     - Что?!
     - Имена у нас в кармане.  Мы  можем  выступать в  поход. Мы  должны это
сделать. Пора положить конец убийствам.
     - Каким образом?
     - Объясню при встрече. Ваш приятель Кесслер был недалек от истины.
     - Заноза в теле "Одессы"?
     - Поосторожнее,  -  прервал его Теннисон.  - Лучше скажем  так:  группа
усталых  стариков,   у  которых  слишком  много  денег  и  которые  одержимы
вендеттой, начало коей было положено в конце войны.
     - Что мы будем делать?
     - От нас потребуется самая малость. Об остальном позаботятся англичане.
     - Им известно о Женеве?
     - Нет. Они просто возвращают долги.
     - Не слишком ли дорого мы оцениваем наши услуги?
     - Не дороже, чем они того заслуживают, - ответил Теннисон. - Если можно
так выразиться.
     - Можно. Эти... старики... Они ответственны за все? И за Нью-Йорк?
     -Да.
     - Значит, я чист.
     - Скоро будете.
     - Слава  Богу! - Ноэль взглянул  на  Хелден и улыбнулся. - Какие  будут
указания?
     - Сегодня среда. В пятницу вечером будьте в Женеве. Там и встретимся. Я
вылечу из  Хитроу и прибуду в Женеву около полуночи. Свяжитесь с Кесслером и
попросите его присоединиться к нам.
     - А почему бы нам не встретиться сегодня? Или завтра?
     - Мне надо  успеть кое-что сделать. Это будет весьма полезно  для  нас.
Пусть это будет пятница. У вас есть отель в Женеве?
     - Да. Отель "Д'Аккор". Мама попросила меня  остановиться именно  в этой
гостинице. Она тоже прилетает в Женеву.
     На другом конце провода повисла пауза.
     - Что вы сказали? - спросил, наконец, Теннисон шепотом.
     - Моя мать собирается в Женеву.
     -  Поговорим об этом позже,  - произнес брат  Хелден  еле слышно. - Мне
пора идти.

     Теннисон положил трубку. Он сидел в  своей квартире в  Кенсингтоне и  с
отвращением  смотрел на  телефон,  сообщивший  ему  столь неожиданную весть.
Новость, надо сказать, была поопаснее вторжения "Нахрихтендинст".
     Что за безумие подвигло Альтину Клаузен на поездку в Женеву? Это никоим
образом  не входило  в план действий  - во  всяком случае, так это  понимала
Альтина Клаузен. Или старушка думает, что ее  поездка в Швейцарию не вызовет
подозрений? Особенно  сейчас. Или,  быть  может,  с годами Альтина перестала
быть  осторожной?  В  таком  случае ей  не  останется времени  на  то, чтобы
раскаяться  в  своем  неблагоразумном   поступке,  -  уж  об  этом  Теннисон
позаботится. Возможно  опять-таки, что она на  старости  лет изменила  своим
взглядам.  В таком случае  придется напомнить  старухе перед смертью  о  тех
преимуществах, которыми она пользовалась всю жизнь, понося своих соратников.
     Будь что будет. У Теннисона тоже есть свои приоритеты;  пускай старушка
входит  в долю. Завет "Вольфшанце" близок  к  воплощению.  Теперь  главное -
рассчитать все по времени.
     Сначала  - списки.  Их два,  и они - ключи к "Вольфшанце". В  первом  -
одиннадцать  страниц: имена  примерно  тысячи  шестисот влиятельных мужчин и
женщин  в разных  странах. Это элитная часть "детей Солнца"; лидеры, которые
ждут  сигнала  из  Женевы,  ждут миллионов,  чтобы  покупать  на них выборы,
формировать политику  своих стран, становиться влиятельнейшими  людьми. Этот
список был главным, и в нем угадывались очертания четвертого рейха.
     Но  рейх  должен  развиваться  не  только вширь,  но  и  вглубь. Лидеры
нуждаются   в   последователях.   Они-то   и   составляли   второй   список,
представлявший собой сотни микропленок. Основной  список. Все без исключения
сподвижники  "Вольфшанце",  рассеянные по миру. Тысячи тысяч людей,  потомки
детей Третьего рейха, которых вывозили  из Германии на кораблях, самолетах и
подводных лодках.
     Операция называлась "Дети Солнца".
     Списки,  имена.  В  единственном  экземпляре,  без  права  копирования,
охраняемые подобно  чаше  Святого  Грааля.  Годами  они  хранились  у Мориса
Граффа, а потом  были  подарены Иоганну фон Тибольту на двадцать  пятый день
рождения.  Церемония  передачи  списков  знаменовала  собой передачу власти.
Новый лидер превзошел все ожидания.
     Джон   Теннисон  перевез  списки  в  Англию  и,  понимая,  сколь  важно
понадежнее укрыть списки от  посторонних  глаз, поместил  их не в банковские
сейфы Лондона, которые не застрахованы  от  ревизий, а в укромное местечко в
небольшом  горняцком городке на юге Уэльса. Хранителем  списка стал один  из
"детей Солнца", готовый пожертвовать жизнью ради драгоценных документов.
     Звали  его Ян Льюэллен.  Он  был братом  Моргана, помощника  Бомонта на
корабле "Арго".
     И вот наступило время, когда валлиец должен прибыть вместе  со списками
к Теннисону. Доставив ценный груз,  славный "сын Солнца" сможет совершить то
жертвоприношение,  о котором столь страстно мечтал неделю назад по дороге из
Хитроу. Убийство Льюэллена не подлежит обсуждению - никто не должен знать об
этих  списках и именах.  Когда  валлиец принесет  себя  в  жертву,  на земле
останутся  лишь два человека, имеющие ключи к  "Вольфшанце": тихий профессор
истории из Берлина и еще один человек, перед которым благоговеет  британская
разведка. Оба - вне всяких подозрении.
     Следующее по значимости дело - "Нахрихтендинст".
     Теннисон взглянул  на лист бумаги рядом с телефоном. Он лежал здесь уже
несколько  часов.  Еще  один  список,  подаренный  Теннисону Пэйтон-Джонсом.
"Нахрихтендинст".
     Восемь имен, восемь человек. То, что британцам не удалось узнать за два
дня, он раздобыл менее чем за два часа. Пятеро  из этого  списка уже мертвы.
Из троих  оставшихся в живых стариков  один умирал в  приюте  неподалеку  от
Штутгарта.  Полны  жизненных сил  лишь двое: предатель Клаус Фалькенгейм  по
кличке Полковник и восьмидесятитрехлетний отставной дипломат Вернер Герхард,
мирно доживающий свой век в швейцарской деревушке близ озера Невшатель.
     Но летали трансатлантическими рейсами,  мимоходом подмешивая стрихнин в
виски, конечно же не старики.  И не они избили до полусмерти Холкрофта из-за
фотографии; не  они пристрелили человека во французской  деревне; не старики
нападали на Холкрофта в темном берлинском переулке.
     Значит,   "Нахрихтендинст"   располагает   юными,   хорошо   обученными
фанатиками  идеи.  Преданными  делу  до  мозга  костей...  как  воспитанники
"Вольфшанце".
     "Нахрихтендинст"!  Фалькенгейм,  Герхард.  Как  давно   они   знают   о
"Вольфшанце"?
     Завтра он выяснит  все. Утром вылетит в Париж и позвонит Фалькенгейму -
проклятому Полковнику.  Совершенному актеру и совершенному дерьму. Предателю
рейха.
     Завтра он позвонит Фалькенгейму и  сломает  старика. А  потом прикончит
его.
     На  улице просигналил автомобиль. Теннисон подошел к окну,  взглянув на
ходу  на часы.  Ровно  восемь. Под  окном  стояла  машина Льюэллена, а в той
машине - стальной кейс со списками.
     Теннисон  достал  из ящика стола  револьвер и  сунул  его в кобуру  под
мышкой.
     Как ему хотелось,  чтобы предстоящие  сегодня вечером события  были уже
позади! Теннисону не терпелось вступить в схватку с Клаусом Фалькенгеймом.

     Холкрофт молча сидел на  кушетке  в  полутьме освещенной