покоилась у него на груди,
он обнимал ее.  Свободной  рукой  Ноэль приподнимал пряди ее  длинных волос,
падая, они закрывали ее лицо.
     - Я так ничего не вижу, - сказала она смеясь.
     - Ты похожа на овчарку.
     - А ты - пастух?
     - И у меня есть посох.
     - Это ужасно. У тебя грязный  рот. - Указательным пальцем она постучала
его  по  губам.  Он  поймал  ее палец и зарычал. - Ты меня не  испугаешь,  -
прошептала она, поднимая лицо и игриво ловя его язык. - Ты трусливый лев. Ты
шумишь, но не кусаешь.
     Он взял ее руку.
     - Трусливый лев? Из "Волшебника страны Оз"?
     - Конечно,  - ответила она. - Мне очень нравился "Волшебник страны Оз".
Я  его  сто раз  смотрела в Рио.  Именно тогда я начала учить  английский. Я
хотела, чтобы меня звали Дороти. Я даже назвала свою собаку Тото.
     - Трудно представить тебя маленькой девочкой.
     - Но ты  же  знаешь, что я  была  когда-то  маленькой.  Я  же  не могла
возникнуть  сразу  в   полном  цвету...  -  Хелден  замолчала,  смеясь.  Она
приподнялась  над ним, и ее  грудь оказалась  у  его  лица. Он  инстинктивно
протянул руку к ее соску, она вскрикнула, но прижала его  руку своей и снова
опустилась ему на грудь. - В любом случае я была маленькой девочкой. И порой
я была счастлива.
     - Когда?
     - Когда бывала одна. У меня всегда  была своя  комната, мама следила за
этим. Комната обычно находилась в задней части квартиры или дома, а  если мы
останавливались  в  гостинице,  я  жила  отдельно  от  брата  и сестры. Мама
говорила, что я самая младшая и то, что они поздно ложатся, не должно мешать
мне.
     - Ты, должно быть, была очень одинока...
     -  О  нет!  Я  ведь никогда  не  была  одна.  Мои  друзья были  в  моем
воображении,  они  могли  сидеть  на  стульях  или  на  моей  кровати,  и мы
разговаривали. Мы могли говорить часами, поверяя друг другу свои секреты.
     -  А в школе?  У  тебя  были  друзья из  плоти  и крови?  Минуту Хелден
молчала.
     -  Несколько,  очень немного.  Теперь, оглядываясь  назад, я не могу их
осуждать.  Мы  все были  детьми. Мы покупали так, как нам говорили родители.
Те, у кого были Родители.
     - Что же им говорили родители?
     - Что  я  -  фон Тибольт. Маленькая девочка  с глупым именем.  Моя мама
была...  ну,  в общем,  моей мамой.  Я  думаю,  они считали, что  это клеймо
заразно.
     Может быть, на  ней и было выжжено клеймо, подумал Ноэль, но не ее мать
была причиной этого. "Одесса" Мориса Граффа руководствовалась  более важными
соображениями. Миллионы и миллионы закладывали свой любимый рейх, чтобы быть
использованными предателями вроде фон Тибольта.
     - Дела пошли лучше, когда ты выросла?
     - Лучше?  Конечно. Растешь, приспосабливаешься, понимаешь  то,  чего не
понимала ребенком.
     - Друзей стало больше?
     -  Близких, пожалуй, нет, но больше и  не было нужно. Я была не слишком
общительна. Я привыкла быть одна; я понимала,  почему меня не  приглашают на
вечеринки  и обеды.  Во  всяком случае - в  респектабельные  семейства. Годы
урезали круг общения моей матери, скажем так, но не ее деловые интересы. Она
была акулой: нас избегали даже свои. И конечно,  немцев остальные жители Рио
по-настоящему не принимали в те годы.
     - Почему, ведь война кончилась?
     -  Но не проблемы. Немцы являлись  постоянным  источником проблем в  то
время. Нелегальные деньги, военные преступники, израильские охотники...  это
продолжалось много лет.
     - Ты такая красивая, трудно себе  представить, чтобы ты была... скажем,
совсем одна.
     Хелден приподнялась и посмотрела на него. Она улыбнулась и правой рукой
отвела волосы назад, держа их у шеи.
     - Я выглядела очень суровой, дорогой. Прямые волосы, собранные в пучок,
большие очки и платья на размер  больше. Ты бы дважды на меня не взглянул...
Не веришь?
     - Я думаю не об этом.
     - А о чем?
     - Ты сказала "дорогой". Она ответила на его взгляд:
     - Да, так я и сказала. Это же вполне естественно. Ты не против?
     Он ответил ей прикосновением.

     Она  снова  сидела  на  стуле, одетая  в комбинацию, вместо  неглиже, и
потягивала бренди.  Ноэль  -  рядом  на  полу,  опираясь на  кушетку. Вместо
купального халата, на  нем были трусы  и  рубашка. Они держались  за  руки и
наблюдали за огнями на лодках, скользивших по воде.
     Он обернулся и взглянул на нее:
     - Тебе лучше?
     -  Много лучше, дорогой.  Ты  очень нежный.  Я  мало  таких встречала в
жизни.
     - Меня это не интересует.
     - Я не это имела в виду. Кстати, для твоего сведения. У Полковника меня
прозвали Fraulein Eiszapfen.
     - А что это значит?
     - Сосулька, Мадемуазель Сосулька. А на работе уверены, что я лесбиянка.
     - Отсылай их ко мне.
     - Лучше не стоит.
     -  Я им  скажу, что ты  суха как  солома  и  к тому же  злоупотребляешь
кнутами и велосипедными цепями. От тебя все разбегутся.
     -  Это  очень мило. - Она поцеловала  его.  - Ты мягок,  нежен  и легко
смеешься. Вы мне очень нравитесь, Ноэль Холкрофт, и я  не думаю, что это так
уж хорошо.
     - Почему?
     -  Потому что,  когда  мы  простимся,  я  буду  думать  о  тебе.  Ноэль
дотронулся до ее руки, все еще касавшейся его лица; он забеспокоился.
     - Мы только встретились. Зачем прощаться?
     - Тебе много надо сделать. Мне тоже.
     - У нас обоих есть Цюрих.
     - У тебя есть Цюрих. А у меня своя жизнь в Париже.
     - Одно другому не мешает.
     - Ты этого не  знаешь, дорогой. Ты  ничего обо  мне не знаешь. Ни где я
живу, ни как я живу.
     - Я  знаю про маленькую  девочку,  у  которой была отдельная комната  и
которая сто раз смотрела "Волшебника страны Оз".
     - Вспоминай о ней с нежностью. А она будет вспоминать тебя. Всегда.
     Холкрофт убрал ее руку со своего лица.
     -  Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать? Спасибо за приятный вечер,
всего хорошего?
     - Нет, дорогой. Не это. Не теперь.
     - Так что же ты хочешь сказать?
     - Я не  знаю. Может,  я  просто  думаю вслух... У нас впереди еще  дни,
недели, если хочешь.
     - Хочу.
     - Но обещай,  что ты никогда не будешь пытаться меня найти, встретиться
со мной. Я сама тебя найду.
     - Ты замужем? Хелден засмеялась:
     - Нет.
     - Ну, значит, живешь с кем-то?
     - Да,  но  не  в  том  смысле, в  каком  ты  думаешь.  Ноэль пристально
посмотрел на нее.
     - Какого ответа ты ждешь от меня?
     - Скажи, что обещаешь.
     -  Дай мне понять тебя.  Кроме того места, где ты работаешь, я нигде не
могу тебя найти. Я не могу узнать, где ты живешь и как с тобой связаться.
     - Я оставлю тебе телефон подруги. В крайнем случае, она знает, где меня
искать.
     - Мне казалось, я твой друг.
     - Это  так. Но  по-другому. Пожалуйста, не  сердись. Это  ради твоей же
безопасности.
     Холкрофт  вспомнил, что произошло  три  дня назад. Хелден боялась  его,
боялась, что его прислали не те люди.
     - В машине ты сказала, что Цюрих - это решение многих проблем. Это твой
ответ? Не может ли Цюрих изменить твою жизнь?
     Она колебалась:
     - Возможно. Но у нас столько дел...
     - И  так мало времени, -  закончил Холкрофт.  Он дотронулся до ее щеки,
заставляя  взглянуть на  него. -  Но  прежде,  чем  появятся  деньги,  можно
воспользоваться банком в Женеве и выполнить условия, которые они ставят.
     - Я понимаю. Ты говорил об этом, и я уверена, что Иоганн знает о них.
     - Не уверен.  Он оказался  жертвой спекуляций, которые могут выбить его
из обоймы.
     - Выбить откуда?
     -  Дисквалифицировать  его.  Испугать  людей  в  Женеве;  заставить  их
запереть подвалы. Мы вернемся к  этому  через  минуту. Я  хочу поговорить  о
Бомонте.  Кажется, я знаю, кто он, но мне нужна твоя помощь, чтобы убедиться
в этом.
     - Чем я могу помочь?
     - Когда Бомонт был в Рио, был ли он как-то связан с Морисом Граффом?
     - Понятия не имею.
     - Можем ли  мы это как-то узнать? Нет ли в Рио людей, которые могут это
знать?
     - Нет, насколько я знаю.
     -  Черт,  но  нам необходимо узнать.  Узнать  о  нем  все,  что  только
возможно. Хелден нахмурилась:
     - Это трудно.
     - Почему?
     - Три  года назад, когда Гретхен сказала, что собирается выйти замуж за
Бомонта, я была шокирована; я тебе рассказывала.  В  то время я работала для
маленькой фирмы на  Лестер-сквер  -  знаешь, это одно из тех  отвратительных
мест,  куда  посылаешь  несколько   фунтов,  а  они   добывают  нужную  тебе
информацию. Все поверхностно, но зато у них есть  свои  источники. -  Хелден
замолчала.
     - Ты собрала сведения о Бомонте? - спросил Ноэль.
     - Попыталась. Я не знала, что искать,  но  все-таки попыталась. Я нашла
университетские   записи,   собрала   всю   доступную   информацию   о   его
военно-морской  карьере.  Одни   поощрения   и   рекомендации,   награды   и
продвижения.  Вот  только  была  одна  несообразность.  Я  попыталась  найти
сведения о его семье в Шотландии.
     - Ив чем же была несообразность?
     - Ну, если  верить военно-морским  досье,  его родители  были  обычными
людьми.  Впечатление такое,  что  он из бедной семьи. У них  был овощной или
цветочный  магазин в  городке  под названием Данхиф,  к югу от  Абердина,  у
Северного моря. И тем не менее он учился в университете, в Кембридже, кстати
на дневном отделении.
     - На дневном?.. Каким образом?
     - На стипендии, по-моему. Он в ней нуждался, и  ему ее дали, вот только
прошения о стипендии нет. Все это выглядит странно.
     - Ты попыталась что-то разузнать о его семье в Шотландии?
     -  Да,  но  узнать почти  ничего не  удалось.  Они словно  сквозь землю
провалились. Я разослала несколько запросов - в городской  совет, на почту -
в  места, которые  обычно  не  приходят  в  голову.  Бомонты  были,  по всей
видимости,  англичанами, приехавшими  в Шотландию  вскоре  после  войны, они
прожили там несколько лет и потом уехали.
     - Может, они умерли?
     -  Нет,  судя  по  записям. ВМФ всегда обновляет  свою  документацию на
случай ранений  или гибели. Они по-прежнему числятся живущими в Данхифе,  но
они оттуда уехали. У почтового ведомства не было вообще никакой информации.
     Теперь пришел черед Холкрофта хмуриться.
     - Это звучит дико.
     - Есть еще кое-что. - Хелден  выпрямилась.  - На свадьбе у  Гретхен был
один офицер  с корабля Бомонта. Его  заместитель, кажется. Он был на год или
два младше и явно его подчиненный, но между ними было такое взаимопонимание,
которое значит больше, чем дружба, больше, чем общение сослуживцев.
     - Что ты называешь взаимопониманием?
     -  Они  как  будто  все время  думают  одинаково.  Если  один  начинает
предложение, то  второй может его закончить.  Один поворачивается в какую-то
сторону, второй может сказать, что он видит. Понимаешь, о чем я? Ты встречал
людей, которые бы так понимали друг друга? Таких людей?
     -   Да,  конечно.  Братьев.  Влюбленных.  И   часто  -  военных,  долго
прослуживших вместе. Как же ты поступила?
     -  По  тем  же  источникам  я  проверила  данные  и на  этого человека.
Обнаружилось  нечто  необычайное.  Их учебные  и  военные досье  были  почти
идентичны, великолепны по всем  статьям.  Она оба  были родом из неизвестных
городков, их родители ничем не  примечательны и явно небогаты. Оба учились в
известных университетах  без  какой-либо явной  финансовой поддержки.  И оба
стали  офицерами,  хотя раньше не обнаруживали  никакой склонности к военной
карьере.
     - А что с семьей друга Бомонта? Тебе удалось их найти?
     - Нет, они числились живущими в  небольшом городке в Уэльсе, но  их там
не  было. Они  уехали  несколько  лет  назад,  и никаких сведений  о них  не
сохранилось.
     То, что  удалось узнать Хелден, соответствовало теории Ноэля о том, что
Энтони Бомонт был агентом "Одессы". Теперь важно было изъять Бомонта - и его
сообщников  - из общей картины. Им нельзя  позволить  и дальше вмешиваться в
отношения  с Женевой. Может быть,  они  с Хелден ошибаются.  Может быть, они
свяжутся с  Пэйтон-Джонсом,  и пусть  у  него голова  болит  о  Бомонте.  Но
следовало рассмотреть и другие возможности, а  среди них - и опасность того,
что  британская  разведка  откроет  досье   Питера  Болдуина  и  вернется  к
"Вольфшанце".
     - То, что ты мне рассказала, совпадает с тем, о  чем  я думал, - сказал
Ноэль.  - Вернемся к твоему брату.  У меня есть некоторые соображения о том,
что произошло в Рио. Не хочешь теперь поговорить об этом?
     Глаза Хелден широко раскрылись.
     - Я не понимаю, о чем ты.
     - Твой  брат  что-то  узнал  в  Рио,  не так  ли?  Он узнал о  Граффе и
бразильской "Одессе".  Поэтому его травили, и ему пришлось  уехать. Это были
не  деловые  проблемы  твоей  матери  или  твоего брата.  Это  были Графф  и
"Одесса".
     Хелден медленно вздохнула.
     - Я ничего об этом не знаю, поверь мне.
     - Тогда в чем дело? Расскажи, Хелден. Она умоляюще посмотрела на него.
     -  Прошу тебя, Ноэль.  Я многим обязана тебе, но не  заставляй меня так
расплачиваться. То, что произошло с Иоганном в Рио, не имеет к тебе никакого
отношения. И к Женеве.
     - Ты не можешь этого  знать. И я этого не знаю.  Я знаю  только, что ты
должна  мне  это рассказать.  Я  должен  быть  готов. Я  слишком многого  не
понимаю. - Он схватил ее за  руку. -  Послушай, сегодня я вломился в комнату
слепого.  Я вышиб дверь,  звук  был ужасен -  неожиданный и громкий. Это был
старик, и  он, конечно, не мог  меня  увидеть. Он не мог видеть страх в моих
глазах.  Его  руки  дрожали,  и  он  шептал  молитву  по-французски...   Мне
захотелось подойти к нему,  взять  его за руки и сказать, что я понимаю, что
он  чувствует. Понимаешь, он  не  видел страха в моих глазах.  А я  испуган,
Хелден.  Я не  из тех  людей,  которые  вламываются  в  комнаты,  стреляют и
подставляются под пули. Я не могу повернуть назад, но я испуган.  Так что ты
должна мне помочь.
     - Я хочу помочь, ты же знаешь.
     - Тогда расскажи мне о том, что случилось в Рио. Что случилось с  твоим
братом?
     - Это не важно, - сказала она.
     - Все важно.  - Ноэль встал и  прошел через комнату к стулу, на котором
оставил свой пиджак. Он показал Хелден рваную подкладку. - Посмотри. Сегодня
в толпе кто-то пытался воткнуть в меня нож. Я не знаю, как ты, но я с  таким
прежде не сталкивался, это что-то,  о  чем  я ничего не знаю.  Это ошеломило
меня...  и  чертовски  рассердило. А  пять дней  назад в Нью-Йорке  человек,
который меня вырастил и которого я называл отцом, шел по тротуару и был сбит
якобы потерявшей управление машиной, которая целилась в него и размазала его
по стене! Его смерть была предупреждением. Для меня! Так что не говори мне о
"Возмездии", об "Одессе", о "Вольфшанце". Я начинаю узнавать кое-что об этих
сукиных детях и хочу избавиться от  них - ото всех до  единого. С деньгами в
Цюрихе  мы сможем  это сделать. Без них нас  никто  слушать не  станет.  Это
экономическая основа  жизни.  Людей с  семьюстами  восьмьюдесятью миллионами
просто  так не отсылают. Их выслушивают. - Холкрофт уронил пиджак на пол.  -
Мы  можем  добраться  до  Цюриха,  только  удовлетворив  женевский  банк,  а
добраться до Женевы мы можем только своим умом. На нашей стороне никого нет,
мы одни. Фон Тибольты, Кесслеры... И  один Клаузен.  Так  что же произошло в
Рио?
     Хелден посмотрела на рваный пиджак, потом снова на Холкрофта.
     - Иоганн кого-то убил.
     - Кого?
     - Не знаю, я действительно не знаю. Какую-то важную персону.
     Глава 23
     Холкрофт  вслушивался в  ее голос,  пытаясь уловить фальшивую  ноту. Но
фальши не было. Она рассказала ему то немногое, что знала.
     - Недель за шесть до нашего отъезда из Бразилии, - объясняла  Хелден, -
я приехала домой поздно вечером после занятий в университете - мы тогда жили
за  городом. Перед домом  стоял  черный лимузин,  и я  поставила свою машину
позади него. Подойдя  к двери, я услышала доносившиеся из дома пронзительные
крики. Шла жестокая борьба, и я не могла угадать, кто бы это мог быть; голос
кричавшего был мне  незнаком. Он все выкрикивал слова вроде:  "убийца", "это
ты сделал"... что-то в этом роде. Я вбежала в дом  и увидела, что в прихожей
стоят друг  против друга  Иоганн и  незнакомый человек.  Незнакомец  пытался
ударить  Иоганна, но мой брат очень  сильный, он  схватил  этого человека за
руки  и вытолкнул  за дверь. Последние слова,  которые крикнул тот  человек,
были о том, что и другие тоже знают, что они еще увидят, как Иоганна повесят
за  убийство,  а  если  этого  не случится,  то они  сами его прикончат.  Он
скатился по ступенькам, не переставая кричать, и  побежал к лимузину, Иоганн
- за ним. Он сказал ему что-то, человек плюнул брату в лицо и уехал.
     - Ты спрашивала об этом брата?
     - Конечно. Но Иоганн не хотел об этом говорить, только ответил, что тот
человек  сошел  с ума. Он потерял много денег, вложенных  в какое-то дело, и
лишился рассудка.
     - Ты ему не поверила?
     - Я хотела поверить, но тут  началось странное. Иоганн  пропадал где-то
до рассвета, исчезал на целые дни; в общем, вел себя совершенно ненормально.
Потом, спустя всего несколько недель,  мы улетели в Ресифи под новым именем.
Кого бы он  ни убил, это был богатый и очень могущественный человек. Иначе у
него не появилось бы таких друзей.
     - Ты совсем не догадываешься, кто был тот человек, которого ты видела у
себя дома тогда вечером?
     -  Нет. Мне показалось, что я  видела его прежде, но не могла вспомнить
где, а  Иоганн не хотел мне говорить. Он приказал  мне никогда не вспоминать
об этом. Есть вещи, о которых я ничего не должна знать.
     - Ты приняла это?
     - Да. Попробуй меня понять. Мы были детьми нациста, и мы знали, что это
такое. Так что лучше было не задавать лишних вопросов.
     - Но тебе же нужно было знать, что происходит.
     -  Нас  учили  жить, - сказала  Хелден.  - Мы проходили  обучение:  как
избегать израильтян, потому что они могли силой получить  от нас информацию;
как узнавать вербовщиков  из "Одессы", маньяков из "Возмездия"; как убежать,
как пользоваться сотней способов, чтобы уйти от хвоста.
     Изумленный Ноэль покачал головой.
     - Ежедневные тренировки в веселом студенческом клубе. Это безумие.
     - Так ты сказал бы несколько недель назад, - ответила она,  взяв его за
руку. - Но не теперь, после того, что произошло сегодня.
     - Что ты хочешь этим сказать?
     - Помнишь, в машине я сказала, что мне жаль тебя, потому что у тебя нет
опыта.
     - А я ответил, что приобретаю его на ходу.
     -  Но слишком  мало и слишком  поздно. Иоганн просил меня  научить тебя
всему, что  я  умею.  Я  хочу, чтобы  ты  выслушал  меня,  Ноэль.  Попытайся
запомнить все, что я тебе скажу.
     -  Что? -  Холкрофт почувствовал силу, с которой она сжала  его руку, и
увидел беспокойство в ее глазах.
     - Ты едешь в Берлин. Я хочу, чтобы ты вернулся оттуда.
     С этих слов она начала урок. Порой Ноэль  едва  сдерживал улыбку - или,
хуже того,  смех, - но ее настойчивость заставляла его сдерживаться;  Хелден
же была убийственно серьезна. Сегодня убили  троих. Они с Хелден легко могли
оказаться  четвертой  и  пятой  жертвами.  Поэтому   он  слушал  и  старался
запомнить. Все запомнить.
     -  У нас нет времени  на то, чтобы раздобыть фальшивые  документы, - на
это уйдет  несколько дней. У тебя есть деньги,  купи еще  один  билет.  Будь
начеку  и не позволяй никому сесть рядом с  тобой,  не дай себя окружить. Не
ешь и не пей ничего, кроме того, что принес с собой.
     В его памяти всплыл стрихнин.
     - Этот совет я никогда не забуду.
     -  Можешь забыть. Так  легко заказать кофе  или стакан  воды. Не  делай
этого.
     - Не буду. А как мне вести себя в Берлине?
     -  В  любом  городе,  - поправила  она. - Найти маленькую  гостиницу  в
перенаселенном районе, где  живут порнографией, проституцией и  наркотиками.
Там в