говорить как ни в  чем не бывало. -
Наверное, кто-то из моих сотрудников решил просто пошутить. Кое у  кого есть
ключи от квартиры.
     - Но я же никого не заметил. И Эд тоже...
     - Все в порядке, Джек, - прервал его Холкрофт. - Забудь об этом. В день
отъезда я устроил вечеринку. Я уехал в аэропорт, а кто-то мог здесь остаться
до утра.
     Больше Ноэль ничего не смог придумать. Неожиданно он сообразил, что еще
не заглядывал  в  спальню. Холкрофт вошел  и  рукой  нащупал  выключатель на
стене.
     Он  ожидал увидеть  нечто  невообразимое,  но  это  был  просто кошмар.
Увиденное довершало общую картину полного кавардака в квартире.
     И здесь вся мебель и все вещи были сдвинуты со  своих мест. Первое, что
бросилось ему в глаза, - это кровать. Он даже испугался. Кровать стояла не у
стены,  а в  центре  комнаты. Секретер - у окна. Небольшой письменный стол с
подставкой для  книг казался  совсем крошечным,  придвинутый  к  голой стене
справа. И как некоторое время назад, когда он впервые увидел гостиную, в его
воображении возникла картина спальни,  какой она была три дня назад,  и  эта
картина постепенно сменилась тем в высшей степени странным зрелищем, которое
предстало его взору.
     Он увидел это и задохнулся. Второй телефонный аппарат свисал с потолка,
стянутый  черной  изоляционной лентой, а шнур-удлинитель  змеился по стене и
бежал по потолку к крюку, с которого свисал телефон.
     Телефон медленно поворачивался вокруг своей оси.
     Боль пронизала тело Холкрофта от живота  к  груди. Он  не  мог оторвать
глаз от подвешенного аппарата, медленно вращавшегося в воздухе. Ноэль боялся
отвести от него взгляд  и посмотреть в сторону, но понимал, что это придется
сделать: ему же надо понять, что происходит!
     Он скосил глаза в сторону, и сердце заколотилось в груди. Телефон висел
как раз напротив двери в ванную, и дверь  эта была  открыта. Он  увидел, что
занавеску  на  окошке  над раковиной слегка  треплет  ветер. Поток холодного
воздуха   с   улицы,  врывавшийся   в  раскрытое  окошко  ванной,  заставлял
подвешенный телефон вращаться.
     Холкрофт быстрым  шагом  направился в  ванную, чтобы закрыть окошко. Он
уже  приготовился отдернуть  занавеску, как вдруг  увидел  вспышку света  за
окном.  В окне дома напротив  зажглась спичка,  и ее пламя озарило тьму.  Он
выглянул в окно.
     Снова эта женщина! Та  же  самая блондинка, но теперь он видел  всю  ее
фигуру и застыл, не в силах отвести взгляд.
     Она повернулась и,  как раньше, исчезла в  глубине комнаты.  Исчезла. И
тусклый свет, горевший в комнате, погас.
     Да  что  же такое происходит? Что  все это  значит? Все было подстроено
таким  образом, чтобы  напугать его.  А  что случилось с  Питером Болдуином,
эсквайром, который так настойчиво убеждал его отменить поездку в Женеву? Был
ли этот Болдуин частью плана устрашения или, напротив, оказался жертвой?
     Жертвой? Жертвой... Какое  странное  слово, подумал  он. Почему  должны
быть какие-то жертвы? И  что имел в виду Болдуин, сказав,  что  он "двадцать
лет провел в МИ-6"?
     МИ-6?  Управление британской разведки. Если он не ошибается, МИ-5 - это
управление внутренней разведки,  а МИ-6 занимается внешней разведкой. Что-то
вроде британского ЦРУ.
     О  Боже! Неужели англичане узнали  о  содержании  женевского документа?
Неужели британской разведке стало известно о грандиозной краже,  совершенной
тридцать лет  назад? Похоже на то...  И  все  же Питер Болдуин имел  в  виду
что-то иное.
     "Вы  даже не представляете,  что делаете. Никто  этого  не знает, кроме
меня..."
     А потом наступило молчание, и линия отключилась.
     Холкрофт вышел из  ванной и на мгновение остановился перед  подвешенным
телефоном.  Теперь  аппарат  покачивался  едва  заметно,  но  еще  не  замер
окончательно. Это  было странное  зрелище, даже страшное - из-за этой черной
ленты, которой трубка была приклеена к аппарату.
     Он  шагнул  к  двери  спальни,  но  потом  остановился  и  инстинктивно
обернулся. Ему в глаза бросилось нечто,  чего он не  заметил раньше. Средний
ящик  письменного  стола был выдвинут.  Холкрофт присмотрелся. В ящике лежал
листок бумаги.
     Когда он взглянул на листок, у него перехватило дыхание.
     Нет,   невозможно.   Это   безумие!   Одиноко    лежащий   листок   был
коричневато-желтым. Пожелтевшим от времени! Он был точь-в-точь такой же, как
и тот, что пролежал в сейфе  женевского банка тридцать лет. Как то письмо  с
угрозами,  написанное  выжившими  из ума  фанатиками, которые  чтили  память
мученика по имени  Генрих Клаузен. Тот же почерк: печатные готические буквы,
из которых  складывались английские слова. Чернила  выцвели,  но  текст  еще
можно было разобрать.
     И то, что  он разобрал,  поразило Холкрофта.  Ведь  это  было  написано
тридцать лет назад:
     "Ноэль Клаузен-Холкрофт,  теперь для тебя все  будет по-другому.  Ничто
уже не будет таким, как прежде..."
     Прежде чем  продолжить  чтение, Ноэль схватился за  листок. Бумага сухо
зашуршала в его пальцах. О Боже! И это было написано тридцать лет назад?!
     Сей факт делал еще более устрашающим то, что он читал дальше:

     "Прошлое было лишь подготовкой.
     Будущее посвящается памяти человека и его мечты.  С его стороны это был
поступок  отважный  и  блистательный  в  обезумевшем  мире.  Ничто не  может
предотвратить осуществления этой мечты. Мы те, кто выжил после "Вольфшанце".
Те  из  нас, кто  останется  жить, посвятит свою  жизнь  защите  мечты этого
человека.  Она будет  осуществлена, ибо это  единственное, что осталось. Акт
милосердия,  должный показать всему  миру,  что нас обманули,  что  мы  были
совсем не такими, какими нас изображают.
     Мы, люди "Вольфшанце", знаем, что  собой представляли лучшие  из нас, и
Генрих Клаузен знал.
     Тебе, Ноэль  Клаузен-Холкрофт, предстоит теперь завершить то, что начал
твой отец, на тебя вся надежда. Так хотел твой отец.
     Многие будут  пытаться преградить тебе путь, открыть шлюзы и уничтожить
мечту, но люди "Вольфшанце" не умирают.
     Мы даем тебе слово, что все, кто встанет на твоем пути, будут сметены с
лица земли.
     Всякий, кто  встанет на  твоем пути,  кто попытается отвратить  тебя  с
этого пути, кто попытается  ввести тебя  в заблуждение  гнусной ложью, будет
уничтожен.
     Как и ты сам, если ты хоть на минуту усомнишься или потерпишь неудачу.
     Вот наша клятва".
     Ноэль схватил листок из ящика - и он рассыпался у него в руках. Кусочки
иссохшей бумаги упали на пол.
     - Чертовы маньяки!  -  Он с грохотом задвинул ящик  и бросился  вон  из
спальни. Где телефон?  Где  этот  проклятый  телефон? У  окна  - вот он!  На
кухонном столе у  окна!  -  Маньяки! - снова  крикнул он в пустоту. Нет,  не
совсем в пустоту: его возглас был адресован человеку из Женевы, который ехал
в цюрихском поезде.  Тридцать лет назад маньяки могли написать этот бред, но
доставили  это  письмо сюда  другие маньяки -  нынешние! Они вломились в его
дом, нарушили его  покой, прикоснулись  к его имуществу...  И Бог знает, что
еще натворили, подумал он,  вспомнив о Питере  Болдуине,  эсквайре.  Человек
проделал  путь  в  тысячи миль, чтобы встретиться  с  ним,  поговорить...  и
тишина, щелчок в телефонной трубке и онемевшая линия.
     Он взглянул  на часы. Уже почти час ночи.  А  сколько сейчас в  Цюрихе?
Шесть? Семь? Банки в Швейцарии открываются в восемь.  В  Цюрихе  расположено
отделение "Ла Гран банк де Женев". Манфреди, должно быть, там.
     Окно.  Он стоял перед окном, на том же месте, дожидаясь, когда вернется
Болдуин.  Окно.  В доме напротив. Три короткие вспышки  зажженной спичкой...
Блондинка в окне!
     Холкрофт  сунул  руку  в карман,  чтобы  проверить,  там  ли  ключи  от
квартиры.  Там. Он  побежал к двери,  вышел из квартиры,  подошел  к лифту и
нажал кнопку вызова. Светящийся индикатор показывал, что лифт остановился на
десятом этаже. Стрелка не двигалась.
     Черт побери.
     Он  выбежал  на лестницу  и  устремился вниз,  перепрыгивая  через  две
ступеньки. Так он добежал до первого этажа и выскочил в вестибюль.
     -  Господи! Мистер Холкрофт, как  же вы меня напугали! - Джек вытаращил
на него глаза.
     - Ты знаешь швейцара в соседнем доме? - крикнул Холкрофт.
     - В котором?
     - Черт возьми! В этом! - Холкрофт махнул рукой направо.
     - Тридцать восьмой дом. Да, знаю.
     - Пойдем со мной.
     - Э, погодите, мистер Холкрофт. Я не могу покинуть пост.
     - Только на минутку. Вот тебе двадцать долларов.
     - Ну разве только на минутку...
     Швейцар  дома  номер  38  поприветствовал  их,  сразу  поняв,  что  ему
предстоит дать знакомому Джека исчерпывающую информацию.
     - Извините,  сэр, но  в той квартире никто не живет. Уже недели три. Но
кажется, ее уже сдали. Новые жильцы скоро въед...
     - Но там кто-то есть!  -  сказал  Ноэль, пытаясь  сохранить присутствие
духа. - Какая-то блондинка. Мне нужно узнать, кто она такая.
     - Блондинка, говорите? Среднего роста, симпатичная, много курит?
     - Да-да! Кто же она?
     - Вы давно живете в той квартире, сэр?
     - Что?
     - То есть вы долго там находились?
     - Какое это имеет отношение к делу?
     - Я думаю, может, вы пили...
     - О чем вы, черт возьми, говорите?! Кто эта женщина?
     - Была такая  женщина, мистер. Блондинка, о которой вы говорите,  - это
миссис Палатайн. Она умерла месяц назад.
     Ноэль сел  перед  окном  и стал смотреть на  дом напротив. Итак, кто-то
пытается  свести  его с  ума.  Но  почему?  Непонятно.  Фанатики  и  маньяки
тридцатилетней   давности,  перемахнув  через  три   десятилетия,  командуют
легионами молодых неизвестных воинов. Зачем?
     Он позвонил в "Сент-Реджис". Телефон в номере 411  уже работал, но  был
постоянно занят.  А  женщины,  которую  он  отчетливо  разглядел в окно,  не
существовало. Но она же была! И она была частью этого. Он точно знал!
     Ноэль встал, подошел к  стоящему на непривычном месте бару и налил себе
стаканчик. Посмотрел на часы: без десяти два. Через десять  минут ему должна
позвонить телефонистка с международной станции: он заказал разговор с банком
в  Цюрихе на два часа ночи по нью-йоркскому времени. Он сжал стакан в руке и
двинулся обратно к стулу у окна. По пути Ноэль заметил свой транзистор: тот,
разумеется,  стоял не там, где обычно,  потому-то он  его  и  увидел.  Ноэль
машинально   включил   сто.   Он  любил   слушать  музыку:  она  действовала
успокаивающе.
     Но услышал он не музыку, а речь.  Тревожная  дробь монотонных сигналов,
на  фоне  которых звучал  голос диктора, свидетельствовала,  что он попал на
одну  из  станций  круглосуточных новостей. Ага, кто-то настроил приемник на
другую волну. Ну конечно! "Ничто уже не будет таким, как прежде..."
     То, что говорил диктор, привлекло его внимание. Он резко повернулся  на
стуле и пролил содержимое стакана на брюки.
     -   ...Полиция  заблокировала  все   входы  и  выходы   в  отель.   Наш
корреспондент Ричард Данлоп  находится на месте происшествия и связывается с
нами по телефону. Привет, Ричард! Что нового?
     После недолгой паузы послышался взволнованный голос репортера:
     -  Имя убитого  Питер  Болдуин. Это англичанин. Он  приехал  вчера - по
крайней  мере,  вчера его зарегистрировали в "Сент-Реджисе". Полиция  сейчас
связывается  с  различными  авиакомпаниями,  чтобы  получить  дополнительную
информацию. Насколько  можно судить, Болдуин приехал  в Нью-Йорк в отпуск. В
регистрационной карте отеля не указано его место работы.
     - Когда обнаружили тело?
     -  Примерно  полчаса  назад. К нему  в  номер поднялся  электрик, чтобы
проверить исправность  телефонного аппарата, и обнаружил мистера Болдуина на
кровати.  Здесь  ходит множество  всяких  слухов,  так  что неизвестно, чему
верить, но  что больше  всего поражает,  так это  способ  убийства. Это было
зверское,  крайне жестокое убийство.  По словам  полиции,  Болдуина задушили
удавкой.  Точнее, ему перерезали  горло  толстой  проволочной петлей. Кто-то
слышал, как горничная  четвертого этажа  кричала полицейским, что весь номер
был заляпан...
     - Мотив  убийства - ограбление?  -  перебил его ведущий  радиопрограммы
новостей.
     - Нам не удалось пока выяснить. Полицейские не дают интервью. По-моему,
они ждут приезда представителя британского консульства.
     -  Спасибо, Ричард Данлоп.  Держим  связь...  Это был  Ричард  Данлоп с
репортажем из  отеля "Сент-Реджис" на  Пятьдесят пятой улице  в  Манхэттене.
Повторяю:  сегодня ранним утром в одном из самых роскошных  отелей Нью-Йорка
произошло убийство. Англичанин по имени Питер Болдуин...
     Холкрофт как ужаленный вскочил со стула, бросился  к  радиоприемнику  и
выключил его.  Он  стоял  тяжело  дыша,  и  не верил  своим  ушам.  Это было
невероятно, непостижимо, невозможно.
     Нет,  возможно.   Это   -   реально.  Это  произошло.  Смерть.  Маньяки
тридцатилетней  давности,  оказывается,  вовсе не  карикатурные  злодеи,  не
персонажи дешевой  мелодрамы. Это  подлые  убийцы.  И намерения  их серьезны
донельзя.
     Питер Болдуин,  эсквайр,  советовал  ему  отменить  поездку  в  Женеву.
Болдуин попытался помешать осуществлению мечты, попытался нарушить  завет. И
вот теперь он мертв, зверски убит проволокой, которой ему перерезали горло.
     Ноэль, с трудом передвигая ноги, добрался до стула у окна и сел. Поднес
стакан  с  виски  к губам  и  сделал  несколько  больших глотков.  Виски  не
подействовало - он пил спиртное, как воду. Сердце забилось еще лихорадочнее.
     Вспышка спички! В доме напротив. Это она. Очертания ее фигуры были ясно
видны  сквозь прозрачную занавеску.  Освещенная тусклым  светом,  там стояла
блондинка.  Она смотрела  в окно, смотрела прямо  на него. Ноэль вскочил  на
ноги  и  инстинктивно  подался  вперед, едва  не ткнувшись носом  в  стекло.
Женщина слегка кивнула: она кивала ему!  Она ему что-то сообщала. Она словно
говорила: то, что он сейчас понял, было правдой.
     "...Блондинка, о которой вы говорите, - это миссис Палатайн. Она умерла
месяц назад".
     Мертвая стояла  в слабо  освещенном окне  и  посылала  ему  через  двор
страшное послание. О Господи, он сходит с ума!
     Зазвонил  телефон  -  звонок заставил  его  содрогнуться.  Он  задержал
дыхание  и  замер  над  аппаратом. Только бы  он не  зазвонил  снова. Звонок
прорезал тишину, наполнив душу Холкрофта леденящим ужасом.
     - Мистер Холкрофт, это международная телефонная  станция. Вы заказывали
разговор с Цюрихом...
     Ноэль недоверчиво  слушал  английскую речь с акцентом,  доносившуюся из
Цюриха. С ним говорил менеджер цюрихского отделения "Ла Гран банк де Женев".
"Директор", - повторил он, подчеркивая важность своей должности.
     -  Мы так  скорбим, мистер Холкрофт.  Нам  было  известно, что у  герра
Манфреди не все в порядке со здоровьем,  но  никто из нас  и не предполагал,
что его болезнь настолько серьезна.
     - О чем вы говорите? Что случилось?
     -  Хронические заболевания  по-разному протекают  у разных  людей.  Наш
коллега был полон сил, это был энергичный человек, и,  когда такие люди, как
он,  понимают,  что они  уже не в состоянии  жить  и  работать полноценно, в
привычном им ритме, они впадают в депрессию.
     - Да что произошло?
     - Самоубийство,  мистер Холкрофт.  Герр Манфреди  больше не мог терпеть
свой недуг...
     - Самоубийство?
     -  Мне нет смысла  вас обманывать. Эрнст  выбросился  из  окна отеля. К
счастью, смерть  наступила мгновенно.  Сегодня в десять часов все  отделения
"Ла Гран банк де Женев" на одну минуту приостановят работу  в  знак  траура,
чтобы почтить память...
     - О Боже...
     - Тем  не менее, - продолжал голос из  Цюриха, - все дела, которым герр
Манфреди  лично  уделял особое внимание, будут переданы в  ведение столь  же
компетентных лиц. Мы хотим надеяться...
     Ноэль  бросил трубку,  не  дослушав. "Дела... будут переданы в  ведение
столь же компетентных лиц..." Ну ясно:  бизнес есть бизнес. Убили  человека,
но в работе швейцарского банка  не должно быть  никаких  сбоев. А  его точно
убили.
     Конечно, Эрнст Манфреди  вовсе не выбросился из окна цюрихского  отеля.
Его выбросили. Его убили люди "Вольфшанце".
     Но, Господи,  почему? И  тогда Холкрофт вспомнил. Манфреди махнул рукой
на  людей "Вольфшанце".  Он сказал, что все  их  ужасные угрозы уже утратили
всякий смысл и что это всего лишь душевные терзания больных стариков, ищущих
искупления своих грехов.
     В этом и заключалась ошибка Манфреди.  Конечно  же, он  рассказал своим
коллегам, другим  членам совета  директоров  банка об этом  странном письме,
которое содержалось в конверте, запечатанном восковыми печатями Может  быть,
даже позволил себе в их присутствии посмеяться над людьми "Вольфшанце".
     Спичка! Вспышка огня! В окне дома напротив стояла женщина - она кивнула
ему.  Опять! Словно читала  его мысли и подтверждала его  правоту. Покойница
сообщала ему, что он прав.
     -  Вернись!  Вернись!  -  заорал Холкрофт,  прижав  ладони  к холодному
стеклу. - Кто ты?
     Зазвонил  телефон.  Ноэль взглянул на  него,  словно видел этот ужасный
предмет впервые. Да отчасти так оно и было. Трепеща, он поднял трубку.
     - Мистер  Холкрофт, это Джек. Кажется, я узнал,  что  случилось с вашей
квартирой. То есть я как-то сразу об этом не  подумал, но вот что мне пришло
в голову.
     - Что же?
     - Позавчера  сюда заходили эти ребята. Слесари. Мистер Силверстайн, ваш
сосед по этажу,  менял у себя  дверной замок.  Луи меня заранее предупредил,
так что я их впустил. А потом стал думать и вот что я  подумал. Чего это они
пришли поздно вечером?  То есть чего  это они пришли,  когда их рабочий день
кончился, чего  это  они не  пришли  утром?  В  общем, позвонил я Луи.  А он
говорит:  они  приходили вчера.  Вчера, а  не позавчера. Так кто же были  те
двое?
     - Ты не помнишь, как они выглядели?
     - Конечно  помню!  Одного я в  особенности запомнил. Я бы  его  в толпе
сразу узнал. У него...
     В трубке раздался грохот.
     Пистолетный выстрел!
     Послышался звук падающего тела. Кто-то уронил телефон в вестибюле.
     Ноэль бросил трубку, побежал к двери и распахнул ее с  такой силой, что
дверь стукнулась о  висящую  на стене коридора гравюру, и стекло  разбилось.
Ждать лифтера  времени не было. Он  помчался вниз по  ступенькам. В  мозгу у
него все смешалось, он боялся о  чем-либо  думать  и старался лишь сохранить
равновесие. Добежав до первого этажа, Ноэль рванул дверь вестибюля.
     И в ужасе воззрился  на открывшуюся перед ним сцену.  Случилось худшее.
Швейцар Джек сидел откинувшись на спинку  стула, из  шеи хлестала кровь. Ему
прострелили горло.
     Джек  встал  на  их  пути.  Он  собирался  опознать  одного  из   людей
"Вольфшанце" и за это был убит.
     Болдуин, Манфреди... Ни в чем не повинный швейцар. Все мертвы.
     "...Все,  кто  встанет  на  твоем  пути, будут  сметены с лица земли...
Всякий,  кто встанет у  тебя  на пути, кто попытается отвратить тебя с этого
пути, кто попытается ввести тебя в заблуждение... будет уничтожен.
     ...Как  и ты сам,  если  ты  хоть на минуту  усомнишься. Или  потерпишь
неудачу".
     Манфреди спрашивал, есть ли у Холкрофта выбор. Теперь выбора не было.
     Со всех сторон его окружала смерть.
     Глава 5
     Альтина  Холкрофт  сидела за  письменным столом  в своем кабинете  и  с
недоумением  разглядывала  письмо.  Ее точеное лицо - высокие скулы, орлиный
нос,  широко  поставленные  глаза  и  брови  дугой  -  казалось   столь   же
величественно-невозмутимым,  как  и  ее осанка:  даже  сидя  в  кресле,  она
держалась прямо. Ее  тонкие  аристократические  губы  были плотно сжаты, она
дышала  ровно, хотя  каждый  вдох и  выдох был преувеличенно  глубоким.  Она
читала  письмо  Генриха  Клаузена  так,  как  читают  статистический  отчет,
опровергающий информацию, которая