этими
детьми наблюдали, их направляли, тренировали, обрабатывали идеологически, но
ни во что не посвящали раньше  времени. Но и тогда доверяли не каждому. Тех,
кому  не  удавалось  подняться  до осознания своих  прав, данных  им еще при
рождении, кто проявлял слабость или был склонен  к компромиссу, не посвящали
никогда. От них избавлялись.
     Оставшиеся были истинными наследниками Третьего рейха. Повсюду они были
у власти. В ожидании... в ожидании  сигнала из Швейцарии, готовые привести в
действие миллионы.
     Один за другим народы будут вставать в строй, ведомые  "детьми Солнца",
в  распоряжении  которых  окажутся  огромные  суммы  для  укрепления  своего
влияния. Десять миллионов здесь, сорок там, а если необходимо, то и все сто.
     Выборы  в свободном мире будут  куплены,  а  избирателям  останется все
меньше  и  меньше прав.  В этом  не было ничего нового. Уже  имелись примеры
удачных экспериментов.
     В  Чили  это обошлось менее чем в  двадцать семь миллионов. В Панаме не
более чем в  шесть. В Америке места в сенате и конгрессе стоили по нескольку
сот тысяч долларов. Но  по сигналу из Швейцарии подключится наука, используя
все искусство демографии. Пока западный мир не  будет  управляться выросшими
детьми рейха. "Детьми Солнца".
     Следующим будет восточный блок;  Советский Союз и его сателлиты уступят
посулам  собственной  нарождающейся буржуазии.  Когда будет получен  сигнал,
посыплются обещания, и люди, занятые коллективным трудом, осознают, что есть
лучший  путь. Потому что появятся  огромные  фонды. Аскетизм  будет побежден
быстро и бескровно.
     Четвертый   рейх   родится   не   в   границах   одной-двух   стран,  а
распространится по  всему  миру. И законными хозяевами  всего  земного  шара
станут "дети Солнца".
     Кто-то может сказать, что  это абсурдно, невероятно. Нисколько. Это уже
происходит. Повсюду.
     К  сожалению,  не  обошлось без ошибок,  подумал  Теннисон,  подходя  к
седану.  Они неизбежны, как неизбежен  и  тот факт, что  их надо исправлять.
Бомонт был ошибкой. Теннисон сунул пистолет назад в кобуру. Ненадолго.
     Он  подошел  к  окну  со  стороны водителя.  Стекло  было опущено. Лицо
капитана приняло озабоченное выражение.
     - Ну что? Что-нибудь случилось?
     ? Ничего непоправимого. Подвинься, я поведу. А ты покажешь дорогу.
     - Куда?
     - Они сказали,  что где-то здесь  поблизости есть  озеро, в восьми  или
десяти милях. Я точно не расслышал - плохая связь.
     -  Здесь  только  одно  озеро  поблизости,  восточнее  Сан-Гратьена,  в
двенадцати-пятнадцати милях отсюда.
     - Это, наверное, оно. Там лес?
     - Дремучий.
     - Точно оно, - сказал Теннисон, садясь в машину на место подвинувшегося
Бомонта. - Нам  дадут знать. Ты говори мне, куда ехать,  а я буду следить за
сигналами.
     - Странно все это.
     -  Не странно, а  сложно. Они могут встретить нас по  пути.  Я увижу. А
теперь быстрей. Куда нам ехать?
     - Для начала  развернись.  Поезжай  обратно на эту  кошмарную дорогу, а
потом поверни налево.
     - Отлично. - Теннисон включил двигатель.
     - А что случилось? -  опять спросил Бомонт. - Должно быть, что-то очень
срочное. Я слышал  четырехкратный сигнал только один раз, и это было связано
с нашим человеком в Энтеббе.
     - Он не был нашим человеком. Тони. Он был нашей марионеткой.
     -  Да, конечно. Террорист из "Возмездия". Тем не  менее это  была  наша
связь, если ты меня правильно понимаешь.
     - Да, знаю. Здесь поворачивать? Налево?
     - Здесь. Но ради Бога, скажи мне! Что, черт возьми, происходит?
     Теннисон выровнял машину и добавил газ.
     -  Фактически,  это может  касаться  тебя.  Мы  не  уверены,  но это не
исключено.
     - Меня?
     -  Да.  Холкрофт тебя не  засек?  Не  мог он видеть тебя несколько раз?
Заподозрить, что ты следишь за ним?
     - Засек меня? Нет, нет и нет! Клянусь.
     - В Женеве? Вспомни.
     - Конечно нет.
     - В Нью-Йорке?
     - Я никогда не приближался к нему ближе чем на милю. Это невозможно.
     - В самолете на Рио-де-Жанейро? ? Бомонт задумался:
     - Нет... Думаю, он был пьян. Он ничего не заметил, вообще ничего. Я его
видел, а он меня нет.
     "Вот оно", - подумал  Теннисон. Это дитя  рейха  верило  в то,  во  что
хотело верить. Дальнейшие выяснения стали бессмысленными.
     - Ну, тогда это  ошибка. Тони.  Потерянные полчаса.  Я говорил  с твоей
женой, моей дорогой сестрой. Она сказала, что ты слишком осмотрителен, чтобы
допустить такое.
     - И она права. Она всегда права, как  ты знаешь. Замечательная женщина.
Что бы ты ни думал, наш брак не был только браком по расчету.
     - Я знаю это, Тони. И счастлив, что это так.
     - Следующий поворот направо. Он ведет к озеру. В лесу было холодно, а у
воды  еще холоднее. Они  оставили  машину в конце грязной дороги и  по узкой
тропинке пошли  к берегу.  Теннисон прихватил с собой фонарик.  Бомонт  взял
небольшую лопату. Они решили разжечь небольшой костер, чтобы согреться.
     - Мы здесь надолго задержимся? - спросил Бомонт.
     - Возможно.  Необходимо еще кое-что обсудить. Мне нужен твой совет. Это
восточный берег озера?
     -  Да. Хорошее  место  для встречи. В это время  года здесь  никого  не
бывает.
     - Когда тебе надо вернуться на корабль?
     - Ты что, забыл? Я собирался провести уик-энд с Гретхен.
     - Значит, в понедельник?
     - Во вторник. Мой старпом  - отличный  парень. Знает, что у  меня дела.
Если я задерживаюсь на день-другой - никогда ни о чем не спрашивает.
     - А он и не должен. Он - один из наших.
     - Да, но я не могу пропустить капитанскую вахту.
     - Конечно нет. Тони. Здесь копай. Пусть костер будет не  очень близко к
воде. Пойду проверю, нет ли сигналов.
     - Хорошо.
     - Рой поглубже, чтобы пламя было не очень заметным.
     - Конечно.
     Огонь.  Вода. Земля. Обгоревшая одежда,  обугленное мясо. Джон Теннисон
вернулся назад и остановился. Через несколько  минут он  вытащил пистолет из
кобуры и вынул из  кармана  пальто длинный  охотничий нож. Это будет грязная
работа, но неизбежная. Нож, как и лопата, на всякий случай всегда находились
в седане. Ошибка должна быть исправлена. И исправит ее Тинаму.
     Глава 18
     Холкрофт  сделал  маленький глоток  кофе и  выглянул  в  окно. Холодное
солнечное  парижское  утро. Уже  второе  Утро с тех  пор,  как  он виделся с
Хелден.  И нельзя сказать, что сейчас она  намного ближе к брату,  чем  днем
раньше.
     - Он позвонит мне, я точно знаю, позвонит, - сказала Хелден по телефону
минуту назад.
     - Полагаю, я могу выйти ненадолго? - спросил он.
     - Не беспокойся, в любом случае я свяжусь с тобой.
     Не  беспокойся.  Подобное  замечание  было  излишним.  Как  сможет  она
определить, где он сейчас, как попал туда, как они попали туда.
     Сумасшествие  усугублялось.  Они  сбежали  из  загородной  гостиницы  и
двинулись назад, по направлению к Монмартру, где и оставили  свой "ситроен";
они шли по людным улицам, мимо открытых летних кафе, расположенных  прямо на
тротуаре, шли и знали, что в любой момент  могут вернуться к  машине, взятой
Ноэлем напрокат.
     С  Монмартра она  повела его  через весь  Париж,  по  набережной Сены в
Сен-Жермен-де-Пре, где,  предполагалось, он  остановится.  Но  это был  лишь
ловкий  трюк. Зарегистрировавшись и заплатив  за ночь в  отеле, он отнюдь не
поднялся в свой номер, а отправился вместо этого в другую гостиницу на улицу
Шеваль, где и остановился под именем Н. Фреска.
     Хелден  оставила его  в вестибюле  отеля и  пообещала, что  обязательно
позвонит, когда будут новости о брате.
     -  Может, ты все же объяснишь мне, что происходит? - попытался выяснить
Ноэль  напоследок.  -  Почему мы  все  это  делаем?  Какая  разница,  где  я
остановлюсь, и почему при этом не могу жить под собственным именем?
     - Тебя видели со мной. Этого достаточно.
     Хелден.  Странное  имя,   странная  женщина.   Удивительное   сочетание
открытости, ранимости  и силы. Что  бы ни случилось  с ней, какую бы боль ни
приходилось терпеть, эта женщина категорически отказывалась жалеть себя. Она
знала  о  полученном  наследии, слишком  хорошо  понимала, что дети нацистов
подвергались преследованиям  со стороны  "Одессы" и "Возмездия"; они жили  с
этим  и  вынуждены были мириться,  проклятые  за то, кем они  на  самом деле
являются и кем не являются вовсе.
     Женева сможет помочь  этим детям.  И она им поможет. Ноэль твердо решил
это для  себя.  Он с легкостью отождествлял  себя  с  ними. Ведь если  бы не
мужество матери, он мог бы быть одним из них.
     Но на настоящий момент существуют куда более  спешные, безотлагательные
проблемы. Вопросы, касающиеся Женевы. Кем был этот неуловимый Энтони Бомонт?
Кого он поддерживал во всей этой истории? Что в действительности произошло с
фон Тибольтом в Бразилии? И как много знает Иоганн фон Тибольт о договоре?
     Если  у  кого-то  и  есть  ответы  на  бесконечное множество  вопросов,
терзающих Ноэля, так это у Иоганна... Джона Теннисона.
     Холкрофт вернулся к окну. Стая  голубей пролетела над ближайшей крышей,
трепеща на ветру крыльями.
     Фон Тибольт. Всего три недели  назад имя это ничего не говорило  Ноэлю,
он даже и не подозревал о существовании этого человека. Сейчас же  жизнь его
была так прочно связана с ним... с ними.
     Хелден.   Странное   имя,   странная  девушка.   Полная  сложностей   и
противоречий. Ноэль никогда не встречал никого, хоть сколько-нибудь похожего
на нее.  Женщина  из  другого  времени, другого  мира,  мужественно хранящая
наследие войны, давно уже канувшей в историю.
     "Возмездие". "Одесса"...  "Вольфшанце". Фанатики. Соперники.  Участники
кровавой  бойни... Хотя сейчас уже не имеет значения. Все позади, должно  бы
уже остаться позади - все-таки тридцать лет прошло. Отболело. Умерло.
     Голуби вновь  устремились вперед,  и в  массовом их  броске  на вершину
крыши  Ноэль  вдруг увидел  нечто,  вернее,  понял  нечто,  чего  раньше  не
осознавал. Это  появилось здесь с  прошлой ночи,  точнее с момента встречи с
Полковником.
     Итак,  война  и  все,  связанное  с  ней, не  умерло и  не отболело, а,
напротив, возрождалось с новой силой. Воскресало благодаря Женеве.
     Всякий, кто встанет  на  твоем  пути, кто попытается  отвратить тебя  с
этого пути,  кто  попытается  ввести тебя в заблуждение гнусной ложью, будет
уничтожен...
     "Одесса". "Возмездие". Враги  Женевы. Фанатики  и террористы, способные
на все, чтобы только разрушить, уничтожить договор. Возможно еще обращение к
международным судам, но ни "Одесса", ни "Возмездие" сделать этого не смогут.
Здесь Хелден  была не  права,  то есть отчасти не права. Какие бы  планы  ни
строили они  относительно детей партийных  лидеров, активные действия вокруг
женевского дела были  временно  прекращены! Чтобы  остановить  его. Каким-то
образом  они  узнали о  швейцарском  счете  и  были  готовы  на  все,  чтобы
заблокировать его. Если добиться успеха в этом деле означало убить Ноэля, то
они пойдут на все, чтобы убить его.
     Теперь  можно объяснить  и  стрихнин на борту самолета - жуткая смерть!
Террористическая  тактика "Возмездия".  События в  Рио-де-Жанейро из  той же
серии:
     стрельба  и  битье  стекол  в  машине.  Морис Графф  и  психопатические
последователи бразильской "Одессы". Они знали, они все знали о Женеве!
     И уж  поскольку  они знали  о договоре, то  не  могли  не знать  о  фон
Тибольте. Все это способно  объяснить, что же  произошло в  Бразилии. Иоганн
фон Тибольт. Он бежал  от "Одессы" Граффа, пытаясь защитить и спасти то, что
осталось от его семьи, воодушевляя себя и двух своих сестер.
     Жить и довести до конца дело с женевским договором.
     Однажды  придет человек  и  расскажет о  странном  договоре. И  в  этом
"странном договоре" - деньги, и главное - возможность уничтожить "Одессу"  и
"Возмездие". Цель, бесспорно, оправданная.
     Перед  Ноэлем,  наконец,  возникла  четкая  и ясная  картина.  Он, Джон
Теннисон и человек по имени Кесслер  в Берлине будут контролировать Женеву и
руководить работой агентства в  Цюрихе. Они достанут  "Одессу", где бы та ни
была,  и сделают все, чтобы раздавить "Возмездие".  И что еще очень  важно -
утихомирить фанатиков, ведь именно они - вдохновители убийств и геноцида.
     Ноэлю  захотелось  позвонить  Хелден,  чтобы сказать,  что очень  скоро
придет время, когда она сможет остановиться и  все они  прекратят постоянное
бегство -  не  нужно  будет  прятаться  и страх останется  позади. Он  хотел
сказать ей все это и хотел снова увидеть эту женщину.
     Но,  увы,  он  обещал  не  звонить и не пытаться встретиться, что бы ни
происходило.
     Телефон.  Нужно позвонить в  "Америкэн  экспресс",  офис  на Елисейских
полях.  И  сказать  Сэму  Буоновентуре, что  он  хочет  быть  в  курсе  всех
поступивших  сообщений.  Самый  простой  способ  получить  находящуюся   там
информацию - по телефону. Раньше он не раз так делал. Никто не должен знать,
где  он  находится.  Ноэль  поставил чашечку  кофе  и направился к телефону,
вспомнив на ходу, что должен сделать еще один звонок. Матери. Но сейчас  еще
очень рано звонить в Нью-Йорк. И он решил сделать это позже, днем.
     -  Мне очень жаль, мсье, - сказал Ноэлю клерк из "Америкэн экспресс", -
но по телефону это  невозможно. Вы  должны лично  расписаться за телеграммы.
Извините.
     Телеграммы!  Ноэль  положил  трубку,  слегка  раздосадованный,  но   не
рассерженный.  Выбраться  из гостиничного  номера на  улицу было  бы  совсем
неплохо, проветриться, отрешиться от звонка Хелден.
     Ноэль  шагал по улице Шеваль, и холодный ветер бил в  лицо. На такси он
добрался  до  Елисейских  полей.  Свежий  воздух  и   яркий  солнечный  свет
подбодрили Ноэля; опустив в машине стекло, он с удовольствием подставил лицо
ветру и солнечным лучам. Впервые за последние несколько дней он почувствовал
уверенность в  себе: по крайней мере, он точно знал, куда направляется и что
собирается  сейчас  сделать.  Женева  казалась  ближе,  расплывчатая  линия,
разделяющая врагов и друзей, - более определенной.
     Что ждет его в "Америкэн экспресс", казалось сейчас несущественным. И в
Лондоне,  и в Нью-Йорке на данный  момент нет ничего такого,  с чем Ноэль не
смог бы справиться. Настоящие  проблемы сейчас  в Париже. Он и Джон Теннисон
встретятся, они все обсудят и составят  план действий, первым шагом которого
будет поездка в Берлин и встреча с Эрихом Кесслером. Они знали своих врагов,
и суть  состояла лишь  в  том,  чтобы избежать их. В  этом  им смогут помочь
друзья Хелден.
     Ноэль  хлопнул дверцей такси, бросил взгляд сквозь тонированное  стекло
офиса  "Америкэн  экспресс", и тут его  осенило: а что,  если отказ прочесть
телеграммы по  телефону  - ловушка? Самый примитивный способ заполучить его?
Если так, то, без сомнения, это тактика британской разведки.
     Ноэль улыбнулся. Он точно знал, что  следует сказать,  если  английская
разведка выйдет  на  его след:  Джон  Теннисон более не  наемный убийца,  а,
вероятнее  всего,  агент  МИ-5.  Он  мог бы  даже пойти дальше  и предложить
военно-морским силам Великобритании обратить пристальное внимание на одну из
их наиболее дефлорированных штаб-квартир. Все указывало на вероятность того,
что капитан Энтони Бомонт является членом "Одессы", завербованным в Бразилии
человеком по имени Графф.
     Он чувствовал, будто  проваливается  куда-то, стремительно  погружается
вниз,  будучи не  в состоянии перевести дух. Боль пронзила всю  нижнюю часть
грудной клетки.
     Ноэля охватили  смешанные  чувства: горе, страх и...  гнев.  Телеграмма
гласила:   "Отец  умер  четыре  дня  назад.  Не  могли  связаться  с  тобой.
Пожалуйста, отзовись по телефону Бедфорд-Хиллс. Мама".
     Была и вторая телеграмма.  От лейтенанта Дэвида Майлза из  нью-йоркской
полиции: "Недавняя смерть  Ричарда  Холкрофта делает необходимым,  чтобы  вы
связались со мной немедленно. Настоятельно рекомендую поговорить со  мной до
того, как свяжетесь с кем-либо еще". Далее" следовали два телефонных номера,
которые Буоновентура дал ему в Рио-де-Жанейро, а также шесть запросов Майлза
- дважды в день он проверял, дошло ли сообщение до адресата.
     Ноэль  шагал по Елисейским полям,  тщетно  пытаясь собраться,  привести
мысли в порядок. Горе душило  его. Отец, единственный в его жизни. "Папа"...
"мой отец"... Ричард  Холкрофт.  Слова  эти  всегда произносились  Ноэлем  с
любовью. И всегда  с теплотой и юмором  - Ричард Холкрофт обладал множеством
чудесных качеств, не последним из которых  было умение посмеяться над собой.
Он всегда был бесспорным  авторитетом  для  Ноэля,  ненавязчиво  и незаметно
направлял в жизни своего пасынка,  нет, черт побери, своего сына! Направлял,
но  никогда  не  вмешивался  и  не докучал, за  исключением  случаев,  когда
вмешательство было единственно верным решением.
     Господи, он умер!
     Но  что усугубляло  страдания Ноэля,  так это  примешивающиеся  к  боли
утраты  страх  и... гнев.  И все  из-за телеграммы Майлза. Неужели  каким-то
образом он ответствен за смерть отца? Есть  ли  связь между  этой  внезапной
смертью и  той  бутылочкой  со  стрихнином, смешанным с его питьем на высоте
тридцать тысяч  футов  над  Атлантикой? И как  события эти  перекликаются  с
Женевой?
     Возможно  ли, чтобы он пожертвовал  отцом, человеком дорогим и любимым,
ради другого, незнакомого и чужого?
     Ноэль  дошел   до   угла  улицы  Георга  V.  На  той  стороне  широкого
перекрестка, кишащего машинами, над тентами летнего кафе он увидел  знакомую
вывеску:  "Fouquet's".  Слева  - "Георг  V",  отель,  где  год  назад  Ноэль
останавливался,  правда  ненадолго.  Тогда он подружился здесь с  помощником
менеджера. Если тот по-прежнему там, то, вероятно, позволит  воспользоваться
телефоном. Что касается того, фиксируются ли телефонные звонки в "Георге V",
то проверить это будет легко. И кроме того, это самый простой способ навести
их на ложный след.
     -  Конечно же, Ноэль, доставьте мне  удовольствие! Очень рад видеть вас
снова. Жаль, что не  остановились у нас и на этот раз, но при нынешних ценах
я не виню вас. Пожалуйста, мой кабинет в вашем распоряжении!
     - Я запишу эти звонки на мою кредитную карточку.
     - Не беспокойтесь, друг мой. После, может, выпьете чего-нибудь?
     - Пожалуй, - откликнулся Ноэль.
     В Париже сейчас без пятнадцати  одиннадцать. Значит,  в Нью-Йорке - без
четверти шесть.  Если  Майлз действительно  настолько встревожен,  насколько
можно судить по его посланию, то время суток не имеет значения. Ноэль поднял
трубку и заказал  разговор. Снова посмотрел на телеграмму Майлза:  "Недавняя
смерть Ричарда  Холкрофта...  Настоятельно рекомендую поговорить  со мной до
того, как свяжетесь с кем-либо еще..."
     Тон,  с  каким даны были  эти указания, показался  Ноэлю  зловещим.  "С
кем-либо еще..." могло означать  и разговор с матерью. Ноэль положил  бумагу
на  стол  и полез за второй  телеграммой. "Отец умер четыре дня назад...  Не
могли связаться с тобой..."  Комплекс вины перед матерью за то, что не был с
ней  рядом,  когда   случилась  беда,  на  какое-то  время  затмил  чувства,
охватившие  его  при  мысли  о  возможной  ответственности  за  смерть отца.
Возможной? Ни  к чему обманывать себя.  Ноэль почти наверняка  знал это,  он
чувствовал.
     Зазвонил телефон.
     - Это Ноэль Холкрофт?
     -  Да.  Мне очень жаль, детектив, что создал вам столько проблем. Вы не
могли найти меня.
     - Не будем  терять  время на извинения, - прервал Майлз. - Вы  нарушили
закон.
     - И в чем же  я обвиняюсь? - резко спросил Ноэль. - в чем  проблема? Вы
меня нашли. Я не прячусь, не скрываюсь.
     - Мы нашли вас после недельных попыток определить ваше местонахождение.
И  это   называется  вопиющим  пренебрежением  к  закону  и  уклонением   от
обязательств.  Вы не  должны  были  поки