за то, что его предупреждение сбывалось.
     Хелден подошла к старику и уселась  рядом с ним, заметив, как несколько
человек на площади посмотрели на нее  как на помешанную. Заговорила спокойно
на немецком языке:
     - Господин Герхард? Я приехала издалека, чтобы увидеть вас.
     - Такая красивая леди... красивая, очень красивая леди.
     - Меня прислал герр Фалькенгейм. Вы помните его?
     - Домик сокола? Соколы  не любят моих  голубей. Они их обижают. Я и мои
друзья  не  любим их,  не так  ли,  милые перышки?  - Герхард  наклонился и,
вытянув  губы, начал целовать  воздух  над сидевшими  на земле  прожорливыми
птицами.
     - Вам нравился этот человек, если вы его помните, - продолжала Хелден.
     - Как  может нравиться  то,  что мне неизвестно?  Вы не  хотите немного
хлеба? Ешьте, если хотите, но мои друзья могут обидеться. - Старик с  трудом
уселся и бросил хлебные крошки к ногам Хелден.
     - Монета "Вольфшанце" имеет две стороны, - прошептала она.
     И тут  Хелден услышала. Слова были произнесены в том же ритме, спокойно
и монотонно, но сейчас в них был смысл:
     - Он мертв, не так ли?.. Не отвечайте мне, а лишь кивните или покачайте
головой.  Вы разговариваете  со  старым  человеком,  который  почти  лишился
рассудка. Помните это.
     Хелден  застыла  от  изумления. И  своим молчанием она как бы разрешила
старику самому ответить на свой вопрос:
     - Клаус мертв. Все-таки она нашли и убили его.
     -  Это "Одесса", - сказала  она. -  "Одесса" убила  его.  Повсюду  была
намалевана свастика.
     -  Люди "Вольфшанце"  хотят заставить  нас  поверить  в это. -  Герхард
подбросил  вверх хлебные  крошки, голуби тут же начали из-за них  драться. -
Сюда, милые перышки! Время попить чайку! - Он повернулся к Хелден, посмотрел
отчужденными  глазами. -  "Одесса"  всего  лишь  козел  отпущения.  Это  так
очевидно.
     -  Вы упомянули "Вольфшанце", - прошептала Хелден. - Человек с фамилией
Холкрофт  получил  письмо  с угрозами.  Оно  написано  тридцать  лет  назад,
подписано людьми "Вольфшанце", которым удалось выжить.
     На мгновение Герхард перестал дрожать.
     - Из членов "Вольфшанце" выжил только один! Клаус Фалькенгейм. Были там
и другие,  они  жили,  но это  были  не орлы, это  была мразь. А  сейчас они
думают, что пришло их время.
     - Я не понимаю.
     -  Я вам  объясню, но  не здесь. Как  стемнеет, приходите в  мой дом на
озере. К югу отсюда, в трех километрах за развилкой есть тропинка...
     Он  объяснил  ей дорогу.  А  потом с  трудом поднялся, бросив последние
крошки птицам.
     - Не  думаю,  что за  вами будут  следить,  - сказал  он со  старческой
усмешкой,  -  но убедитесь  в этом. У нас  есть  работа, и  ее надо  сделать
быстро... Сюда, мои милые перышки! Это ваш последний обед.
     Глава 37
     Небольшой одномоторный самолет  кружил  в небе над  плоским пастбищем в
Шамбери.  Пилот ждал, когда  зажжется  двойная  линия  огней  -  сигнал  для
посадки. На  земле стоял другой самолет - гидроплан с  колесами в поплавках,
готовый к взлету. Он поднимется через несколько минут после того, как первый
самолет  добежит до конца примитивной  полосы. Гидроплан понесет свой ценный
груз   вдоль  восточного  рукава  Роны,   пересечет  швейцарскую  границу  и
приводнится на Женевском озере, в двенадцати  милях к северу от города. Груз
был  без названия, но пилотов  это не  волновало.  За него  заплачено так же
хорошо, как за переброску курьеров наркобизнеса.
     Только однажды  женщина  -  она-то  и  была ценным  грузом  -  проявила
беспокойство, когда небольшой самолет неожиданно попал в сильную грозу.
     - Погода слишком плоха  для  такого легкого самолета, - сказал пилот. -
Было бы разумнее вернуться.
     - Забирайте выше.
     -  Не  позволяет мощность двигателя. Кроме того, мы не знаем, насколько
обширен грозовой фронт.
     - Тогда  летите прямо.  Я плачу за время и транспортировку.  К вечеру я
должна быть в Женеве.
     -  Если  прижмет  к  реке, нас  могут  обнаружить патрули. Наш полет не
зарегистрирован.
     - Если нас посадят на реке, я подкуплю патруль. Мы купили их на границе
в Порт-Боу, купим и здесь. Продолжайте полет.
     - А если потерпим аварию, мадам?
     - Нет.
     Под ними  в  темноте  зажглись  огни Шамбери. Пилот  произвел небольшой
маневр, и через несколько секунд самолет коснулся земли.
     - Вы отлично справились, - сказала ценная пассажирка, протягивая руку к
пряжке пристяжного ремня. - Следующий пилот так же хорош, как и вы?
     - Да, мадам, и даже лучше. Он знает радарные пункты в окружности десяти
воздушных миль. Это ас, и вам придется раскошелиться.
     - Охотно, - ответила Альтина.
     Гидросамолет поднялся в ночное небо точно в  10.57. Полет через границу
пройдет на малой высоте  и займет не более двадцати  -  тридцати минут. Этот
отрезок  пути был по силам только  профессионалу, и  именно такой ас сидел в
кабине  самолета:  коренастый  мужчина  с рыжей бородкой  и  тонкими  рыжими
волосами. Он жевал  наполовину  выкуренную  сигару  и говорил по-английски с
резким  акцентом. За первые несколько минут полета  он не проронил ни слова,
но, когда пилот заговорил, Альтина пришла в ужас.
     -  Я не знаю, что вы  везете с собой, мадам, но по всей Европе объявлен
ваш розыск.
     - Что?  Кто  объявил  тревогу  и как  вы  об этом  узнали?  Мое имя  не
упоминалось, мне гарантировали это!
     -  Бюллетень,   распространенный   Интерполом  по  всей  Европе.  Очень
подробный. Редко международная полиция занимается поисками  женщины - скажем
так - вашего возраста и внешности. Я полагаю, ваша фамилия Холкрофт.
     -  Ничего  не предполагайте. - Альтина сжала пристяжной ремень, пытаясь
не дать волю чувствам. Она  знала, почему  это так напугало ее. Ведь человек
из Хар-Шхаалаф заверил ее, что  "они повсюду".  Альтину  выводил из себя тот
факт,  что  люди  "Вольфшанце" давят  на Интерпол, используют его  аппарат в
своих  целях.  Ей  следует  избегать не только  нацистов "Вольфшанце",  но и
постараться не угодить в сети законных агентов. Это была хитрая  ловушка. Ее
преступление  неопровержимо:  сначала путешествие с  фальшивым паспортом,  а
затем  и  вовсе  без документов.  И ничем эти нарушения закона не объяснить.
Любое  объяснение укажет  на связь ее  сына  -  сына Генриха  Клаузена  -  с
заговором, а это уничтожит его. Нельзя допустить, чтобы ее сын стал жертвой.
Ирония  в  весьма  реальной возможности проникновения  людей  "Вольфшанце" в
правительственные структуры...  Они  повсюду. Если  Альтина попадется,  люди
"Вольфшанце" убьют ее до того, как она все расскажет.
     Смерть приемлема, молчание - нет. Она обернулась к бородатому пилоту:
     - Как вы узнали о бюллетене? Мужчина пожал плечами.
     - Как я узнаю о радарных установках? Вы платите мне, я плачу другим.  В
наши дни не существует чистой прибыли.
     -  В этом бюллетене говорится,  почему...  почему  разыскивается старая
женщина?
     -  Все довольно  странно, мадам. В бюллетене  ясно сказано, что женщина
путешествует  с   фальшивым  паспортом,  но  ее  нельзя  задерживать.  А  ее
местонахождении следует сообщить Интерполу в Париж, а далее - в Нью-Йорк.
     - Нью-Йорк?
     -  Оттуда пришел запрос. От детектива, лейтенанта нью-йоркской  полиции
Майлза.
     - Майлза? - нахмурилась Альтина. - Я никогда о нем не слышала.
     - Возможно,  о нем слышала  та женщина, - сказал пилот,  перекатывая во
рту сигару. Альтина зажмурилась.
     - Ты хотел бы иметь чистую прибыль?
     - Я не коммунист, деньги меня не оскорбляют.
     - Спрячь меня в Женеве. Помоги мне найти одного человека.
     Пилот проверил приборы. Затем заложил вираж.
     - За это придется заплатить.
     - Я заплачу, - сказала он.
     Иоганн  фон  Тибольт,  напоминая грациозного разъяренного  зверя, мерил
шагами  гостиничный  номер.  Его  слушателями  были  двое Кесслеров;  первый
заместитель префекта Женевского кантона покинул номер несколько минут назад.
Они остались втроем, напряженность витала в воздухе.
     - Она где-то в Женеве, она должна быть здесь.
     -  И  очевидно,  под  другим  именем,  -  добавил  Ганс  Кесслер.   Его
медицинский  саквояж  лежал   около  ног.  -  Мы   найдем  ее.  Надо  просто
распределить  людей,  дав  им ее описание. Наш заместитель заверил, что  все
обойдется без проблем.
     Фон Тибольт замер.
     - Без проблем?!  Я полагаюсь  на  вас, а  он  утверждает, что  все "без
проблем". Согласно информации нашего заместителя, женевская полиция сообщила
о ней  Интерполу. Все просто.  Настолько  просто, что она  пропутешествовала
минимум четыре тысячи миль, не будучи обнаруженной. Четыре тысячи миль через
компьютеры,  на   самолете  через  границы  и  по  крайней  мере  через  две
иммиграционные зоны. И ничего. Не валяйте дурака, Ганс. Она искуснее, чем мы
думали.
     - Завтра пятница, -  сказал Эрих. -  Холкрофт должен быть здесь завтра,
он свяжется с нами. Когда он будет у нас, мы получим и Альтину.
     -  Холкрофт  говорил,  что  останется  в  "Д'Аккор",  но  изменил  свое
намерение. Никто не бронировал номер на это имя,  и  при  этом мистер Фреска
выписался из отеля "Георг  V". - Фон  Тибольт стоял  у окна.  -  Мне  это не
нравится. Тут что-то не так.
     Ганс потянулся за выпивкой.
     - Я думаю, вы не заметили главного.
     - Чего?
     -  Холкрофт  что-то заподозрил.  Он  думает,  что  за  ним следят.  Это
настораживает его, и он проявляет  осмотрительность.  Я  буду очень удивлен,
если узнаю, что он снял номер в гостинице на свое имя.
     - Допускаю, что он мог использовать имя Фреска или какое-то производное
от  него, но  я бы его обнаружил,  - сказал фон  Тибольт, отметая  замечания
младшего Кессле-ра. - Ничего похожего нет ни в одной гостинице Женевы.
     - А есть ли Теннисон, - тихо спросил Эрих, - или нечто подобное?
     - Хелден? - обернулся Иоганн.
     -  Хелден,  -  кивнул  старший  Кесслер.  -  Она была  с  ним в Париже.
Возможно, помогает ему и теперь; вы это тоже предполагали.
     Фон Тибольт стоял в безмолвии.
     -  Хелден и ее омерзительные негодяи сейчас слишком заняты. Они рыскают
в поисках "Одессы", считая ее виновной в убийстве Полковника.
     - Фалькенгейм? - воскликнул Ганс. - Фалькенгейм мертв?
     -  Фалькенгейм  являлся  руководителем  "Нахрихтендинст",  а если  быть
точным,  ее последним действующим  членом. С его смертью у  "Вольфшанце"  не
стало противников.  Его еврейская армия  обезглавлена; то немногое, что было
им известно, похоронено с их лидером.
     - Евреи? С "Нахрихтендинст"? - Эрих выглядел раздраженным. - Ради Бога,
о чем вы говорите?
     -  Объявлен  удар  по  киббуцу Хар-Шхаалаф;  вина ляжет на  террористов
"Возмездия". Уверен, что название Хар-Шхаалаф вам кое о чем говорит. В конце
концов "Нахрихтендинст"  повернулась лицом к евреям Хар-Шхаалаф.  Отбросы  к
отбросам.
     - Я хотел бы выслушать более обстоятельное объяснение, - сказал Эрих.
     - Позже. Мы должны сконцентрироваться на Холкрофтах. Мы должны... - Фон
Тибольт замолчал,  какая-то мысль  мелькнула  в  его  голове.  - Приоритеты.
Всегда имейте в виду приоритеты, - добавил он, как будто говоря сам с собой.
- А первоочередная задача  - это документ в  "Ла  Гран  банк  де Женев",  по
которому сын Генриха имеет преимущество. Найти и изолировать  его, держать в
абсолютной  изоляции.  Для  достижения  цели нам  необходимо  тридцать часов
дополнительного времени.
     - Я не понимаю вас,  - вмешался  Ганс. - Что произойдет через  тридцать
часов?
     - Мы втроем встретимся с директорами банка,  - сказал Эрих. - Все будет
подписано  и  исполнено  в  присутствии  банковского  адвоката,  все  законы
Швейцарии  будут соблюдены. Деньги переведут в Цюрих, и мы получим  контроль
над ними в понедельник утром.
     - Но если отсчитывать тридцать часов от утра пятницы, это будет...
     -  Полдень  субботы,  -  завершил  фон  Тибольт.  -  Мы  встречаемся  с
директорами в субботу  утром, в девять  часов. Никто,  кроме  Холкрофта,  не
сомневался в  нас. Манфреди  позаботился об этом несколько месяцев назад. Мы
не  только приемлемы, мы,  черт возьми, почти святые люди. Мое письмо МИ-5 -
венец всему. К полудню в субботу все будет завершено.
     - Им так не терпится лишиться семисот восьмидесяти  миллионов долларов,
что они откроют банк в субботу? Блондин рассмеялся.
     -  От  имени  Холкрофта  я  попросил  о  конфиденциальности и ускорении
процедуры. Директора не возражали, не будет против и Холкрофт, когда мы  ему
об этом скажем. У него  имеются  свои причины, чтобы  покончить со всем этим
поскорее. Он не  может  выйти за пределы  своих возможностей. -  Фон Тибольт
взглянул  на  Эриха,  широко улыбнувшись.  -  Он  теперь считает  нас  двоих
друзьями,  опорой,  в  которой  очень  нуждается. Программа обещает  больший
успех, чем мы ожидали. - Кесслер кивнул. - К  полудню в  субботу он подпишет
окончательные условия.
     -  Что еще за  условия?  -  спросил  Ганс  обеспокоенно.  - Что все это
значит? Что он подпишет?
     - Каждый из нас их подпишет, - ответил фон Тибольт, сделав паузу, чтобы
подчеркнуть  сказанное.  - Это  требование швейцарского закона  при переводе
больших  сумм.  Мы встретились и нашли полное взаимопонимание; нам  пришлось
узнать друг друга и поверить друг другу. Следовательно, на  тот случай, если
один из нас умрет  раньше  других, каждый подписывает обязательство передать
все права и  привилегии своему партнеру.  Разумеется, кроме двух  миллионов,
предназначенных прямым наследникам. Эти два миллиона -  предписанные законом
и   запрещенные   для  передачи  другим   исполнителям  -   исключают  любое
надувательство.
     Молодой Кесслер тихонько присвистнул.
     -  Блестяще. Значит, окончательное условие - эта заключительная статья,
в которой каждый из вас определил для других меру ответственности, - никогда
не должна была стать частью документа... потому что таков закон. Если бы это
случилось, Холкрофт  с  самого начала  мог заподозрить  что-то  неладное.  -
Доктор  в  знак  восхищения  кивнул,  его  глаза  заблестели. - Но  этого не
случилось, потому что это - закон.
     - Абсолютно точно. А любой закон надо соблюдать:
     Пройдет месяц  или недель шесть, и все уже станет не важно.  Но пока мы
не добьемся существенного прогресса, не должно быть никакой тревоги.
     - Понимаю, - сказал Ганс. - Но фактически в субботу к  полудню Холкрофт
должен исчезнуть, не так ли? Эрих поднял руку.
     -  Лучше  всего  подвергнуть его  на  какое-то время воздействию  твоих
лекарств. Превратить  его  в функционального  психического инвалида...  пока
будет распределяться значительная часть фондов. А после этого уже все станет
не важным.  Мир будет занят происшедшим в Цюрихе. Сейчас мы должны поступать
так,  как  считает  Иоганн.  Мы  обязаны найти Холкрофта, пока  его мать  не
опередила нас.
     -  И под каким угодно предлогом, - добавил фон Тибольт, - держать его в
полной изоляции, пока не состоится наша послезавтрашняя встреча. Вне всякого
сомнения,  Альтина попытается найти его, и тогда она попадет в  поле  нашего
зрения. У нас есть в Женеве люди, которые  позаботятся обо всем остальном. -
На  мгновение  он  заколебался.  -  Как  всегда,  Ганс, твой  брат  выбирает
оптимальное  решение.  Но ответ  на  твой вопрос - да. К полудню  в  субботу
Холкрофт  должен  исчезнуть.  Когда  я  размышляю обо всем этом, то  начинаю
сомневаться, что нам потребуется дополнительное время.
     - Вы снова меня раздражаете, - сказал  ученый. -  Я во многом полагаюсь
на ваше экзотическое  мышление,  но  отклонение  от стратегии  в сложившейся
ситуации вряд  ли желательно. Холкрофт должен быть  в пределах досягаемости.
Вы  ведь  сказали:  пока не произойдет существенного  прогресса, тревоги  не
должно быть.
     - Я  не  думаю, что  это  случится  вообще,  - ответил  фон Тибольт.  -
Осуществляемые  мною  изменения  одобрили  бы  наши отцы.  Я  скорректировал
расписание.
     - Вы сделали что?
     - Когда я употребляю слово "тревога", то имею в виду законные власти, а
не Холкрофта. Законность вечна, жизнь коротка.
     - Какое расписание? Почему?
     - Сначала второй вопрос, но вы можете на него ответить и сами. - Иоганн
стоял перед креслом, в котором сидел старший Кесслер. - Итак,  что это  было
за оружие - простое, но  самое  эффективное, - которое использовало в  войне
наше отечество? Какая стратегия могла поставить Англию на колени, если бы не
было сомневающихся? Что за разящие молнии потрясали мир?
     - Блицкриг, - ответил доктор, вместо своего брата.
     -  Да.  Быстрое, решительное  нападение ниоткуда. Люди, оружие, техника
стремительно  переходят  через  границы,  оставляя  за  собой  беспорядок  и
разрушения. Целые народы разъединены, они не способны сомкнуть ряды, принять
какое-либо  решение.  Блицкриг, Эрих. Мы должны взять его  на вооружение без
колебаний.
     - Это абстракция, Иоганн. Конкретнее!
     -  Хорошо.  Первое:  Джон  Теннисон  написал  статью,  которую   завтра
подхватят  телеграфные агентства и распространят по  всему миру. Тинаму  вел
записи, и поговаривают, что их обнаружили. Имена  всесильных людей,  которые
нанимали его,  даты, источники финансирования. В центрах  мировой власти это
произведет эффект массового электрошока.  Второе: в субботу будет приведен в
действие женевский документ, фонды окажутся в  Цюрихе. В воскресенье мы туда
переезжаем,   в   наши   штаб-квартиры:   они   готовы,   все   коммуникации
функционируют. Если Холкрофт будет с нами,  Ганс усыпит, его, если не с нами
- Холкрофт  умрет. Третье: в понедельник активы попадают под наш контроль. И
мы начинаем передачу фондов нашим людям, сконцентрировав внимание на главных
пунктах. Сначала Женева,  затем Берлин,  Париж, Мадрид, Лиссабон, Вашингтон,
Нью-Йорк,  Чикаго,  Хьюстон,   Лос-Анджелес  и  Сан-Франциско.  К  пяти   по
цюрихскому  времени мы  передвигаемся  в Тихий  океан. Гонолулу, Маршальские
острова и острова Гильберта. К восьми Новая Зеландия: Окленд и Веллингтон. В
десять  -  Австралия: Брисбен, Сидней, Аделаида и Перт. Затем через Сингапур
на Дальний Восток. Первый этап заканчивается в Нью-Дели; к  этому времени на
бумаге мы  финансируем уже три четверти  земного  шара.  Четвертое:  в конце
вторых  суток,  во  вторник,  мы  получаем подтверждение, что  все  средства
получены, переведены в наличные  и готовы  к  использованию. Пятое:  я делаю
двадцать три телефонных звонка из Цюриха.  Я позвоню в разные  столицы  мира
людям,  которые  пользовались услугами Тинаму.  Я  скажу им, что в ближайшие
несколько недель к ним будут предъявлены определенные требования; думаю, они
пойдут  на уступки.  Шестое:  в  среду все начнется.  Первое  убийство будет
символическим.  Канцлер  в   Берлине,  лидер  бундестага.   Мы  стремительно
перенесем блицкриг на запад. -  Фон Тибольт замолчал  на  секунду. - В среду
будет активирован код "Вольфшанце".
     Зазвонил  телефон. Казалось, никто звонка  не  услышал. Через мгновение
фон Тибольт снял трубку:
     -Да?
     Он  смотрел  на  стену,  слушая  в  полном  молчании.  Наконец,  Иоганн
заговорил:
     - Используйте слова, которые я вам сообщил, - сказал он мягко. - Убейте
их. - И повесил трубку.
     - Что  случилось? - спросил доктор. Все еще держа руку на телефоне, фон
Тибольт мрачно произнес:
     -  Это  было  только предположение, вероятность,  но  я  послал  своего
человека в Невшатель. Присмотреть кое за кем. Этот кто-то встретился с одним
человеком.  Впрочем, не  важно.  Скоро они умрут.  Моя  прелестная сестра  и
предатель по имени Вернер Герхард.

     "Это совершенно бессмысленно", - думал Холкрофт, слушая Вилли Эллиса по
телефону.  Он  дозвонился  до него  в  отель "Д'Аккор" из  телефонной  будки
переполненного женевского дворца  Нюве,  полностью уверенный  в  том,  что к
этому моменту Эллис уже связался с Альтиной.  Он  ошибся, ее там не было. Но
ведь мать