ествие. И
встала тяжело, сначала уперевшись руками в подлокотники и приподнявшись,
а потом перенося вес на вытянутые вперед почти прямые ноги.  И  медленно
пошла к телефону  неестественной  своей,  роботоподобной  походкой  -  и
остановилась на полпути, потому что он замолчал. Он и  так  дал  звонков
десять -  а  она  с  ее  скоростью  передвижения  успела  бы  только  на
двадцатый.
   Я вдруг представила ее себе рядом с Улитиным на какой-нибудь  тусовке
- такую, какой я видела ее сейчас, - и то,  что  получилось,  показалось
мне чем-то нереальным. Я не  могла  поверить  в  то,  что  преуспевающий
банкир - пусть уже не президент банка, но зампредседателя  правления  не
менее авторитетной финансовой структуры - будет таскать с собой  девицу,
обладающую такой походкой. Потому  что  ей  достаточно  сделать  два-три
шага, чтобы привлечь всеобщее внимание - и вызвать у собравшихся вопрос,
на кой Улитин водит с собой какую-то инвалидку, если он  не  извращенец,
конечно.
   И тут же что-то щелкнуло в голове, словно я подсознательно дернула за
ручку  находившегося  внутри  меня  игрального  автомата  и  он  загудел
негромко, а когда остановился, на табло были три одинаковых  картинки  -
показывающих мне, что я выиграла.
   - Вы простите меня, Ирина Александровна, - я могу называть вас Ирой?
   Она  кивнула,  повернувшись  ко  мне,  стоя  посреди  огромной  своей
комнаты, а потом, так и не дождавшись новых звонков,  медленно  пошла  в
мою сторону.
   - И еще раз простите - это бестактно, но... Мои глаза уткнулись в  ее
ноги, которые она вытягивала сейчас, опускаясь в кресло  напротив.  Так,
чтобы она поняла, о чем я  хочу  спросить.  Но  она  молчала,  наверное,
предоставляя мне возможность понять, что она не хочет об этом  говорить,
и вспомнить про правила хорошего тона и сменить тему.
   - Это у вас - это от той аварии, правда? - Я  всем  видом  изображала
смущение - и воспетое писателями чисто женское любопытство, лично у меня
отсутствующее. - Я слышала, что Андрей Дмитриевич  в  прошлом  ноябре  в
аварию попал - а вы... Вы простите, я вот подумала - вы с ним тогда были
в машине?
   - Да. - Голос ее был сух - вполне справедливо. - Да, была. Я, знаете,
не запомнила ваше имя-отчество - вы сказали, что вы  по  делу,  какие-то
там у вас бумаги...
   - Ой, Ира, вы простите - я  так  некрасиво  поступила.  Такой  вопрос
нехороший. - Я молитвенно сложила  руки,  думая  про  себя,  что  делать
дальше. Я уже узнала кое-что - хотя и не знала, что мне это дает,  -  но
рассчитывать на большее в этом обличье не приходилось.  А  значит,  пора
было снимать маску. - И за то, что я вас обманула, тоже простите.  Я  не
из банка, если вы еще не поняли...
   - Ты любовница его, что ли? - Во взгляде ее был интерес,  холодный  и
злой, - но заметить на моем лице она могла только растерянность от столь
неожиданного хода ее мыслей. -  Рассказывал  он  тебе  про  меня,  а  ты
посмотреть захотела? Вот посмотрела - и чего?
   - Нет, Ира, - я  из  газеты,  -  произнесла  негромко,  понимая,  что
предложенная ею роль мне ничего не даст, да и не смогу я,  наверное,  ее
сыграть.
   - Из "Молодежи Москвы". Извините, что я вас обманула, - но  мне  надо
было с вами встретиться. Для вашего же, кстати, блага - чтобы не  писать
заочно о том, что у покойного Улитина  была  любовница,  Соболева  Ирина
Александровна,  экс-модель,  студентка  второго  курса  лингвистического
университета, которой он купил квартиру за сто двенадцать тысяч долларов
за счет банка. Не думаю, что ваша мама  была  бы  счастлива  -  да  и  в
университете вряд ли бы кто-то за вас порадовался. По крайней  мере  ваш
декан мне показалась строгой женщиной...
   Это было нечто типа шантажа - но я не испытывала угрызений совести.
   Будь она влюбленной бессребреницей, верившей,  что  любовник  на  ней
женится, а теперь тяжело переживающей  его  смерть,  -  возможно,  я  бы
говорила с ней иначе.
   Но она играла во взрослые игры, она встречалась с  мужчиной,  который
был очень богат и делал ей весьма дорогие  презенты,  -  а  значит,  она
должна была быть в курсе того, что просто так ничего не дается и за  все
надо платить. И не только телом - которое лично мне было не нужно.
   - Ира, я пишу статью об Улитине.  -  Она  молчала,  вертя  в  пальцах
тоненькую сигаретку.  -  И  я  заинтересована  в  том,  чтобы  это  была
объективная статья. Я уже знаю о нем  достаточно  много  плохого  -  это
связано с его профессиональной деятельностью, - так  что  мне  не  нужен
компромат. Мне нужны ваши воспоминания...
   - О том, что он за мужик был? - Она, кажется, пыталась язвить - но  я
ее понимала. - В порядке с ним все было - импотентом не обзовешь...
   - Интимные вопросы мне неинтересны. - Я улыбнулась ей, показывая, что
говорю правду и не желаю ей ничего плохого. - И еще, Ира, - я  вам  могу
пообещать, что ваше имя упоминать не буду. Потому что совершенно не хочу
причинять вам неприятности. Я могла написать  статью  и  без  встречи  с
вами, и назвать вас по имени, и вашу фотографию напечатать, у меня есть,
с собой даже, - но мне показалось, что"то некрасиво. А вот если  вы  мне
что-нибудь расскажете -  не  эмоции,  но  факты,  -  я  вам  буду  очень
признательна. И пожалуйста, не думайте, что вы его  предадите  тем,  что
поговорите со мной, - тем более, как я поняла, ваши отношения...
   - А  тебе  что  надо-то  конкретно?  -  Она  перебила  меня  довольно
бесцеремонно, но я была не в обиде - ей надо было  все  взвесить,  чтобы
понять, что лучше поговорить со мной, чем выставлять меня вон. - Как  мы
познакомились, что ли, и куда ходили? Где трахались и сколько  денег  он
мне давал? Я в агентстве работала когда, у нас девка одна так попала - с
журналистом трепалась, подкатывал к ней все придурок один, а  потом  про
нее такое написал, что хоть вешайся. Она и не говорила такого - тот  сам
написал. Так ее чуть из агентства не поперли -  жалуешься,  говорят,  на
нас, так и вали! На  всю  страну  блядью  себя  показала  -  нас  только
позоришь. И ты меня на понт не бери с  фамилией  и  фотографией  -  надо
тебе, пиши и  фото  ставь.  Мне  же  реклама,  пусть  мужики  нормальные
прочитают. Адрес даже дать можешь - мне же лучше. И напиши, что любовь у
нас была, у меня была - и не за деньги. А что  сам  дарил  -  так  я  не
просила! Давай пиши! Потом мужики звонить тебе будут, меня искать - если
слышишь, что нормальный, давай мой телефон, я  тебя  в  долю  возьму.  А
сейчас все, подруга, - некогда мне, притомила ты меня...
   Как ни странно, она была права - моя статья с  ее  именем  и  снимком
действительно была бы для нее рекламой. Ее мать так и так была  в  курсе
отношений дочери с Улитиным - а университет это никак волновать было  не
должно.
   Хотя, признаться, она плохо представляла, на что способен современный
журналист - который  может  не  просто  приврать,  но  наврать  много  и
всерьез. Я, правда, не из этого числа, я отвечаю за то, что пишу,  -  но
все же.
   - Ира, я уже извинилась за вынужденный обман - и  мне  совершенно  не
хочется с вами ругаться. - Я произнесла это как можно  мягче,  хотя  уже
без всяких елейных улыбок. -  И  поверьте,  мне  абсолютно  неинтересно,
каков он был в постели. И что он вам дарил, я тоже знаю, и про квартиру,
и про машину...
   Я просто так это сказала, начет машины, наобум - но ее почему-то  это
задело.
   - Напиши - дарил "бээмвуху" "триста восемнадцатую", в гараже стоит  у
дома. Гараж тоже он купил! Про золото и брю-лики напиши, про  шмотки  из
бутиков.
   В загранку летали три раза, во Францию, тоже пиши. Да что хочешь пиши
- мне-то что?! Да хоть напиши, что он мне самолет  подарил  да  брюликов
десяток кило!
   - Ира, я понимаю, что вы на меня злитесь,  но  мне  интересно  совсем
другое. - Я игнорировала ее вспышки, и она это видела, и злость ее  была
бессильной такой - может, потому, что она не могла  вытолкнуть  меня  за
дверь. - Не знаю, читали ли вы газету "Сенсация" - у меня есть  с  собой
ксерокопия, я вам дам, если хотите. В любом  случае  существует  версия,
что Улитин умер не сам, что его убили, -  и  очень  многие  этой  версии
придерживаются.   Я   знаю,   что    ему    угрожали,    его    пытались
скомпрометировать, чтобы он ушел  из  "Нефтабанка",  -  и  наверное,  вы
можете мне что-то об этом рассказать. И еще я думаю, что вы в курсе, кто
мог его убить, - возможно, он кого-то опасался, и...
   Она так ожесточенно мотнула головой, словно не  могла  поверить,  что
это было убийство - словно сама мысль об этом ее пугала.
   - Да не знаю я ничего  -  мне  откуда  знать?!  -  Она  выпалила  это
буквально, как-то слишком поспешно выпалила. - Он со мной свои  дела  не
обсуждал - я ему для другого была нужна. И вообще...
   - Ира - если вы  боитесь,  то  не  стоит,  потому  что  я  обещаю  не
упоминать вашего имени, - вставила я быстро. - Может  быть,  ему  кто-то
звонил при вас, что-то говорил в вашем присутствии, когда  он  с  кем-то
встречался.
   Она категорично мотнула головой - я открыла сумку и извлекла  из  нее
копию  статьи  Перепелкина,  протягивая  ей.  Мне  нужна  была  пауза  в
разговоре - для нее нужна, чтобы она перестала злиться на меня. А к тому
же я хотела, чтобы она узнала, что в ночь его смерти рядом  с  ним  была
другая. Не то чтобы я верила, что она мне может сказать, кто это был,  -
этого, конечно, нельзя было исключать, но такие совпадения бывают только
в сказках. Моя цель заключалась в том, чтобы она переключилась с меня на
Улитина, озлобилась именно на него - тем более, как  мне  показалось,  у
нее были для этого и другие причины. Я могла ошибаться, но мне казалось,
что они расстались  за  какое-то  время  до  его  смерти,  и  не  по  ее
инициативе расстались, и  это  расставание  ее  задело,  И  может  быть,
разозлившись, она могла мне выложить куда больше, чем я рассчитывала.  И
еще - еще она странно  как-то  отреагировала  на  известие  о  том,  что
Улитина убили.
   Словно что-то знала - или о чем-то догадывалась. Словно предположила,
что могут прийти и за ней.
   - Туфта полная. - Она фыркнула, бросая ксерокопию на стол -  стараясь
выглядеть абсолютно безразличной. Но у меня было впечатление, что я  все
же достигла цели, ее задев. - Ты в Париже была? По улицам идешь,  а  под
ногами  дерьмо  собачье,  -  вот  и  газеты  ваши  как  откроешь,  сразу
вляпаешься...
   - Это не моя газета, Ира, - поправила я мягко. - Но тем не менее  то,
что там написано, - правда. Газета  дрянная,  статья  пустая,  но  факты
верны - я их проверила лично...
   - Если убили, пусть милиция  ищет.  -  Она  это  произнесла  чересчур
равнодушно для человека, который в течение долгого времени был близок  с
покойным. - Нужна им буду - пусть находят и спрашивают. Да и откуда  мне
знать - у нас в прошлом году еще кончилось все. И не видела я его  давно
- соврала я, усекла? Заезжал один  раз,  когда  я  в  больнице  была,  в
декабре или начале января, - и все. И с февраля  не  звонил.  Пусть  тех
спрашивают, с кем он после меня был...
   - Господи, неужели он вас бросил после той аварии? -  Я  постаралась,
чтобы вопрос прозвучал максимально удивленно - надеясь, что  смена  роли
журналистки на роль женщины, знающей, что мужчины вероломны,  может  мне
помочь.
   - Из-за того, что вы повредили ноги, - из-за этого? Но вы же  столько
времени были вместе, я слышала, что он так относился к вам... Неужели?
   - А чего, в кайф хромую трахать, у которой ноги не согнешь? -  Вопрос
был задан зло, но я верила, что злость адресована не мне. - Стоя  только
и можно - а в кайф, что ли? Ни в кабак не пойти, ни  еще  куда  -  да  в
тачку усаживать надо как инвалида. На кой, когда здоровых толпа и каждая
под богатого мужика лечь готова? Дело нормальное, я без претензий...
   Я покачала головой, изображая сострадание  -  абсолютно  неискреннее,
мне не за что было ее жалеть.
   - А врачи... Я хочу сказать, вы же за границей лечились вместе с ним,
неужели там ничего не могли сделать?
   - А ему-то от чего лечиться, он в порядке был!  -  Теперь  пришел  ее
черед удивляться, только в отличие от меня без притворства. - А я  здесь
лечилась. По высшему уровню все - получше, чем на Западе. Колени  заново
сделали - ходить вот могу. Говорят, месяца через три все в норме будет -
у меня ж процедуры все  время,  упражнения  на  разработку  суставов,  и
человек ко мне оттуда приезжает постоянно. Андрей  же  денег  им  вперед
загнал, за лечение-то...
   Я кивнула глубокомысленно -  думая  про  себя,  что,  выходит,  после
аварии Улитин уезжал за границу совсем не лечиться,  хотя  сообщал  всем
обратное. Это ничего не значило, конечно, - может,  он  отдохнуть  решил
после истории с "Нефтабанком", тем более что у  него  там  собственность
была, за границей. Но в любом случае выходило,  что  он  остался  цел  и
невредим - а вот ей не повезло.
   - А вы уверены, что та авария была случайностью?  -  Мне  показалось,
что ей не нравится мой вопрос, но это была ее проблема. - Ведь почему-то
Улитин милицию не вызы-' вал - и "скорая"  к  вам  не  приезжала.  Может
быть, это было подстроено, как вы думаете, Ира?
   - Мне откуда знать, кого он вызывал? Мне не до того было. - Она точно
ощущала "себя неуютно,  потому  что  снова  закурила,  хотя  только  что
потушила сигарету. И старалась не встречаться со мной глазами,  глядя  в
сторону. Хотя, возможно, ей просто неприятно было вспоминать ту историю.
- Да и что ее вызывать, ментовку, - он меня скорей торопился в  больницу
отвезти. У него знакомых много было спортсменов, вот он меня в  больницу
и повез, где звезд всяких лечат от травм.
   - На чем повез? - Я изобразила недоумение. - Ведь машина разбилась?
   - Та разбилась - он позвонил, другую пригнали. Охране  позвонил  -  и
все дела. - Она быстро взглянула меня, но на лице у  меня  было  простое
любопытство-по нему нельзя было сказать, что я намеренно  загоняю  ее  в
ловушку.
   - Да не помню я-у меня колени раздроблены были, я.сознание  потеряла.
В больнице уже очнулась...
   Я не могла объяснить, почему прицепилась к той  аварии.  Разговор  на
эту тему ее напрягал, и я рисковала тем, что  она  вообще  прекратит  со
мной беседовать. Мне следовало бы оценить, что она,  узнав,  кто  я,  не
начала орать, психовать и требовать, чтобы я ушла, - и значит, надо было
вести себя соответственно, избегая говорить о том, что ей неприятно.  Но
я как идиотка вцепилась именно в этот эпизод - тупо  так,  по-бульдожьи.
Как стоматолог-садист, несмотря на просьбы пациента  прекратить,  упорно
ковыряющий больной зуб - хотя и  знает  при  этом,  что  пациент  сейчас
сбежит и лишит его гонорара.
   Дело тут было не в моей тупости - я придерживалась бы высокого мнения
о  своих  умственных  способностях,  даже  если  бы  его  не   разделяли
окружающие. Дело было в том, что я чувствовала, что тут что-то  не  так.
Хотя бы потому, что ей не нравилась тема. И, если честно,  мне  казалось
странным, что Улитин, в аварии  не  пострадавший,  смотался  за  границу
якобы для лечения, оставив ее тут. А  потом  вообще  ее  бросил  -  хотя
лечение оплатил вперед. Словно покупая ее молчание.
   - Ира, а вы ведь знаете, что это совсем  не  случайность  была.  -  Я
произнесла это уверенно,  твердым  голосом,  показывая,  что  любезности
кончились.
   Все равно она не соби-. ралась мне ничего рассказывать по  делу  -  а
подробности их романа мне были малоинтересны. Так что  если  я  ошиблась
насчет того, что она о чем-то умалчивает, - то в любом случае ничего  не
теряла. Да, разговор на этом должен был завершиться - так он ведь толком
и не начинался. Конечно, будь у меня еще час, возможно, я бы вытянула из
нее что-то - но сейчас готова  была  поставить  на  карту  эту  туманную
перспективу. - Вы это знаете - и кто мог убить Улитина, вы тоже  знаете.
Я не утверждаю, что вы знакомы с той девушкой,  которая  была  с  ним  в
машине в тот вечер, - но что ему угрожало что-то и кто-то, вы  в  курсе.
Поверьте, я и сама примерно представляю, кто это мог быть:  либо  кто-то
из "Нефтабанка", либо бандиты. Прошлым летом на юбилее  банка  он  людей
приглашал авторитетных - помните? То, что у них были деловые  отношения,
я знаю, - и очевидно, что они могли испортиться из-за того,  что  он  не
хотел уходить из банка, или из-за того, что ушел. Вы не помните, кстати,
как их звали - Улитин ведь вам точно говорил, кто они и откуда...
   - Я же тебе сказала - не говорил он со мной о делах!  -  На  лице  ее
появилась не просто злость, но даже  ненависть.  -  А  знакомых  у  него
столько всяких было - я их всех помню, что ль? Он, может, и  с  Ельциным
знаком был - мне откуда знать, он же меня с собой  не  везде  таскал.  А
когда таскал и разговоры были по делу, без меня говорил. И все. А сейчас
ты иди, слышишь, - ко мне скоро народ  припрется.  Тебе  ж  проблемы  не
нужны - ну и иди. Думаешь, с Андреем разошлась, так я теперь  одна,  что
ли? Ты еще полчаса посиди, человек ко мне приедет - вот он тебя спросит,
что ты за журналист и чего мне тут мозги трахаешь! И адвокат у меня есть
- не то напишешь, разберутся с тобой! Вали на х...й, слышишь?!
   Это  было  лишнее,  это  было  слишком  грубо  и   до   беспомощности
неубедительно - но я  понимала,  что  она  ищет  любой  способ  от  меня
избавиться. Я действительно приперлась  без  приглашения,  меня  тут  не
ждали и не хотели видеть - я напоминала о неприятных минутах  и  днях  и
еще требовала информации. И ей очень хотелось, чтобы я ушла.  Тем  более
что она умалчивала о чем-то -  наверняка  умалчивала,  именно  потому  и
разозлилась так.  Но  я  не  могла  уйти  без  результата,  офаничившись
предположениями и сомнениями, - я должна была  использовать  все  методы
убеждения.
   - Туда - всегда с удовольствием. - Я улыбнулась ей мягко, и ее злость
прошла  сквозь  меня,  не  встретив  ожидаемого   сопротивления,   сразу
ослабнув. - Вы очень добрый человек, Ира. И потому мне очень жаль, что я
вас огорчила, - и жаль, что вы мне не помогли. Жаль, что  вы  не  хотите
анонимно - а-но-ним-но - помочь мне в расследовании  убийства  человека,
который долгое время был вашим любовником и кое-что для вас сделал, хотя
бы в материальном плане. Возможно, вам стало на него плевать после того,
как он вас бросил...
   - Да, плевать, плевать! - Ее бесило, что я не  иду  на  конфликт,  ей
хотелось, чтобы я тоже разоралась, а потом хлопнула дверью.  -  Плевать,
усекла?
   Да, год почти трахались, да, бабки давал, хату и тачку купил,  и  еще
всего - так он и других потрахивал на стороне, усекла? Все,  вали,  если
проблемы не нужны...
   - Хорошо, Ира, я пойду, - произнесла вежливо, вставая. - Обещаю через
неделю прислать вам по почте номер газеты. И обещаю, что там будет  ваша
фотография и ваши имя и фамилия. И упоминание, в каком  университете  вы
числитесь. А еще там будет сказано, что вы знаете, кто убил Улитина,  но
боитесь об этом сказать. Да, адрес ваш я, кстати, тоже дам -  на  всякий
случай,  если  кто  заинтересуется.  Милиции  интересно  будет  с   вами
пообщаться - а может, и еще кому...
   Я очень медленно это  сказала,  подчеркивая  каждое  слово.  И  взяла
паузу, глядя ей в глаза. А потом повернулась и медленно пошла в  сторону
холла.
   - И кому же со мной интересно пообщаться будет - кроме милиции?  -  В
голосе был злобный сарказм. - Думаешь, деньги мне  присылать  будут  как
жертве  несчастной  любви?  Давай,  печатай  адрес  -  на  процент  тебя
возьму...
   Я остановилась, не дойдя пары шагов до двери, -  признаюсь,  я  очень
неспешно  шла,  почти  по-черепашьи,  как  бы  любуясь   напоследок   ее
квартирой, обозревая все вокруг, на самом деле  ожидая  ее  реплики.  И,
услышав ее, повернулась, хотя и не сразу, как бы  раздумывая,  стоит  ли
отвечать. И посмотрела на нее устало.
   - Нет, Ира, - я думаю, к вам человека  пришлют.  Пришлют  те,  кто  в
курсе, что вы можете кое-что знать. Кстати, говорят, Улитин остался к