искали  его  заграничные
счета, которых у него не было, - дело в том, что он  возглавлял  банк  с
самого его рождения, сроднился с ним и не хотел передавать его  в  чужие
руки.
   Несомненно, грязные руки - в отличие от чистых  рук  Андрея.  Это  не
значит, что я в чем-то обвиняю нынешнее руководство банка - у  меня  нет
доказательств, - но сам факт выживания Андрея из банка свидетельствует о
нечистых помыслах тех, кто за этим стоял...
   Это было сильно и я поаплодировала ему мысленно.
   - В  итоге  Андрею  предложили  написать  заявление  по  собственному
желанию.
   Собрались несколько  очень  влиятельных  людей  -  не  буду  уточнять
фамилии,  но  и  из  администрации  президента  были  -  и  сделали  ему
предложение, заключавшееся в следующем. Или на него находят компромат  и
он уходит с позором и скандалом - а в наше время зарубежный  счет  можно
на кого угодно открыть, хоть на меня или вас, причем без вашего  ведома,
- или тихо и мирно уходит сам, скажем, по состоянию  здоровья.  И  между
прочим, намекали на всяческие последствия, если он будет  упрямиться,  -
самые настоящие угрозы, вы понимаете?!
   Не знаю, удалось ли мне изобразить негодование - но удивление точно.
   Хотя на самом деле удивляться было нечему - ведь не тем  же  методам,
которыми действуют наши власть имущие, это все не ново  совсем.  И  если
что  и  было  у  меня  внутри,  кроме  холодного  спокойствия,  так  это
непонимание,  как  мог  упустить  такую  информацию  всезнающий   Женька
Алещенко. И еще ощущение, что если Хромов будет  таким  разговорчивым  и
дальше, то окажется, что на кладбище я приехала совсем  не  зря.  И  что
именно провидение подсказало мне тему для следующего материала.
   - Скажите, Василий Васильевич, - а эти люди... - начала неспешно, как
бы переваривая услышанное, по-прежнему не  записывая  ничего,  чтобы  не
придавать нашему общению официальный статус,  не  достав  даже  ручку  с
блокнотом. - Вы могли бы их назвать - хотя  бы  две  фамилии?  Или  даже
одну...
   - Боюсь, что нет. - Великий и бескомпромиссный  борец  за  реформы  и
разоблачитель олигархов вдруг  проявил  неслыханную  осторожность,  хотя
мгновение назад демонстрировал полнейшее негодование. - Вы же понимаете,
что я сам не присутствовал на этой встрече -  это  мне  рассказал  потом
Андрей. То есть фактов у меня нет, и получится некрасиво -  вы  на  меня
сошлетесь, а те люди подадут в суд на газету...
   - Ну что вы, Василий Васильевич! - Я постаралась улыбнуться как можно
обольстительнее,  в  конце  концов,  он   сам   меня   разглядывал   так
недвусмысленно. - Поверьте, есть множество  способов  подачи  материала.
Можно сказать, что  по  имеющейся  у  нас  информации  на  встрече  были
такой-то и такой-то, - это  одно.  И  совсем  другое,  если  так  -  нам
сообщили из источника, близкого к правительственным  кругам,  что...  Да
можно ведь даже фамилий не называть - ограничиться намеком...
   - Давайте ограничимся. - Бесстрашный борец с коррупцией подмигнул мне
хитро - боялся он явно не за газету,  а  за  себя.  -  Был  министр  той
отрасли,  с  которой  связан  "Нефтабанк",   -   понимаете?   Был   один
вице-премьер -  которого  назначили  вместо  меня.  И  из  администрации
президента  -  сами  догадайтесь,  кто  там  все  время   везде   лезет.
Достаточно?
   - Более чем, - согласилась поспешно, замечая, как Хромов повернулся и
посмотрел в глубь кладбища - откуда медленно приближались к нам  группки
людей.
   Похоже, церемония была близка к завершению или уже  завершилась  -  а
значит, и мое интервью подходило к концу. Потому что  Хромова,  кажется,
напрягало, что его увидят тут разговаривающим со мной  и  делающим  себе
рекламу - в то время как он ушел  с  похорон  раньше  других,  наверняка
сославшись на сверхважные дела. - Более чем. А дальше?
   - А что дальше? - Хромов снова покосился в ту сторону, откуда пришел,
подтверждая мои опасения. - Андрей согласился,  написал  заявление  -  в
общем, сделал правильно, его бы все равно оттуда выжили. Я предлагал ему
организовать кампанию в прессе и на телевидении, устроить скандал  -  но
он отказался. Думаю, тоже правильно - вы же знаете, что бывает  в  таких
случаях. Он обвинит конкретных лиц  в  том,  что  его  выживают  по  той
причине, что он связан со мной, -  а  на  него  в  продажных  газетах  и
телепередачах . вывалят кучу грязи, да и на меня заодно. Не в обиду  вам
будь сказано, Юля, - но многие ваши коллеги...
   "И ваши тоже", - чуть не сказала в ответ, но вовремя спохватилась. Да
и чувство корпоративной солидарности мне давно  уже  неведомо  -  с  тех
самых пор, как журналисты перестали  делиться  на  профессионалов  и  не
умеющих писать. А вместо этого  разделились  на  тех,  кто  зарабатывает
писанием, пусть и неграмотным, деньги, и на тех, кто  пишет  за  обычный
гонорар.
   - В общем, Андрей ушел - якобы  по  состоянию  здоровья.  -  По  тону
Хромова стало понятно, что беседа через минуту-другую  оборвется.  -  Он
очень переживал, для человека такого уровня ситуация крайне  неприятная.
Правда, позже его пригласили в "Бетта-банк" - на  должность  заместителя
председателя правления, на очень высокий пост, показывающий, чего Андрей
стоил в деловом мире. Конечно, я оказал кое-какое содействие - но и  его
репутация сыграла роль...
   Хромов произнес это так, что сразу становилось понятно, что, если  бы
не он, никакого поста Улитину бы не видать. Грамотно так  расставил  все
по своим местам. А потом взглянул на часы - и снова на меня.
   - Когда статья будет готова, я прошу вас мне ее показать во избежание
неточностей. - Он улыбнулся, из серьезного  политика  и  пребывающего  в
трауре  человека  снова  становясь  мужчиной,  адресуя  мне  откровенный
взгляд. Я далека была от того,  чтобы  решить,  что  произвела  на  него
неизгладимое впечатление, - прекрасно понимая, что подобные  взгляды  он
адресует всем журналисткам, с которыми сталкивается.  Осчастливливая  их
своей мужской заинтересованностью - и таким образом устанавливая хорошие
контакты с прессой. -  Вот  моя  визитка  -  только  для  вас,  Юля,  вы
понимаете? А сейчас извините - увы, дела...
   - Василий Васильевич, у Улитина не было проблем  со  здоровьем?  -  Я
спросила это, уже когда он отвернулся - не рассчитывая, что он  ответит,
и, если честно, не желая услышать,  что  у  того  было  больное  сердце.
Потому что для той версии, которая начинала складываться в моей  голове,
такой ответ совсем не подходил. -  Согласитесь,  что  это  странно  -  в
тридцать три года...
   - Да нет - не странно. - Хромов остановился, поворачиваясь обратно ко
мне, делая шаг в мою сторону и еще один, снижая  голос.  -  Да,  молодой
совсем человек, в июне  должно  было  исполниться  тридцать  четыре,  не
курил, никакого спиртного, отличный спортсмен. Но очень  тяжело  перенес
всю эту историю. Я вам сказал про заявление по состоянию  здоровья  -  а
Андрей по иронии судьбы через две недели после ухода из  банка  попал  в
аварию. Он мне потом рассказывал, что хотел развеяться, выйти как-то  из
депрессии - вот и решил прокатиться, как говорят,  с  ветерком.  У  него
машина была спортивная, "порш-каррера", а жил за городом, шоссе  пустое,
есть где разогнаться. А в нервном состоянии,  сами  понимаете,  за  руль
лучше не садиться. Ну и занесло. Машину разбил, лечился потом. И не могу
исключать, что та авария не сказалась на его здоровье - равно как и  то,
что из-за истории с увольнением начало сдавать сердце. И если честно,  я
хотел бы обвинить в  его  смерти  тех,  кто  выжил  его  с  поста  главы
"Нефтабанка", - но, к сожалению, не могу. Я ведь серьезный политик, Юля,
-  а  такое  заявление,  увы,  сочтут  безответственным.  Фактов  же,  к
сожалению, нет...
   "Сожалел бы - нашел бы факты", - произнесла  про  себя,  обращаясь  к
поспешно  удаляющейся  от  меня  спине  в  черном  пальто.  И   тут   же
отвернулась, всматриваясь в тех,  кто  приближался  ко  мне,  выходя  из
глубин кладбища, - и медленно двинулась туда, откуда шли они. Просто так
двинулась - потому что, судя по моей обширной  практике,  на  сегодня  с
откровенными беседами было покончено.
   Однако я предпочитала  убедиться  в  этом  -  и  заодно  имело  смысл
проведать Андрея Дмитриевича Улитина, с которым мне  все-таки  следовало
познакомиться, пусть и  заочно  И  сообщить  ему,  что  если  факты,  об
отсутствии которых сожалел его бывший шеф, все же существуют,  то  я  их
найду. Обязательно найду...
   - Никак медведь в лесу сдох, раз такие люди на работе появляются!
   В голосе Наташки был привычный сарказм  -  которого  я  предпочла  не
заметить.  Хотя  бы  потому,  что  мы  старые  боевые   подруги.   Почти
одиннадцать лет в одной редакции -  срок  солидный,  особенно  с  учетом
нашей текучки кадров. Тем более что я знала всегда - что бы там  она  ни
говорила, на самом деле она очень хорошо ко мне относится.
   Ну, может, не так трепетно, как до той истории с главным - до нее она
меня боготворила буквально и всем в пример ставила, и  восхищалась  моим
талантом, и предрекала мне великое будущее. И опекала всячески - толкала
вверх по карьерной лестнице, помогла вступить в Союз  журналистов,  куда
попасть было непросто, и перед главным меня вечно  воспевала.  И  вообще
более любимого журналиста у  нее,  тогда  ответственного  секретаря,  не
было.
   А потом любовь  ушла  на  время  -  но  снова  вернулась.  Только  не
восторженная и трепетная - а трезвая уже и сдержанная, как у  много  лет
живущих вместе супругов. Которых не чувства питают, но  прожитые  бок  о
бок годы и память о них.
   Кстати, мы с Наташкой во многом похожи - не  внешне,  разумеется.  По
крайней мере начинала я, как она -  в  смысле,  пришла  в  газету  после
школы.
   Правда,  Наташка  пришла  на  семь  лет  раньше  и  курьером  -  а  я
внештатницей.
   Правда, Наташка стала первым замом главного редактора, а я  предпочла
должность спецкорреспондента и выше не поднимусь, потому  что  не  хочу.
Правда, Наташка до сих пор мечтает женить на себе главного -  хотя  тот,
женившись в третий, что ли, раз в прошлом году, кажется, разводиться  не
собирается - и, похоже,  периодически  затаскивает-таки  его  на  правах
первого зама и верной испытанной соратницы в свою девичью постель.  А  я
этого никогда не  хотела  -  ну  разве  чуть-чуть.  И  с  самого  начала
воспринимала наше интимное, так сказать, общение как приключение.
   - Да ладно тебе, Антош, -  Сережа  же  сам  говорит,  что  я  вольный
стрелок, ну вот и охочусь по дебрям да кущам. Ты лучше скажи  -  ты  мне
газету с моим пятничным материалом оставила?
   Я миролюбиво  подмигнула  Наташке,  заходя  в  небольшой,  но  уютный
кабинет,  вытянутый  такой,  с  массивным  столом,  на  котором   мощный
компьютер терялся среди бумажных завалов. И, повесив  пальто  в  стенной
шкаф - в своем крошечном кабинетике без окон, выделенном мне  шефом  для
индивидуального пользования в знак уважения, я еще не была, сразу  сюда,
- прошла и села напротив, на один из выстроившихся у  стены  стульев.  И
продолжала улыбаться, зная, что теоретически  повод  для  негодования  у
Наташки есть. В редакции я в последний раз была в среду - а  сейчас  был
понедельник и уже два часа дня. То есть планерка, на которой я  по  идее
должна присутствовать,  давно  кончилась.  Равно  как  и  понедельничная
редколлегия, на которой я как ее член должна была быть обязательно -  но
проспала.
   Наташка скорчила недовольную физиономию и неохотно  начала  рыться  в
лежащих на столе бумагах. Бардак у нее царил совсем  не  женский  -  но,
впрочем, Наташка сама  много  раз  заявляла  во  всеуслышание,  что  она
существо среднего пола, потому что ни о чем,  кроме  работы,  ей  думать
некогда. Это отчасти самокритично, насчет среднего пола, - она  высокая,
худая, плоская, коротко стриженная,  и  косметики  минимум,  и  я,  если
честно, никогда не понимала, как шеф с ней  ложился  в  постель.  Но  не
совсем искренне, если вспомнить ее многолетнюю любовь к шефу  и  желание
сочетаться с ним законным или хотя бы гражданским браком.
   Зато даже в условиях царивших когда-то в редакции  свободных  нравов,
когда на протяжении нескольких лет по вечерам во  многих  комнатах  пили
горячительные напитки и совокуплялись,  у  Наташки  не  было  ни  одного
любовника.
   Кроме изредка снисходившего до нее Сережи.
   - Не было бы интереса шкурного  -  и  не  заглянула  бы.  -  Антонова
протянула мне две газеты, которые каким-то чудом умудрилась отыскать.  -
Цени - у меня столько дел тут, голова кругом, а о тебе не забываю. Думаю
- ведь объявится Ленская, а кто  ей,  кроме  меня,  газетку-то  оставит,
стрелку вольному?
   На, полюбуйся на свой шедевр, а я схожу  кое-куда  -  а  заодно  жопе
своей скажу, чтоб кофе принесла...
   Жопа - это не Наташкин худой  зад,  но  Ленка,  Антошина  секретарша,
молодая девчонка, которой вечно нет на месте, а если есть, то  треплется
по телефону, забывая про Наташкины указания. Она  до  ужаса  бестолкова,
Ленка, так что жопа - это даже мягкая для нее  характеристика.  Особенно
если учесть Наташкину любовь к нецензурным выражениям.
   Но для того чтобы принести кофе, Ленка годится. По  крайней  мере  на
этот раз она появилась с двумя чашками всего-то  минут  через  десять  -
хотя от Наташкиной двери до редакционного  бара,  в  котором  Ленку  как
посланницу Антоновой обслуживают без очереди, ровно пять шагов.
   - Ты смотри-ка - я думала, еще полчаса ждать придется! -  Вернувшаяся
Наташка, кажется, изумилась расторопности своей секретарши. - Я ж говорю
- сегодня медведь в лесу сдох. Ну что,  шедевр  свой  прочитала?  Небось
кончила от удовольствия?
   Насчет оргазма - это, конечно, слишком.  Это  Наташка  от  зависти  -
потому что она фригидная. Несколько лет назад в нетрезвом виде сама  мне
в этом признавалась - хотя, . протрезвев, сей факт отрицала. И  особенно
горячо заверяла, что уж с шефом кончает всегда  и  много  раз  -  в  тех
редких случаях, когда оказывается с ним  в  постели.  Но  заверения  мне
казались слишком горячими, чтобы быть правдой.
   Так что насчет оргазма - это слишком. Да  и  материал  -  не  шедевр,
конечно. Но читабельный -  это  точно.  Про  один  частный  университет,
открытый в  свое  время  известным  в  прошлом  экономистом.  Экономист,
рыночник  и  демократ,  гремевший  в  конце   восьмидесятых   -   начале
девяностых, потом оказался не у дел, как и большинство прочих демократов
горбачевских времен. Но не потерялся в жизни - выбил у города здание под
частный экономический  университет,  в  котором  планировал  воспитывать
экономистов будущего, столь необходимых многострадальной  нашей  родине.
Акул российского Уолл-стрита, банкиров и менеджеров.
   Ну то, что  университет  платный  и  платят  там  за  обучение  очень
приличные деньги, - это ерунда. А вот то, что принадлежащие  государству
площади сдаются в аренду коммерческим структурам, в  то  время  как  сам
университет ютится на десяти процентах выбитой  поборником  гласности  и
перестройки площади, - это уже интересно. Причем  сумма  аренды  такова,
что университет в принципе можно закрывать - выгода от него минимальная.
   И еще там есть фактик, что часть фирм, в том  числе  небольшой  такой
автосалончик, торгующий всего-навсего "БМВ", принадлежит самому  светочу
экономики. Для которого университет - в общем-то  ширма.  Ну,  может,  в
какой-то степени и хобби -  это  я  в  конце  приписала,  чтобы  его  не
обидеть. И название дала - "Учитель танцев",  в  том  плане,  что  легко
порхает по жизни человек и не дай Бог обучит студентов своим  хитростям,
они ж растащат все, что не растащили до них. И подзаголовок - "Маленькое
хобби большого ученого". Так что в целом неплохо.
   - Планировали только на этот вторник - а шеф в четверг днем вдруг дал
команду материал снять, который на второй полосе стоял. В своей манере -
материал давно заявлен, здоровенное интервью политическое,  я  его  сама
читала и ему давала, и тут в последний момент  поступает  приказ  снять.
Взбрендило ему  там  что-то,  беззубо,  видите  ли,  написано,  рекламой
отдает. Вот твой и поставили.
   Мне спасибо скажи - я порекомендовала. А  он  сразу  -  раз  Ленская,
значит, ставим!
   - Ну и как, понравилось ему? - спросила без интереса, не  сомневаясь,
что шефу понравилось. - Или...
   - Или! - Ответ был настолько  неожиданным,  что  я  округлила  глаза,
выдавая удивление. - Мужик этот, которого ты с дерьмом смешала, - старый
знакомый его, между прочим, они на заре демократии во всяких президиумах
рядом сидели на съездах да конференциях, вместе планировали, как светлое
будущее демократическое построить. Шеф и не знал, что там у тебя - ему ж
твоя фамилия как гарантия качества. И ведь спросил меня,  когда  я  твой
материал вместо снятого предложила, - про что, мол, на сей раз? А я  ему
- про университет  один  частный,  фактура,  Сергей  Олегович,  пальчики
оближете. А в пятницу в редакцию приехал, я к нему зашла  сразу,  а  тут
звонок - смотрю, Сережа мрачнеет, физиономия каменная. Сначала  мягко  -
разберемся, выясним. А потом трубку швыряет.  Ну,  говорит,  Ленская  со
всеми меня рассорит к чертовой матери! Теперь, говорит, думать надо,  то
ли опровержение печатать, то ли пусть в суд идут. А сегодня ни слова  не
сказал - может, забыл, да и тебя не было, некому напомнить...
   Я только развела руками, выражая равнодушным жестом свое отношение  к
случившемуся. Такое и раньше бывало - хотя главный старался лично читать
все крупные материалы до того, как они выйдут, но  не  особо  огорчался,
если что-то  пропускал.  Раз  провинился  мой  знакомый  -  значит,  сам
виноват, я тут ни при чем.
   Платон мне друг - но истина дороже.
   Однако по мере того как у газеты рос тираж, а  шеф  перевоплощался  в
крутого бизнесмена, знакомых у него становилось все больше - и личных, и
по бизнесу, - а сейчас их  вообще  гигантская  толпа.  Да  и  конкретные
политические  интересы  у  него  появились   -   хотя   газета   у   нас
неангажированная и спонсоров нет, кормимся,  так  сказать,  на  то,  что
зарабатываем. Но в любом случае плюнуть и попасть в  хорошего  знакомого
многоуважаемого Сергея Олеговича сейчас легко, как никогда.  Но  это  не
моя проблема - его.
   - Ты пишешь - а мне высказывают. - Наташка покосилась  неодобрительно
на вытащенную мной пачку "Житана" - прекрасно  зная,  что  я  все  равно
закурю. - Я ж дура настоящая - сама посоветовала поставить,  сама  потом
за это по голове получила. Да еще и  вычитывала  все.  Ты  ж  на  работу
являешься когда заблагорассудится, дома тебя нет, на пейджер звоню, тоже
не откликаешься - вот за тебя все и сделала. Да  еще  и  ни  строчки  не
сократила - хотя  там  хвосты  отовсюду  лезли.  Пришлось  даже  скинуть
кое-что сверстанное, чтобы гроб  твой  поместился,  -  спасибо,  что  на
колонку новостей места хватило...
   - Пожалуйста, - бросила легко, не обидевшись на "гроб".  "Гробами"  в
газете огромные материалы  называют,  тяжелые  в  прочтении,  написанные
сложным, казенным языком на какую-нибудь занудную тему.  А  у  меня  все
просто и весело и написано грамотно  -  по  всему  тексту  приманки  для
читателя расставлены, вкусные куски, как мы это называем, чтобы читатель
не устал. Заинтриговал его  во  входе  в  статью,  кинул,  так  сказать,
наживку - потом можно кое-какие факты изложить.
   Но факты, какими бы интересными они автору ни казались, для  простого
читателя штука скучная - значит, через  определенный  промежуток  текста
ему еще наживка нужна. Ну и так далее - чтобы он материал  проглотил  на
одном дыхании, без остановок. Таким образом любую тему  можно  интересно
подать - хоть разведение кур.
   Ну и оформление важно - чтобы материал в глаза бросался. Заголовок  -
это само собой: чем он более броский, тем лучше.  Но  и  без  оформления
никуда.
   Врез неплохо вывороткой давать - это когда белые буквы на