жорджа, Джим Бэллоуз. Я выплатил Джиму  его  долю  в
нашей фирме перед тем, как он ушел на фронт. Я пытался было его  отговорить,
но куда там - он поехал в Вашингтон, там ему повесили  офицерские  погоны  и
отправили во флот. - Генри вздохнул. - Война - занятие для молодых. А  Джиму
Бэллоузу было пятьдесят три.  Слишком  много  для  того,  чтобы  воевать,  и
слишком мало, чтобы умирать.
   - Он погиб в Европе или на Тихом океане?
   -  Умер  от  инфаркта  в  подводной  лодке,  дурак  чертов!  -  Грубость,
прозвучавшая у него в голосе, лишь  подчеркнула  привязанность,  которую  он
испытывал к покойному. Затем настроение у Генри резко изменилось, и он тепло
улыбнулся. - О'кей, Анна, пожалуй, мы с тобой достаточно  порассказали  друг
другу о себе. Для начала а буду  платить  тебе  семьдесят  пять  долларов  в
неделю. Как, устроит это тебя?
   Это было больше, чем она ожидала. За  комнату  она  платила  восемнадцать
долларов, за питание - около пятнадцати. Она ответила, что сумма  ее  вполне
устраивает.

ОКТЯБРЬ 1945

   Сентябрь оказался удачным. У нее появилась работа, которая ей  нравилась,
подруга по имени Нили и хорошо воспитанный, но пламенный поклонник по  имени
Аллен Купер.
   А в октябре появился Лайон Берк.
   Ее быстро и радушно приняли в свою компанию обе секретарши и секретарь по
работе с посетителями. Каждый день она обедала с  ними  в  аптеке  на  углу.
Излюбленной темой их нескончаемых разговоров был Лайон Берк, а тон  задавала
мисс Стейнберг, старшая секретарша.  Она  десять  лет  проработала  с  Генри
Бэллами. И уж кто-кто, а она-то знала Лайона Берка.
   Лайон уже проработал в фирме два года, когда началась война, и  пошел  на
призывной пункт на следующий же день  после  Пирл-Харбора.  Джим  Бэллоуз  и
раньше неоднократно предлагал Генри принять  своего  племянника  в  штат  их
фирмы. Однако, хотя Генри и не  имел  ничего  против  Джорджа  Бэллоуза,  он
неизменно отказывал Джиму:
   "Бизнес и родственные связи смешивать нельзя", - стоял он  на  своем.  Но
когда Лайон ушел на фронт, особенно выбирать стало не из кого.
   Ничего плохого в Джордже, собственно говоря,  не  было.  Адвокат  он  был
способный, но ему не хватало того, чем был  так  щедро  наделен  от  природы
Лайон Берк - по крайней мере, по мнению мисс Стейнберг. Все сотрудники фирмы
с жадным интересом следили за тем, как воевал Лайон, а когда  ему  присвоили
звание капитана, Генри распорядился, чтобы все работали лишь половину дня, а
остальное время - отмечали это знаменательное событие. Последнее  письмо  от
него пришло из Лондона в августе. Лайон был жив, Лайон слал привет, но Лайон
ничего не сообщал о возвращении.
   Поначалу Генри самолично следил за почтой каждый  день.  Когда  же  минул
сентябрь, а ни единой весточки так и не пришло, Генри примирился с невеселой
мыслью о том, что Лайон распрощался с фирмой навсегда. Но мисс Стейнберг  не
хотела сдаваться. И она оказалась права. В октябре  пришла  телеграмма.  Она
была конкретной и лаконичной:
   Дорогой Генри!
   Все позади, я остался цел. Навестил родственников Лондоне, был  Брайтоне,
купался море и  отдыхал.  Нахожусь  Вашингтоне,  жду  официальной  отставки.
Возвращаюсь сразу, как только разрешат сменить форму  старый  синий  костюм.
Всего наилучшего.
   Лайон.
   Лицо Генри Бэллами озарилось, когда он прочел телеграмму. Подпрыгнув,  он
вскочил с кресла.
   - Лайон возвращается! Черт побери, я знал, что он вернется!
   Следующие  десять  дней  в  конторе  царил  беспорядок  -  маляры  делали
декоративный ремонт -  и  всеобщее  возбуждение:  распускались  всевозможные
слухи и выдвигались самые невероятные предположения.
   - Не могу дождаться, - вздыхала секретарь по  приему  посетителей.  -  Он
абсолютно мой тип мужчины.
   На губах мисс Стейнберг блуждала  загадочная  улыбка,  словно  она  знала
нечто, известное ей одной.
   - Не только твой, а каждой  женщины.  Если  даже  сумеешь  устоять  перед
очарованием его внешности, то  все  довершит  его  неподражаемый  британский
акцент.
   - Он англичанин? - удивилась Анна.
   - Родился в Англии, - пояснила мисс Стейнберг. - Его мать -  Нэлл  Лайон.
Это было еще до тебя. И до меня тоже. А  она  уже  была  звездой  английской
оперетты. Приехала сюда на гастроли и вышла замуж за американского  адвоката
Тома  Берка.  Из  труппы  ушла,  а  Лайон  родился  здесь,  поэтому  у  него
американское гражданство. Но мать оставалась гражданкой  Великобритании,  и,
когда отец Лайона умер, - кажется, Лайону было тогда пять лет, - она  увезла
его с собой в Лондон. Сама она вернулась на сцену, а он пошел в школу. Когда
она умерла, Лайон вернулся в Штаты и начал изучать юриспруденцию.
   - Я уверена, что влюблюсь в него до потери пульса, -  заявила  секретарша
помоложе.
   Мисс Стейнберг пожала плечами.
   - Все девицы в нашей конторе были помешаны на нем. Но мне страшно хочется
увидеть его реакцию, когда он познакомится с тобой, Анна.
   - Со мной? - удивилась та.
   - Да, с тобой. Вы оба обладаете одним качеством  -  высокомерием.  Только
Лайон постоянно ослепляет людей своей улыбкой, и она поначалу  вводит  их  в
заблуждение. Ты думаешь, что он относится  к  тебе  по-дружески.  Но  никому
никогда не  удается  стать  с  ним  по-настоящему  близким.  Ни  у  кого  не
получалось. Даже у мистера Баллами. В глубине души мистер  Б.  даже  немного
благоговеет перед Лайоном, и не только  из-за  его  внешности  и  изысканных
манер. Лайон обладает даром покорять окружающих. Вот увидишь:  когда-нибудь,
в один прекрасный день, Лайон завоюет этот город. Мне доводилось  наблюдать,
как мистер Б. заключал поистине блестящие соглашения, но  ему  приходится  с
боем завоевывать буквально каждый дюйм на этом долгом пути, потому  что  все
знают: он - человек себе на уме, и заранее готовятся к беседе с ним. А Лайон
просто войдет, полный британского обаяния, со своей внешностью кинозвезды, и
- бац! - выйдет, получив все, что хотел. Но проходит некоторое время,  и  ты
начинаешь отдавать себе отчет, что не знаешь, что же он  представляет  собой
на самом деле и что он думает о тебе или о  ком-то  еще.  В  общем,  я  хочу
сказать, что ему, похоже, одинаково нравятся все. И  создается  впечатление,
что, может быть, в глубине души ему глубоко безразличны все и вся, кроме его
работы. Вот ради нее он сделает что угодно. Но что бы ты о нем ни  думал,  в
конечном счете начинаешь его обожать.
   Вторая телеграмма пришла спустя десять дней, в пятницу.
   Дорогой Генри!
   Я уже синем костюме. Прибываю Нью-Йорк завтра вечером. Явлюсь прямо  тебе
домой.  Если  сможешь,   закажи   номер   гостинице.   Планирую   приступить
понедельник. Всего наилучшего.
   Лайон.

***

   Из конторы Генри Бэллами ушел в двенадцать часов -  отмечать  возвращение
Лайона. Анна заканчивала обрабатывать  корреспонденцию,  когда  к  ее  столу
подошел Джордж Бэллоуз.
   - Почему бы нам тоже не пойти куда-нибудь и не отметить его  прибытие?  -
небрежно спросил он.
   Она не смогла скрыть своего удивления. Ее отношения с Джорджем  Бэллоузом
ограничивались официальным "здравствуйте", иногда - кивком.
   - Приглашаю вас пообедать со мною, - пояснил он.
   - Извините, но я пообещала девушкам пообедать с ними в аптеке.
   Он подал ей пальто и помог одеться.
   - Как жаль, - сказал он. - Возможно, сегодня наш последний день  на  этом
свете. - И, скорбно улыбнувшись, он ушел к себе в кабинет.
   За обедом, слушая вполуха нескончаемую  болтовню  о  Лайоне  Берке,  Анна
рассеянно думала,  почему  она  отклонила  приглашение  Джорджа.  Из  боязни
осложнений? Глупости! Какие  могут  быть  осложнения  от  одного  обеда?  Из
верности Аллену Куперу? Что ж... Аллен - единственный мужчина, которого  она
знает в Нью-Йорке, и он очень хорошо  относится  к  ней.  Возможно,  этим  и
объясняется то, что можно назвать верностью.
   Она вспомнила тот день, когда он влетел к ним в контору, полный решимости
заключить какую-то сделку. По страхованию, как  потом  узнала  Анна.  Генри,
против обыкновения, держался  холодно  и  быстро  спровадил  его.  Настолько
быстро, что Анна прониклась сочувствием к этому посетителю. Провожая его  из
кабинета Генри, она прошептала: "Желаю удачи  в  другом  месте".  Теплота  и
мягкость ее тона, казалось, поразили его.
   Спустя два часа зазвонил телефон.
   - Это Аллен Купер. Вы помните меня? Тот самый энергичный страховой агент.
В общем, хочу, чтобы вы знали: мои переговоры с Генри  оказались  невероятно
успешными по сравнению с другими местами. Ведь в фирме  Бэллами  я  встретил
вас.
   - Хотите сказать, что вообще не заключили ни одного договора? - Ей  стало
по-настоящему жаль его.
   - Нет. Выставили отовсюду. Наверное,  сегодня  у  меня  просто  невезучий
день... если только вы не захотите, чтобы  он  завершился  счастливо,  и  не
согласитесь выпить со мной.
   - Я не...
   - Не пьете? Я тоже. Тогда пусть это будет просто ужин.
   Вот так у них и началось. А  потом  продолжилось.  Он  оказался  приятным
молодым человеком с развитым чувством юмора. Для нее он был  скорее  другом,
чем парнем, которому назначаешь свидания. Очень часто она  не  удосуживалась
даже переодеться после работы. А он, казалось, и  не  замечал,  во  что  она
одета. И всегда был страшно признателен ей за то, что она пришла. Они ходили
в  небольшие  тихие  ресторанчики,  и  она  всегда  выбирала  в  меню  блюда
подешевле. Она вообще хотела предложить ему платить за себя по  счету  сама,
но боялась, что тогда он почувствует себя еще большим неудачником.
   Страховой агент из Аллена был абсолютно никудышный. Для этой профессии он
был чересчур мягок и обладал слишком хорошими манерами. Он расспрашивал ее о
Лоренсвилле, о ее школьных днях и даже о нынешней работе  в  фирме.  Вел  он
себя  с  нею  так,  что  она  чувствовала  себя  самой   интересной,   самой
очаровательной девушкой на свете.
   Она продолжала встречаться с ним потому, что никаких дальнейших  шагов  к
сближению он не предпринимал. Иногда в полутемном зрительном зале он брал ее
за руку. Но ни разу даже не попытался поцеловать при  расставании.  Чувство,
которое  она  испытывала  к  нему,  походило  на   жалость   и   как-то   не
соответствовало сложившейся ситуации. В некотором смысле ее смущало то,  что
она не способна вызвать у Аллена хоть какую-то страсть к себе, но, с  другой
стороны, такое положение дел ее  вполне  устраивало.  Одна  только  мысль  о
поцелуе с ним вызывала в ней такое  же  отвращение,  которое  она  испытала,
целуясь с Вилли Хендерсоном у себя в Лоренсвилле, и это опять заставляло  ее
сомневаться в том, способна ли она любить вообще. Возможно,  она  не  вполне
нормальная,  а  может,  права  ее  мать,   утверждающая,   что   страсть   и
романтическая любовь существуют только в книгах.
   В тот день Джордж Бэллоуз подошел к ее столу еще раз.
   - Может быть, у меня выйдет со второй попытки, - сказал он. - Как  насчет
шестнадцатого января? На такой отдаленный срок  у  тебя  явно  не  назначено
никакого свидания.
   - Но ведь до этого почти три месяца.
   - О, я буду только рад, если у нас что-то получится до  этого  срока.  Но
только что звонила Элен Лоусон - визжала и требовала к телефону Генри,  и  я
вспомнил, что шестнадцатого января премьера ее шоу.
   -  Совершенно  верно.  Репетиции  "Небесного  Хита"  начинаются  уже   со
следующей недели.
   - Итак, пойдешь на премьеру со мной?
   - С удовольствием, Джордж. По-моему, Элен Лоусон великолепна. Все ее  шоу
шли в Бостоне. Маленькой девочкой отец водил меня на ее "Мадам Помпадур".
   - О'кей, договорились. Да, и еще одно,  Анни.  Раз  начинаются  репетиции
этого шоу, Элен наверняка частенько будет врываться сюда.  Если  между  вами
завяжется случайная беседа, не вздумай вылезти с  чем-нибудь  наподобие:  "Я
так любила вас, когда была совсем маленькой". Она может растерзать  тебя  за
это.
   - Но я действительно была тогда маленькой. Как ни смешно это  звучит,  но
все происходило лишь десять лет назад. И уже тогда Элен Лоусон была взрослой
женщиной. Ей было не меньше тридцати пяти.
   - Здесь мы все обращаемся с нею так, словно ей двадцать восемь.
   - Джордж, ты серьезно? Да ведь Элен Лоусон не подвержена ни возрасту,  ни
времени. Она - великая актриса, звезда. Такой красивой Элен  делают  обаяние
ее личности и талант. И уж конечно, она достаточно умна и  не  считает,  что
выглядит молоденькой девушкой.
   Джордж пожал плечами.
   - Скажу тебе вот что. Позвоню-ка я тебе лет через двадцать и  спрошу,  на
сколько лет ты себя чувствуешь. Сдается мне, что большинство женщин, едва им
стукнет сорок, заболевают инфекционной болезнью,  именуемой  "Я  выгляжу  на
двадцать восемь". Короче, чтобы все было тихо, не затрагивай с Элен  вопроса
о возрасте. И пожалуйста, пометь в своем календаре  шестнадцатое  января.  А
пока, счастливо тебе отдохнуть в выходные и не  волноваться.  В  понедельник
здесь поднимется шум: наш герой-победитель  будет  торжественно  вступать  в
родные пенаты.
   Секретарь по приему посетителей надела новое облегающее клетчатое платье.
Прическа младшей секретарши была взбита на  два  дюйма  выше.  И  даже  мисс
Стейнберг облачилась в матросский  костюм,  сшитый  на  заказ  весной.  Анна
сидела на своем рабочем месте в приемной у двери  в  кабинет  Генри,  тщетно
пытаясь сосредоточиться на корреспонденции. Однако ее внимание, как и у всех
остальных, было приковано к двери.
   Он прибыл ровно в одиннадцать. Несмотря на  все  слухи  и  пересуды,  она
все-таки оказалась совершенно неподготовленной  к  встрече  со  столь  яркой
личностью, как Лайон Берк.
   Уж на что Генри Баллами был высоким мужчиной, но  Лайон  Берк  возвышался
над ним на добрых три дюйма. Волосы у него были черные, словно у индейца,  а
с кожи, казалось, никогда не сходил загар. Генри  прямо-таки  весь  сиял  от
нескрываемой гордости,  проводя  Лайона  по  помещениям  и  представляя  его
сотрудникам. Секретарь по приему посетителей заметно покраснела, пожимая ему
руку, младшая секретарша жеманно  улыбнулась,  а  мисс  Стейнберг  пришла  в
состояние игривого возбуждения.
   Впервые в жизни Анна испытала  чувство  признательности  за  то,  что  ей
привили чисто новоанглийскую сдержанность и самообладание. Она отдавала себе
отчет в том, что, когда Лайон Берк пожимал ее  руку,  у  нее  на  лице  было
написано хладнокровие, которого на самом деле в помине не было.
   - Генри говорил мне о вас, не переставая. И вот сейчас, когда мы  с  вами
познакомились, я его прекрасно понимаю. - Британский акцент определенно  шел
ему. Анна выдавила какую-то любезность в ответ и с благодарностью посмотрела
на Генри Баллами, который увлек Лайона в его  только  что  отремонтированный
кабинет.
   - Анна, ты тоже зайди, - попросил Генри.
   - Потрясающе, - сказал Лайон, оглядываясь вокруг. - Чувствуешь себя  так,
словно от тебя ожидают чего-то взамен. - Он опустился в кресло и  улыбнулся.
Анна вдруг поняла, что имела в виду мисс Стейнберг. Лайон улыбался  всем,  и
его легкая улыбка была таинственной и непостижимой, будто защитная маска.
   Генри расплылся в отеческой усмешке.
   - Просто оставайся тем  же  самым  ленивым  типом,  каким  ты  был  перед
отъездом, и я буду ремонтировать твой кабинет каждый  год.  Ну  а  теперь  к
делу. Анна, Лайону нужна квартира. Пока он поживет у меня, - пояснил  он.  -
Хочешь верь, хочешь нет, но мы не смогли снять ему номер в гостинице.
   Она поверила. Однако спросила, какое это имеет отношение к ней.
   - Хочу, чтобы ты нашла ему жилье, - ответил Генри.
   - Хотите, чтобы я нашла мистеру Берку квартиру?
   - Конечно. И ты справишься с этим, - ответил Генри.  -  Вот  это  и  есть
часть того, что ты - больше, чем просто секретарша.
   На этот раз Лайон рассмеялся от души.
   - Она - воплощение красоты, Генри. Все, что ты говорил о ней,  верно.  Но
она не господь бог. - Он подмигнул Анне. - Генри ведет жизнь  без  тревог  и
забот и уже давно не занимался поисками квартиры в Нью-Йорке.
   Генри ожесточенно затряс головой.
   - Послушай, эта девушка приехала сюда два месяца назад, не умея  отличить
Седьмой авеню от Бродвея. И в первый же день не только нашла себе  квартиру,
но и получила эту работу, а сейчас и я уже пляшу под ее дудку.
   -  Ну,  вряд  ли  мою  комнату  можно  назвать  квартирой.   Она   просто
крошечная...
   Он смотрел на нее в упор, и ей стало не по себе.
   - Моя дорогая Анна, после войны, где мне доводилось спать в разбомбленных
до основания домах, любое пристанище с  крышей  над  головой  покажется  мне
"Ритцем" ...
   - Анна непременно что-нибудь найдет, - стоял на своем Генри. - Посмотри в
Ист-Сайде. Гостиная, спальня, ванная с кухней - долларов за сто пятьдесят  в
месяц. Максимум сто семьдесят пять. Начни сегодня же днем. Завтра на  работу
не выходи... Выйдешь, когда подыщешь квартиру.
   - Генри, но в таком случае мы  рискуем  никогда  больше  не  увидеть  эту
девушку, - высказал опасение Лайон.
   - Я полагаюсь на Анну. Она непременно что-нибудь найдет.
   Ее комната была на третьем этаже каменного  дома.  Преодолевать  эти  два
лестничных пролета  показалось  ей  сегодня  особенно  трудным  делом.  Анна
остановилась на лестничной площадке,  держа  в  руке  потрепанную  "Нью-Йорк
Тайме". Она потратила всю вторую половину дня,  заходя  в  каждую  квартиру,
указанную в рекламном объявлении, но все они были уже сданы. Ноги у нее ныли
от усталости. Утром она надела туфли для работы, а не для поисков  квартиры.
Завтра она начнет с утра и без всяких каблуков.
   Прежде чем подняться к себе, Анна постучала в дверь  к  Нили.  Ответа  не
последовало. Поднявшись по шаткой лестнице, она вошла в свою  комнату.  Было
приятно слышать, как в старых батареях отопления шумит пар.
   Хотя, по словам Лайона Берка, он и был заранее согласен на  любое  жилье,
она не могла представить его в комнате, подобной этой. Не то  чтобы  комната
была плохая. Нет, чистая и удобно расположена. Разумеется, по сравнению с ее
просторной  спальней  в   Лоренсвилле   эта   комната   ужасна!   Громоздкий
диван-кровать выглядит так, будто  вот-вот  развалится.  Интересно,  сколько
человек спало на нем до нее - вероятно, не одна сотня. Но она не  знает  их,
и, возможно, именно эта анонимность  делает  этот  диван-кровать  только  ее
собственностью. Небольшой  обшарпанный  ночной  столик  с  изрезанной  ножом
столешницей и застаревшими следами тушившихся  о  него  сигарет;  письменный
стол с тремя выдвижными ящиками,  которые  всегда  нужно  оставлять  немного
выдвинутыми, потому что если их задвинуть до конца, они. застревают, а  если
дергать за ручки с силой, те отлетают; беременное кресло, чей  округлившийся
животик натягивают пружины, вот-вот готовые вырваться наружу.
   Комнате можно было бы придать более обжитой и  уютный  вид,  но  к  концу
недели у нее никогда не оставалось денег, а к тем  пяти  тысячам,  что  были
положены на ее имя в банк, она твердо решила не  прикасаться.  Она  все  еще
продолжает выплачивать кредит за хорошее черное  платье  и  черный  вечерний
костюм.
   Услышав знакомый стук в дверь, она отозвалась:
   "Я здесь", но даже не подняла головы.
   Вошла Нили и с разбегу бросилась в кресло, которое  жалобно  скрипнуло  и
протяжно заныло, грозя тут же лишиться всех своих внутренностей.
   - Что это у тебя за рекламное приложение к "Таймс"? Переезжать надумала?
   Когда Анна объяснила ей, в  чем  заключается  ее  новое  поручение,  Нили
громко рассмеялась.
   - Хочешь сказать, он не желает  тесную  комнатушку  с  четырьмя  большими
стенными шкафами? - Затем, оставив эту  тему  как  несущественную  и  потому
исчерпанную, она перешла к важному делу. - Анна,  у  тебя  была  возможность
поговорить об этом сегодня?
   "Это" было услугой, о которой Нили  постоянно  просила  ее  вот  уже  две
недели.
   - Нили, ну как же я могла именно сегодня... когда вернулся Лайон Берк?
   - Но нам очень нужно попасть  в