не
права.
   - Когда я познакомлюсь с ней?
   - Не знаю, Аллен.
   - Ты намерена работать у Генри Бэллами всю свою жизнь? Это  предел  твоих
мечтаний?
   - Нет...
   - Чего же ты все-таки хочешь, Анна?
   - Не  знаю.  Знаю  только,  чего  я  не  хочу!  Не  хочу  возвращаться  в
Лоренсвилл. Уж лучше умереть. - Ее  всю  передернуло.  -  Не  хочу  выходить
замуж... пока не полюблю. А я очень хочу полюбить, Аллен, страстно  хочу.  И
детей хочу. Девочку. Хочу любить ее... быть близкой к ней...
   Он широко улыбнулся.
   - Славная моя девчонка, никогда еще ты не  раскрывалась  передо  мной  до
такой степени за все то время, что я тебя знаю. У нас будет дочурка - теперь
никаких возражений. - Он осторожно  поднес  палец  к  ее  губам,  когда  она
попыталась было что-то сказать. - И  эта  дочурка  будет  учиться  в  лучших
школах и вращаться в высшем свете.  Да  с  твоей-то  внешностью  и  с  твоим
воспитанием я соберу вокруг нас таких людей,  которые  будут  достойны  нас.
Найму специального секретаря по связям с прессой, и мы чудесно обыграем твое
происхождение и воспитание. Вот увидишь, у нас с тобой все будет по-другому.
Ньюпорт, Палм-Бич - и к черту Майами, к черту "Копу".
   - Но я не люблю тебя, Аллен...
   - Ты никого не любишь. Но я  заметил  искру  в  твоих  глазах,  когда  ты
говорила  о  том,  что  хочешь  полюбить...  хочешь  иметь  ребенка.  Это  -
сокровенное, оно скрыто там, в самой глубине, оно только и ждет, чтобы выйти
наружу. Ты принадлежишь к тому типу женщин, которые  делаются  неистовыми  в
постели, стоит им только отведать этого и войти во вкус.
   - Аллен!
   Он улыбнулся.
   -  Ладно,  не  отвергай  того,  чего  ни  разу  не  пробовала.  Не  люблю
хвастаться, но опыт у меня есть. Я сумею разжечь тебя. В  моих  объятиях  ты
будешь просить еще и еще...
   - И я еще должна выслушивать такое?!
   - Хорошо. Ни слова больше. Не буду нажимать на  тебя  с  женитьбой...  до
Рождества. Тогда и назначим число.
   - Нет, Аллен...
   - Я всегда добиваюсь чего хочу, Анна, а  хочу  я  тебя.  Хочу,  чтобы  ты
любила меня, и ты полюбишь! А теперь - ни слова об этом до Рождества.
   Все это было во вторник.
   В среду весь состав "Небесного Хита" выехал  в  Нью-Хейвен  готовиться  к
премьере, что была назначена на пятницу.
   В четверг Генри Бэллами сказал:
   - Да, кстати, Анна, завтра  часовым  поездом  мы  едем  в  Нью-Хейвен.  Я
забронировал тебе номер в отеле "Тафт".
   - Мне?
   - Разве тыле хочешь поехать? Мы с Лайоном должны организовывать премьеру,
и я счел само собой разумеющимся, что  тебе  захочется  там  быть.  В  конце
концов, Элен - твоя подруга,  и  ты  в  приятельских  отношениях  с  крошкой
О'Хара, которая тоже занята в шоу.
   - С радостью поеду! Я ни разу не была на премьере.
   - Ну, тогда пристегни привязной ремень, потому что премьера в Нью-Хейвене
- это что-то исключительное.

ДЕКАБРЬ 1945

   Они   встретились   на   Большом   Центральном    Вокзале.    День    был
бодряще-холодным. Генри выглядел усталым и обрюзгшим, несмотря  на  то,  что
был свежевыбрит. Лайон Берк приветствовал его своей беглой теплой улыбкой.
   Они сели в салон-вагон. Мужчины открыли свои "дипломаты" и с головой ушли
в контракты и прочие документы.  Поездка  была  для  них  лишь  продолжением
обычного рабочего дня.
   Анна  попыталась  сосредоточиться  на  иллюстрированном  журнале.   Яркое
солнце, бьющее в окно, заливало своим светом зимний загородный  пейзаж.  Это
навело ее на мысли о Лоренсвилле. В Нью-Йорке забываешь, насколько  холодной
и унылой  может  бить  зима.  Неоновые  огни,  толпы  людей,  вечно  куда-то
спешащие, многочисленные такси  на  улицах  превращают  снег  в  слякоть,  а
слякоть - в грязную воду, которая быстро исчезает, и ты забываешь  о  голом,
заброшенном  ландшафте  остального  мира.  Это  зимнее  одиночество.  Долгие
вечера, которые она проводила в большой чистой кухне с матерью и тетей  Эми,
Иногда - выходы в кино, в кегельбан или на партию в бридж. "Боже милостивый,
- молилась она в душе, - благодарю тебя за то, что ты дал мне  силы  уехать.
Никогда не понуждай меня вернуться, никогда!"
   Поезд остановился у темного вокзала в  Нью-Хейвене,  оба  "дипломата"  со
щелчком захлопнулись, и мужчины встали, разминая затекшие ноги.  Лицо  Генри
заранее выражало усталость и всепрощение.
   - Ну что ж, смело вперед, в самое пекле, - произнес он. Лайон  взял  Анну
под руку.
   - Пошли, моя девочка, ты непременно получишь  удовольствие  от  первой  в
своей жизни премьеры в Нью-Хейвене. Мы  не  позволим  Генри  испортить  тебе
настроение.
   - В Нью-Хейвене я бывал уже раз пятьдесят, - скорбно проговорил Генри,  -
и всегда  вспоминаю,  как  я  его  ненавижу,  только  когда  приезжаю  сюда.
Нью-Хейвен - это город вечных неприятностей, за исключением тех дней,  когда
здесь идет шоу с Элен Лоусон, - тогда это полная катастрофа!
   Отель "Тафт" выглядел мрачным и неприступным.
   - Освежись, приведи себя с дороги в порядок и спускайся к нам  в  бар,  -
сказал ей Генри. - И еще - на твоем месте я бы не звонил Элен. В Нью-Хейвене
она страшный человек. Наверное, она еще в театре.  Я  зайду  за  ней,  и  мы
зарегистрируемся в отеле вместе.
   Анна быстро распаковала свою сумку. Номер был небольшим и наводил  тоску,
но ничто не могло погасить ее восторга. Она ощущала себя маленькой девочкой,
впервые в жизни отправившейся в путешествие, и всю ее переполняло  радостное
ожидание, словно вот-вот, с минуты на минуту,  произойдет  нечто  невыразимо
прекрасное.
   Подойдя к маленькому окошку, она посмотрела  вниз,  на  улицу.  На  город
опускались ранние зимние сумерки, и в этой полутьме проявлялся свет  уличных
фонарей. Через дорогу прямо против отеля неуверенно мигала неоновая  вывеска
небольшого ресторанчика. Анна резко  обернулась  на  раскатистый  телефонный
звонок. Это оказалась Нили.
   - Я только что с репетиции. Мистер  Бэллами  приезжал  в  театр  к  Элен.
Сказал мне, что ты здесь! Я в диком восторге!
   - Я тоже. Как у тебя дела?
   - Ужасно! - выпалила Нили с обычной своей экзальтацией. - Вчера вечером у
нас была генеральная репетиция. Шла до четырех утра. Элен хочет выкинуть еще
один номер из выступления Тэрри Кинг. Тэрри вылетела из театра в истерике, а
сегодня днем ее агент приезжал к Гилу Кейсу, чтобы все окончательно утрясти.
Тэрри говорит, что Элен не имеет права выкидывать эту песню. А  ее  танец  с
"Гаучерос" - просто ужас. Могу спорить, что песню выкинут, а  Чарли  и  Дику
дадут от ворот поворот, - радостно добавила Нили.
   - Все это ужасно. А Элен уже вернулась?
   - Нет, она еще в театре, заперлась в своей гримерной с Генри Бэллами.  Не
могу понять, как они все это уладят.
   - Хочешь сказать, премьера сегодня не состоится?!
   - Да нет,  занавес-то  они  так  или  иначе  поднимут,  -  ответила  Нили
счастливым голосом. - Но путаница будет еще та. Анна, знаешь, Мэл здесь.
   - Наверное, он приехал тем же поездом, что и мы.
   - Нет, он приехал вчера вечером. - Немного помолчав, Нили сказала:
   - Анна... я... у нас все было.
   - Что "было"?
   - Сама понимаешь.
   - Нили... ты хочешь сказать?..
   - Угу. Было очень больно, и особого удовольствия я не получила. Но  потом
Мэл все равно сделал так, что я кончила, только по-другому.
   - О чем ты говоришь?
   - Он спустился немного пониже, поцеловал меня прямо  туда  и  сделал  все
языком.
   - Нили!
   - Да ладно, Анна, не будь ханжой. Если ты равнодушна  к  Аллену,  то  это
вовсе не значит, что я - шлюха. Так вышло, что я люблю Мэла.
   - Значит, ты считаешь, что поступила правильно?
   - Ты чертовски права - я поступила абсолютно правильно. Мы оба хотим друг
друга. Сейчас не обязательно жениться, чтобы заниматься этим. И сегодня  Мэл
уважает и любит меня ничуть не меньше, чем вчера. Даже  больше,  потому  что
теперь он по-настоящему меня любит. А я люблю его. И потом, мы пока  еще  не
можем пожениться, он помогает своим деньгами. Но если шоу станет хитом  и  я
смогу рассчитывать на сотню в неделю, то мы поженимся...
   -  Но,  Нили...  то,  что  ты   сделала...   -   Анна   поперхнулась   от
замешательства.
   - Имеешь в виду, что разрешила  ему  целовать  себя  там?  Послушай,  Мэл
говорит, что если двое влюблены, то все, что бы они ни делали друг с  другом
в постели, совершенно нормально. И потом, это ощущение не сравнимо ни с чем.
Ух ты! Знаешь, я жду не дождусь сегодняшней ночи. И еще,  Анна...  когда  он
касается моей груди, я это чувствую у себя там.  Готова  спорить,  что  если
кончать другим способом, то и половину всего не испытаешь...
   - Нили, ради бога!
   - А вот подожди, когда все это произойдет с тобой.  Тогда  сама  поймешь.
Увидимся после представления. Следи за моим выступлением. Я три раза  выхожу
во втором отделении.
   Лайон ждал ее за столиком в  баре.  -  Генри  все  еще  в  театре,  -  он
изобразил на лице сочувствие. - Я заказал тебе джинджер эль. Правильно?
   Она с улыбкой посмотрела на бокал.
   - Может, мне следует научиться потягивать виски?  Я  чувствую,  что  даже
официанты смотрят на меня косо.
   - А ты смотри  на  них  точно  так  же.  Никогда  и  никому  не  позволяй
заставлять  себя  делать  то,  чего  ты  сама  не  желаешь.  Сохраняй   свою
индивидуальность.
   - Думаю, у меня еще нет своей индивидуальности.
   - Индивидуальность есть у каждого. Одна - подлинная,  своя,  а  другая  -
напоказ, пыль в глаза. Я склонен считать, что ты испытываешь удовольствие от
того, что в пятницу напоказ будешь играть роль  пассивной  девушки,  пытаясь
тем временем найти свое подлинное "я".
   - Помнится, ты говорил, что по натуре я - борец.
   - Думаю, что да, но только борец за других. Она отпила свой джинджер эль.
Он предложил ей сигарету.
   - Я не ошибся?
   - Нет, по-моему, попал в самую точку,  -  она  весело  посмотрела  ему  в
глаза. - Но я действительно боролась. Это когда...
   - Да, ты приехала в Нью-Йорк. Но ответь мне, Анна, неужели это  останется
единственным славным достижением в твоей жизни?
   - А в твоей? - глаза у нее вдруг яростно сверкнули. - Война окончена,  но
жизнь продолжается. Намерен ли ты снова бороться?
   - Я борюсь уже сейчас, - тихо сказал он.
   - По-моему, когда я с тобой, то никогда не  говорю  ни  о  чем  пустом  и
легкомысленном, - криво усмехнулась она. - Но сейчас начала не я.  И  думаю,
мне лучше выпить виски.
   Знаком он подозвал официанта и  заказал  два  виски.  Подняв  рюмку,  она
произнесла тост:
   - Возможно, если я выпью это, то  сумею  сказать  что-нибудь  такое,  что
рассмешит тебя.
   - Охотно посмеюсь. Но пить виски тебе вовсе не обязательно.
   Она залпом выпила полрюмки и сказала слабым голосом:
   - Вкус ужасный, и я все равно не могу придумать ничего смешного.
   Он взял рюмку из ее руки.
   - Почему для тебя так важно, чтобы я смеялся?
   - Я видела тебя в тот вечер в "Ла-Ронд"...  с  Дженифер  Норт.  Ты  очень
много смеялся. Я думала об этом... - Анна опять взяла свою рюмку. - Что  она
тебе такое говорила? - Она сделала еще глоток.
   - Давай допивай все. К тому же это была хорошая мысль. По  крайней  мере,
сейчас ты борешься за саму себя.
   - А за что борешься ты, Лайон?
   - За тебя.
   Их глаза встретились.
   - За меня тебе нет нужды бороться, - тихо сказала она.
   Он быстро сжал ее ладонь. Перстень Аллена  больно  врезался  ей  в  кожу,
словно мстя за эту ласку. Но она ничем не показала, что в палец ей впивается
острый ободок. Глаза Лайона были так близки...
   - Ну что ж, смотрю, вы оба уже выпили, - раздался голос Генри Баллами. Он
бодро приблизился к ним, подозвал официанта и заказал себе выпить.
   Анна торопливо отдернула руку. Перстень поцарапал кожу. Генри со  вздохом
сел.
   - Да валяйте, держитесь себе за  руки,  -  небрежно  позволил  он.  -  Не
обращайте на меня внимания. Вы же оба молоды, черт возьми, вот  и  радуйтесь
этому. Нет, я серьезно: когда ты молод, то  думаешь,  что  останешься  таким
навсегда. И вот однажды просыпаешься, а тебе уже за пятьдесят. И  фамилии  в
некрологах - не каких-то незнакомых  стариков,  а  твоих  же  сверстников  и
друзей.
   Официант принес ему рюмку, и он залпом осушил ее.
   - Продолжай, Генри, - рассмеялся Лайон, - хуже, конечно, ничего  быть  не
может. - Протянув под столом руку, он вновь нежно сжал ладонь Анны.
   - Может, - возразил Генри. - И  на  этот  раз  намного  хуже.  Либо  Элен
становится все несноснее, либо я старею.
   - Элен всегда ведет себя как барракуда, пока шоу не пройдет в  Нью-Йорке,
- непринужденно ответил Лайон.
   Генри достал из кармана, записную  книжку,  раскрыл  ее  и  посмотрел  на
столбик какого-то перечня.
   - Желаете послушать ее претензии? И это  касается  только  организаторов.
Плохое освещение в ритмическом номере;  во  втором  отделении  от  вечернего
платья за милю несет потом; при  исполнении  песни  оркестр  играет  слишком
громко; песня Тэрри Кинг тормозит все действие, и та поет, как на похоронах;
исполнение кордебалетом фантастических эпизодов сновидения затянуто; в конце
каждой песни Элен свет на сцене выключается - это мы хотим, чтобы в ответ на
аплодисменты она раскланивалась только один раз;  дуэт  нужно  переделать  в
сольный  номер  -  у  партнера  нет  слуха;  Тэрри  Кинг  играет  свою  роль
неестественно, нарушает  равновесие  всего  шоу.  -  Он  сокрушенно  покачал
головой и подал знак, чтобы ему принесли еще рюмку. - Боже,  до  чего  же  я
ненавижу этот бар, - проговорил он, оглядываясь по  сторонам  и  приветствуя
взмахами руки агентов и продюсеров, прибывших на премьеру.
   - Ненавижу всех сукиных детей, что приехали сюда в надежде на  провал.  -
Он улыбнулся какому-то человеку, проходящему по залу. - И все караулят  Гила
Кейса. Очень уж им нравится, когда провал терпит продюсер-джентльмен.  Он  у
них в печенках сидит со своим гарвардским дипломом... - Генри  опять  тяжело
вздохнул. - Это самый мерзкий бар на свете, и я провел здесь несколько самых
мерзких вечеров в своей жизни.
   Анна и Лайон заговорщически улыбнулись  друг  другу.  Они-то  знали,  что
здесь самое прекрасное место в мире. "Если бы только я могла остановить  это
мгновение, - говорила она себе. - Что бы потом ни случилось со мной в жизни,
эта минута останется для меня самой счастливой из всех".
   Они быстро поужинали в старомодном ресторане отеля. Генри и  Лайон  знали
здесь почти всех. Из артистов здесь никого  не  было  -  в  эту  минуту  они
торопливо дожевывали  бутерброды  у  себя  в  номерах  и  заново  укладывали
растрепавшиеся прически. Не  обращая  внимания  на  разговор  и  будоражащую
атмосферу, Анна не сводила глаз  с  Лайона.  Время  от  времени  их  взгляды
встречались, и тогда они оба пристально смотрели друг на друга. Ей с  трудом
верилось, что это происходит с нею...  происходит  именно  так,  как  она  и
надеялась... чувствовала... как ей и мечталось.
   Генри подал знак, чтобы принесли счет.
   - Анна, я вижу, ты вся на нервах перед премьерой: даже не притронулась  к
ужину. Ладно, поешь попозже. Гил Кейс закатывает после представления большую
пирушку.
   Все билеты были распроданы. Учитывая такое нашествие людей, так или иначе
связанных с эстрадой, публика взвинтилась - точь-в-точь как  на  премьере  в
Нью-Йорке. Анна сидела между Лайоном и Генри в третьем ряду. Погас  свет,  и
оркестр заиграл увертюру. Лайон нашел ее руку. Она ответила на его  пожатие,
от счастья голова у нее пошла кругом.
   Шоу началось с яркого музыкального номера. Костюмы были чистыми, новыми и
яркими. Девушки кордебалета, всего  несколько  часов  назад  растрепанные  и
непривлекательные, теперь в свежем персиковом гриме  выглядели  красавицами.
Всего за несколько минут атмосфера в  зале  наэлектризовалась  -  неуловимые
токи пробежали между зрителями и артистами.
   Когда на сцене возникла Дженифер Норт, выхваченная ярким пучком света  из
остального кордебалета, по залу пронесся вздох изумления и  восхищения.  Она
двигалась медленно, покачиваясь в такт музыке, в  расшитом  золотом  платье,
облегающем каждый изгиб, каждую линию ее невероятно красивой фигуры.
   - Боже мой! - прошептал Генри. Он перегнулся  через  Анну.  -  Лайон,  ее
нельзя упускать. Здесь сидят Вейсс из "Твенти"  и  Мейерс  из  "Парамаунта".
Контракт с нею заключат лет на пять, не меньше, это как пить дать.
   - Но тогда он должен быть на весьма приличную сумму, - ответил  Лайон.  -
Она сейчас вцепилась в Тони Полара и оставит его лишь  в  том  случае,  если
предложенная ей сделка окажется настолько выгодной, что  упустить  ее  будет
невозможно.
   - Тони никогда на ней не женится. Предоставь это мне.
   - А вот и твоя подружка, - быстро сказал Лайон.
   Анна  успела  лишь  увидеть,  как  Нили  исчезла  в   глубине   сцены   в
сопровождении двоих юношей из кордебалета.
   Когда на сцене появилась Элен, все действие застыло,  ибо  прием  публики
оказался настолько бурным, что граничил с  истерией.  Элен  спокойно  стояла
посреди сцены, принимая горячую овацию с едва заметной улыбкой.  Каждый  был
тут благодаря ей; зал был заполнен до отказа благодаря ей; каждый музыкант в
оркестровой яме находился там благодаря ей; либретто  было  написано  только
для нее. Отделенная от зрителей рампой, Элен принимала их  всеобщую  любовь.
Если бы здесь был Джино, и он бы аплодировал и буйствовал, как и все прочие.
После представления он просил бы Анну "избавить его от Элен", но  сейчас,  в
эту минуту, она была предметом поклонения всего зала.
   Это шоу принадлежало Элен от начала и до конца. Каждая ее песня  вызывала
новый, еще более неистовый шквал аплодисментов. В зале были уже не  зрители,
а идолопоклонники, воедино сплоченные в обожествлении Элен  Лоусон.  Тот  же
самый резкий отрывистый смех, который заставлял Анну вздрагивать за столиком
в ночном клубе, там, за рампой,  казался  естественным  и  звонким.  Нили  с
блеском сыграла свою крошечную роль. Дженифер Норт  вновь  появилась  уже  в
другом, сильно открытом платье, и публика наградила ее громом аплодисментов.
Тэрри Кинг тоже аплодировали  за  две  песни,  голос  у  нее  был  нежнее  и
приятнее, чем у Элен. Однако Элен все равно оставалась непревзойденной. Само
ее имя было олицетворением искусства.
   - По-моему, Тэрри выступает хорошо, - прошептала Анна  Лайону.  -  Но  до
Элен ей далеко. Заурядная исполнительница средней руки.
   - К сожалению, внешность у нее выше средней, - ответил Лайон.
   В антракте все столпились в тесном фойе. Гилберт Кейс  поманил  Генри,  и
они пошли за ним в бар по соседству.
   - Гид, это лучшее шоу Элен, - сказал Генри, когда  они  выпили  виски  за
стойкой.
   - И я точно такого же мнения, дорогой мой,  -  широко  улыбнулся  Гил.  -
Подсократим немножко здесь, немножко там, и все будет как надо.  Бостон  мне
не понадобится: сумеем все провернуть за месяц и в Филадельфии.
   - Вполне возможно. Если только сокращать в нужных местах.
   Они молча посмотрели друг другу в глаза. Кейс натянуто улыбнулся.
   - Послушай, Генри, ты же знаешь - у меня связаны руки. Я не могу  уволить
Тэрри Кинг: у нее контракт на все представления этого шоу.
   - Как ей это удалось? - спросил Лайон. Кейс пожал плечами.
   - Отличный вопрос. Как  ты  думаешь,  хоть  одна  мало-мальски  приличная
инженю согласится подписать контракт на иных условиях? Да ты  посмотри,  что
вокруг творится. Бетти Мобайл - уволена в Бостоне: слишком хороши  отзывы  в
прессе. Шерри Хэйнс - роль исключена из  сценария.  в  Филадельфии:  слишком
хороши отзывы в прессе. Мне продолжать? Ты не подыщешь ни одной  инженю  для
шоу Элен Лоусон, если не заключишь с нею контракт на все выступления.  Если,
конечно, тебя не устроит какая-нибудь корова.
   - Элен не даст ей выступать на премьере в Нью-Йорке, можешь мне поверить,
- спокойно сказал Генри.
   - Генри, умоляю тебя, поговори с ней, - взмолился Гил.  -  Если  я  уволю
Тэрри, как я объясню это спонсорам? В этом сезоне, у меня идут еще два  шоу,