осемь лет, -
и что его отзовут из Сената уже за одно то, что он  женится  на  кинозвезде.
Просто он хочет того же, что и я, - свой дом и детей.
   - Уинстон знает, сколько тебе  лет  на  самом  деле?  Дженифер  счастливо
кивнула.
   - Это привело его в неописуемый восторг. Разумеется, я не сказала  ему  о
маленьких рубчиках у меня за ушами, чтобы не пугать его. Он склонен  думать,
что я родом из Шангри-Ла. Но он обрадовался, что мне не двадцать  с  чем-то.
Думал, я сочту его слишком старым. А однажды, когда  я  гостила  у  него  на
ферме и постоянно ходила там с простыми косичками и без всякой косметики, он
сказал, что я  выгляжу  потрясающе.  Ах,  Анна,  все  так  замечательно.  На
следующей неделе я лечу в Калифорнию и произвожу  там  эффект  разорвавшейся
бомбы: следующую картину, так и быть, закончу - уже сделаны натурные съемки,
сшиты костюмы, но после этого -  все!  Пусть  хоть  удавятся.  Я  подо  всем
подвожу черту.
   - Когда вы поженитесь?
   - С сегодняшнего вечера мы будем открыто появляться вместе. Сначала  идем
в театр, потом на званый ужин в "21"  с  сенатором  Белсоном  и  его  женой.
Вероятно, попадем во все завтрашние газеты, и Уин скромно признается, что мы
помолвлены.
   Анна улыбнулась.
   - Я, наверное, увижу вас сегодня. Мы тоже идем в "21". Это будет  поздний
обед, так что мы, вероятно, будем еще там, когда вы приедете. У  нас  ничего
интересного не будет - так, один из этих  скучных  обедов  с  некоторыми  из
покупателей компании Кевина.
   Дженифер порывисто сжала руку Анны.
   - Ах, подружка, ну разве это не замечательно! Мы обе прорвались на  самый
верх, у каждой из нас есть все -  успех,  уверенность  в  будущем,  человек,
которого любишь и уважаешь.
   Анна улыбалась, однако чувствовала, как на нее наваливается  становящаяся
уже привычной тяжесть.
   В тот вечер она видела их в "21". Дженифер вся сияла от счастья,  и  Анне
пришлось признать, что сенатор Адамс -  действительно  импозантный  мужчина.
Высокий,  с  коротко  постриженными  волосами  седовато-стального  цвета,  с
плоским животом, что говорило о ежедневных тренировках в спортивном зале.
   Дженифер подошла к их столику. Они  представили  своих  спутников,  после
чего сенатор всячески старался сделать Анне как можно больше приятного.
   - У меня такое ощущение, что я давно вас знаю, -  сказал  он  ей.  -  Так
часто вижу вас по телевидению, да и Дженифер постоянно о вас говорит.
   Весь вечер Анна внимательно наблюдала за Дженифер. Та не сводила  глаз  с
сенатора. Они у нее лучились нежностью, это были глаза  влюбленной  женщины.
Анна даже позавидовала Дженифер. Она посмотрела на Кевина. Слава  богу,  что
он выздоровел. Такой хороший и  добрый.  Боже,  ну  почему,  почему  она  не
испытывает к нему ни  малейшего  чувства?  Если  бы  оно  у  нее  было,  она
давным-давно вышла бы за него. Вспомнить только, как она обхаживала  Лайона,
даже предлагала ему жить на ее деньги. Но  к  Лайону  ее  привязывало  нечто
большее, чем просто секс, ей хотелось быть рядом с ним каждую  минуту,  жить
его мыслями... "Боже мой, ну что я делаю, зачем извожу себя, - думала она. -
Никакого Лайона больше нет. Как говорит Генри, я влюблена в  созданный  мною
же образ..."
   На следующий день все газеты сообщили о Дженифер  на  первых  полосах.  А
сенатор Уинстон Адамс  признал,  что  они  поженятся  в  начале  1961  года.
Подхваченная водоворотом исступленной радости и волнения, пронизывающих  все
ее существо, в сопровождении несущихся  за  нею  вдогонку  крупных  газетных
заголовков, она вернулась на Западное побережье сниматься в своей  последней
картине.

1961

   Дженифер вернулась в Нью-Йорк в начале января. Сенатор Адамс на несколько
дней задерживался в Вашингтоне, и Анна ходила с Дженифер по  магазинам,  где
та придирчиво выбирала себе приданое.
   - Все должно быть особенное, - утверждала  она.  -  Яркое,  броское,  но,
понимаешь, вместе с тем и приглушенное. Ты должна помочь мне, Анна.
   Они были в  примерочной  "Бергдорфа",  когда  Дженифер  вдруг  неожиданно
привалилась к стене.
   - Анна, у тебя есть с собой анальгин? Лицо  ее  стало  мертвенно-бледным,
зрачки расширились. Продавщица бросилась за анальгином. Дженифер  опустилась
на стул.
   - Ну что ты так испугалась, Анна? - Она вымученно улыбнулась. - Это всего
лишь месячные. Пришли раньше срока; от всех этих волнений, наверное.
   Анна успокоилась.
   - Ты меня до смерти перепугала. Дженифер закурила сигарету.
   - Сейчас отпустило. Но боль такая, словно  все  кости  ломают.  Вероятно,
нечто подобное испытываешь при родах. Если это так, то надо будет  подыскать
хорошего анестезиолога, когда настанет время рожать.
   Вернулась  продавщица  с   анальгином,   следом   вбежала   обеспокоенная
заведующая секцией.
   - И у меня все время так, - сказала она. - Прямо  хоть  на  стенку  лезь.
Слава богу, что это случается только раз в месяц.
   - Вам везет, - ответила ей Дженифер. - А у меня  в  последнее  время  они
приходят каждые две-три недели.
   Женщина покачала головой.
   - У моей подруги меняется цикл.  Месяцами  ничего  нет,  и  она  до  того
переживает, что даже слегла на этой почве.
   Дженифер выбрала себе три платья. Заведующая поблагодарила ее,  попросила
автограф для племянницы и пожелала ей всего доброго.
   Некоторое время спустя, когда они сидели в кафе и  пили  кока-колу,  Анна
как бы мимоходом спросила:
   - Кстати, Джен, когда ты проверялась последний раз? Дженифер задумалась.
   - Так, подожди, последний аборт у меня был в Швеции - там они разрешены -
значит, четыре года назад. Доктор сказал, что здоровье у меня отменное.
   - Знаешь, тебе не мешает сходить провериться. У меня замечательный  врач.
Дженифер кивнула.
   - Может быть, и схожу.
   Заполняя карту, доктор Галенс держался спокойно и  непринужденно.  Осмотр
закончился, Дженифер уже оделась и теперь сидела у его письменного стола.
   - Давно это у вас? - спросил он.
   - Несколько месяцев. Я бы и не думала об этом, но Анна  меня  то  и  дело
тормошит. Кроме того, менструация длится по десять дней. На следующей неделе
я выхожу замуж и просто хотела быть уверенной, что у  меня  все  в  порядке.
Ведь я намерена сразу же забеременеть и родить.
   Он кивнул.
   - Сенатор сейчас в Нью-Йорке?
   - Нет, в Вашингтоне и приедет сюда на следующей неделе.
   - Тогда, возможно, вы ляжете в больницу сегодня?
   - Сегодня? - Дженифер раздавила в пепельнице  свою  сигарету.  -  У  меня
что-то серьезное?
   - Вовсе нет. Если бы на  следующей  неделе  вы  не  планировали  выходить
замуж, я бы предложил вам  подождать  наступления  следующей  менструации  и
понаблюдать ее прохождение. У вас полипы в матке, это  встречается  довольно
часто. Вы ляжете к нам сегодня, завтра мы сделаем чистку, а послезавтра  вас
выпишут. Несколько дней будут идти  выделения,  но  если  вы  ляжете  к  нам
сейчас, то ко дню свадьбы будете в полном порядке.
   Встревоженная Анна связалась с доктором Галенсом. Тот ничего не утаил  от
Дженифер. Самое заурядное заболевание. Она помогла Дженифер собрать сумку  и
проводила ее в больницу.
   Анна сидела в пустом приемном покое, Дженифер уже увели наверх. Она  была
рада, что у Дженифер ничего серьезного, - ведь ей так хочется ребенка. И она
заслужила его. Интересно... несмотря на всю  их  близость,  Джен  так  и  не
рассказала, почему она избавилась от ребенка Тони.
   Доктор Галенс спустился к ней через час. Анна сразу почувствовала  что-то
неладное.
   - Сейчас она спит под наркозом, - сказал он.
   - Что у нее? - спросила Анна. - Я чувствую, тут что-то не так. У  нее  не
просто полипы?
   - У  нее  оказались  именно  полипы,  как  я  и  думал.  С  точки  зрения
гинекологии, у нее все нормально, - сказал  он.  -  Но,  проверяя  сердечную
деятельность, анестезиолог обнаружил у нее в одной груди уплотнение размером
с грецкий орех. Она, должно быть, знала об этом.
   Анна ощутила во всем теле внезапную слабость.
   - Но ведь очень часто уплотнение ничего не значит. Я имею в виду, что это
может быть просто киста и ничего больше, правда?
   - Я удалил это уплотнение - надрез крохотный, шрам будет совсем незаметен
- и сразу же отправил ткань на  биопсию.  Анна,  это  образование  оказалось
злокачественным. Завтра же ее нужно класть на операцию и удалять грудь.
   Анна похолодела от ужаса. О боже! Ну почему  именно  Дженифер?  И  почему
именно сейчас? Она почувствовала, как по щекам ручьем потекли слезы.
   - Скажите ей сами, - прорыдала она. - Я не смогу.
   Дженифер медленно открыла глаза, пытаясь отогнать сон.  Все  позади.  Она
улыбнулась медсестре, которая неясным белым пятном маячила рядом.
   - Все в порядке?
   - Вот доктор Галенс, - приветливо сказала сестра. Он осторожно пощупал ей
лоб.
   - Пришли в себя?
   - Ммммм... скажите, доктор, у меня действительно были полипы,  как  вы  и
думали, да?
   - Да, по этой линии у вас теперь все в порядке, Дженифер, но почему вы не
сказали мне, что у вас в груди было уплотнение?
   Она инстинктивно коснулась груди - пальцы наткнулись на повязку.
   - Я удалил его. Давно оно у вас?
   - Не-е зна-аю... - У нее опять закружилась голова... -  Может,  с  год...
может, больше.
   - Спите. Поговорим об этом потом.
   Несмотря на сонную одурь от наркоза, ее пронзило острое  чувство  страха.
Протянув руку, она схватила его за рукав.
   - О чем "поговорим потом"?
   - Боюсь, завтра мне придется опять привезти вас сюда... и удалить кое-что
еще.
   - "Удалить"? Что именно?
   - Нам придется произвести мастэктомию. Ее выполнит доктор  Ричарде,  один
из наших лучших грудных хирургов.
   - "Маст...", как вы сказали?
   - Мы вынуждены удалить вам  грудь,  Дженифер.  Это  уплотнение  оказалось
злокачественным. Она попыталась сесть в кровати.
   - Нет! Ни за что! О боже мой, нет! - Голова у нее закружилась, она  упала
на подушки. Что-то кольнуло  ее  в  руку,  и  она  забылась  в  беспокойном,
тревожном сне. Спустя некоторое время она проснулась и умоляюще схватила  за
руку медсестру.
   - Это был сон, правда? Мне это просто приснилось от лекарств, да? Что  он
говорил про мою грудь? Скажите мне...
   -  Ну-ну...  успокойтесь,  -  мягко  проговорила  сестра.   Она   увидела
сочувственное выражение на лице женщины.  Значит,  это  был  не  сон.  Боже,
значит, это правда!
   Анна ворвалась в кабинет к Кевину и, рыдая, рассказала ему все.  Спокойно
выслушав ее, он спросил:
   - Сказал ли доктор Галенс, что прогноз обнадеживающий?
   Анна непонимающе посмотрела на него.
   - "Обнадеживающий"? Ты что, не  понял  ни  слова  из  того,  что  я  тебе
говорила?
   - Все понял, ей придется лишиться груди. Это ужасно, но это еще не  конец
света. Анна, ты  знаешь,  сколько  женщин  живут  долго  и  счастливо  после
успешного удаления груди? Главное - вовремя обнаружить опухоль.
   Она благодарно посмотрела на него. В  этом  весь  Кевин:  всегда  владеет
ситуацией, во  всем  находит  положительную  сторону.  Он  позвонил  доктору
Галенсу. Тот ответил, что есть все основания  полагать,  что  прогноз  будет
благоприятный. Доктор Ричарде того же мнения. Опухоль небольшая,  а  процент
благоприятных исходов при удалении  груди  весьма  высок.  Если  отсутствуют
метастазы, то прогноз будет вообще превосходным,  но  определить  это  можно
будет лишь после удаления груди и обследования лимфатических узлов.
   Успокоенная деловой реакцией Кевина, Анна вернулась в больницу.  Дженифер
уже полностью проснулась, но была замкнутой и апатичной. Вынув из-под одеяла
руку она схватила Анну, сильно сжав ей пальцы.
   - Доктор Галенс вызвал Уина, - прошептала она. - Он  немедленно  вылетает
сюда.
   - Он сообщил ему? - спросила Анна. Дженифер покачала головой.
   - Я не велела говорить ему ни слова. Я чувствую, что должна  сделать  это
сама. - Она слабо улыбнулась сестре. - Мне хорошо. Оставьте нас, пожалуйста,
наедине с подругой.
   - Не давайте ей ничего пить в течение, по крайней  мере,  двух  часов,  -
сказала та. - Желаете, чтобы сегодня вечером около вас дежурила сестра?
   - Нет, ведь операция  еще  завтра,  а  доктор  Галенс  распорядился,  что
круглосуточное дежурство будет только после. Сейчас мне  хорошо  -  оставьте
нас, пожалуйста, вдвоем.
   Она проследила, как сестра выходит из палаты, и  едва  за  той  закрылась
дверь, спрыгнула с кровати.
   - Что ты делаешь? - встревожилась Анна.
   - Убегаю отсюда. Прямо сейчас! Анна схватила ее за руку.
   - Дженифер, ты с ума сошла.
   - Послушай, им не удастся обезобразить мою фигуру. Ну разве  захочет  Уин
тогда подойти ко мне?
   - Ты же сама говорила, что он полюбил тебя, а не твою  грудь.  Перестань,
это просто смешно.
   Но Дженифер уже стояла у шкафа, доставая свою одежду.
   - Я убегаю отсюда. Дам себе шанс. Он  удалил  мне  опухоль,  но  отнимать
грудь я ему не дам!
   - Дженифер, только таким путем можно  удостовериться  наверняка.  Опухоль
могла перекинуться на другую грудь.
   - Мне все равно. Плохо уже то, что я не смогу родить Уину детей, но я  ни
за что не предстану перед ним с изуродованной фигурой.
   - Если ты уйдешь, это будет настоящее самоубийство.  Подумай,  разве  это
честно по отношению к Уину? Выйти за него замуж, а через год  заставить  его
снова переживать такое: ведь его первая жена была  тяжело  больна.  И  какое
отношение это заболевание имеет к рождению ребенка?  Ты  все  равно  сможешь
иметь детей.
   - Но мне нельзя беременеть, так сказал доктор Галенс. Беременность  может
спровоцировать  развитие  злокачественной  опухоли  в  яичниках.  Существует
какая-то связь между молочной железой и яичниками. И вообще он  сказал,  что
после операции лучше подвергнуть мои яичники рентгеновскому облучению, чтобы
полностью их стерилизовать! Что я тогда смогу предложить Уину?  Ни  детей...
одно только обезображенное тело...
   - Ты отдаешь ему себя! Это все, чего он действительно хочет. Послушай, ты
же говорила, что тебе надоело жить только ради своего тела и фигуры.  Вот  и
докажи это. А если хочешь детей, можешь кого-нибудь усыновить.
   Дженифер медленно легла на кровать.
   Анна зачастила:
   - Никто ничего не будет знать - только ты и Уин. Он будет любить  тебя  и
не станет упрекать за отсутствие детей. Я просто уверена в этом. А  если  вы
усыновите ребенка, он будет для вас все равно что ваш собственный.  Операция
же  не  представит  собой  ничего  серьезного.  Честно,  Джен,  ведь  сейчас
придумали столько всяких обезболивающих  средств.  А  сколько  замечательных
бюстгальтеров, можно использовать накладной бюст. Джен, это не конец света.
   - Знаешь, это смешно. Всю мою жизнь слово "рак" означало  смерть,  что-то
настолько ужасное, что я вся сжималась от страха. И вот  сейчас  он  у  меня
самой. А смешное заключается в том, что я нисколечко не боюсь рака самого по
себе, даже если мне будет вынесен смертный приговор. Дело лишь в том, что он
может повредить моей с Уином совместной жизни -  я  не  смогу  подарить  ему
детей. К тому же - изуродованная фигура...
   - Это будет незаметно, Джен. Люди попадают  в  автомобильные  катастрофы,
становятся калеками. Некоторые женщины плоскогруды от природы,  и  ничего  -
обходятся. Ведь ты же сама постоянно твердила,  что  не  желаешь  жить  ради
своего тела. Соберись с силами, наберись мужества, поверь  в  себя  и  начни
доказывать это. И начни верить в Уина.
   Дженифер слабо улыбнулась.
   - О'кей, тогда я лучше сниму эту больничную рубашку, а ты принеси мне всю
мою косметику. Хочу выглядеть как можно лучше, когда приедет Уин. - Она села
в кровати и принялась расчесывать волосы. Облачившись  в  прозрачную  ночную
рубашку, она внимательно посмотрела на слегка забинтованную грудь. - Прощай,
малышка, - сказала она. - Ты еще не знаешь этого, но больше тебя со мной  не
будет.
   Кевин поехал в больницу вместе с Анной, в семь часов туда приехал Уинстон
Адамс.  Анна  заранее  установила  освещение.  Во  всех  мельчайших  деталях
Дженифер выглядела, как настоящая  кинозвезда,  она  была  почти  радостной.
Поздоровавшись с сенатором, Кевин и Анна удалились.
   Как только они ушли, Уинстон бросился к кровати и обнял Дженифер.
   - Бог мой, я чуть  не  умер  от  страха.  Врач  так  странно  говорил  по
телефону... сказал, что тебе  необходима  операция,  намекал,  что  свадьбу,
наверное, придется отложить. И вот, ты передо мной... такая красивая...  Что
эта за операция, дорогая?
   Дженифер пристально посмотрела на него.
   - Очень серьезная, Уин. Останутся шрамы, и я не смогу  иметь  детей...  и
еще я буду...
   - Молчи... ни слова больше. - Он с обожанием смотрел на нее. -  Можно,  я
тебе что-то скажу? Я носился с этим только ради тебя. С детьми, имею в виду.
В моем возрасте это уже не имеет особого значения. Мне  казалось,  что  тебе
этого сильно хотелось, и я делал вид, будто для меня это  тоже  существенно.
Мне нужна только ты, неужели тебе непонятно?..
   Она еще крепче прижалась к нему.
   - Ах, Уин! - Слезы облегчения заструились по ее щекам.
   Он погладил ее по голове.
   - Ведь ты же не боялась, что потеряешь меня? О моя красавица, ты  никогда
меня не потеряешь. Неужели ты не  понимаешь,  что  я  только  и  начал  жить
благодаря тебе? - Он поцеловал ее груди сквозь прозрачную ткань. - Ты -  это
все, чего я хочу... не детей, а тебя... ты - единственная  женщина,  которая
что-то разбудила во мне. Бог мои, Дженифер, до того, как  я  узнал  тебя,  я
думал, во мне чего-то не хватает. Винил во всем Элеонору.  Бедная  Элеонора,
она была тут совершенно ни при чем. Она ничего не  вызывала  во  мне,  а  я,
вероятно, тоже оставлял  ее  холодной.  Но  с  тобой...  Вначале,  когда  мы
познакомились, я отворачивался от тебя, помнишь?
   Она кивнула и погладила  его  голову,  покоящуюся  у  нее  на  груди.  Он
поцеловал ее в шею.
   - Но ты изменила меня, заставила понять, что я не тебя избегал, а  просто
боялся и бежал от себя самого. И едва ты вошла в мою квартиру, я  уже  знал,
что у нас с тобой все будет по-другому. Дженифер, ты научила меня любить.  Я
никогда не смог бы теперь отказаться от этого. - Он начал ласкать ее  груди.
- Вот мои дети, - с нежностью произнес он. - Единственные  дети,  которых  я
хочу. Прижиматься лицом к этому совершенству каждую  ночь...  -  Он  осекся,
задев пальцем за бинт. - Что такое? Что они сделали с одной из моих крошек?
   Улыбка на ее лице застыла, словно приклеенная.
   - Так, ничего... Была небольшая киста...
   - Но ведь шрама не останется! - Он пришел в неописуемый ужас.
   - Нет, Уинстон, мне ее извлекли с помощью иглы. Никакого шрама не будет.
   - Это  самое  главное.  Пусть  удаляют  даже  яичники  -  мне  совершенно
безразлично. Это не ты - я ведь никогда не видел их. Лишь бы не трогали моих
крошек... - Он опять начал ласкать ее груди. - И почему этот доктор  говорил
по телефону таким мрачным голосом?  Не  стал  мне  ничего  объяснять,  велел
только быстрее приезжать.
   - Он... он знал, что я хочу детей... и...
   - Почему же он просто не сказал, что тебе необходимо удалить матку? -  Он
покачал головой. - Эти  доктора,  вечно  они  перестраховываются  и  сгущают
краски. Но я рад, что приехал. Уеду и буду представлять, как  держу  тебя  в
своих объятиях. - Он прижал ее к себе. - Хочу сохранить это воспоминание.  Я
не смогу вернуться раньше пятницы. - Он  написал  номер  телефона.  -  Скажи
Анне, чтобы позвонила мне сразу же после операции. Если  меня  не  будет  на
месте, мне передадут.
   Он остановился в дверях и посмотрел на нее так пристально,  словно  видел
впервые.
   - Я люблю тебя, Дженифер... только тебя - ты ведь веришь мне, правда? Она
улыбнулась.
   - Да, Уин, я знаю...
   И долго еще после его ухода эта застывшая улыбка не сходила с ее лица.
   В полночь к ней зашел доктор Галенс.
   - Мы начнем в восемь утра, - ободряюще сказал он. -  И,  Дженифер...  все
будет в порядке. Она улыбнулась.
   - Конечно, все будет в порядке.
   В три часа но