а-либо... Каким-то образом она все же обрела  дар  речи  и
сказала, что рада видеть его.
   - Можем мы где-нибудь присесть? - спросил он. - Здесь дьявольски жарко от
этих юпитеров. Или ты еще не закончила?
   - Нет, у меня пока все закончилось, теперь остались только съемки.
   - Мне нужно кое-чем заняться в правлении, - сказал Кевин. - Почему бы вам
не побыть вдвоем - вам наверняка есть что вспомнить. - Он  ушел,  кивнув  на
прощание. Анна поняла, что для него это был  труднейший  поступок  в  жизни.
Лишь по его окаменелой спине было видно, каких душевных  усилий  ему  стоило
держаться с таким достоинством. Всем сердцем она потянулась к нему.  Он  был
напуган, но боролся с собой, пытаясь казаться смелым. Она  тоже  боролась  с
собой, ведя Лайона в свою гримерную. "Он вернулся - вот как  все  просто,  -
думала она. - А я? Неужели я должна забыть эти  пятнадцать  лет  молчания  и
раскрыть ему свои объятия? И тем не менее, именно это я и хочу  сделать.  Не
могу спокойно смотреть на него, чтобы не протянуть руку и не  коснуться.  Но
ведь сейчас есть Кевин... Где я была бы, если бы не Кевин? И где  был  Лайон
все эти годы?"
   В гримерной они сели. Прикурив сигарету от протянутой им  зажигалки,  она
глубоко затянулась, намеренно ожидая, с чего он начнет.
   - Что ж, похоже, ты была права, - сказал он.
   - Насчет чего?
   - Насчет Нью-Йорка... твоей подлинной любви. - Он  развел  руки,  как  бы
охватывая все пространство вокруг. - Тебе здесь  нравилось,  и  ты  добилась
своего, Анна. Я очень горжусь тобой.
   - Ты тоже добился своего, Лайон.
   - Но не в долларах и центах, и не в настоящей  литературе.  Но  в  целом,
можно сказать, что своего я добился, ибо делаю сейчас то, чего по-настоящему
хотел. И верю в то, что ты - та самая девушка, которая когда-то сказала мне,
что каждый человек обязан дать себе этот шанс.
   - Что ты делаешь в Нью-Йорке?
   - Мы совершенно  восхищены  вашим  коммерческим  телевидением  и  быстрым
становлением ваших актеров. Одна из наших газет поручила мне  написать  цикл
статей обо всех аспектах вашего телевидения  -  о  девушках,  зарабатывающих
миллионы   всего-навсего   одной   пластинкой-хитом,   о    звездах-ковбоях,
превращающихся во владельцев предприятий, и о девушках,  которые  становятся
финансовыми магнатами и волшебницами, рекламируя лак для ногтей.
   Она рассмеялась.
   - А у вас там такого нет?
   - Пока нет. Вскоре это придет и к нам - мы отстаем от вас лет на  десять,
- но я, по крайней мере, могу подготовить  Британские  острова  к  грядущему
нашествию. -  Он  улыбнулся.  -  Конечно,  это  не  имеет  ничего  общего  с
литературой,  которой  я  себя   посвятил.   Просто   неожиданное   выгодное
предложение: хорошо оплачивается и к тому же дало мне возможность приехать в
Штаты.
   - Сколько ты здесь пробудешь?
   - Думаю, месяца полтора.
   - Уже виделся с Генри?
   - Вчера обедали вместе. Генри устал, хочет продавать свой бизнес.  Джордж
Бэллоуз пытается  сам  набрать  нужную  сумму,  но  если  не  сумеет,  фирма
Джонсона-Гарриса приобретет его. - Он закурил сигарету. - И Джорджа я видел.
Выглядит вполне процветающим, но я не завидую ему - все та же бешеная гонка.
   - Легко ничего не дается, Лайон.
   - Да, верно. Даже вот эта журналистская  работа,  за  которую  я  взялся.
Приходится проводить целое исследование и иметь дело с массой цифр,  которые
нужно проверять и перепроверять. Не могу же я все брать из  головы.  Но  мне
это нравится. - Он перегнулся через столик и взял ее за руки. - А как ты? Не
замужем, детей нет... Генри говорит, ты все еще одна.
   Она отвернулась  чуть  в  сторону,  надеясь,  что  под  густо  наложенным
сценическим гримом не видна краска смущения.
   Он все так же крепко держал ее за руки.
   - У меня в этом плане тоже одни нули, - сказал он. - Единственное, о  чем
я сожалею. Такой, как ты, Анна, больше нет - да и не могло быть  никогда.  -
Он помолчал. - Мне бы очень хотелось еще раз встретиться  с  тобой,  пока  я
здесь. Я сумею понять, если ты не сможешь... Генри говорит, что  ты  и  этот
Кевин Гилмор...
   - Мы можем с тобой встретиться, Лайон, - ровным колосом проговорила она.
   - Чудесно! Когда это будет?
   - Завтра вечером, если хочешь.
   - Прекрасно. Где я тебя найду?
   - Давай, я сама тебе позвоню, - быстро сказала она. - Днем меня не  будет
дома - несколько деловых свидании.
   Лайон записал название отеля и номер  телефона.  Анна  отметила,  что  он
остановился всего в трех кварталах от ее дома.  Улыбнувшись,  она  пообещала
позвонить ему в шесть часов.
   - Поужинаем где-нибудь, - просто сказал он и встал.  -  А  сейчас  пойду:
тебе наверняка нужно подправить грим, перед тем как все это будет  сниматься
на камеру. Я очень горжусь тобой. Значит, до завтра...
   Еще долго после его ухода она сидела неподвижно, словно застыв на  месте.
Лайон вернулся. Ничего не изменилось. Нет, изменилось - ей уже не  двадцать,
и эти годы принесли с собой  перемены.  Есть  Кевин,  который  дал  ей  свою
любовь, свое доверие... и ее профессию.
   Я нужна Кевину, - думала она, - но  вот  появляется  Лайон,  просто  так,
наездом, и я веду себя как идиотка, готовая потерять голову и забыть все эти
годы, когда от него не было не единой весточки. Завтра позвоню и скажу,  что
занята. А может и вообще не позвоню. Пусть ждет, как  я  его  ждала  столько
лет".
   Но она знала, что встретится с ним.
   Кевин ни словом не обмолвился  об  этом  до  самого  конца  ужина.  Затем
спросил небрежным тоном, что Лайон делает в Нью-Йорке. Анна объяснила, в чем
заключается его задание. Кевин напряженно слушал ее, уставившись в  рюмку  с
коньяком. Потом сказал:
   -  Что  ж,  теперь,  когда  я  увидел  его,  мне  многое  стало  понятно.
Двадцатилетнюю девушку обязательно потянет  к  такому  мужчине,  как  Лайон.
Разумеется, все в нем чересчур  напоказ  -  и  внешность,  и  этот  деланный
английский. шарм, - но,  думаю,  что  молоденькая,  впечатлительная  девушка
нашла бы его привлекательным.
   - Да, - она отпила из своего бокала. - Но часть этого  шарма  заключается
как раз в том, что Лайон не осознает красоты своей внешности...
   - Ха-ха! Не обманывайся на этот счет!  -  слегка  раздраженно  воскликнул
Кевин. - Этот молодчик прекрасно; знает, в чем  его  сила.  Именно  на  свою
внешность он и делает ставку. Каждое его движение, каждый жест продуманы.  И
ему известно также, как нравиться мужчинам. И мне бы он понравился, не  буди
он твоим Лайоном Берком.
   Она улыбнулась и протянула руку за сигаретой.
   - Анна, - тон его сделался требовательным.  -  Скажи  мне  что-нибудь.  Я
стараюсь разыгрывать спокойствие, как в кинофильмах, но  бога  ради,  помоги
мне, дай за что-нибудь ухватиться, скажи, что он оставил тебя равнодушной.
   - Нет, Кевин. Сказав так, я бы солгала тебе.
   - Ты не будешь опять встречаться с ним?
   - Если ты скажешь, чтобы не встречалась, то не буду.
   - Но сама ты хочешь  этого?  -  Его  взгляд  молил,  чтобы  она  ответила
отрицательно. Она отвела глаза.
   - Возможно было бы мудрее, сели бы я сделала это. Мудрее для  нас  обоих.
Быть может, - я сочту, что все, казавшееся мне в нем привлекательным раньше,
теперь можно списать на  мою  молодость.  Как  ты  говоришь,  его  внешность
поражает окружающих и довольно сильно  -  но  я  не  знаю,  что  Лайон  Берк
представляет собой сейчас. Может быть, я никогда не знала этого...  -  может
быть, создала его образ в своих мечтах. Генри предупреждал меня об этом.  Но
если мы оба, ты и я, хотим дать нашему счастью хоть какой-то шанс,  тогда  я
должна выяснить это.
   - Хочешь сказать, я мог бы остаться с носом только потому, что этот сукин
сын получил задание от какой-то газетенки? А если бы не получил, ты  бы  так
никогда и не увидела его? Ты понимаешь это?
   - Конечно,  понимаю.  Кевин...  я  привязана  к  тебе...  и  сильно.  Нас
связывают прожитые годы, которые нельзя просто взять и забыть.  Но  Лайон  -
это нечто такое, что оборвалось  в  моей  судьбе,  как  струна,  на  высокой
звенящей ноте. Может быть, я  увижу,  что  сейчас  она  оборвется  на  самой
низкой, но я сама должна это увидеть.
   - Не нужно, Анна. Не встречайся с ним! -  голос  у  него  стал  резким  и
хриплым.
   - Кевин... пожалуйста... - Она неловко оглянулась вокруг, окинув взглядом
зал ресторана.
   - Анна, - он схватил ее за руку, едва не опрокинув бокал с водой. - Анна,
ты - вся моя жизнь. Я не могу жить без тебя!
   - Тебе и не придется, Кевин.
   - Ты клянешься?
   Она увидела слезы в его глазах.
   - Клянусь, - несчастным голосом ответила она.
   Весь следующий день Анна никак не могла поладить со своей  совестью.  Раз
десять она подходила к телефону, чтобы позвонить Лайону и отменить свидание,
но так ни разу и не набирала номер до конца. А может,  все  окажется  плохо.
Может, она легко расстанется с ним и уйдет, даже не оглянувшись. Эта встреча
решила бы все. Она пообещала Кевину,  что  не  оставит  его,  но  не  давала
обещания не встречаться с Лайоном. Она должна увидеться с ним.
   Они встретились в Малом клубе в семь часов. Когда Анна вошла, Лайон сидел
за стойкой бара. Легко соскочив с высокого сиденья, он провел ее к столику.
   - Ты не тот тип женщины, чтобы сидеть у стойки, - пояснил он. После того,
как они заказали  выпить,  он  пристально  посмотрел  на  нее.  -  Анна,  ты
выглядишь великолепно. Ничуть не изменилась. Нет, не правда - ты  стала  еще
красивее.
   - Ты тоже хорошо сохранился, - натянуто улыбнулась она.
   - Я часто думал о тебе, - сказал он. - Иногда, когда я особенно  страстно
желал тебя, я  утешал  себя  бредовыми  фантазиями:  убеждал  себя,  что  ты
растолстела, что  тебе  за  подол  цепляются  шестеро  или  семеро  сопливых
сорванцов - твоих детей.  По  крайней  мере,  после  этого  я  мог  спокойно
садиться за пишущую машинку.
   Она рассмеялась.
   - Ах, Лайон, а я постоянно представляла себе, что ты облысел.
   После этого все стало легко. Она рассказала  ему  о  Дженифер,  тщательно
обходя подлинную  причину  ее  смерти.  Каким-то  непостижимым  образом  она
чувствовала, что легенду Дженифер надо поддерживать, что красота ее  тела  и
после смерти не может быть осквернена раковой опухолью. Разговор перешел  на
Нили. Генри уже рассказывал Лайону о ней, но тому  никак  не  верилось,  что
такое могло случиться  с  энергичной  быстроглазой  Нили,  которую  он  знал
когда-то.
   - У нее огромный талант, - сказал Лайон. - Она ужасно популярна в Англии.
Для  продукции  Голливуда  ее  картины   замечательны.   Несмотря   на   всю
сентиментальную мишуру и слезливую патоку,  которой  они  облепили  ее,  все
равно видно, что она настоящая актриса. Ведь  эта  болезнь  у  нее  пройдет,
правда?
   Глаза у Анны затуманились.
   - Говорят, что у нее склонность к  самоубийству,  что  такое  заболевание
полностью не излечивается. Его ход  можно  приостановить,  и,  если  вовремя
оказать помощь, у нее  все  может  стабилизироваться,  и  она  опять  станет
нормальным человеком. Но стремление к самоубийству останется навсегда.  Так,
во всяком случае, утверждают врачи.
   Лайон вздохнул.
   - Возможно, именно поэтому я так и не  достиг  больших  высот.  Иногда  я
думаю, что великие артисты все немного ненормальные. Я же куда как нормален:
засыпаю моментально, едва коснусь подушки, никогда не перепиваю  и  даже  не
принимаю анальгин.
   Анна засмеялась.
   - По-моему, я тоже самая что ни на  есть  заурядная.  Возможно,  чересчур
много курю, но по-прежнему почти не пью и, хотя никогда не признаюсь в этом,
иногда могу на позднем сеансе заснуть прямо посреди фильма.
   В ответ он тоже рассмеялся.
   - Нет, Анна, ты не заурядная. Такой, как ты, больше нет. Пойми, это сущая
правда. Все женщины, которые у меня были, мгновенно стирались из памяти. Они
просто не дотягивали до твоего уровня.
   Весь ужин они говорили о Нью-Йорке и о переменах, которые он заметил.  Он
показал ей, что такое кофе по-ирландски, и  она  сразу  же  стала  страстной
любительницей этого напитка. Она все еще восторгалась кофе, когда  он  вдруг
сказал:
   - Все осталось по-прежнему, Анна. Я хочу обнять тебя прямо сейчас. У меня
такое чувство, словно мы вообще не расставались.
   - И я хочу, чтобы ты обнял меня, Лайон. Он улыбнулся.
   - Значит, решено. Но будет, наверное, лучше, если я сначала оплачу  счет,
и мы оба смоемся отсюда куда-нибудь подальше.
   Это было невероятно. Лежать рядом с ним, смотреть на  дым  его  сигареты,
клубящийся в свете  лампы...  Не  было  никаких  колебаний,  не  нужно  было
наводить никаких мостов - любовь и страсть снова соединили  их.  И  единение
это было полным, всеобъемлющим. Сжимая  его  в  своих  объятиях,  она  вдруг
поняла, как это важно - любить; гораздо важнее,  чем  быть  любимой.  И  она
поняла, что именно такое решение она должна была принять.  Лайон  любит  ее,
пусть и по-своему. Достаточно ли этого? А может, ей будет не хватать  нежной
самозабвенной преданности Кевина, той односторонней жизни, которой он  живет
только ради  нее?  С  Лайоном  же  ей  самой  придется  каждую  минуту  быть
деятельной и активной. Способна ли она дарить такую любовь и брать ее?
   Протянув руку, он погладил ее по обнаженной спине.
   - Мне было замечательно, Анна. Как всегда, когда я с тобой.
   - Мне тоже, Лайон, только с тобой.
   -  Однако  же  существует  Кевин  Гилмор,  Анна,  -   тихо   сказал   он.
Почувствовав, как она вся напряглась, он погладил ее по голове. -  Это  всем
известно, дорогая. И все знают, что он  хочет  жениться  на  тебе.  -  Лайон
помолчал. - Ты, конечно, понимаешь,  что  вчера  я  появился  на  студии  не
случайно, правда? Просто подыскал предлог - встречу  с  Джерри  Ричардсоном.
Хотел познакомиться с Кевином Гилмором и увидеть тебя.
   Она отстранилась от него и села в кровати.
   - А что мне оставалось  делать?  Сидеть  все  эти  годы,  сложа  руки,  и
молиться о твоем возвращении? Лайон... ведь ни письма, ни строчки... ничего!
   - Тс-с, - он приложил палец к ее губам. - Конечно,  я  понимаю.  Я  хотел
написать тебе - о боже, сколько их было, этих писем, которые я  писал  и  не
отправлял, но эта моя проклятая гордость... "Вот напишу следующую  книгу,  -
говорил я себе, - вернусь в лучах славы и  отобью  свою  девчонку  у  любого
парня, с которым она сейчас". Но, увы, я отнюдь не "в лучах славы", а  Кевин
Гилмор отнюдь не "любой парень". Он хороший человек, Анна,  и,  насколько  я
знаю, по уши влюблен в тебя.
   Она молчала.
   - Если бы у меня была сила воли, я не  должен  был  встречаться  с  тобой
после сегодняшнего, - сказал он.
   - Лайон! - В голосе ее прозвучал страх. Он громко рассмеялся.
   - Я сказал: "Если бы была сила воли". Боюсь, что у меня ее никогда  и  не
было. А уж когда увидел тебя, даже то незначительное, что  было,  развеялось
как дым. - Он добавил очень серьезно:
   - Я буду здесь, Анна, в любое время, когда ты  захочешь  встретиться.  Но
это все, что может быть у нас с тобой.
   - Как тебя понимать?
   - Выполнив свое задание, я возвращусь  в  Лондон.  Я  работаю  над  новой
книгой, и первоначальный вариант уже написан.
   - А здесь ты не мог бы писать?
   - Вероятно, мог бы. Но не мог бы жить. По крайней мере,  так  же  хорошо,
как там. У меня отличная квартира, и я  подрабатываю  статьями.  Это  другая
жизнь, Анна, но мне она по душе. И зарабатываю я ровно столько, чтобы  иметь
возможность проводить долгие унылые часы за машинкой, когда  я  пишу  именно
то, что хочу писать. Это одинокое существование,  но  всегда  есть  надежда,
что, может быть, именно вот эта книга принесет мне  успех.  Я  верю  в  свою
способность писать и в то, что пытаюсь делать, а благодарить за это я должен
тебя. Да, я потерял тебя из-за этого, но ведь в ином случае,  скорее  всего,
ничего и не получилось бы...
   - Почему же не получилось бы? - упрямо возразила она.  -  Если  бы  я  не
открыла тогда по глупости свой рот в "Барберри Рум", если бы  не  настаивала
на  том,  что  ты  должен  стать  писателем,  ты  мог  бы  стать  крупнейшим
театральным менеджером в Нью-Йорке, и у нас были бы дети, и мы бы...
   - ...Ненавидели сейчас друг друга. Нет, Анна, у брака нет никаких шансов,
когда ты карабкаешься к успеху. И вероятно, ничего не получилось бы  даже  в
том  случае,  если  бы  ты  покорно  уступила  мне,  согласившись   жить   в
Лоренсвилле. Наверное, мне просто на роду написано быть одиноким. Но  я  так
рад снова быть с тобой. С благоговением буду хранить в памяти каждую минуту,
подаренную тобой, я растяну эти воспоминания  на  все  те  долгие  дождливые
лондонские вечера, когда вновь окажусь дома. -  Он  привлек  ее  к  себе,  и
сердце растворилось у нее в груди от невыразимой любви.
   Уже светало, когда она пришла к себе. Вставляя ключ в замок, она заметила
под дверью полоску света.
   - И как только ты сумела оторваться от  него  так  быстро?  Еще  утро  не
наступило. - В гостиной сидел Кевин и курил.
   - Ты же не куришь  после  сердечного  приступа.  Что  ты  пытаешься  этим
доказать? Он ухмыльнулся.
   - К чему столь трогательная забота о  моем  здоровье?  Сдается  мне,  что
после сегодняшней ночи будущего мне отпущено не так уж много.
   - Кевин, зачем ты пришел сюда?
   - Я знал, что ты будешь с ним. Давай, опиши мне все. Он отделал  тебя  на
полную катушку? Наверное, полностью раскрепостился с  тобой?  Перепробовали,
поди, во всех позах, разве что не на люстре?
   - Прекрати! Такое поведение тебе не к лицу. Успокойся...  а  если  хочешь
остаться здесь - иди ложись.
   - А ты бы легла сейчас со мной? - Он увидел, как она вся застыла. -  Если
бы легла, то была бы просто подстилкой. Самое подходящее название для таких,
как ты. Ну, так как же?
   - Кевин... у нас с тобой ничего не было после сердечного  приступа.  Дело
не в том, я была против... но твое здоровье и...
   - ...И мой возраст. Ну, продолжай, говори.
   - Что бы ни произошло между Лайоном и мною сегодня, это не имеет никакого
отношения к тому, как я отношусь к тебе.
   - И я должен смириться с этим?  Значит,  Лайон  будет  жеребцом,  а  я  -
стареньким преданным воздыхателем?
   - Ты мой друг, часть моей жизни... человек, которого я глубоко  люблю.  А
Лайон - это... другое.
   - Так вот, не собираюсь играть эту роль. Тебе придется сделать выбор.
   - Хорошо, Кевин, - устало сказала она. - Если ты вынуждаешь меня...
   Он схватил ее за плечи.
   - Нет, нет! Анна, не бросай меня! - Он затрясся в  рыданиях.  Она  хотела
отстраниться, но вместо этого стала гладить его по голове. Было  так  ужасно
видеть, как человек распадается на твоих глазах. Она ли повинна в этом,  или
его здоровье и возраст?
   - Кевин, я не оставлю тебя.
   - Но будешь продолжать встречаться с ним. Думаешь, я смогу вот так? Зная,
что ты приходишь ко мне из его объятий?
   - Кевин... - Она с трудом подыскивала нужные слова. - Мы оба знаем, что я
была с Лайоном. Но он возвращается в Англию. И знает о  тебе.  Сказал  даже,
что ты хороший человек.
   - Вот-вот, это и есть в нем типично английское. А ты разве не знаешь? Все
англичане глубоко испорчены. Он, наверное, удовольствие  получает  от  того,
что делит тебя с другим.
   Она терпеливо  вздохнула.  Это  говорил  не  Кевин,  его  устами  говорил
истерический страх.
   - Кевин, я остаюсь с тобой.
   - Почему? Разве он больше не хочет тебя?
   Она повернулась, прошла  в  спальню  и  начала  раздеваться.  Невероятно.
История повторяется. Кевин неожиданно стал походить на Аллена Купера. То  же
самое коровье выражение на лице и тот же самый детский гнев. И опять  именно
Лайон находится на заднем плане, ничего не требуя и ничего не обещая, а  она
разрывается надвое. Скольким  же  она  на  самом  деле  обязана  Кевину?  Ее
отношения с ним никогда не приводили ее в восторг. Однако все это время  она
ни разу не дала ему оснований ни для ревности, ни для опасений. Возможностей
у нее была масса - множество мужчин моло