ись в состоянии говорить, он взял Анну за руку.
   - Анна, я, похоже, выкарабкаюсь? - Казалось, он  поверил  ей,  когда  она
сжала его пальцы и кивнула.
   - Обещай мне только одно, - прошептал он. - Если я и впрямь выкарабкаюсь,
ты выйдешь за меня замуж. Она заставила себя улыбнуться.
   - Ничего не говори, Кевин. Тебе нужен полный покой.
   - Ради бога, Анна. - Слезы выступили у него на глазах. - Я  боюсь.  Я  не
смогу один выдержать это. Пожалуйста... Я встану на ноги, если  буду  знать,
что ты выйдешь за меня... что ты всегда будешь рядом.
   - Кевин, тебе необходим покой. Ты поправишься.
   - Для детей,  которых  ты  хотела,  Анна,  уже  слишком  поздно,  но  все
остальное я тебе дам.  Продам  свою  фирму...  будем  путешествовать.  Скажи
только, что выйдешь за меня и никогда не покинешь.
   Она улыбнулась.
   - Хорошо, Кевин. Обещаю.
   Целых полтора месяца она не отходила от его  кровати.  Выздоравливая,  он
беспрестанно говорил о женитьбе, о том, что они будут делать и  как  он  все
устроит в соответствии с ее желаниями.  Она  все  больше  смирялась  с  этой
мыслью. А действительно, почему бы ей не выйти за Кевина? Чего она ждет?  Ей
тридцать пять - боже милостивый, уже тридцать пять! И как только  это  могло
случиться? Ощущаешь себя все той же, и вот тебе уже тридцать пять,  и  время
продолжает неудержимо мчаться. Пролетают год за годом. Произошло так много и
вместе с тем так мало. Она упустила свой шанс на большую любовь и на  детей,
но это компенсировано другим: она материально независима,  даже  богата.  Ее
вклады возросли более чем вдвое, Генри провел  для  нее  несколько  успешных
финансовых операций, а Кевин ежегодно выдавал ей по  несколько  сотен  акций
своей фирмы, их цена тоже могла удвоиться в любой момент.  Нет,  деньги  для
нее никогда не будут проблемой. Даже если она вообще прекратит  работать,  а
Кевин - помогать ей, она и без того уже богата.
   Но ведь, с другой стороны, с деньгами у нее никогда не было проблем. Даже
в самом начале ее жизненного пути в банке  у  нее  лежало  пять  тысяч.  Она
никогда не испытывала того, что довелось пережить Дженифер... Джен,  которой
приходилось посылать деньги своей матери, которой  пришлось  пробивать  себе
путь   наверх   и   добиваться   всего   самой.   Анна    очень    гордилась
головокружительным  успехом  Дженифер  в  Голливуде.  Та  снялась   в   пяти
кинофильмах - красивых цветных картинах, где  за  нее  пели  другие.  Другая
артистка танцевала  за  нее  на  заднем  плане,  но  крупным  планом  всегда
показывали Дженифер.
   Она была ослепительно красива, ее имя постоянно упоминалось то в связи  с
режиссером, то с исполнителем главной роли, а в последнее время к  ее  ногам
пал какой-то продюсер. Однако из писем и телефонных разговоров  Анна  знала,
что Дженифер все еще ищет свой идеал.
   Перед выходом из больницы Кевин начал планировать их медовый месяц.
   - Ты точно не желаешь  оставить  свою  работу?  -  с  тревогой  в  голосе
спрашивал он.
   - Мою работу? - рассмеялась она. - Кевин, да не ты ли  сам  преподнес  ее
мне на серебряном блюде?
   - Нет, Анна. Я начал  работать  с  тобой  как  с  манекенщицей,  а  всего
остального ты добилась сама. Ты великолепна, ты - золотой фонд компании.
   - Ну что ж, этот золотой фонд ты можешь отделить от нее в любое для  тебя
время. Думаю, не пострадает ни одна сторона.
   Он сжал ей ладонь.
   - Я люблю тебя, Анна. Я продам компанию. Она кивнула.
   - А теперь отдохни немного. Займись планированием нашего медового месяца,
пока меня не будет. Он не отпускал ее руку.
   - Тебе нужно идти?
   - Пока еще я работаю у тебя, а сегодня передача.
   - Анна... ты знаешь... между нами долго  не  будет  интимной  близости...
очень долго, может быть, даже совсем никогда. Что ты на это скажешь?
   - Пусть это не беспокоит тебя, Кевин. Он разрыдался.
   - Я потеряю тебя. Я знаю это!
   Вдруг она почувствовала отвращение. Какую же страшную  власть  имеет  над
человеком  болезнь,  если  лишает  его  элементарного  чувства  собственного
достоинства. Она ласково погладила его по голове.
   - Я буду с тобой Кевин. Обещаю.

***

   В августе Кевин вновь восседал за  своим  письменным  столом  -  крепкий,
энергичный, с видом человека, привыкшего брать на  себя  ответственность  за
все. От дней, пронизанных страхом, проведенных в кислородной маске, остались
лишь смутные воспоминания. Правда, у него действительно оказался  коронарный
тромбоз, но  Кевин  выкарабкался.  Сейчас  он  чувствовал  себя  лучше,  чем
когда-либо: покой и отдых явно пошли ему на пользу. И он собирается жениться
на  Анне.  Разумеется,  временами  его  охватывал  страх  от  грозящего  ему
одиночества. Если сегодня ночью у них что-то будет...
   - Хочу заключить с компанией  как  можно  более  выгодное  соглашение,  -
объявил он Анне. - Я выхожу из дела, получая  двенадцать  миллионов  и  пост
почетного председателя правления. Пока компания носит мое имя, я  хочу  быть
уверенным, что она поддерживает свой класс. Думаю, что смогу все закончить к
январю. Самое позднее - в начале февраля. Это тебя устроит? Но, если хочешь,
можем пожениться прямо сейчас...
   Анна улыбнулась.
   - Раз уж мы столько ждали, сделаем это по всем правилам. Сразу  же  после
свадьбы я хочу уехать куда-нибудь на медовый месяц.
   - Тогда пусть будет февраль! Это предел,  который  я  себе  установил.  А
потом - свадьба и долгое свадебное путешествие. Мы объедем весь земной шар.
   - Правда, кругосветное? То есть не просто  Лондон,  Париж  и  Рим?  Но  и
Восток, Индия, Греция, Испания?
   - Так я и думал. - Он пристально посмотрел на нее. - Я  заметил,  что  ты
помешалась на Испании. О'кей, обшарим всю Испанию  сверху  донизу,  вдоль  и
поперек. Мы отыщем твою Нили - обещаю тебе.
   Мысль о Нили постоянно угнетала  ее.  После  скандала  на  телевидении  и
дисквалификации Нили весь год тихо просидела у себя в Калифорнии. Затем, под
оглушительные раскаты рекламных фанфар она заключила контракт  с  крупнейшей
студией страны на главную роль в  цветном  двухсерийном  фильме.  Худенькая,
стройная, полная энергии, сверкающая белозубой улыбкой, она  была  в  центре
всеобщего  внимания.  Возвращение  Нили  О'Хара  стало  крупнейшим  событием
сезона. Однако спустя несколько недель после начала съемок  в  печать  стали
просачиваться привычные, хотя поначалу и робкие слухи: съемки  задерживаются
из-за Нили... у Нили боли в спине... у Нили ларингит...
   Затем  разорвалась  бомба:  все  отснятое  смыли,  убытки  оценивались  в
полмиллиона! Вновь на Нили повесили ярлык ненадежной и не  умеющей  работать
актрисы. Ходили даже слухи, что у нее пропал голос.
   Спустя несколько дней, безо всякого предупреждения, она явилась к Анне на
квартиру. Денег у нее не было, но ее  адвокаты  вели  переговоры  о  продаже
дома, тогда денег у нее будет куча. Анна согласилась, чтобы Нили переехала к
ней, хотя и весьма опасалась, что это нарушит ее привычный ритм.  Работа  на
телевидении приучила ее  к  строго  упорядоченному,  организованному  образу
жизни. Определенные часы отводились на заучивание  сценариев,  другие  -  на
примерки, грим и на полный отдых, прежде чем предстать перед телекамерами.
   Переезд Нили больше всего напоминал  разрушительный  тайфун:  непрестанно
звонил телефон, непрерывной чередой валили  газетчики,  требующие  интервью,
вокруг дома кишели толпы поклонников. Но Анна понимала, что она нужна Нили и
что все это продлится считанные недели.
   Недели, однако, растянулись в месяцы. В квартире  царил  беспорядок.  Три
служанки уволились одна за другой. Бродя по квартире  в  полубессознательном
состоянии, Нили разбила лампу и сломала приставной столик.
   Анна то и дело спускала в унитаз содержимое пузырьков - "куколок",  но  у
Нили, похоже, был поистине неиссякаемый запас и самые разнообразные тайники.
Когда Нили выходила из наркотического забытья, она, зажав  бутылку  виски  в
руке, бродила  по  квартире  с  помутневшим  взором,  выкрикивая  бессвязные
проклятия в адрес Голливуда.
   На ее переезде от Анны настоял Кевин. Он снял для нее люкс в  отеле,  там
она могла жить сколько угодно в качестве его гостьи.
   Когда поступили деньги за проданный  дом,  Нили  таинственно  исчезла  из
отеля.
   Несколько недель спустя обнаружилось, что  она  находится  в  полицейском
участке в Гринич-Виллидж по обвинению  в  нарушении  общественного  порядка.
Основанием явились жалобы на ее шумные вечеринки. На газетных фотографиях ее
было почти невозможно  узнать  -  растолстевшая,  прыщавая,  глаза  красные,
волосы спутанные.
   Анна бросилась к ней.
   Нили устроилась в  респектабельном  здании  на  Пятой  авеню,  но  вскоре
квартира стала выглядеть как дешевая  меблирашка:  повсюду  валялись  пустые
бутылки из-под виски, почти вся мебель была поломана и  покрыта  пятнами  от
погашенных сигарет. Мятое постельное белье, похоже, никогда не менялось.
   Пахло какой-то кислятиной.
   - Анна, ну можно я опять с тобой буду жить,  а?  -  заплетающимся  языком
умоляла она. - У меня куча денег. Ну не могу,  не  могу  я  одна.  Потому  и
закатываю то и дело эти вечеринки. И вот полюбуйся, что эти жлобы  натворили
- а ведь когда я сняла ее, квартира была в  превосходном  состоянии.  -  Она
горестно огляделась вокруг. - Хозяйка, у которой я ее снимаю, подает на меня
в суд за нанесение ущерба, так что мне  надо  поскорее  смываться  отсюда...
куда угодно.
   - Нили, ты должна взять себя в руки. Я говорила с твоими  поверенными.  У
тебя по-прежнему громкое имя - ты могла бы сделать шоу на Бродвее.
   - Нет, на меня нельзя положиться, я ненадежная. Меня все боятся.
   - Не будут, если ты выправишься, если сделаешь шоу  и  докажешь,  что  на
тебя можно положиться.
   - Я больше не могу петь, Анна. У меня все пропало. Главное, пропал голос.
   - Никто не смог бы петь, ведя такой образ жизни. И потом, тебе не следует
курить, Нили. Ты куришь больше, чем я. Послушай, почему бы тебе  не  лечь  в
больницу на несколько дней... подлечиться немного.
   - Нет! Именно это предлагал доктор Гоулд, мой новый психиатр. Хочет, чтоб
я уехала в Коннектикут в какую-то психушку. Стоит тысячу в месяц.  Но  я  не
психопатка, а просто несчастная женщина.
   - Конечно. Я имела в виду самую обычную больницу. Пусть  отучат  тебя  от
пилюль, упорядочат твою жизнь...
   Нет. Можно, я буду жить с тобой? Я буду хорошая. Никаких пилюль. Клянусь!
   Подобные  клятвы  Анна  слышала  и  раньше,  однако  она  пообещала  Нили
подумать.
   Выйдя от Нили, она позвонила ее  врачу.  Тот  был  глубоко  озабочен.  Он
согласился, что несколько недель в больнице принесли бы пользу,  однако  это
не снимало проблему - Нили требовалась радикальная психотерапия.
   В ту же ночь  Нили  исчезла.  Возможно,  она  испугалась,  что  ее  силой
поместят в больницу. Никто ничего не  знал.  У  нее  было  более  ста  тысяч
долларов, но, судя по тому, как она транжирила деньги, даже  этой  суммы  ей
хватило  бы  ненадолго.  Она  оказалась  в  Лондоне,  и  английская   пресса
приветствовала ее появление на  Британских  островах  огромными  шапками  на
первых полосах. Прием был самый восторженный: Нили посещала званые вечера  и
банкеты, купалась в лучах славы. Она должна была выступить  в  "Палладиуме",
но в последнюю минуту отказалась. Затем в газетах вдруг появились  сообщения
о ее успехе в Испании. Похоже было,  она  обосновалась  именно  там.  Начала
сниматься в фильме - предварительные отзывы были прекрасными, но  на  экраны
он так и не вышел, и спустя некоторое время сообщения о ней постепенно сошли
с газетных страниц.
   Письма Анны возвращались назад со штампом "Адресат выбыл".
   Казалось, Нили исчезла навсегда.

ЧАСТЬ XII

ДЖЕНИФЕР

1960

   Дженифер прилетела в Нью-Йорк в конце ноября без какой-либо помпы,  и  ее
звонок оказался для Анны полной неожиданностью.
   - Мне нужно тебя видеть, - живо проговорила Дженифер. - Я остановилась  в
"Шерри".
   - Сейчас приеду. Случилось что-нибудь?
   - Нет, все отлично, изумительно! Анна, я читала, что Кевин продает фирму.
Когда будет свадьба?
   - Мы ориентируемся на пятнадцатое февраля.
   - Отлично. Возможно, у нас будет двойное торжество.
   - О-о, разумеется, мы... Что?! Джен, что ты сказала?
   - Приезжай. Я же говорю через коммутатор отеля, понимаешь?
   Дженифер ожидала Анну с нетерпением.
   - У меня припасены сандвичи и кока-кола. Посидим, как  в  былые  времена,
поболтаем. Время у тебя есть?
   - Целый вечер. Кто он, Джен? Говори, не томи! Глаза Дженифер сияли.
   - Ах, Анна, я такая счастливая! Меня даже не волнует, что  в  пятницу  на
следующей неделе мне исполнится сорок. Цикл у меня по-прежнему в норме,  так
что детей иметь я еще смогу, да и потом... ну, в общем, то, что  мне  сорок,
значения теперь не имеет.
   "Сорок"! Это  слово  прозвучало  для  Анны  как  неожиданное  потрясение.
Дженифер уже сорок! Анна вспомнила, что она считала Элен старой в  ее  сорок
лет, а ее собственная мать в сорок  два  года  вся  высохла.  А  у  Дженифер
по-прежнему бесподобная фигура и упругая кожа. На вид ей лет двадцать пять.
   - Помнишь, как  я  присутствовала  на  крупном  собрании  республиканской
партии в Вашингтоне, прямо перед съездом? - спросила Дженифер.
   Анна рассмеялась.
   - Помню ли я? Кевин уверяет, будто это ты виновата, что к  власти  пришли
демократы. Дженифер широко улыбнулась.
   - Ну, это все  делалось  для  рекламы  киностудии.  Мне  хотелось  чем-то
отблагодарить их за то, что  они  помогли  мне  избавиться  от  контракта  с
Клодом. Это влетело им в кругленькую сумму,  но  они  пошли  на  это,  чтобы
сделать меня счастливой. - Ее всю передернуло. - Ну и досталось  же  мне  от
этого деспота. Я была для него просто куском  мяса,  который  можно  выгодно
продать. На студии ко мне, конечно, такое же отношение, но они,  по  крайней
мере, более тактичны и обставляют все гораздо деликатнее. Даже  делают  вид,
будто у меня есть талант, - расхохоталась она.
   - Полно, Джен. В последней картине ты сыграла великолепно.
   - Мне тоже показалось, что неплохо. Это моя первая серьезная роль. Но эта
картина не окупается.
   - Это ровным счетом ничего не значит. Даже  с  самыми  крупными  звездами
фильмы сплошь и рядом постоянно оказываются убыточными. По данным опроса  за
прошлый месяц твои фильмы занимают третье место по кассовым сборам.
   Дженифер пожала плечами.
   - Послушай, если бы я не встретила  его,  я  была  бы  сейчас  в  шоковом
состоянии. На студии все в трансе из-за того, что картина  не  окупилась,  и
сейчас лихорадочно ищут лучших сценаристов  для  моей  следующей  картины...
лучшего режиссера... - Она пожала плечами. - Но сейчас все это мне абсолютно
безразлично. Сегодня утром я обнаружила под глазами две  морщинки,  но  даже
это меня ни чуточки не волнует.
   - Так кто же он? - спросила Анна. Дженифер отодвинула сандвич, так  и  не
притронувшись к нему.
   - Ты помнишь ту  вечеринку  с  танцами  в  Вашингтоне?  Он  был  там.  Мы
встречались с ним на всех приемах. Был всегда мил, но отнюдь не падал к моим
ногам, как все остальные. Держался на расстоянии, был вежлив, но...
   Анна начала выходить из себя.
   - Джен, не томи, КТО он? Дженифер прищурилась.
   - Уинстон Адамс. - Она ждала ответной реакции. Анна  едва  удержалась  от
громкого возгласа.
   - Ты имеешь в виду сенатора?
   Дженифер кивнула.
   - Ты и... Уинстон Адамс!
   Дженифер вскочила со стула, подпрыгнула и закружилась по комнате.
   - Да! Уинстон Адамс, сенатор. Его имя - в Светском  календаре,  миллионер
из семьи потомственных миллионеров. Но, Анна, даже не имей он ни цента,  мне
это было бы все равно. Я люблю его.
   Анна  откинулась  в   кресле.   Уинстон   Адамс!   Лет   под   пятьдесят,
привлекательный, умен и невероятно популярен.
   - Но, Джен, я  слышала,  что  республиканцы  возлагают  на  него  большие
надежды, и собираются предложить ему крупный политический пост...
   Дженифер кивнула.
   - Собираются. А он хочет от всего этого отказаться ради меня.
   - Как у вас все произошло? Взгляд Дженифер затуманился.
   - Ну, я уже говорила - мы познакомились. Я знакома с десятками сенаторов,
со всеми ними фотографировалась - ты бы поразилась, какие они хитрые. Играют
почище   любого   актера.   Кроме   Уинстона   Адамса   -    он    отказался
сфотографироваться со мной.
   - Молодец! - заметила Анна.  -  Это  был  хороший  способ  привлечь  твое
внимание.
   Дженифер отрицательно помотала головой.
   - Он не рисовался. В  день  моего  отъезда,  когда  закончилась  вся  эта
пропагандистская шумиха, он позвонил мне. Сказал, что  хочет  поговорить  со
мной и пригласил поужинать. В тот вечер я пришла к нему домой.  Думала,  что
будет большой званый ужин, но мы оказались одни.
   - В душе он, должно быть, демократ, - улыбнулась Анна.
   - У нас ничего не было. Я имею в виду  секс  -  он  даже  не  пытался.  В
квартире все время был слуга - глаза он нам,  правда,  не  мозолил,  но  его
присутствие постоянно ощущалось.  Уинстон  объяснил  мне,  что,  отказавшись
сфотографироваться со мной, он  вовсе  не  хотел  показаться  невежливым,  а
просто не любит ничего подобного. Потом мы долго беседовали. Задал мне массу
вопросов; и вышло так, что говорила все время  я,  а  он  только  слушал.  В
молодости он учился в Сорбонне и поинтересовался, сильно ли изменился  Париж
после войны.
   - Почему ты держала все это в такой тайне? - спросила Анна. - Ведь он  не
женат.
   Дженифер счастливо улыбнулась.
   - Больше это не тайна. На прошлой неделе  исполнилось  два  года  со  дня
смерти его жены. Он считал, что объявлять обо всем  раньше  этого  срока  не
вполне прилично.
   - Да, верно. Они были очень преданы друг другу.
   - Только  внешне.  Это  был  один  из  тех  браков  для  приличия,  когда
сохраняется только видимость супружеских отношений. Такой же, как был  бы  у
тебя, если бы ты всю жизнь прожила в Лоренсвилле. Они оба  были  из  богатых
чванливых семей.  Тогда  он  думал,  что  любит  ее.  Но  она  относилась  к
фригидному типу женщин и ненавидела  секс.  Хотя  для  меня  это  в  нем  не
главное, - быстро добавила она. - Он встречался со мной два месяца и даже ни
разу не попытался. Мы уезжали и встречались с ним в городах подальше  отсюда
- в Канзас-Сити, в Чикаго... Я была в черном парике.  Потом  он  приехал  на
неделю в Калифорнию, и там у нас было  все!  Анна,  он  изумительный.  Такой
нежный. Он любит меня, но именно меня саму! Он был поражен, когда увидел мою
обнаженную грудь - оказывается, он все это время считал, что я ношу лифчик с
армированием: он ведь не видел ни одного моего  французского  фильма.  Анна,
это первый мужчина в моей жизни, который полюбил именно меня, а не мое тело.
И он был так робок: сначала даже боялся прикоснуться  к  моей  груди.  Но  я
научила его, и теперь - ой, здорово!
   - Он открыл для себя мир секса, - улыбнулась Анна.
   - "Открыл"? Он ведет себя так, словно сам изобрел его. Но,  понимаешь,  я
не возражаю против этого, потому что с самого начала его влекло ко  мне  без
всякого  секса.  И,  Анна,  он  хочет  детей.  Его  жена  была  плоскогрудой
любительницей верховой езды из Мэриленда, детей у нее так и не было.
   - Но, Джен, ведь он уже немолод... и почему  ты  настолько  уверена,  что
сможешь забеременеть?
   - Понимаешь, у меня было семь абортов. Мой  организм  постоянно  готов  к
беременности, требует ее. А когда я сказала Уину, что хочу оставить  кино  и
нарожать детей, он даже заплакал от счастья, по-настоящему  заплакал,  Анна.
Он понял, что жизнь обделила его тем, что он больше всего  хотел,  -  лишила
его детей и женщины, которую он смог бы полюбить. Вот почему  он  с  головой
ушел в свою  политическую  деятельность.  Ему  ровным  счетом  наплевать  на
политическую карьеру. Он говорит, что республиканцы все  равно  не  добьются
победы на президентских выборах - по крайней мере, в ближайшие в