е и хорошей женой. Хочет ребенка.  От  этой  сделки  Тони  приобретет
больше, чем даст ей сам. Она не станет изменять ему. Для чего?  Все  мужчины
похожи друг на друга. Тони вполне удовлетворяет ее, как и большинство других
мужчин. Мария научила ее обращаться со своим телом, и она теперь знает,  как
возбуждаться самой. Это легко...
   Ее почтовый ящик в отеле был забит письмами и телефонограммами. Несколько
было от дома моделей Лонгуорта - о боже, она же забыла сообщить им, - но все
остальные были от Тони. Телефонистка  коммутатора  сказала  ей,  что  мистер
Полар  звонил  только  что,  уже  десятый  раз  сегодня.  Дженифер  довольно
усмехнулась. Было уже два часа ночи. Она прошла к себе в люкс  и  разделась.
Однако секонал пока не принимала. Забравшись под одеяло, она стала ждать.
   Спустя двадцать минут зазвонил телефон. Когда она ответила, в голосе Тони
послышалось явственное облегчение. Но он тут же прорычал:
   - Где ты была, черт тебя возьми?
   - Далеко.
   - Хватит шутить! - Затем совершенно другим тоном, внезапно  проникнувшись
искренним чувством, он спросил:
   - Послушай, детка, я чуть с ума не сошел. Где ты была?
   Ее ответ не удовлетворил его, пожалуй, он не поверил.
   - С  каких  это  пор  ты  мчишься  из  города,  чтобы  присутствовать  на
похоронах?
   - Анна моя лучшая подруга.
   - Хорошо, но ведь тебя не  было  черт  знает  сколько  времени.  Что  там
стряслось? Кто-то из могильщиков оказался неотразим?
   - Все как один, - сладким голосом ответила она. -  Говоря  откровенно,  в
жизни не видела сразу столько красивых мужчин в одном  городе.  -  На  самом
деле она даже не разговаривала ни с одним мужчиной моложе пятидесяти.
   - Джен, - мягко попросил он. - Могу я сейчас приехать?
   - Тони, уже три часа.
   - Я мог бы быть у тебя через пять минут. Она притворилась, что зевает.
   - Прости, но я приняла снотворное.
   - Тогда завтра? Днем? В три у меня запись, но в четыре я буду свободен.
   - У меня дневное представление. Завтра же среда, забыл?
   - Хорошо, приеду к тебе сразу же после выступления.
   - Нет.  Ты  же  знаешь,  я  не  снимаю  грим  между  дневным  и  вечерним
представлениями. И от моей прически ничего не останется.
   Он простонал:
   - Ну хорошо, хорошо! Я заеду за тобой и поужинаем вместе.
   - Там видно будет... - Она положила трубку. После дневного  представления
Дженифер  не  поехала  домой.  Все  время  до  вечернего  представления  она
заставила себя просидеть в  кино.  Перед  самым  представлением  она  велела
швейцару сказать Тони, если тот заедет за ней, что она уже ушла. Она  сидела
в гримерной до тех пор, пока  швейцар  не  пришел  опирать  помещения.  "Да,
мистер Полар действительно приезжал, и я  передал  ему  именно  то,  что  вы
просили". Дженифер дала ему пять долларов и ушла домой.
   Когда она вошла в свой номер, телефон заливался длинными трелями. Она  не
стала снимать трубку. Аппарат трезвонил каждые двадцать  минут.  Всякий  раз
она связывалась с коммутатором - звонил мистер Полар. В пять часов утра  она
сняла наконец трубку.
   Тони был в ярости.
   - Ты где была?
   - Ходила в кино между представлениями. - Она нарочно говорила так,  чтобы
это звучало не правдоподобно.
   - Ну конечно! А вечером? Что-то ты быстро оттуда слиняла.
   - Я была в театре. Швейцар, должно быть, ошибся.
   - И разумеется, провела весь вечер дома?
   - Э-э...
   - Так вот, к твоему сведению - я звонил каждые двадцать минут, начиная  с
половины  двенадцатого.  Ты  пришла  только  сейчас!  -  Голос  у  него  был
торжествующий.
   - Я, должно быть, спала и не слышала звонков.
   - Ну, еще бы! Вероятно, с  одним  из  бостонских  хлыщей,  с  которым  на
похоронах познакомилась.
   Дженифер повесила трубку первой и откинулась на  подушку,  удовлетворенно
улыбаясь своей очаровательнейшей улыбкой. Срабатывало! Она прошла в ванную и
взяла с полочки пузырек, до краев наполненный  красными  капсулами.  Вот  уж
повезло, так повезло! В  Лоренсвилле  она  с  невинным  выражением  на  лице
поведала старенькому доктору Роджеру о своих  трудностях  со  сном.  Он  был
ослеплен ее лучезарной улыбкой и отнесся к ней с пониманием  и  сочувствием.
От похорон у многих появляется бессонница. На другой день он  сам  явился  с
пузырьком, набитым двадцатью пятью капсулами секонала!
   Опять настойчиво зазвонил телефон. Тони теперь не отстанет. Она позвонила
на коммутатор отеля и велела ни с  кем  больше  не  соединять,  сказав,  что
сегодня ночью она не отвечает ни на какие звонки. Для  большего  спокойствия
она заперла дверь на задвижку. Затем открыла  пузырек  с  пилюлями.  Достала
две. Одна помогала - но две!  Это  было  самое  восхитительное  ощущение  на
свете. Она мягко  опустила  голову  на  подушку.  Томное  оцепенение  начало
распространяться по всему ее телу. О боже! И как только она  жила  без  этих
великолепных красных "куколок"!
   Еще два дня играла она с Тони в кошки-мышки. Каждую ночь она с  обожанием
смотрела на пузырек с секоналом. Без этих "куколок" у нее не  получилось  бы
ничего. Она бы целыми ночами не спала, курила, металась...  и  самообладание
покинуло бы ее.
   В пятницу вечером, когда она приехала в театр, у входа ее поджидал  Тони.
Он грубо схватил ее за руку.
   - О'кей. Твоя взяла, - рявкнул он. -  Я  на  машине.  Мы  едем  в  Элктон
сегодня же... сейчас.
   - Но у меня выступление, а завтра еще дневное представление.
   - Я сейчас пойду и скажу режиссеру, что ты заболела.
   - Но они же прочитают о нас в газетах, если мы сбежим туда. С меня взыщут
неустойку, возможно, даже через профсоюз "Эквити".
   - Ну и  что?  Ты  будешь  миссис  Тони  Полар.  Ты  ведь  не  собираешься
продолжать выступать в этом шоу, а?
   (Ну конечно нет! Что она, с ума сошла? И потом,  Генри  все  уладит.  Вот
именно!) Она схватила его за руку.
   - Иди и скажи, что я больна, Тони. По правде говоря, я и  впрямь  начинаю
ощущать какую-то слабость...
   Дженифер была счастлива. Тони  -  ошеломлен.  Они  поженились!  Сообщение
попало  в  газеты  Элктона.  Улыбаясь,   они   позировали   перед   местными
фоторепортерами и делали заявления для АП и ЮП. Наконец они уехали оттуда  и
остановились в небольшой гостинице на окраине Нью-Йорка.
   Сейчас, когда Тони сидел на кровати, глядя,  как  Дженифер  распаковывает
вещи, ошеломление, вызванное общим возбуждением, начало проходить. Он  вдруг
испугался.
   - Мириам убьет меня, - медленно проговорил он. Подойдя к  нему,  Дженифер
обвила его руками.
   - Ты не ребенок, Тони. Ты - мой муж.
   - Ты должна заступиться за меня, когда мы будем ей говорить,  -  бормотал
он.
   - Я твоя жена, милый, я всегда буду за тебя заступаться.
   - Но она просто сойдет с ума от ярости, Джен. - У него в глазах появились
слезы. Он вдруг зарылся головой в подушку и разрыдался. - Боюсь... как же  я
боюсь...
   На мгновение Дженифер застыла на месте. Волна отвращения захлестнула  ее,
вызвав даже приступ тошноты. Она ощутила в себе безумный импульс повернуться
и бежать отсюда... но куда? И к чему именно? Никто не  поймет.  Подумают,  у
нее что-то не в порядке с мозгами. Ей нужно постараться, чтобы все выглядело
пристойно. Тони - звезда, а у талантливых людей часто бывает  идиосинкразия.
Может, в этом-то все и дело: просто он повышенно эмоционален по сравнению  с
другими мужчинами.
   Сев на кровать, она взяла его голову в ладони.
   - Все будет в порядке, Тони, - успокаивающе сказала она.
   - Но Мириам сойдет с ума. Станет кричать. - Он посмотрел на нее. В глазах
у него стояли слезы. - Это ты виновата. Ты заставила меня сделать это.
   - Я же сказала, что заступлюсь за тебя перед Мириам.
   - Честно? Правда, заступишься?
   - Да, - она погладила его по голове. - Тебе просто нужно помнить, что я -
твоя жена.
   Тони протянул руку и  коснулся  ее  груди.  Медленно  вытерев  слезы,  он
заулыбался и посмотрел на нее с хитроватым выражением на лице.
   - И теперь я могу делать с тобой все, что захочу? Она  выдавила  из  себя
слабую улыбку.
   - Да, Тони...
   Он грубо сорвал с нее халат.
   - Перевернись на живот, - прорычал он. Джен заскрежетала зубами от  боли,
когда, с трудом прорвавшись, он проник в нее. Почувствовала, как  его  ногти
впиваются ей в тело, царапая кожу. "Улыбайся, Джен, - сказала она себе. - Ты
добилась своего: ты - миссис Тони Полар..."

***

   Держа в руках скомканную телеграмму,  Мириам  невидящим  взором  смотрела
перед собой. Элктон! Что ж, значит, так! А она-то лезла из  кожи  -  платила
две сотни в неделю этому Орнсби! Она со  злостью  сорвала  трубку  и  жирным
пальцем стала набирать номер.
   - Извините, что потревожила ваш сон, мистер Орнсби, -  проревела  она.  -
Только получается, что вы спите в мое время и за мой счет!
   Сон мгновенно слетел с детектива.
   - Я шел за ним до самых дверей театра. В восемь часов  он  ждал  ее.  Она
пришла в восемь ноль одну, они  стояли  и  разговаривали.  Оставалось  почти
полчаса, и я знал, что ей нужно войти в театр, поэтому отошел перекурить.  Я
знал, что у меня в запасе три часа: ведь у нее же выступление. К одиннадцати
я опять подошел туда. Он не появлялся. Когда он подвозит ее, то подъезжает к
одиннадцати пятнадцати, самое позднее. Я ждал до одиннадцати тридцати, потом
перенес наблюдение в его отель. Я ушел оттуда несколько часов назад. Он  там
так и не появился. Поэтому я думаю, что у нее, возможно, сегодня  встреча  с
кем-то другим, и он тоже попал в лапы какой-то другой цыпочке. Она  вот  уже
несколько дней, как водит его за нос: после  каждого  представления  уезжает
домой одна.
   - Так вот, сегодня она вообще не выступала ни в  каком  представлении,  -
отчеканила Мириам. - Они сбежали. На том конце провода замолчали.
   - Я платила вам  целых  две  сотни  в  неделю  только  за  то,  чтобы  вы
предотвратили это. Какой же вы тогда детектив?
   - Один из самых лучших, - резко ответил он. - Но эта  парочка  -  те  еще
фрукты. Я всю задницу себе отморозил, стоя у его отеля каждую ночь, пока они
там забавлялись в теплой мягкой постели. Но, черт возьми, леди, я  ведь  вам
не ФБР. Я должен пойти поесть, а иногда и отлить.  Думал,  что  единственное
время, когда опасности уж наверняка не существует, это когда она  на  сцене.
Кто же мог подумать, что она смоется с представления?
   Мириам с грохотом швырнула трубку. Он прав: Дженифер  оказалась  чересчур
хитрой. Она вздрогнула. Всегда быть  такой  осторожной,  и  на  тебе  -  все
впустую. До сих пор удавалось дурачить  и  публику  и  всех  остальных.  Они
воспринимали детские ответы и реплики Тони как часть его  имиджа.  Некоторые
даже считали это умной позой. Лишь одна Мириам знала правду и скрывала ее от
всех, даже от самого Тони. Оставаясь наедине с женщиной,  он  функционировал
как мужчина - физиологически. У него были способности к пению. На  сцене  он
все делал правильно - механически. Однако в своем умственном и эмоциональном
развитии Тони остановился на уровне десятилетнего ребенка.
   И что же теперь? Пока она присутствовала на каждом  интервью,  она  могла
прикрывать его. Но сейчас появилась Дженифер.  О  чем  она  уже  догадалась?
Вообще говоря, ничего  против  этой  девушки  она  не  имеет.  Вероятно,  та
действительно по-настоящему привязана к Тони. Почему бы и  нет?  Он  красив,
талантлив, неплохой жеребец. А может, Дженифер и не заметила ничего? В конце
концов  вдвоем  они  никогда  не  оставались  -  только  в  постели.  Мириам
позаботилась о том, чтобы всегда быть с ними, да еще чтобы  их  сопровождали
не менее одного-двух авторов песен. Так она приучила  Тони.  "Звезда  всегда
должна иметь вокруг себя окружение", - постоянно  твердила  она  ему,  и  он
согласился с тем, что ходить повсюду в сопровождении кого-либо - обычная для
него процедура. Благодаря  этому  приему  ни  у  кого  не  было  возможности
поговорить с ним сколько-нибудь длительное время.
   До появления Дженифер все было просто. Мириам понимала, что ему требуется
удовлетворять свои физические потребности, и  поощряла  это,  организуя  все
так, чтобы его связи  носили  временный  характер.  Какая-нибудь  танцовщица
ночного клуба, в котором они выступали, счастливая уже  от  того,  что  была
близка с ним, купалась в лучах его славы,  вполне  довольная  тем,  что  при
расставании Тони дарил ей духи и обещал вечно помнить ее.  Так  все  и  шло,
пока ему не встретилась Дженифер. Мириам предприняла  все  для  того,  чтобы
поломать их связь. Всякий раз, как только он уезжал  за  пределы  Нью-Йорка,
она подсовывала ему красивейших девиц на свете. Да, он брал  их,  но  всегда
возвращался  к  Дженифер.  Мириам  надеялась,  что  уж  после  гастролей  по
Калифорнии с ней будет покончено. Оставалось каких-то две недели  -  и  вот,
это все-таки произошло!
   Мириам вздохнула. Большинство людей считает, что она таскается  за  Тони,
чтобы купаться в лучах его славы. Хороша слава!  Да  она  бы  все  на  свете
отдала, чтобы пожить своей личной жизнью. Но она не может покинуть Тони. Вот
так она и живет, сорокачетырехлетняя старая дева, ведущая  Тони  за  руку  к
ослепительной славе. Ну почему все должно было сложиться именно так?  "Грехи
отца", -  подумала  она,  горько  скривив  губы.  Что  ж,  они-то,  конечно,
отразились на Тони, только он не знал об этом. Основную тяжесть  несет  она.
Да и если уж говорить откровенно, грехи-то были  не  отца,  а  их  сволочной
шлюхи-матери! Сколько тайн она скрыла от Тони и  от  всех  прочих!  Сочинила
трогательную историю о красавце-отце, погибшем в железнодорожной  катастрофе
до рождения Тони. И об очаровательной хрупкой матери, настолько  ослабленной
таким потрясением, что, родив младенца Тони, она тихо улыбнулась и отошла  в
объятия ангелов, оставив его на попечение четырнадцатилетней Мириам.  Пресса
поверила. И Тони поверил. Он так и не узнал, что его настоящий отец, так  же
как и настоящий отец Мириам, не известны даже их матери.
   Они были зачаты от разных отцов - случайных партнеров, из тех, что каждую
ночь проходили через постель их матери. И уж  тот,  от  кого  родился  Тони,
должно быть, был  красавцем!  Но  и  после  этого  ее  мать  встречалась  со
множеством разных мужчин.  Официантка-певичка  с  Кони-Айленда  не  особенно
интересовалась социальным положением своей клиентуры. Мать  клялась  Мириам,
что ее отцом был приличный человек из Питтсбурга. Может быть. Но отец Тони -
кем бы он ни был, подонок, - наверняка был хорош собой. От  обоих  родителей
Тони взял самое лучшее. От матери ему  достались  бездонные  карие  глаза  с
невероятно длинными ресницами. Нос был короткий и прямой, рот - чувственный.
И роста он был высокого. Мириам же,  напротив,  унаследовала  чью-то  другую
внешность. Она криво усмехнулась. Тот мужчина из Питтсбурга,  может,  и  был
приличным человеком, но явно  не  Робертом  Тэйлором.  И  вообще,  если  она
когда-нибудь   натолкнется   в   Питтсбурге   на   маленького   приземистого
голубоглазого толстяка с носом-картошкой, она непременно воскликнет:
   "Папочка!".
   Фамилию Полар она выбрала, поддавшись чувству. Самым добрым и  постоянным
любовником из всех, что когда-либо имела ее мать,  был  человек  по  фамилии
Поларски. Он искренне любил низенькую толстую девчушку и никогда не  забывал
прихватить для нее подарок или ласково потрепать ее за подбородок.  Она  все
время помнила о нем. Несколько лет спустя в знак молчаливой  признательности
она взяла его фамилию для себя и для Тони, лишь немного укоротив ее.
   Скрыть от Тони и от прессы его настоящее происхождение особого  труда  не
составило. Их мать постоянно меняла места жительства. В каждом  городе  есть
женщины,  подобные  Бэлле  -  девице  не  первой   свежести,   играющей   на
расстроенном  рояле  и  поющей  гортанным  голосом  в  коктейль-баре.  Бэлла
начинала петь у Тони Пэстора, но то  был  единственный  звездный  период  ее
карьеры. После этого она опустилась и стала выступать на подмостках пивных и
коктейль-баров в разных городах, переходя от одного мужчины к другому.
   Мириам появилась на свет в Филадельфии, в родильном доме для  малоимущих,
содержавшемся  на  пожертвования.  Бэлла  сдала  ее  в  приют,  где   та   и
воспитывалась до восьмилетнего возраста. Затем Бэлла нашла более  или  менее
постоянную работу на Кони-Айленде и забрала девочку.  Несколько  лет  Мириам
росла в роскошной атмосфере двухкомнатной квартиры и искренней привязанности
к себе мистера Поларски, но, когда тот ушел своей дорогой, последовала новая
череда мужчин. Бэлла старела. Они обе опешили, когда Бэлла  обнаружила,  что
опять  забеременела.  Боже!  Вот  уже  несколько  месяцев,  как  все  у  нее
относительно нормализовалось -  этого  только  ей  и  не  хватало,  ребенка,
который изменит всю ее жизнь.
   Она еще работала шесть месяцев, но потом уже не  смогла  скрывать  своего
положения, и ее уволили. Вместе с Мириам она переехала  в  дешевую  комнату.
Той уже  исполнилось  четырнадцать  лет,  она  бросила  школу  и  встала  за
прилавок. Ни друзей, ни соседей у них не было. И вот  как-то  поздней  ночью
мать увезли в дребезжащей машине  "скорой  помощи",  а  рядом  с  нею  ехала
трясущаяся от страха Мириам. Бэлла умерла через пять минут после  того,  как
истошно орущий Тони появился на свет.
   Мириам  взяла  ребенка  домой.   Безразличного   заведующего   отделением
оказалось совсем нетрудно убедить в  том,  что  дома  их  ждет  не  дождется
бабушка. И вот она, совершенно одинокая  четырнадцатилетняя  девочка,  стала
растить Тони. Сейчас, когда она оглядывалась назад, все  это  представлялось
ей невозможным кошмаром: ужасные первые недели, когда она училась  правильно
готовить  молочные  смеси,  стирала  пеленки,  пыталась  как  можно   дольше
растянуть накопленные на пару с Бэллой две сотни долларов,  выкраивая  центы
на молоко и питаясь одним консервированным супом.
   Тони исполнился месяц, когда у него появились первые  судороги.  И  опять
была дребезжащая "скорая", опять больница. Сделали анализы, солидные доктора
уточняли диагноз Тони и изучали его состояние.  В  больнице  его  продержали
год. От волнения Мириам вся извелась, но  зато  она  нашла  место  с  полным
рабочим днем и отложила немного денег. Потом ей вернули Тони. На вид он  был
здоровеньким. Затем - опять судороги и  опять  больница.  Так  продолжалось,
пока ему не исполнилось пять лет. Судороги прекратились. Он пошел в  детский
сад,  с  трудом  окончил  младшую  группу.  Но  из  средней  его  отчислили.
Предложили специальную школу, но она оставила его дома. Ее Тони ни за что не
будет учиться с этими придурками. Запасясь терпением, она  стала  учить  его
всему тому, что он был способен усвоить.
   Да, начало было совершенно неописуемым. Но в пятнадцать лет можно  биться
за жизнь против любых обстоятельств. В двадцать один год можно покорить весь
мир. И вот сейчас обстоятельства опять  повернулись  против  нее,  а  Мириам
устала.
   Несколько раз ее подмывало пойти к Дженифер и поведать ей  всю  правду  о
Тони, пусть она поймет, что самая мысль о таком замужестве абсурдна. Но риск
был слишком велик. А что если эта девица плюнет на них обоих и  разнесет  их
историю по всем городу? Это будет крахом сценической  карьеры  Тони,  крахом
самого Тони.
   Ей нельзя сдаваться сейчас: слишком долго сражалась она  за  него.  Боже,
подумать только, ведь  она  сражалась  даже  с  армией  Соединенных  Штатов.
Получив повестку с призывного пункта, Тони пришел в  неописуемый  восторг  -
для него это была  игра  в  солдатики.  Его  жизнь  на  сцене  только-только
начиналась, и он так и не узнал ни о ее тайных поездках в  Вашингтон,  ни  о
бесконечной бюрократической  волоките,  ни  о  бесчувственности  твердолобых
военных. У нее уже опускались руки, как вдруг ей  попался  майор  Бэкман.  У
него был брат, такой же, как Тони.  Он  прочитал  медицинские  свидетельства
Тони  из  больницы  Кони-Айленда,  хранившиеся  в  потрепанном  конверте  из
оберточно