ила сейчас о том, что человек должен попытаться сделать
то,  чего  ему  действительно  хочется...  так  вот  я  говорила  совершенно
серьезно. Именно это я  сделала,  приехав  в  Нью-Йорк.  Человек  не  должен
расставаться со своей мечтой, не дав ей шанса сбыться.
   - Никакой мечты у меня  нет,  Анна.  И  никогда  не  было.  Эта  мысль  о
писательстве появилась у меня только после войны. А до войны я  был  нацелен
на успех, на то, чтобы делать большие деньги.  Но  сейчас  я  даже  не  знаю
точно,  хочу  ли  я  этого  по-прежнему.  Фактически  у  меня   вообще   нет
уверенности, что на свете существует нечто такое, чего я очень сильно  хочу.
- У него опять быстро, в присущей ему манере, изменилось  настроение,  и  он
улыбнулся. - И все  же  то,  чего  я  хочу,  существует.  Хочу  жить  каждой
проходящей минутой и секундой, жить ими и делать так, чтобы  каждая  из  них
была потрачена с пользой.
   - Понимаю тебя, - ответила она. - Это естественное чувство  всякого,  кто
побывал на войне.
   - Вот как? А я уж было стал сомневаться, помнят ли здесь женщины  о  том,
что война была.
   - Уверена, что в душе каждый человек пережил войну.
   - Не могу согласиться. Когда ты там, в ее пекле, ты думаешь, что в  жизни
ничего, кроме нее, не существует. Невозможно поверить, что где-то люди  спят
в мягких и чистых постелях или сидят в ресторанах,  подобных  вот  этому.  В
Европе все по-другому. Куда ни пойдешь, везде разбомбленные здания... живешь
с постоянным напоминанием о смерти. Но стоило  мне  вернуться  сюда,  как  и
кровь и смерть,  окружавшие  меня  там,  стали  казаться  чем-то  бесконечно
далеким. Словно все это было не на самом деле... а  в  каком-то  дьявольском
наваждении, в кошмаре. И вот я в  Нью-Йорке.  Парамаунт-билдинг  по-прежнему
стоит на своем месте, и часы на нем идут, как и прежде. На тротуарах все  те
же трещины, на Плазе все те же голуби или их потомство. У "Копы" все  те  же
очереди жаждущих увидеть все тех же звезд.
   Вчерашний вечер я провел с одним очаровательным  существом,  и  несколько
часов она рассказывала мне о трудностях, перенесенных ею во время войны.  Ни
тебе капроновых чулок, ни помады в пластмассовых  тюбиках,  ни  заколок  для
волос... в общем все было "ужасно"! Кажется, больше всего  она  страдала  от
отсутствия капроновых чулок. Она была фотомоделью,  и  ноги  имели  для  нее
большое значение. Сказала, что страшно рада, что мы изобрели наконец атомную
бомбу - она уже донашивала последнюю, шестую, пару, когда мы ее сбросили. ;
   - Думаю, что на войне только одно имеет значение - остаться  в  живых,  а
все остальное отступает на задний план, - тихо проговорила Анна.
   - И еще до конца войны ты лишен возможности загадывать наперед, - ответил
он. - Ничего не планируешь дальше завтрашнего дня. А если и позволяешь  себе
думать о будущем, о своих планах на жизнь, то теряешь все свое  мужество.  И
внезапно воскрешаешь в памяти все те бессмысленные занятия,  на  которые  ты
так бесцельно растрачивал свое  время...  ушедшие  минуты,  которых  уже  не
вернуть. И тогда понимаешь, что время - самая  драгоценная  вещь  на  свете.
Потому что время - это жизнь. Единственное, что никогда больше не вернется к
тебе. Ты можешь потерять девушку и добиться, чтобы она вернулась к тебе, или
же найти другую. Но секунда, вот эта самая секунда, она проходит, и проходит
безвозвратно, - он говорил вполголоса, уйдя в воспоминания, и  она  заметила
тонкие морщинки, лучами расходящиеся от уголков его глаз.
   - У нас был один капрал... Раз мы заночевали вдвоем  в  каком-то  амбаре,
вернее, в том, что от него осталось.  Обоим  не  спалось.  Капрал  постоянно
разминал в руке землю. Говорил то и дело: "Земля тут прекрасная". Кажется, у
него была ферма в Пенсильвании.  Он  рассказывал  мне  о  своих  заботах,  о
хлопотах с персиковыми деревьями и о планах расширить ферму, когда  вернется
домой. Хотел, чтобы она понравилась его детям, когда те вырастут. Вот только
земля его беспокоила. Недостаточно плодородная. Только об этом и говорил.  И
вскоре я поймал себя на том, что тоже тревожусь  за  его  бедную  истощенную
землю - даже советовал ему что-то.  Помнится,  когда  я  наконец  уснул,  то
снились мне удобрения и бесконечные акры персиковых деревьев.  На  следующий
день нам пришлось туго. Нарвались на минное поле...  на  снайперов...  да  и
погода была  отвратительная.  Вечером  я  составлял  донесения  о  погибших.
Проверял личные знаки. Один из них принадлежал тому капралу. Я  сидел,  тупо
глядя на его личный знак. Еще вчера это был живой человек, который всю  свою
последнюю ночь напролет провел в тревожных мыслях о земле  и  удобрениях.  И
вот теперь своей  собственной  кровью  он  удобряет  чужую  землю.  -  Лайон
посмотрел на нее. и внезапно улыбнулся. - А я вот сижу  здесь  и  отнимаю  у
тебя время своей болтовней об этом.
   - Нет, продолжай, пожалуйста. Он странно посмотрел на нее.
   - Сегодня я наговорил много всего  такого...  такого,  что  следовало  бы
держать при себе. - Он подал знак, чтобы принесли счет. - Однако хватит, я и
так уже отнял у тебя достаточно времени. Оставшуюся часть дня займись собой.
Купи новое платье, сделай укладку... или еще что-нибудь  приятное  из  того,
что должна делать красивая девушка.
   - Эта конкретная девушка пойдет на работу.
   - Ничего подобного. Это я тебе приказываю. Генри вообще думал, что у тебя
уйдет на это несколько дней. Отдыхать - вот самое  малое  из  того,  что  ты
заслужила. Плюс премию в размере двухнедельного жалованья. Я  позабочусь  об
этом.
   - Но я даже не думала...
   - Ерунда. Я рассчитывал, что посреднику из  бюро  по  найму  квартир  мне
придется дать сверху не меньше месячной платы. Пусть это будет  моим  первым
распоряжением в фирме "Баллами и  Бэллоуз".  Итак,  ты  получаешь  премию  в
размере двухнедельного жалованья и полдня свободны.
   Эти полдня она взяла, но не стала делать ничего из того, что он предлагал
ей. Прошлась по Пятой авеню. Посмотрела, что начинают носить и что входит  в
моду на зимний сезон. Посидела в сквере на Плазе. И все это время из  головы
у нее не выходил Лайон Берк. Он затмевал собою  всех,  кого  она  когда-либо
знала. Сначала она была потрясена улыбчивым, загадочно-непостижимым Лайоном,
однако тот Лайон, который рассказывал ей о войне,  показался  ей  доступным,
способным к сопереживанию. Как он сочувствовал тому капралу!  Что  же  собой
представляет Лайон Берк на самом деле?
   Выйдя из сквера, она пошла назад по Пятой авеню. Становилось  поздно.  Ей
нужно зайти домой переодеться. Вечером за ней должен заехать  Аллен.  Аллен!
Она не может выйти замуж за Аллена! Это  противоречило  бы  всему,  что  она
говорила только что. Вот когда бы она действительно сдалась! Ей еще  слишком
рано идти на компромиссы, расставаясь даже с частью своей мечты.
   Она все скажет ему за ужином. Но подать это нужно будет мягко,  тактично.
Нельзя же заявить с ходу: "Привет, Аллен. Я не пойду за тебя". За ужином она
подготовит почву и объявит ему об этом непринужденно, но твердо. Вот так,  и
ничего тут сложного.
   Однако все оказалось сложным. На этот раз  никакого  тихого  французского
ресторанчика не было. Аллену больше не требовалось скрывать, кто  он  такой.
Они отправились в ресторан "21". Ему кланялись официанты, и все называли его
по имени. И сам он, казалось, знал всех сидящих в зале.
   - Кстати, Анна, тебе нравится жить за городом? - спросил он. - У нас есть
дом в Гринвидже... Это было началом.
   - Нет, этого мне хватало и в Лоренсвилле. По правде  говоря,  Аллен,  мне
нужно тебе что-то сказать, нечто такое, что ты должен понять...
   Посмотрев на часы, он подал знак, чтобы принесли счет.
   - Аллен!
   - Продолжай, я слушаю. - Он выписывал чек. - Это касается того, о чем  ты
говорил вчера вечером. И вот сейчас, о жизни за городом. Аллен, ты мне очень
нравишься, но...
   - Да, хорошо, что напомнила. Я переслал договор о найме  квартиры  Лайону
Берку. Говорил с ним днем. Хороший парень. Англичанин, да?
   - Вырос в Англии. Аллен, послушай меня. Он встал.
   - Скажешь в такси.
   - Пожалуйста, сядь. Скажу лучше здесь. Улыбнувшись, он подал ей пальто.
   - В такси темно - больше романтики. Кроме того, мы опаздываем.
   Она беспомощно встала.
   - Куда мы едем?
   - В "Марокко". - Он вышел из зала, постоянно  обмениваясь  рукопожатиями,
незаметно раздавая при этом чаевые. В такси он откинулся на спинку сиденья и
улыбнулся. - В "Марокко" сейчас сидит мой отец. Я сказал ему, что мы заедем.
Ну, а теперь, что ты хотела мне сообщить?
   - Аллен, я очень тронута твоим отношением ко мне. И очень благодарна тебе
за квартиру для Лайона Берка. Это избавило меня от  множества  хлопот  и  от
бесконечной ходьбы по всему городу. Я считаю тебя  одним  из  лучших  людей,
которых я когда-либо знала,  но...  -  Она  увидела  огненно-яркую  неоновую
надпись "МАРОККО" и торопливо зачастила:
   -...но насчет замужества... о чем ты говорил мне вчера вечером.... Иэвт",
Аллен, я...
   - Добрый вечер, мистер Купер! - пропел свое приветствие швейцар, открывая
дверцу машины. - Ваш отец здесь.
   - Спасибо, Пит.
   И вновь еще одна бумажка перекочевала из руки  Аллена  в  руку  швейцара.
Аллен провел Анну в клуб. Ей так и не удалось подчеркнуть всю важность того,
что  она  пыталась  объяснить  ему,  а  может  быть,  это  Аллен  специально
подчеркивал, что не желает понимать ее?
   Джино Купер с группой из нескольких человек восседал за круглым  столиком
неподалеку от стойки бара. Он помахал рукой Аллену, приглашая  его  за  свой
столик. Официант провел Аллена. Было пол-одиннадцатого: время для  "Марокко"
еще раннее. Хотя Анна оказалась  в  этом  известном  ночном  клубе  впервые,
раньше  ей  доводилось  видеть  в  газетах  и  журналах  фотографии   разных
знаменитостей на  фоне  известных  всей  стране  полосок  "под  зебру".  Она
осмотрелась. Полосок "под зебру" здесь было много, но во всем остальном  это
был просто большой зал  с  очень  хорошим  оркестром,  играющим  современные
мелодии.
   Джино сразу же пересел поближе к ним. Не дожидаясь, пока Аллен представит
его даме, он схватил Анну за руку и яростно затряс ее.
   - Значит, это она, да? - он тихо присвистнул. - Сынок, ты был  прав.  Тут
стоило и подождать. Высший класс. Могу определить это, прежде чем она скажет
хоть слово. - Он щелкнул пальцами. И тут же,  словно  материализовавшись  из
воздуха, у их столика возник управляющий. - Подайте шампанского, -  приказал
ему Джино, не сводя глаз с Анны.
   - Анна не пьет... - начал было Аллен.
   - Сегодня выпьет, - добродушно возразил Джино.  -  Сегодня  у  нас  такое
событие!
   Анна  улыбнулась.  Теплота  и  радушие  Джино  распространились  на  всех
окружающих. Это был крепко сбитый смуглый человек, довольно привлекательный.
В черных волосах пробивалась седина, но жизнерадостность и энтузиазм, бьющие
через край, придавали ему мальчишеский вид.
   Когда шампанское было разлито по бокалам, он произнес тост за нее.
   - За новую леди в нашей семье. - Хватив залпом полбокала, он  вытер  губы
тыльной стороной ладони и спросил:
   - Вы католичка?
   - Нет, я... - начала было Анна.
   - Ладно, тебе нужно  будет  перейти  в  католичество,  когда  выйдешь  за
Аллена. Я договорюсь с отцом Келли, и он провернет  все  в  своей  церкви  в
частном порядке и без лишних формальностей.
   - Мистер Купер... - она говорила, совершая почти физическое усилие.
   Аллен моментально прервал ее.
   - Вопрос о религии мы еще не обсуждали, отец. И у Анны нет никаких причин
переходить в нашу веру. Джино обдумал его слова.
   - Ну... нет, не надо, раз она ни  в  какую  не  желает.  Если  согласится
венчаться в церкви и обещает воспитывать детей в католической вере...
   - Мистер Купер, я не собираюсь выходить замуж за Аллена! - Ну, все. Вот и
сказала. Громко и внятно. Его глаза сузились.
   - Почему? Вы до такой степени настроены против католиков?
   - Ни против кого я не настроена.
   - Так за чем же дело стало?
   -  Я  не  испытываю  чувства  к  Аллену.   Сначала   взгляд   Джино   был
недоумевающим. Потом он озадаченно обратился к Аллену:
   - Что она, черт возьми, говорит?
   - Говорит, что не испытывает любви ко мне, - ответил Аллен.
   - Послушай, это что, розыгрыш? Ты, кажется, сказал, что  хочешь  жениться
на ней.
   - Сказал. И женюсь. Но сначала мне придется заставить ее полюбить себя.
   - Вы что, с  ума  оба  сошли?  -  строго  спросил  Джино.  Аллен  вежливо
улыбнулся.
   - Я же говорил тебе, отец, что до вчерашнего дня Анна принимала  меня  за
мелкого страхового агента, который тщится завоевать свое место под  солнцем.
И вот теперь ей нужно привыкнуть к мысли о том, кто я на самом деле.
   - Чего тут привыкать? - спросил Джино. - С каких  это  пор  деньги  стали
помехой?
   - Мы никогда не говорили с Анной о любви, отец. Думаю, что она просто  не
принимала меня всерьез. У нее ушло слишком много времени на  беспокойство  о
том, как бы я не лишился своего места.
   Джино с любопытством посмотрел на Анну.
   -  Вы  действительно  встречались  с  ним  все  это  время  и  ужинали  в
забегаловках, как он мне говорил?
   Анна слабо улыбнулась. Она чувствовала,  что  на  них  начинают  обращать
внимание. Голос у Джино  был  громкий,  и  Анна  была  уверена,  что  добрая
половина зала с удовольствием слушает их беседу.
   Джино хлопнул себя по ляжке и громко расхохотался.
   - Вот это здорово. - Он налил себе  еще  шампанского.  К  нему  подскочил
официант, пытаясь перехватить бутылку. Джино отмахнулся от него. - Раньше  я
открывал такие зубами. А сейчас лакеи  кучей  лезут  ко  мне,  чтобы  налить
бокал.
   Он обратился к Анне:
   - Ты мне понравилась! Добро пожаловать в нашу семью.
   - Но я не собираюсь замуж за Аллена. Он отмахнулся от ее слов.
   - Послушай, раз уж ты сумела выдержать, встречаясь с  ним  целых  полтора
месяца и мотаясь по  дешевым  забегаловкам,  принимая  его  за  слабака,  то
теперь-то ты его точно полюбишь. Пей шампанское. Начинай вырабатывать у себя
богатый вкус, ты можешь себе это позволить. Привет, Ронни.
   Словно из-под земли у их  столика  возник  худощавый  молодой  человек  и
застыл словно статуя.
   - Это Ронни Вульф, - сказал ей Джино.  -  Присаживайся,  Ронни.  -  Джино
щелкнул пальцами и бросил в никуда, ни на кого не глядя:
   - Мистеру Вульфу как всегда.
   Так же ниоткуда появившийся официант поставил перед незнакомцем кофейник.
   - Только не рассказывай мне, будто ни разу  не  слышала  о  Ронни  -  его
репортажи читает весь город, - гордо заявил Джино.
   - Анна в Нью-Йорке недавно, - быстро пояснил Аллен. - Она  читает  только
"Тайме".
   - Хорошая газета, - уверенно одобрил Ронни. Он достал из  кармана  черную
записную книжку в потертом кожаном  переплете.  Темные  глаза  метнулись  от
Аллена к Джино. - Хорошо, давайте ее имя... и кто  застолбил  участок?  Отец
или сын?
   - На этот раз мы оба, - ответил Джино. - Эта девушка  скоро  станет  моей
родственницей. Анна Уэллс. Не переври фамилию, Ронни. Она выходит  замуж  за
Аллена.
   Ронни  присвистнул.  Он  посмотрел  на  Анну  со   смешанным   выражением
любопытства и уважения.
   - Прекрасно, большой репортаж. Новая манекенщица, получившая первый приз?
Или актриса? Стойте, ничего не говорите - попытаюсь сам отгадать. Из Техаса?
   - Я из Массачусетса и работаю в конторе, - холодно ответила Анна.
   Ронни моргнул обоими глазами.
   - Вы еще скажите, что умеете печатать на машинке.
   - Думаю, это вряд ли будет новостью для вашей газеты. Я также думаю,  вам
следует знать, что Аллен и я...
   - Ладно, Анна, - быстро проговорил Джино. - Ронни наш друг.
   - Нет, нет, пусть продолжает, - Ронни смотрел на нее взглядом, в  котором
читалось нечто похожее на уважение.
   - Ну-ка, выпей еще шампанского, - сказал Джино, наполняя ее бокал.
   Анна отпила немного, пытаясь подавить в себе гнев. Ей  хотелось  заявить,
что она не собирается выходить за Аллена, но она поняла, что Джино намеренно
прервал ее и, вероятно, опять поступит так же. Ему было бы  неловко  оттого,
что кто-то осмеливается возражать ему в присутствии других. Как только Ронни
Вульф уйдет, она сразу же предупредит  Джино,  чтобы  он  не  делал  никаких
заявлений для прессы. Она  уже  сказала  им  обоим,  отцу  и  сыну,  что  не
собирается выходить за  Аллена.  Неужели  деньги  лишают  богачей  зрения  и
слуха?
   - У кого вы работаете? - спросил ее Ронни.
   - У Генри Бэллами, - ответил за нее Аллен. - Но это временно.
   - Аллен! - сердито воскликнула она, но Ронни оборвал ее:
   - Послушайте, мисс Уэллс, задавать вопросы - моя работа. - Он  озарил  ее
искренней дружеской улыбкой. - Вы мне нравитесь. Это  что-то  необычайное  -
встретить девушку, которая приехала в Нью-Йорк  не  для  того,  чтобы  стать
актрисой или манекенщицей.  -  Он  пристально  посмотрел  на  нее.  -  Какое
своеобразное лицо. Вы могли бы заработать целое состояние, если бы захотели.
Если бы вас только увидели в фирме Пауэрса или Лонгуорта, вы могли бы  стать
даже богаче, чем ваш друг. - Он подмигнул Джино.
   - Если бы она захотела работать, мы купили бы ей дом моделей, -  проревел
Джино. - Но она останется дома и будет воспитывать детей.
   - Мистер Купер... - лицо у Анны горело. Вмешался Аллен:
   - Отец, давай обо всем по порядку. Ронни засмеялся.
   - А вот и твоя подруга, Джино. Ей известна эта новость?
   Они подняли глаза на высокую девушку с божественно идеальной фигурой.  Не
вставая, Джино подвинулся и похлопал по сиденью кресла.
   - Знакомься, это Адель Мартин. Садись,  крошка,  и  познакомься  с  Анной
Уэллс, невестой моего сына.
   Нарисованные брови Адели взметнулись вверх, образовав две дуги.  Все  еще
не признавая Анну, она переводила взгляд с Аллена на Ронни,  желая  получить
подтверждение услышанному.
   Ронни кивнул, его глаза оживленно засветились при виде оцепеневшей Адели.
Но та быстро овладела собой. Прижавшись к Джино, она слабо улыбнулась Анне.
   - Как это тебе удалось, дорогая? А я вот уже битых семь  месяцев  пытаюсь
окольцевать  эту  обезьяну.  Назови  мне  твое  волшебное  слово,  и  дружно
обвенчаемся все вчетвером. - Она с обожанием посмотрела на Джино.
   - Ну, ты же у нас профессиональная актриса, Адель,  -  поддел  ее  Ронни,
подмигнув при этом Джино.
   Адель посмотрела на него так, словно хотела испепелить его взглядом.
   -  Послушай-ка,  Ронни,  даже  для  того,  чтобы  быть  хористкой,  нужен
какой-никакой талант. Так что придержи-ка свои подколы при себе.
   Ронни улыбнулся и сунул записную книжку в карман.
   - Я считаю, что ты лучшая хористка в городе, Адель.
   - Вот и не забывай об этом, - сказала она,  несколько  смягчившись.  -  Я
отклонила два предложения сниматься в кино, только чтобы остаться здесь,  со
своим крошкой. - И, изогнувшись, она поцеловала Джино в щеку.
   Ронни встал и наклонил голову в знак прощания. Анна увидела, что, едва он
подсел за другой столик, к нему быстро подскочил другой официант и  поставил
перед ним новый кофейник. Ронни стал медленно потягивать  кофе,  вынув  свою
черную записную книжку и постоянно бросая  пристальные  взгляды  на  входную
дверь, фиксируя всех входящих.
   Аллен проследил за ее взглядом.
   - Ронни славный малый. Наемных репортеров у него нет; всю информацию  для
своих статей он собирает сам. Адель презрительно усмехнулась.
   - Сплетник и проныра.
   - Тебя бесит то, что он написал в газете, будто бы о нас ходит молва, что
мы помолвлены, - возразил ей Джино.
   - Конечно, та его заметка была чертовски обидной. Выставил меня форменной
дурой. - Адель улыбнулась. - Так как же, крошка? Не допустишь же  ты,  чтобы
твой сынок обскакал тебя на пути к алтарю.
   - У алтаря я уже бывал, - ответил ей Джино. - Со смертью Розанны наступил
конец и моей супружеской жизни. Жена  у  мужчины  может  быть  только  одна.
Увлечения? Сколько угодно. Но жена - одна.
   - И кто же уст