ыло в этом нечто такое, что подстегивало тебя и поддерживало  тонус  -  это
надежда.  Все  было  настолько  отвратительно,  что  ты   понимала:   должно
обязательно стать лучше;  ты  мечтала  о  своем  звездном  часе,  о  большой
известности, славе, и думала, как будет прекрасно,  если  ты  ухватишь  хоть
кусочек того и другого. И этой надеждой ты жила, поэтому все казалось не так
уж и плохо. Иногда сидишь здесь и думаешь: "Ух ты,  вот  и  добилась...  вот
оно... а все противно". Что теперь делать?
   - У тебя есть дети,  Нили.  Сейчас  ты  вся  в  работе,  съедающей  массу
времени, в работе, которая заключается в том, что ты -  звезда.  Но  ты  еще
встретишь хорошего парня, и тогда у тебя  будет  возможность  сделать  выбор
между любовью публики и личной жизнью. Нелегко пожертвовать любовью зрителей
и посвятить всю себя одному человеку. Особенно после того, что было у  тебя.
Придется все взвесить и спросить себя, достаточной ли компенсацией будет для
тебя любовь, которой ты окружена благодаря своему таланту.
   - Нет, не достаточной. Я ничего от нее не получаю. Я хочу спросить: а что
этот богом дарованный талант дал мне самой? Все, что я могу, это  поделиться
им с окружающими. Разве в этом  была  цель?  У  меня  есть  талант,  но  мне
приходится отдавать его, а сама я остаюсь ни с чем. Боже, ну  разве  это  не
идиотизм? Подожди-ка, я скажу об этом доктору Митчелу.
   - Твоему психиатру? Она кивнула.
   - Вообще-то, психиатр мне ни к чему. Очередная придурь. Он был психиатром
Тэда. Вообрази! Я - самая что ни на есть нормальная девушка на свете - дошла
до того, что обращаюсь к врачу, который пользует психов.  Я  ходила  к  нему
консультироваться, когда с Тэдом случалось что-то, а потом, как  ты  знаешь,
стала бегать к нему всякий раз, как только что-нибудь происходило.  Поначалу
это всегда было связано с Тэдом... но потом  он  начал  копаться  и  в  моем
прошлом, словно это я виновата во всех неприятностях Тэда. Но  я  решила  не
прерывать консультации... и узнала о себе  очень  многое.  Знаешь,  Джон,  я
никогда не осознавала, что это такое - испытывать любовь к своей матери.  Он
сказал, почему для меня столь важно быть звездой  -  мне  необходима  любовь
публики к себе.
   - Что за дерьмовская чушь! - рассердился Джон. - Послушай, есть множество
звезд, которые  дорожат  любовью  публики  к  себе  и  вместе  с  тем  имеют
родителей, которые души в них не чают. Звезда ты потому, что у тебя  талант,
а не потому, что выросла без материнской любви. Вот где у меня сидят все эти
заумные докторишки, которые все на свете валят на  бедных  матерей.  Значит,
твоя старуха слишком рано сыграла в ящик. Что же, она нарочно  это  сделала,
чтобы поквитаться с тобой? Послушай, Нили, тебе станет куда спокойнее,  если
ты забудешь про этого коновала. Ты  достигла  всего  только  благодаря  себе
самой.
   - Но я действительно стала нервнобольной, Джон, обнаружила у  себя  самые
разные неврозы.
   - Правда? Может, это от того, что ты - звезда, и если он излечит тебя  от
них, то ты, может быть, перестанешь быть самой собой. У меня тоже есть  свои
странности, но я не собираюсь выкладывать по двадцать пять долларов за визит
только для того, чтобы выслушивать неизвестно  от  кого,  что  мой  отец  не
правильно обращался со мной, или что я  в  детстве  недополучил  материнской
любви. И что мне прикажешь делать, если я узнаю, что это действительно  так?
Ехать в Миннесоту и дать моему старику в нос? А  ему  восемьдесят  лет.  Или
вызвать себе по телефону проститутку в седом парике, чтобы она нежно гладила
меня по головке и поила из бутылочки, как мамаша?  Послушай,  все,  что  уже
произошло,  -  это  как  вчерашняя  газета.  Только  настоящее   и   будущее
действительно имеют значение!
   Она вздохнула.
   - Тебя послушать, так все получается просто.  Но  когда  ты  проводишь  в
одиночестве всю долгую ночь напролет  -  боже,  как  ужасны  эти  ночи  -  и
понимаешь, что тебе некому излить свою душу... Видишь ли, Джон,  психиатр  -
он весь такой обтекаемый, мягкий. Весь распахнут тебе...  стремится  помочь.
Он единственный, кому я могу довериться.
   Джон встал.
   - Ладно,  сходи  к  нему  сегодня  вечером.  Но  послушай,  Нили,  сделай
одолжение сама себе. Забудь об этих костюмах. Сыграй завтра эпизод в  ночном
клубе. Выучи текст, и давай сдадим картину в срок.
   Она прищурила глаза.
   - А-а, так вот для чего была  вся  эта  душещипательная  беседа.  Захотел
размягчить меня, прежде чем нанести смертельный удар.
   Он пристукнул стаканом об стол.
   - Может  быть,  ты  и  права  -  тебе  необходим  психиатр.  Неужели  это
шоу-бизнес довел тебя  до  такого:  заставил  подозревать  всех  и  каждого?
Слушай, я говорил с тобой как отец, потому что не хочу стоять  в  стороне  и
смотреть, как ты со своим талантом катишься по наклонной.
   - Почему же это я "качусь по наклонной"?  Только  потому,  что  не  желаю
надевать какой-то паршивый костюм?
   - Нет. Потому что делаешь  фильмы  убыточными,  и  пока  это  будет  так,
никакой талант на свете не поможет тебе удержаться в шоу-бизнесе.
   - Я приношу крупнейшие кассовые сборы. В этом году я во всех опросах  иду
на первом месте.
   - Нили, когда акционеры складывают цифры, их  решительно  не  интересует,
какую строчку твое имя занимает в опросах или как часто о  тебе  говорят  по
радио. Что им пользы от того, что картина с твоим участием стала хитом, если
она не приносит дохода?
   - Не верю, что они терпят убытки, - упрямо стояла она на своем. -  Просто
они настолько напутаны телевидением, что хотят получить от моих картин такие
суммы, на которых бы  выезжала  вся  студия.  Ну  да,  конечно...  я  должна
работать, как бешеная, чтобы Шеф имел возможность восседать в  своем  дворце
или в пляжном коттедже и трахать там всех новеньких подряд. И кто оплачивает
все это? Я - своим талантом.
   - Нили, в прошлом году три дешевые картины  без  единой  звезды  принесли
доходов больше, чем две твои последние. Одна обошлась в восемьсот  тысяч,  а
принесла четыре  миллиона.  Если  не  веришь,  что  твоя  картина  оказалась
убыточной, спроси у своих поверенных.
   - Да разве им можно доверять? Они  же  заодно  с  киностудией.  Им  нужно
заниматься другими звездами, поэтому они всегда все делают по  указке  того,
кто их нанимает.
   - Тогда доверяй мне. Хотя бы попытайся...
   - О'кей, тебе я доверяю. И это означает, что я должна явиться  завтра  на
съемку в платье, которое торчит на мне колом?
   - Нили, ты великолепно выглядишь в этом платье.
   - Отвратительно я выгляжу. - Она налила себе еще виски.
   - Нет. Просто тебе нужна одежда  от  Тэда  Касабланки,  и  ничьих  других
моделей ты не хочешь. Но это невозможно.
   - Не правда. - Она шмыгнула носом и вытерла глаза. - Сейчас  ты  говоришь
прямо как доктор Митчел.
   - В самом деле? Ну вот, ему ты доверяешь, а ведь он говорит  тебе  то  же
самое. Она улыбнулась.
   - О'кей, может, ты и прав. - Умница. Приедешь завтра?
   Она кивнула. Он поцеловал ее в щеку и вышел из бунгало.
   Оставшись сидеть за столиком, Нили налила себе еще виски. Было уже  около
шести часов. Когда она прервала съемку,  она  позвонила  доктору  Митчелу  и
договорилась, что приедет в девять. Девять...  визит  продлится  до  десяти,
домой она доберется не раньше одиннадцати, а  ляжет  не  раньше  двенадцати.
Если она собирается учить слова к песенке для сцены в  ночном  клубе...  Она
позвонила доктору, отменила визит и отправилась домой.
   Нили сидела в кровати, ужин стоял перед  нею  на  подносе.  Она  пыталась
запомнить слова. И зачем ей надо было пить виски днем? Да, именно так.  Лечь
в девять и сказать, чтобы разбудили в пять. С пяти до семи она легко  выучит
слова, а проспав восемь часов, она будет чувствовать себя превосходно.
   Нили велела унести поднос, так и не притронувшись к еде.  Заодно  и  ужин
пропустит. Сегодня утром она  весила  сто  три  фунта.  И  потом,  "куколки"
быстрее действуют на голодный  желудок.  Она  приняла  две  красных  и  одну
желтую.  Налила  полбокала  виски.  Ее  начала   охватывать   восхитительная
расслабляющая дремота. Она отпила виски и стала ждать  реакции  -  ощущения,
как от наркоза, которое распространяется по всему телу и уносит в  волшебную
страну сна. Однако оно не наступало - только  дремота.  Этого  недостаточно.
Мысли еще проносились у нее в голове, а когда она  в  состоянии  думать,  то
неизменно думает о своем одиночестве. А потом - о Тэде с его  девицей.  А  у
нее самой никого нет. Она одинока - точно  так  же,  как  тогда,  когда  еще
танцевала с "Гаучерос", с Чарли и Диком,  жила  одна  в  незнакомых  номерах
гостиниц, где никому не было до нее дела.
   Шея у нее взмокла, холодный пот заструился по спине,  она  почувствовала,
что вся стала липкой. Она с трудом слезла с кровати и сменила пижаму. Доктор
Митчел прав: ее организм начал  привыкать  к  лекарствам.  Может,  еще  одну
желтенькую... нет, тогда утром у нее будет кружиться  и  трещать  голова,  а
ведь ей еще нужно учить эти слова. Боже! Сегодня ей понадобились  целых  три
зеленых "куколки", чтобы выдержать утренние съемки. Она налила полный  бокал
виски. Может, еще  одну  красненькую...  да,  они  действуют  быстрее.  Нили
проглотила лекарство.  И  не  будет  она  допивать  все  это  виски,  только
прихлебывать, пока капсулы не начнут действовать. Может, почитать, от  этого
ее всегда клонит ко сну. Анна прислала ей еще одну  книгу  Лайона,  тоже  из
высокохудожественных. Она пролистала ее. Отзывы были хорошие, но  что  толку
от отзывов? Книга не раскупается.
   Нили вдруг захотелось, чтобы Анна оказалась рядом. Анна всегда знает, что
делать. Жаль, что она так прославилась на телевидении. Не будь  этого,  Нили
вызвала бы ее сюда  и  за  две  сотни  в  неделю  сделала  бы  своим  личным
секретарем. Ух ты! Вот бы было здорово! Но Анна, должно быть, гребет  деньги
лопатой. Стоит только включить  телевизор,  обязательно  увидишь,  как  Анна
рекламирует то лак для ногтей, то  губную  помаду.  А  почему  бы  ей  и  не
добиться успеха, особенно если верны все эти слухи о ней и об этом  Гилморе.
Но все равно, в Анне чувствуется порода и класс.  Не  то,  что  у  Дженифер.
Подумать только - говорят, что ее приглашают в Голливуд, а она отказывается.
Дженифер  отказывается  от  приглашения  в  Голливуд!  Девушка  зарабатывает
бешеные деньги, заголяя задницу с титьками  во  французских  фильмах.  Кумир
всех зрителей. Тоже мне искусство! Если бы Голливуд делал  подобные  фильмы,
это была бы просто грязная порнография.  В  последнее  время  Голливуд  стал
таким чертовски высоконравственным: никаких тебе платьев с глубоким вырезом,
ни  поцелуев  взасос  -  в   каждом   контракте   специальные   оговорки   о
нравственности. И вот этот самый Голливуд  приглашает  Дженифер  на  главные
роли. Конечно, титьки и задницу ей прикроют. Но ее сделают  звездой,  станут
платить ей точно такие же деньги, как и всем настоящим  звездам,  только  за
то, что она пройдется и приоткроет свои титьки!
   Нили сделала еще один большой глоток. Сон  так  и  не  идет.  Она  просто
пьянеет. И ей хочется есть. Боже,  да  она  просто  умирает  с  голоду!  Она
пожалела, что велела унести поднос. В холодильнике  стоит  икра.  Нет...  ей
нельзя. Черт бы побрал Тэда, это он приучил ее к икре! Но костюмы ей  и  так
почти в обтяжку. А все из-за выпивки. Ух ты! Она никогда  ничего  толком  не
ест, и если сейчас вдобавок ко всей этой выпивке она еще и  наестся...  Нет,
это  будет  нечестно  по  отношению  к  Джону.  Сегодня  он  был  так   мил.
Интересно... а ведь раньше она и не замечала, как его голубые глаза  идут  к
загорелому лицу. Ему, должно быть, под  пятьдесят,  но  он  красив.  Джон...
здесь... рядом с нею. Ух ты!  Вот  бы  было  здорово.  В  его  объятиях  она
чувствовала бы себя защищенной.
   Нили взглянула на часы.  Половина  одиннадцатого.  А  вдруг  Джон  сможет
приехать? Скажет жене, что  им  нужно  обсудить  какую-нибудь  сцену.  Сидит
сейчас, наверное, волнуется за нее и думает,  позвонит  она  или  нет.  Нили
улыбнулась. Нет, сегодня она не станет  его  приглашать.  Она  уже  намазала
волосы ланолином. Но завтра она будет вкалывать на съемках,  как  лошадь,  а
вечером пригласит его к  себе  поужинать  и  поработать.  И  они  не  просто
переспят на скорую руку - она заставит его остаться и  держать  ее  в  своих
объятиях до тех пор, пока она не уснет. Может, он сумеет выбираться  почаще.
Она поможет ему, и они закончат картину в  срок.  Она  потребует,  чтобы  он
ставил все ее картины. Дети у него уже  взрослые,  и  он,  возможно,  сможет
проводить с ней много времени. Сейчас она позвонит ему и  скажет,  что  учит
текст. Для начала и это будет хорошо: он уснет с мыслью о ней.
   Она позвонила на киностудию и узнала его номер -  в  справочнике  его  не
было, а потом позвонила ему домой.  Ответил  женский  голос.  Нили  спросила
самым невинным тоном:
   - Это миссис Стайке?
   - Нет, это Шарлотта, служанка.
   - О-о. А мистер Стайке дома?
   - Нет, мадам. Они уехали вдвоем на весь вечер. Что-нибудь передать?
   - Нет. Ничего. - Нили бросила трубку.
   Уехал  с  женой!  Сидит  сейчас,  наверное,  в   шикарном   ресторане   и
рассказывает ей, как обвел вокруг пальца Нили О'Хара.  Она  словно  слышала,
как он говорит жене: "Она мне в рот смотрит. С нею нетрудно  -  она  хоть  и
звезда, но внутри - противная пустышка, которая до смерти  всего  боится.  К
ней нужно просто найти подход". Так вот, никому не дано найти подход к  Нили
О'Хара! Может, она и родилась пустышкой, но теперь она -  звезда!  И  вольна
делать все, что ее душе угодно!
   Она  выбралась  из  постели  и  на  цыпочках  спустилась  вниз.  И  вдруг
остановилась. "Какого черта я крадусь на цыпочках? Ведь это же мой дом!"
   На кухне никого не было. Открыв холодильник, она  достала  большую  банку
икры.
   - Сейчас мы поедим, Нили, - сказала она вслух, взяла ложку и  стала  есть
икру прямо из банки. Доела всю. - А теперь что?  Давай,  Нили,  можешь  есть
все, что пожелаешь. Потому что ты  -  звезда...  у  тебя  большой  талант...
рыскать по холодильникам... да уж... со своим талантом ты  здорово  рыскаешь
по большим холодильникам. И ты можешь есть все, что угодно. -  Она  оперлась
на холодильник. - Ну-ка, посмотрим. Еще икры? А почему бы и нет?  Ты  же  на
свои деньги купила ее. - Она открыла вторую банку. - Ха-ха. И еще возьмем  с
собой наверх паштета, на случай, если, опять  захочется  пожевать.  Ешь  все
самое вкусное, Нили.
   Она достала из бара новую бутылку виски и, спотыкаясь, стала  подниматься
вверх по лестнице. Налила себе еще, прошла в ванную и открыла аптечку.  "Ну,
Нили, какую "куколку" хочешь -  красную,  желтую  или  синенькую?  Все,  что
пожелаешь, детка".  Она  проглотила  две  красные  пилюли.  Затем,  шатаясь,
добрела до кровати, сняла трубку и позвонила. Ответил дворецкий.
   - По-ослушай, Чарли, завтра меня рано не буди. Позвонишь утром на студию,
скажешь, что у мисс О'Хара этот, как его... ларин... ларингит. И  ни  с  кем
меня не соединяй. Я буду спать... и есть... спать... и  есть...  может,  всю
неделю подряд. Когда завтра проснусь, хочу оладьев с  маслом  и  с  сиропом.
Буду пировать вовсю!

1956

   Нили оделась очень тщательно. Белые брюки, свободная  блузка,  скрывающая
чуть "поползшую" талию. Ух ты! И почему в этот раз ей так трудно  сбрасывать
эти злосчастные  десять  фунтов?  Через  несколько  дней  начнутся  примерки
комплекта костюмов для новой картины. И вот сейчас, ни с того ни с сего  Шеф
вдруг  изъявляет  желание  встретиться  с  ней.  Интересно,  что  же   такое
случилось? Эта мысль не покидала ее все время, пока она ехала на киностудию.
   Ей позвонили вчера уже под вечер.  Сообщение  передал  один  из  подлипал
Шефа, Эдди Фрэнк. Уважительным тоном, как о чем-то само собой  разумеющемся,
непринужденно:
   - Алло, мисс О'Хара! Шеф хотел бы пригласить вас пообедать с ним  завтра,
если вам удобно.
   "Если вам удобно!" Ха-ха! Будто у кого-нибудь  может  быть  что-то  более
"удобное", если вызывает сам Шеф. Надо же, какая у них память короткая.  Три
года назад, когда она получила "Оскара", он сам приехал к  ней.  Ну  что  ж,
новая картина все расставит по своим местам. Ух ты, ну и роль! А песни... Ее
уж точно выдвинут на "Оскара", и может, она опять его получит.
   Она сидела, отдаленная от Шефа огромным пространством письменного  стола,
сделанного в раннеамериканском стиле, стараясь выглядеть порывистой и  юной.
Такой она нравилась ему. Ей вдруг подумалось, что Шеф, должно  быть,  так  и
родился старым. Он никогда не меняется - все тот же неизменный  белый  пушок
на голове, не сходящий круглый год загар вперемешку со светлыми  пятнами  от
нездоровой печени. Глаза его весело поблескивали, а маленькие изящные  ручки
поигрывали лежащими на столе сводками новостей кинобизнеса.
   - Знаешь, милочка, почему я вызвал тебя?
   - Нет, сэр, но мне всегда приятно видеть вас. (О,  она  прекрасно  знает,
что полагается говорить в подобных случаях  "по  протоколу".)  -  Ты  видела
вчерашние сводки?
   (О боже, этот титул! Этот мерзкий титул!).
   - "Мисс Полный  Крах-56  -  Нили  О'Хара".  Не  очень-то  приятно,  а?  -
доброжелательно спросил он.
   - Ах, да вы же знаете, чего стоят эти "титулы". - Она заговорила голоском
невинной девочки. - Конечно, мне было  неприятно  читать  об  этом.  Но  мне
многие говорили, что это ровным счетом ничего не значит.  Просто  собираются
раз в год писаки и отыскивают козла отпущения. В прошлом году они  присудили
этот титул Стюарту Лэйну, а ведь он - крупнейшая звезда "Твенти".
   - Уже нет. - Голос его оставался доброжелательным. - Он так и не вошел  в
форму после войны. Все его картины оказывались убыточными. Но  соглашение  у
них истекает только через два года, вот они и не поднимают шума.
   - Да, но мои-то картины пользуются успехом.
   - У зрителей - да. У нас - нет.
   Нили смущенно поежилась. Ну вот, опять все то  же:  просроченные  съемки,
сорванные репетиции... обычная накачка.
   - Новая картина очень дорогая, - заявил Шеф. - Цены резко подскочили.  Мы
конкурируем с телевидением - люди сейчас не станут выходить из  дома  просто
ради того, чтобы посмотреть какой-никакой фильм. Особенно когда у  них  есть
возможность бесплатно посмотреть развлекательную программу дома. Теперь  это
уже не крохотный ящичек - у него большой экран, и он становится все больше.
   Она хрустнула  пальцами.  Какого  черта  -  она,  что  ли,  изобрела  эту
проклятую штуковину? Пусть орет не на нее, а на создателей чертова ящика.
   - Денег в "Давай жить сегодня" мы вкладываем столько, сколько никогда  до
этого не вкладывали ни в одну картину. Малейшая задержка - и мы пропали. Сэм
Джексон работает по строгому графику.
   - Сэм - один из моих любимых продюсеров, - сказала она.
   - Я заключил с ним соглашение: за каждый рабочий день, если он уложился в
график съемок, Сэм получает премию в тысячу долларов.
   "Да, это будет самая что ни на есть жестокая гонка".
   - А стоит ему хотя бы на один день выбиться из графика, и он отстраняется
от съемок вообще.
   - Вы хотите сказать, что отстраните от картины самого Сэма Джексона?
   - Я отстраню любого, кто не отвечает моим требованиям.  Голливуд  уже  не
тот, милочка. Мы распустили всех исполнителей, с кем у нас  были  контракты.
До истечения твоего текущего контракта остается еще год, и когда... если  мы
пересмотрим его, он уже будет не таким, как прежде.
   "Ты чертовски прав: не таким, это уж точно, - подумала она.  -  Я  создам
свою корпорацию и тоже войду в долю.  Кое-что  будет  принадлежать  и  мне".
Эксперты по налогам уже объяснили ей это.
   - Нет, милочка. - Он вздохнул. - Все  меняется.  Теперь  я  уже  не  могу
отмахнуться от акционеров и сказать им, чтобы они занимались своим делом.  Я
вынужден отвечать на их вопросы, а единственный ответ, который  им  нужен  -
это при