осила,  нравится  ли  он  мне.  Хотя
одному только богу известно, для чего нам вообще этот дом. Мы  вполне  могли
бы жить в двухкомнатной квартире, как и живем. У нас нет никакой жизни.
   - Я должен репетировать три дня в  неделю,  -  вскричал  Тони.  -  Должен
делать шоу. Должен прослушивать новые песни и разучивать их... выступать  на
бенефисах... сниматься в рекламных роликах. А ты чего от меня ждешь? Чтобы я
сидел и развлекал тебя? Ты знала, какая у меня жизнь, когда выходила  замуж.
Мириам вообще нигде не появляется. Она не ходит даже в  половину  тех  мест,
где бываем мы. В прошлом месяце мы ходили на три бенефиса  без  нее,  а  она
хоть раз пожаловалась?
   - Нет, но я слышала, как она часами висела на телефоне, пытаясь раздобыть
себе билетик. Мы ходили без нее только потому, что со студии присылали всего
два билета. Удивляюсь, как она еще не спит с нами.
   - До того, как появилась ты, она уже  посвятила  мне  всю  свою  жизнь  и
вырастила меня. Она никогда ни на что не жалуется, совершенно  не  думает  о
себе... добрая... хорошая... а ты хочешь, чтобы я ее вышвырнул!
   - Тони, либо я, либо Мириам. С минуту они  смотрели  друг  на  друга,  не
говоря ни слова. Потом он расплылся в мальчишеской улыбке.
   - Ты ведь это несерьезно, дорогая. У тебя будет ребенок - послушай, я  же
не уступил ей в этом, а? А теперь давай-ка спать. - Он начал раздеваться.
   В полутьме он молча потянулся к ней в постели, чтобы обнять ее.
   - Мы так ничего и не решили, - мрачно сказала она.
   - Насчет чего?
   - Насчет Мириам.
   - Мириам остается. И ты - тоже. - Он задрал на ней ночную рубашку,  жадно
ища ртом ее груди. Она попыталась оттолкнуть его от себя. - Нет, я хочу  их.
Скоро в них появится молочко. Мммм... ты тогда дашь их мне пососать?
   Она затряслась в беззвучных рыданиях. Тони поднял на нее глаза.
   - Ну хватит, хватит, давай иди ко мне. Чего ты плачешь?
   Она разрыдалась еще сильнее.
   - Только не говори мне, будто ты расстроена  из-за  того,  что  я  иногда
потягивал Бетси.
   Она соскочила с кровати. Боже! Что же это за человек! Он сел в кровати  и
включил свет, растерянно глядя на нее.
   - Я же не люблю Бетси...
   Дженифер опустилась в кресло, обхватив плечи, пряча  свою  наготу  и  вся
дрожа.
   - Зачем же тогда ты делал это? - прорыдала она. Он пожал плечами.
   - Должно быть потому, что она была рядом.
   - Но я ведь тоже всегда рядом.
   - Не мог же я мчаться с репетиции на перерыв к тебе. А  она  всегда  была
под рукой... Но, слушай, это ровным счетом ничего не  значит.  Обещаю  тебе,
что больше у меня этого с Бетси не будет. Черт возьми, скажу  Мириам,  чтобы
уволила ее завтра же - ну как? Ладно, хватит, ложись в постель.
   - Дело не только в Бетси. Тони, дело в тебе... я не понимаю тебя.  О  чем
ты вообще думаешь, чем живешь, что чувствуешь?
   - Хочу тебя прямо сейчас - вот что я чувствую. Ну давай, дорогая...
   Не зная, что еще ей остается делать, она легла в постель и даже позволила
ему овладеть собой. Утолив свою страсть, он повернулся на  бок  и  мгновенно
погрузился в глубокий сон. Дженифер встала и приняла три красных капсулы. Но
заснуть ей удалось, лишь когда начало светать.
   На следующее утро, после того как Мириам  и  Тони  уехали  на  репетицию,
Дженифер заказала телефонный разговор с Генри и рассказала ему все.
   - Похоже, тебе надо бежать оттуда, - сказал Генри, выслушав ее  сбивчивый
рассказ. - Она так или иначе заставит тебя избавиться от  ребенка.  Хотя  бы
даже тем, что создаст невыносимую обстановку.
   - Что же мне делать?
   - Тут надо пораскинуть мозгами. Как ты относишься к этому субчику?
   - Теперь уж и не знаю. Иногда мне жаль  его,  потому  что  Мириам  совсем
запудрила ему мозги. Иногда же, как вчера ночью, испытываю одно  отвращение.
Но в Тони есть что-то привлекательное. Человек он неплохой, в том-то л дело.
В нем нет ничего дурного, просто он так и не стал взрослым. Это вина Мириам.
Она внушила ему, что все вокруг создано только для него, что он может делать
все, что ему вздумается, пока продолжает петь. Думаю,  жизнь  у  нас  с  ним
могла бы получиться, если бы я заставила его порвать с нею, но  я  никак  не
могу до него достучаться.
   - Ты еще молода, Дженифер. Мой тебе совет: уезжай оттуда, пока  не  стало
хуже.
   - Не так уж и молода, как ты думаешь, Генри. Я... я солгала тебе про свой
возраст.
   - Ну и что? Все равно у тебя вся жизнь впереди. А вот там у тебя жизни не
будет, насколько я себе представляю. Если застрянешь там, то пусть даже тебе
и удастся родить ребенка, Мириам и его приберет к рукам.
   - НЕТ!
   - Тогда  возвращайся  в  Нью-Йорк.  Посмотрим,  насколько  Тони  окажется
мужчиной - сможет ли поехать за тобой. Я даже  согласен  попытаться  убедить
его, что смогу вести его дела ничуть не хуже Мириам. Спровадим  старушку  на
пенсию, и тогда ты сможешь вылепить из него настоящего мужчину. Если  же  он
на это не пойдет, ты ничего не теряешь.
   - Ты прав. Генри. Я поняла, что больше так жить не могу.
   - Я забронирую тебе люкс в отеле "Пьер". Оставь записку, что тебя вызвали
в Нью-Йорк на прослушивание для участия в шоу. Да смотри, из  одежды  возьми
только самое необходимое, а то Мириам заявит, что ты сбежала.
   - Но Тони и  Мириам  поймут,  что  я  не  могу  участвовать  в  шоу,  раз
беременна.
   - Конечно, поймут. Но это просто уловка.  И  точно  то  же  самое  напиши
кому-нибудь еще, например, Анне, чтобы  у  тебя  было  доказательство,  если
понадобится. И дай мне телеграмму,  что,  мол,  принимаешь  мое  предложение
лететь сюда.
   Дженифер  последовала  совету  Генри  до  мельчайших  деталей,  и  к   ее
неописуемой радости Тони сел на самолет и прилетел за  нею  в  Нью-Йорк.  Он
ходил взад-вперед по гостиной ее люкса, рыдал, умолял, клялся, что любит ее,
что исполнит все, чего она пожелает. Все, что угодно, только не  расстанется
с Мириам.
   - Но это единственное, чего я прошу, - стояла она на своем.
   Тони был непреклонен.
   - Она ведет мои денежные дела и направляет  мою  карьеру.  Я  не  доверяю
никому, кроме Мириам.
   - А как же я? Разве мне ты не доверяешь?
   - Не надо, Джен. В постели у меня никого не было лучше тебя, но...
   - "В постели"? И только для этого я тебе нужна?
   - А кем же еще ты хочешь быть? Боже!  Мириам  права.  Ты  хочешь  целиком
завладеть мною, высосать меня! Я всего себя отдаю пению.
   - А что ты отдаешь мне?
   - Свой!.. И этого с тебя хватит.
   Тони вернулся в Калифорнию. Генри составил соглашение о временном разрыве
брачных уз. Дженифер будет получать пятьсот долларов в  неделю  до  рождения
ребенка, а после рождения - тысячу в  неделю  плюс  на  оплату  расходов  по
содержанию ребенка. То, что она ждет ребенка, следовало скрывать до тех пор,
пока беременность не станет очевидной. После родов она разведется с Тони.
   О ее уходе от Тони газеты писали на первых  полосах.  Первую  неделю  она
скрывалась ото всех в отеле и,  благодаря  красным  пилюлям,  большую  часть
времени просто спала. Анну это наконец встревожило, и она настояла  на  том,
чтобы Дженифер переехала к ней. Она буквально  вытаскивала  ее  в  театры  и
почти ежедневно обедала с нею вместе, но Дженифер оставалась  подавленной  и
безучастной ко всему.
   Облегчение  наступало  для  нее  лишь  ночью  -  его  приносили   красные
"куколки".

ОКТЯБРЬ 1947

   Дженифер  была  уже  на  третьем  месяце,  когда  прилетела  Мириам.  Она
позвонила прямо из аэропорта. Ей необходимо было срочно видеть Дженифер.
   Настроение у той сразу резко поднялось.  Теперь  Мириам  ей  не  страшна.
Может быть, Мириам теперь сама боится ее. Когда она  звонила,  в  голосе  ее
слышалось отчаяние. Возможно,  Тони  находится  в  подавленном  состоянии  -
может, даже стал хуже петь, - вот она и прилетела  для  мирных  переговоров.
Что ж, условия будет диктовать не Мириам, ей придется оставить  их  семью  в
покое. А Тони должен будет сам приехать к ней и попросить прощения.
   Она все еще не простила его, но по-прежнему не оставляла надежды  на  то,
что вдали от Мириам Тони станет самостоятельной личностью. И малышка  -  она
должна внести перемену во все. Ей хотелось, чтобы у  ее  дочурки  был  отец,
чтобы она не росла, как сама Дженифер, в доме, где одни женщины. Тони станет
зрелым мужчиной... он ведь еще молод.
   Открывая дверь и приглашая Мириам войти, она отдавала себе отчет  в  том,
что выглядит сейчас как нельзя лучше и что в квартире у нее чисто  и  уютно.
Хозяйкой положения была она. Ей даже удалось заставить себя улыбнуться.
   Женщина тяжело опустилась в кресло и напряженно застыла с прямой  спиной.
Ее глаза скользнули по животу Дженифер.
   - Никаких кофе. Давай кончать с этими дерьмовскими правилами  приличия  и
перейдем сразу к делу. Улыбка не сходила с лица Дженифер.
   - Что же это за "дело"? Глаза у Мириам сузились.
   - Это действительно ребенок Тони?
   - Подожди, пока сама не убедишься, - резко ответила Дженифер. -  Уверена,
что ребенок будет вылитый Тони.
   Мириам встала и нервно зашагала по комнате. Затем повернулась к Дженифер.
   - Сколько ты хочешь за то, чтобы избавиться от него? Дженифер смерила  ее
ледяным взглядом.
   - Послушай, если ты хочешь денег, я дам их  тебе,  -  сказала  Мириам.  -
Выдам сразу крупную сумму, под расписку. И ты будешь  получать  свою  тысячу
долларов даже без ребенка. Только избавься от него.
   Дженифер смутилась.
   - А Тони знает об этом? Он хочет именно этого?
   - Нет, Тони не знает, что я здесь. Я сказала ему, что лечу в Чикаго вести
переговоры с его спонсором на радио о заключении более выгодного соглашения.
Я прилетела сюда по собственной  инициативе,  чтобы  умолять  тебя  прервать
беременность, пока не пошел четвертый месяц и не стало слишком поздно.
   Дженифер заговорила низким, звенящим от напряжения голосом.
   - Знаешь, Мириам, до этой минуты я никогда не испытывала к тебе  глубокой
ненависти. Да, я всегда считала тебя эгоистичной, но то,  по  крайней  мере,
было ради Тони. Но теперь я все понимаю. Ты - отвратительный, злой человек.

***

   - Ну, а ты у нас прямо образец добродетельной мамаши для всей  страны!  -
рявкнула Мириам, вскочив. - Тебе что, просто  не  терпится  поскорее  начать
гулять по парку, толкая перед собой детскую коляску, да?
   - Я хочу этого ребенка, - серьезно проговорила Дженифер. - Мириам...  всю
мою жизнь у  меня  не  было  человека,  которому  я  действительно  была  бы
небезразлична. Для матери с бабушкой  я  постоянно  была  обузой.  Только  и
слышала от них, как много ем, сколько денег уходит мне на туфли, как  быстро
я изо всего вырастаю. Доходило до того, что я пугалась, когда туфли начинали
мне жать. Знала, что обязательно будет скандал. Потом, когда я выросла, речь
стала идти только О том, сколько денег приношу в дом  я  -  дай,  дай,  дай.
Поэтому я и вышла замуж за  принца.  Да,  браком  по  страстной  любви  это,
пожалуй, нельзя было назвать, но я рассчитывала, что смогу тогда  обеспечить
мать и бабушку, и пыталась стать хорошей женой. Но я ему  была  безразлична,
он тоже использовал меня в своих целях. Я полюбила Тони. Единственное, о чем
я просила - это предоставить мне возможность быть ему женой, но ты и ее  мне
не давала никогда. Ты встала у меня на пути, подавила и растоптала меня.  Но
теперь у меня родится девочка. Она будет любить меня и  принадлежать  только
мне, а я буду работать для нее. Упорно работать. Сейчас я  экономлю  деньги,
даже  одежду  себе  не  покупаю.  Когда   она   родится,   я   снова   стану
манекенщицей... буду экономить... у нее будет все.
   С  минуту  Мириам  стояла  молча,  изучая  свои  толстые  пальцы.   Затем
проговорила:
   - Дженифер, возможно, я ошибалась в тебе. Если это так,  прости  меня.  -
Она тяжело вздохнула. - Ладно, возвращайся к Тони. Я разрешу тебе вести  дом
самой, мы попробуем поладить. Я  сделаю  все,  что  смогу...  но  ты  должна
избавиться от этого ребенка!
   - Мириам, пожалуйста, уйди. Я не хочу оскорблять  тебя.  Ребенок  у  меня
будет. И Тони я себе тоже верну. Когда он узнает, что  ребенок  родился,  он
захочет увидеть его. Захочет вернуть нас обоих -  и  меня,  и  ребенка,  вот
увидишь.
   - Дженифер, - в голосе Мириам зазвучали почти ласковые нотки. -  Выслушай
меня и выслушай внимательно.  Ты  оставила  Тони  и  была  его  единственной
любовью в жизни. Правильно? Вот он и сделал  одну  детскую  попытку  вернуть
тебя. И все. С тех пор у него каждую ночь новая девица.  Всего  за  какие-то
три недели он начисто забыл о тебе.

***

   - Пожалуйста, уйди, Мириам, - со слезами в голосе взмолилась Дженифер.  -
Ты и так уже сделала мне достаточно больно. Зачем же еще продолжать?
   - Теперь я пытаюсь помочь тебе, - умоляющим голосом  ответила  Мириам.  -
Если бы я ровным счетом ничего к тебе не испытывала, я опустила бы  руки,  и
поступай, как знаешь. Чего нам с Тони терять? В материальном  отношении  все
уже решено, алименты ты получаешь. Поэтому сейчас  я  говорю  ради  тебя.  Я
всячески пыталась убедить тебя избавиться от ребенка и все-таки обойти  Тони
стороной. Но ты оказалась упрямой.  -  Она  опять  принялась  мерить  шагами
комнату. - Послушай, почему, по-твоему, я рассказала тебе  про  Тони  и  про
этих девиц? Чтобы причинить тебе боль? Нет, чтобы уберечь  от  другой  боли,
куда сильней этой. Потому что научиться  по-настоящему  глубоко  чувствовать
можно лишь тогда, когда сама  подержишь  ребенка  на  руках.  Он  становится
частью тебя, это такое чувство, какое ты и представить себе не можешь, а  до
того ты и не подозреваешь, что способна на такую любовь. А если  с  ребенком
случается что-то неладное, это причиняет тебе  такую  боль,  какую  ни  один
мужчина причинить просто не в состоянии. Дженифер, тебе никогда не приходило
в голову, что Тони... э-э-э... ведет себя по-детски?
   Дженифер как-то странно посмотрела на  нее.  В  голосе  Мириам  зазвучали
нотки, каких она никогда раньше не слышала.
   - Возможно, Тони и ведет себя по-детски, - согласилась она, - но виновата
в этом, скорее всего, ты сама, Мириам...
   - Дженифер, Тони - дитя, умственно и эмоционально.
   - Только потому, что ты чрезмерно опекаешь его, ходишь за ним по пятам.
   - Как раз наоборот: именно поэтому я его и опекаю. И  именно  поэтому  не
хочу, чтобы у тебя был этот ребенок. Ради тебя же, да и ради него самого.
   - Я не понимаю... Мириам села рядом.
   - Дженифер, выслушай меня. Когда он был ребенком, у него были судороги. У
него с рождения какое-то отклонение в мозгу. Врачи в больнице объясняли мне,
но я была слишком молода и ничего тогда не поняла. Не могла поверить,  будто
что-нибудь может оказаться не так, как надо.  Они  предупреждали  меня,  что
нормальным он никогда не станет, но  ему  был  всего  годик,  он  был  таким
прелестным ребенком, и  я  отказывалась  что-либо  понимать.  Но  когда  ему
исполнилось семь лет, а он  все  никак  не  мог  одолеть  программу  первого
класса, я начала понимать. Я уже была постарше и  проверяла  его  на  всяких
тестах. На этот раз передо мной раскрылась вся картина.
   Разве ты не замечала, Джен? Ведь Тони читает одни  комиксы,  да  и  то  с
огромным трудом. Он не умеет складывать числа больше пятидесяти.  Но  он  не
догадывается о своей умственной отсталости. Я сумела скрыть и это  от  него,
ведя его дела и внушив ему, будто он не знает этого только потому, что  всем
занимаюсь я. Вот почему я постоянно твержу ему: единственное, что он  обязан
делать в жизни, это - петь.
   - Но ты сказала, что судороги у него были в младенчестве.  Возможно,  все
прошло, и нет никаких оснований опасаться, что наш ребенок родится с  такими
же отклонениями, - возразила Дженифер.
   - Его болезнь постоянно прогрессирует. Причину врачи и сами не знают,  но
существует очень высокая вероятность, что к пятидесяти годам Тони  полностью
лишится рассудка. И ребенок от него родится точно с таким  же  заболеванием.
Если ему повезет, он достигнет уровня развития  двенадцатилетнего,  но  этот
уровень может оказаться и  ниже.  -  Она  помолчала,  припоминая  что-то.  -
Дженифер, ты не представляешь себе, что это такое. Когда я узнала про  Тони,
я ударилась в религию. Стала подолгу молиться. Ходила в церковь  -  в  любые
церкви - и таскала за собой Тони. Договорилась, чтобы его взяли в  церковный
хор. Тогда-то и узнала, что у него есть голос. Вот когда я поняла,  что  это
его единственный шанс в жизни. Каждый заработанный мною цент я  отдавала  за
уроки... - Мириам вздохнула. - Но это было давно, и вот что в  конце  концов
получилось. Этот твой ребенок, возможно, не  унаследует  голоса  Тони,  зато
наверняка унаследует его болезнь.
   - А как же ты? - спросила Дженифер. - Ты тоже лишишься рассудка?
   Мириам покачала головой.
   - Мы с ним от  разных  отцов.  Этого  Тони  тоже  не  знает.  Пожалуйста,
Дженифер, ради себя самой, ради всего святого, избавься от ребенка.
   - А как я узнаю, правду ты говоришь или нет?
   - Я привезла с собой медицинские свидетельства. - Порывшись в сумке,  она
извлекла оттуда толстый конверт из оберточной бумаги. - Я и не рассчитывала,
что ты поверишь мне на слово. Да и почему, собственно, ты должна мне верить?
- Она протянула конверт. - Сходи  с  ними  к  любому  невропатологу.  Только
сделай мне одно одолжение - не разноси это по всему городу, Дженифер.  Иначе
на карьере Тони можно сразу ставить крест. Да и на  самом  Тони  -  тоже.  Я
понимаю, ему, видно, все равно суждено закончить  свои  дни  в  каком-нибудь
заведении для умственно отсталых, но если это станет известно сейчас, то  он
попадет туда немедленно. Вот почему я всегда экономлю. Ты, наверное, считала
меня скрягой, а я просто откладываю деньги на его пожизненную  ренту.  Вношу
на это каждый цент, который мне удается сэкономить.  Не  хочу,  чтобы  после
моей смерти он оказался в каком-нибудь ужасном приюте, который содержится на
пожертвования. А пока, может, он еще поживет хорошенько лет пятнадцать... я,
во всяком случае, надеюсь на это...
   Дженифер вернула ей конверт.
   - Я верю тебе, Мириам. Придумать такую страшную историю невозможно.
   В глазах у Мириам появились слезы.
   - Дженифер... я действительно желаю тебе добра.  Ты  можешь  вернуться  к
Тони, как только пожелаешь, но ты  достойна  лучшей  участи.  И  пожалуйста,
храни это в тайне... ради него. Ты еще найдешь себе кого-нибудь. Пожалуйста,
будь милосердна к Тони. Избавься от его ребенка, а о нем самом забудь.
   После ухода Мириам Дженифер просидела неподвижно  несколько  часов,  тупо
уставившись в одну точку, а потом приняла три красные пилюли и легла спать.
   Она так и не дала ни  Анне,  ни  Генри  никакого  логического  объяснения
своему внезапному решению. Сама нашла врача в Нью-Джерси, приятного человека
со стерильной внешностью. Все  произошло  на  чистом  операционном  столе  с
помощью опытной медсестры и обошлось в тысячу долларов.  Сестра  сделала  ей
укол в руку - пентотал натрия, и ощущение от него было  еще  восхитительнее,
чем от секонала. Когда она проснулась, все было кончено. Две  недели  спустя
она чувствовала себя так, словно ничего этого с нею не было.
   Талия стала как раньше, и она полетела в  Мексику  оформлять  официальный
развод.
   Когда она вернулась, ее захватил и понес бурный водоворот  новых  осенних
премьер, бесчисленных  покупок  новой  одежды:  в  моду  входили  удлиненные
платья, и все завороженно смотрели на  восьмидюймовые  экранчики,  именуемые
телевизорами. Хотя смотреть по ним было особенно нечего, кроме состязаний по
борьбе, баскетбольных матчей и скачек, все в один голос утверждали, что  эти
аппараты покончат с радио.
   Дженифер  опять   устроилась   в   дом   моделей   Лонгуорта   и   начала
демонстрировать модели нового сезона. Очень скоро стенные шкафы  Анны  вновь
стали ломиться от туалетов Дженифер, от которых та  отказывалась,  надев  их
один-два раза. Телефон звонил непрерывно, и Дженифер уверенно входила в