еревянный домик помещался в металлической решетке.
Но это можно было заметить, лишь подойдя очень близко. Издалека он был похож
на зеленый холмик. Увитый разными растениями в окружении цветочных клумб, он
гармонично вписывался в окружающее пространство.
     У входа в домик, спиной  к  подходящим, стоял человек в белой футболке.
Заключенный   смазывал   металлический  засов   и   энергично   дергал   его
вперед-назад. Засов  едва поддавался, и увлеченный работой человек не  сразу
заметил подошедших.
     -- Здравствуй, Харламыч, --  окликнул его Николай Иванович, -- принимай
гостей, представься.
     Человек  быстро  повернулся, увидев подошедших, слегка  растерялся,  но
быстро собрался с мыслями и представился:
     -- Заключенный Харламыч, осужденный по  102 статье  УК РФ на двенадцать
лет, отбыл  срок наказания в  камере шесть лет. В новой  зоне  нахожусь пять
лет.
     --  И  что же вы делали сейчас со своей дверью? -- спросил заключенного
председатель комиссии.
     --  Смазывал наружный  засов, гражданин начальник.  Совсем  туго ходить
стал, металл барахляный стали делать, ржавеет быстро.
     Председатель комиссии подошел к двери, ведущей  в камеру, прикрыл  ее и
попытался задвинуть засов. Не с первой попытки, но ему это удалось. Тогда он
повернулся  и, многозначительно посмотрев на начальника управления  генерала
Посошкова, произнес:
     --  Значит, вы утверждаете, будто все инструкции содержания заключенных
соблюдаются. Значит, после окончания работ всех запирают в камерах?
     Начальник  управления молчал. Всем  было  ясно --  металлический  запор
проржавел  и  с  трудом   закрывался,  потому  что   им  попросту  давно  не
пользовались.
     Заключенный  Харламыч понял, что подвел  свое  начальство.  И понеслись
мысли в его голове:
     "Надо было давно этот проклятый засов  отрегулировать. Ну как объяснить
этим людям, что  этот  засов  вообще  не нужен? Никто и не  помышляет о том,
чтобы покинуть зону, оставить свой участок. Ради чего? Куда идти? Здесь его,
Харламыча,  родное место, здесь его  Родина. Здесь его каждое утро встречают
птичьи  голоса и ветки посаженных им деревьев машут приветственно ему каждое
утро. И козочку  он завел -- Никиту,  и десяток курей-несушек, и два улья. У
других тоже свое, немножко по-другому, но -- свое, ставшее родным хозяйство,
территория. И вот подвел он начальника с этим проклятым засовом".
     Разволновался Харламыч не на шутку, заговорил быстро, взволнованно:
     --  Падла я последняя с  этим засовом, гражданин начальник.  И никакого
прощения нету мне, если он беду на моих товарищей накличет.  Только поймите,
дайте последнее слово  сказать. Вот... я  скажу. Вся  жизнь  переменилась...
Даже не переменилась она, жизнь здесь и  началась только. Здесь моя воля.  А
там,  за  воротами -- неволя,  там --  ад  кромешный. Вон  на вышках солдаты
стоят,  как ангелы они для нас. Молимся, чтоб не дали ангелы проникнуть сюда
гадости всякой...
     Срывающийся от волнения голос заключенного Харламыча и смысл сказанного
своеобразно подействовали  на  стоящих перед ним людей.  Женщина  -- депутат
государственной Думы, входящая  в  состав высокой  государственной комиссии,
вдруг тоже, слегка волнуясь, выпалила:
     -- Да что вы к этой  несчастной задвижке привязались. Разве не  видите,
дождик ночью был? Рассохлась она.
     Председатель комиссии взглянул на металлическую задвижку, на  женщину и
захохотал:
     -- Рассохлась? Как же это я раньше не догадался. Дождик ведь был, она и
рассохлась,  и  поржавела...  А   на  вышках,  значит,   ангелы  стоят?   --
повернувшись к заключенному Харламычу, переспросил председатель комиссии.
     -- Ангелы, -- ответил Харламыч.
     -- Ну и срок когда заканчивается?
     -- Через одиннадцать месяцев и семь дней.
     -- Как дальше жить собираетесь?
     -- Заявление написал, чтоб срок продлили...
     -- Что? Как это продлили? Почему?
     --  Потому  что  нет там воли, на  той воле нет порядка.  Нет  воли без
земли.
     --  А кто  вам мешает выйдя на  свободу взять землю и  создать такое же
хозяйство, только на свободе? Обзавестись семьей?
     -- Эх гражданин  начальник, вот и я никак не пойму. Кто же нам в России
мешает дать каждому россиянину  по  гектару земли? Никак не пойму? Россиянам
российская земля принадлежит или не россиянам?
     --  Сейчас,  согласно закону,  принятому Государственной  Думой,  землю
может купить каждый чело- век, -- сообщила женщина-депутат.
     --  А если нет у меня таких денег, чтоб купить всего один гектар земли,
значит, и Родины у меня нет? Так получается -- нет и не будет? А если Россия
-- моя  Родина,  то у кого я  должен  покупать ее?  Получается,  что  кто-то
захватил  всю  мою Родину,  всю,  до  единого  гектара,  и теперь с  каждого
россиянина выкуп  требует. Бандитские  штучки какие-то  получаются.  И не по
закону это  и не по  понятиям.  Вот  вы, гражданин  начальник,  -- обратился
Харламыч  к  председателю  комиссии,  --  генерал,  по лампасам  вижу.  Так,
освободите нашу Родину от  того, кто захватил ее  и выкуп  требует. Или и вы
тоже будете платить выкуп за свой кусочек Родины?
     --  Заключенный Харламыч, прекратить  разговоры,  --  вмешался  Николай
Иванович.
     Он увидел, как побагровел шрам на щеке в прошлом боевого  генерала, как
сжались его кулаки.  Шагнул генерал  к заключенному, стоят  они и  смотрят в
глаза друг другу. Смотрят и молчат. Потом тихо сказал генерал:
     --  Покажи хозяйство свое, россиянин, -- и добавил, совсем тихо, словно
про себя: -- свой кусочек Родины за колючей проволокой.
     Харламыч  показывал членам комиссии молодой  сад с  завязями  плодов на
ветках, угостил  их  смородиной, малиной.  Грядки с помидорами, больше  двух
соток засеяно было у Харламыча  огурцами.  Пруд, вырытый  лопатой,  показал.
Рядом с прудом -- аккуратно сложенные бочонки.
     -- А  вот  и  главное  ноу-хау  Харламыча,  -- пояснил членам  комиссии
Николай  Иванович, указывая на  бочонки.  -- Сто пятидесятилитровых бочонков
огурцов   он  ежегодно  засаливает.  Отменная  засолка  у  него  получается,
непревзойденная. И хранение оригинальное придумал. Бочонок заполнит огурцами
с рассолом, законопатит его и в пруд, под воду. Так и хранятся они до весны.
Как только  закупщики из  ресторанов  московских  приезжают,  Харламыч ледок
раздолбит  и тащит бочонок к КПП, мы  продаем по  пятьсот рублей за бочонок.
Двести пятьдесят Харламычу полагается, а остальное -- на нужды тюремные.
     -- И сколько  же вашему учреждению дохода приносит каждое хозяйство? --
спросил один из членов комиссии.
     -- В среднем около ста тысяч  в год, -- ответил Николай Иванович, -- но
половина, как положено по контракту, работающим на участках уходит.
     --  Сто  тысяч?  --  удивился  член  комиссии.  --  А всего  у вас  сто
восемьдесят гектаров, значит, от них вы  ежегодно  чистого дохода  получаете
девяносто миллионов?
     -- Да, получаем.
     -- Значит, и у заключенных по пятьдесят тысяч в год получается?
     -- Да, так выходит.
     -- У  нас в стране  более миллиона граждан  в  местах  лишения  свободы
содержатся. Вот  бы  всех на такую оплату перевести. Такой  доход стране был
бы, да и преступников, судя по всему, значительно бы поубавилось.
     --  Перевести... всех? -- вступил в разговор  другой  член комиссии, --
тут  вопрос  иначе стоит. Как  бы  эту  зону  не  прикрыли. Нас  зачем  сюда
направили? Разобраться. Ненормальности какие-то получаются -- заключенные  в
лучших условиях живут,  чем свободные  люди. А эти заключенные, ведь  как ни
говори, -- преступники. Да и что вы будете делать, Николай Иванович, когда у
этих людей срок освобождения подойдет?
     Начальник колонии не задумываясь ответил:
     -- Была бы моя воля, так я после освобождения  оставил бы за  каждым из
них  хозяйство.  Проволоку  убрал  и  на  новое  место перенес,  новую  зону
обустраивать стал.
     При  докладе в  Министерстве члены комиссии  сообщили  о том,  что  ими
нарушений инструкций по содержанию заключенных не выявлено.
     -- А  как  же сообщения о том, что преступники живут в лучших условиях,
чем многие свободные граждане? -- спросил министр.
     --  Жизнь  свободных  граждан  улучшать надо,  -- заметил  председатель
комиссии, -- землю людям дать надо. Не на словах, а на деле.
     --  Ну это не в нашей компетенции, -- отмахнулся министр, -- давайте по
существу.
     --  А  по  существу  вот  что:  необходимо  внедрять данный  опыт  всем
вверенным нам учреждениям, -- твердо заявил председатель комиссии.
     -- Я  тоже с этим  согласна, -- поддержала председателя женщина-депутат
Государственной  Думы, и  добавила:  --  а  еще  я  твердо  решила внести  в
Государственную  Думу  на  рассмотрение  законопроект   о  выделении  каждой
желающей  российской  семье  в  пожизненное  пользование гектара  земли  для
обустройства на нем своего родового поместья.

x x x
     Дума приняла закон.  В едином  порыве  миллионы российских семей  стали
высаживать сады и лесочки на своей родовой земле. И расцветала Россия...
     В каком  году  произошло такое? Что?  Еще  не  произошло?  Почему?  Кто
мешает? Кто не дает расцветать России?



     Закон для депутатов,
     избранных народом

     Я   понимал:   дедушка   Анастасии   владеет   не   только   небывалыми
психоаналитическими способностями, но  и конкретной информацией о социальном
устройстве разных  государств. Но  насколько  конкретно  он  может  знать  о
государственных  институтах?  Ведь  он  живет  в  тайге;   радио,  телефона,
телевизора здесь  нет. Так откуда к нему может поступать информация, скажем,
об  органах власти нашего государства?  Ниоткуда.  Следовательно, конкретной
информацией он не владеет. И все же я спросил:
     --  Вы  знаете,  что  в нашем государстве, в  России, существует  такой
орган, как Государственная Дума?
     -- Знаю,-- прозвучал ответ.
     -- А кто и как в ней работает, тоже знаете?
     -- Да.
     -- Про каждого депутата знаете?
     -- Про каждого.
     -- И какие законы они издают, вам тоже известно?
     --  Не только какие  законы  они издают, но и  какие издадут -- заранее
известно. Ну что ты удивляешься  опять, Владимир? Это простейшая задачка для
жреца, она и интереса-то не вызывает.
     -- Да удивляюсь потому, что не понятно, каким образом вы можете знать и
о  каждом депутате, и о том, какие законы будут изданы государственной Думой
в ближайшее время? Это мистика какая-то непостижимая.
     -- И мистики никакой здесь нет, и задачка примитивнейшая.
     -- А пояснить вы можете это явление? Ну, такую информированность.
     -- Могу, конечно, все предельно просто здесь. Смотри.
     Еще пять тысяч  лет назад  Совет у  фараонов был.  В Римской империи --
сенат.  Боярская дума -- у царей.  Ну что еще  сказать?  Названья разные, но
суть всегда одна. Не от названья ведь закон будет зависеть, а от того, каким
воздействиям подвергнут депутат. В каких бытовых условиях  он был заключен и
на какую перспективу  обречен. А все условия для  них  запрограммированы  уж
давно. Программу эту  зная, просто знать и наперед: и что, и как  они решать
будут способны.
     -- При чем же здесь закон и депутатский быт? Как связан может быть он с
глобальнейшей  программой?  К  тому же,  что  вы  сами  можете знать  о быте
современного депутата?
     -- Да очень просто.  Конечно, я не буду говорить о том,  как спит,  что
ест и во что одевается один, другой иль третий депутат. Не нужно это мне, да
и не интересно. Но я о значимом скажу.
     Приходят  в депутаты люди,  как раньше, так,  уверен, и сейчас,  интриг
преодолев  немало. Это раз. Когда  они стремятся  к  власти,  в  зависимость
попадают многие к тем, у кого есть над материальным власть. Но  и пройдя все
испытания, они находятся в тисках. От значимой их информации пытается отсечь
программа и удается это ей.
     Что получает депутат? Я думаю,  уверен, как  и раньше, так и сейчас, он
получает  кабинет отдельный, жилище новое, сейчас, наверное, --  машину. Еще
помощников двух или трех, а кто-то и побольше.
     -- Да, так примерно. И что же, все это соответствует программе, которая
разработана тысячелетиями назад?
     -- Конечно, соответствует. Но подожди, дай дальше мне сказать. Проверь,
не  ошибусь  ли в  современном. Вот дальше, думаю, что  каждый день как люди
многие работают, работать должен депутат. На заседанье в  зал ходить, законы
издавать.
     -- Да, так.
     -- И срок для них для каждого определен -- четыре года или пять...
     -- Сейчас четыре.
     -- Пусть  четыре. Как срок пройдет, он снова должен избираться. Но и до
срока нового избранья каждый думает о нем.
     -- Да, думает.
     -- Постой, постой,  а ты  откуда это знаешь? Ведь  удивлялся  же, когда
сказал  тебе,  что  мне  известно,  какие  законы  будут  изданы. А  сам вот
утверждаешь,  будто знаешь  о том, что думают депутаты  о будущем своем.  Ты
ясновидцем что ли стал? Иль предсказателем маститым?
     -- Да  никем я не стал. Тут же  дураку понятно. Если близко перевыборы,
то  каждый,  кто  хочет быть  переизбранным,  будет о них думать  и действия
совершать соответствующие.
     --  Ты  только не  спеши.  Заметь,  что  ты  сказал:  "Будет  думать  о
перевыборах".
     -- Да, сказал.
     -- Но ведь депутат должен думать о новых законах.
     -- Ну да, он одновременно и о законах думает.
     -- Когда? в какой период дня? В  общем, поверь, на думанье программа им
не оставляет время.  Народ не  первый век,  что и  тебе  известно,  избирает
депутатов, потом  законов от них мудрых ждет.  Народ  того не  понимает, что
программа, задуманная ранее, им думать не дает.
     Ты поразмысли сам когда-нибудь над этим.
     ***
     Не  раз впоследствии  я размышлял над этой ситуацией. И  действительно,
общепринятые  законы об избрании  и обязанностях  депутатов  стали  казаться
абракадаброй.
     Давайте  попробуем  проанализировать сложившуюся практику. Относительно
умный  человек. Даже чуть умнее,  чем  другие,  решил пойти в депутаты Думы.
Поучаствовать в издании мудрых, помогающих наладить хорошую жизнь законов.
     Пока он проходит жернова избирательной кампании, кто в большей степени,
кто в меньшей попадает в зависимость к капиталу. Это отнюдь не означает, что
каждому кандидату кто-то из  богатых мира сего оказывает финансовую помощь в
счет будущих услуг. Достаточно видеть, какие рычаги могут быть задействованы
с помощью денег. Нам  это показывают и рассказывают о так называемых грязных
технологиях  в  прессе  и  с  экранов телевизора.  Но мы наблюдаем  ситуации
глазами   сторонних  наблюдателей.  Человек,  участвующий   в  избирательной
кампании,  не сторонний  наблюдатель.  Он испытывает  на  себе атаки черного
пиара. Если кто-то не испытывал, то  вполне  естественно может предположить,
какое  оружие может быть использовано против него с помощью  денег. И вполне
естественно, будет защитная  реакция  -- необходимо  во что  бы то ни  стало
обеспечить себе тыл. А тыл -- это крупный капитал. Значит, нужно прибиваться
к  какому-то  финансовому  берегу.  Или,  как  принято  сейчас  говорить,  к
олигархам.
     Или попадает в зависимость к какой-то партии.  Не важно к какой, важно,
что эту зависимость необходимо потом отрабатывать.
     А как  же  мудрые  законы?  А  так.  Для их  издания просто не  созданы
соответствующие условия.
     Конечно, депутаты имеют ряд  льгот. Даже депутатскую неприкосновенность
перед правоохранительными  органами. Но  вопрос остается. Если  положить  на
одну   чашу  весов   предоставляемые  депутатам  льготы,   а  на  другую  --
нервозность,  связанную  с  их  работой, интриги,  интенсивность работы,  то
неизвестно, что перевесит.
     Есть еще одно парадоксальное обстоятельство.  В истории человечества не
известно ни одной человеческой  особи,  ни  одного супермудреца,  способного
ежечасно, изо дня в день принимать исключительно только мудрые решения. Даже
выдающиеся правители, полководцы, как известно, делали ошибки.
     Распорядок  работы депутатов  построен таким образом, что они ежедневно
должны заседать.  Заметьте,  ежедневно  по нескольку часов в день. На каждом
заседании принимать  по  нескольку  законопроектов, да еще в  разных  сферах
жизни общества.
     Ни теоретически и, как показала история, ни практически принятие мудрых
законов  при  таком  распорядке  работы невозможно.  Невозможно  по  причине
нехватки времени  на  размышления. И  тем не менее,  именно такой  абсурдный
порядок работы  законодателей  существует  в  большинстве  стран  на  разных
континентах земли. Кто его установил? Да он как-то сам установился, подумают
многие. Не как-то и не  сам. Уж слишком он продуман и целенаправлен. Да и  к
тому же сколько-нибудь серьезно не обсуждаем.
     Можно сколь  угодно  доказательно  говорить  о  его  пагубности.  Можно
показать  эту  пагубность научно, с помощью  психоаналитиков.  Это, конечно,
важно, но не является  главным. Главное понять -- какова альтернатива.  Но в
качестве  альтернативы ничего  в  голову  не  приходит.  Да  и  кому  должно
приходить,  если  словно  закон  установилась  эта  практика  почти во  всех
странах.
     Но если дедушка Анастасии первым заговорил  об  этом  вопросе,  если он
знаком  с   работой  подобных  современному  законотворческому  собранию  на
протяжении  тысячелетий,  возможно, он сможет  предложить альтернативу. И  я
спросил:
     -- А  вы  могли  бы  предложить  свой  вариант  выборов  и  последующей
организации работы законодателей?
     В ответ услышал следующее:
     --  О самих  выборах  говорить  бессмысленно,  пока не  будут  изменены
условия работы и быта депутатов.
     -- А каковы, по вашему мнению, должны быть их условия работы и быта?
     --  Прежде  всего  депутатов необходимо  хотя  бы частично  вывести  из
искусственного   информационного   поля.   Обеспечить  питанием,   способным
поддерживать полноценную работу мозга. Создать образ, пользующийся уважением
в обществе, способный вести за собой каждого депутата.
     -- Что означает -- создать образ?
     -- Судя по тому, как ты рассказывал о  депутатах, их внешняя атрибутика
говорит о том,  что в  народе бытует отрицательный образ  чиновника вообще и
депутата в частности.
     -- Да, в общем-то, в народе бытует отрицательный образ.
     -- Это очень плохо. Люди строят отрицательные мыслеформы по отношению к
депутатам,  следовательно,  они  фактически и  создают их отрицательными.  А
образ -- это сильнейшая, сконцентрированная энергия мыслей множества людей.
     --  А с чего  люди  должны  думать  о них положительно, если  жизнь  не
улучшается?
     --  Вот видишь, и получился  замкнутый круг. Выбираете  вы  каждый раз,
вроде бы, лучших из людей, но, как только они  выбраны, сразу определяете их
как худших.
     -- Но как конкретно выйти из этого порочного круга?
     -- Лучшего способа, чем предложила Анастасия, не было в  прошедшие пять
тысяч лет и не предвидится в обозримом будущем.
     -- Что вы имеете в виду?
     -- Землю.
     --  Но она говорила, что нужно давать  землю не  менее  одного  гектара
каждой  желающей семье.  Давать в  пожизненное  пользование для обустройства
своего родового поместья. А про депутатов она ничего не говорила.
     -- Да, так. Каждой желающей семье. Но разве депутаты не имеют семей?
     -- Имеют.
     -- Так, может, и начать с них?
     -- Народ скажет: совсем обнаглели, льгот им мало.
     -- Народу объяснить необходимо, для кого это делается. Народу объяснить
необходимо, в каком случае могут появиться законы, которых ждет народ.
     -- А как им давать землю, на общих основаниях или льготных?
     --  На  общих и не совсем. Каждый депутат должен получить не  менее ста
пятидесяти  гектаров  земли,  на  которых  должно быть образовано  поселение
нового типа.  Основанное  на принципах, о которых говорила Анастасия. Из ста
пятидесяти ге