реогромное. Я не предполагал...
     —  Чаму ж туточки не предполагать? Да какая баба от такого солдата
решительного  на  сторонку  глянет.  Я  про  Анастасию  как  прочитана,  как
прочитала...  Хоть  и  долго,  по  слогам  читала, зато  поняла  сразу.  Нам
тепереча, бабам  всем, надобно, как Анастасия становиться. Вот и решила быть
тебе трошечки Анастасией. Нам, всем  бабам, надо хоть трошечки  становиться,
как Анастасия.  Нема еще солдатиков у нее,  тильки допризывнички неокрепшие.
Мы, бабы, и подкрепим их и выходим.
     —  Спасибо  тебе,  Галина.  Так значит.  Вы,  Галина  Никифоровна,
читали... И осмысливали вечерами...
     —  Читала.  Все книжки про  Анастасию читала  и  думала  вечерами.
Тильки не  надо  меня  тепереча как чужую называть. Давно попросить  хотела.
Лучше Галя я буду.
     — Хорошо, Галя, как интересно Вы сказали, когда обиделись, да, как
интересно: "Философию  смерти вы знаете,  а философии жизни вам еще  учиться
предстоит".   Какое   емкое  определение  двух  противоположных  философских
направлений. Очень  точное определение:  философия смерти,  философия жизни.
Потрясающе! Анастасия  — это философия  жизни. Да!  Конечно же это так,
потрясающе!
     Николай  Федорович  восхищенно,  взволнованно  и  нежно  погладив  руку
Галины, добавил: — Вы философ, Галина, а я и не предполагал.
     Потом заговорил, обращаясь ко мне:
     —  Несомненно,  нам еще многое  необходимо  осмыслить и  с позиции
философской,  и с  помощью изотерических определений. Я пытаюсь  расценивать
Анастасию  как  человека,  человека  — какими  должны  быть все  мы. Но
полноте  восприятия   ее   как  нам   подобного  человека  мешают  некоторые
необъяснимые ее возможности.
     Вы,  Владимир,  описывали  эпизод, в котором она спасала на  расстоянии
людей от истязаний. Их она спасла, но сама, помните, сама потеряла сознание,
побелела, и вокруг нее побелела зеленая трава. Что это за механизм, почему и
сама,  и трава вокруг побелели? Я не встречал подобного нигде,  хотя пытался
говорить  с  изотериками. Ни философам,  ни физикам,  ни изотерикам подобное
явление не известно.
     — Як же неизвестно,  — встряла в  разговор сидящая  на полу у
ног профессора  Галина,  — и  чего тут  задумываться, когда  глазищи им
выцарапывать треба.
     —  Кому  выцарапывать, Галя?  Вы  что же имеете свое  мнение  и по
поводу этого феномена? — удивленно спросил Николай Федорович, обращаясь
к Галине.
     А она тут же с готовностью и заявила:
     —  Так  это же всем  ясно  как Божий день.  Як на какого  человека
нечисть нападае, с известием  каким  поганым или угрозами, или злобою ругае,
белеет человек. Бледнеет,  значит. Тогда  бледнеет, когда  не  отражает  эту
злобу, а в себе  сжигает,  переживает и сжигает  в себе и белеет, тому много
примеров в  жизни есть.  Анастасия  эту нечисть и сжигает в  себе,  а травка
белее, потому  что помогать  пытается,  а по  мне,  так глаза нечисти всякой
выцарапывать надобно.
     — Надо  же, действительно. Бледнеют многие  люди, — удивленно
произнес Николай Федорович, внимательно глядя на Галину, и добавил: — а
ведь верно бледнеет  человек, когда не отражает  неприятность, а пытается ее
просто в себе пережить. Сжигает  в  себе, значит, получается. А ведь  верно!
Как оказывается все просто. Анастасия сжигает в себе направленную в ее адрес
энергию агрессии. Если отражать — не уменьшится ее в пространстве и она
кому-то еще  достанется. Анастасия  не хочет, чтобы кому-то.  А на нее много
будет  направлено.  Много,  веками накапливаемой, да и  сейчас  производимой
последователями  философии смерти. Кому по силам выдержать  подобный натиск?
Кому? Продержись, Анастасия. Продержись, великий воин.
     — И продержится.  Мы  теперь поможем. Я как книжки на рынке дарить
стала, так бабы, что читали,  теперь на углу кучковаться стали. Я им  семена
кедра  тоже дала. Они посадили. И  про  травки  лечебные им рассказала. Бабы
говорят:
     — Надо чего-то делать. Конечно, мы мужиков бить не будем, как одна
там на углу предполагала... А дите подумаем от кого рожать.
     — Это как же, Галина? — удивился Николай Федорович. —  У
вас уже и партячейка своя?
     — Да не.  Яка  ж  то  ячейка?  Мы тильки трошки  на углу  постоим,
погутарим за жизнь.
     —   А   бить   мужчин   зачем   собирались?   Какими   аргументами
руководствовались?
     — Як какими? Чего ж они? Давай  рожай им дите, мы  рожаем — а
гнезда для наших птенчиков нема. А когда не можешь гнездо делать  — так
чего ж просишь дите? Яка  ж баба довольная мужиком  буде, когда на глазах ее
дите неприкаянное мается.  Учительница к нам уже два раза приходила. Говорит
учительница, якись фактор психический  им мешае в себя  поверить, все кредит
от  какого-то фонда ждут заморского. Синдром  говорит  это. Неверия  в себя.
Причины разные этот синдром психический придумывает, чтоб гнездо не вить.
     А  еще учительница бабам рассказала,  что этот кредит через  сколько-то
годков  отдавать  надо.  Може  через  двадцать,  может  через  тридцать,  не
запомнила я. Тильки запомнила — отдавать им треба  будет трошки больше,
чем они дают.  Так  что ж получается, мужик  нынешний детей своих  продавать
стал?
     — Почему такое сравнение, Галина?
     — Ну,  як  же —  почему? Сейчас мужики опростофилились, денег
себе занимают. А  отдавать  те  деньги кому придется?  Деткам,  какие сейчас
совсем  маленькие,  отдавать  придется заем  тот.  Да, деткам, яки  еще и не
родились. Да еще трошки больше, чем дали, отдавать придется деткам нашим. Як
бабы  понимать  таку картину будущего  стали,  так и стали звереть за деток.
Морды бить мужикам пожелали. А я подумала не надо нам помощи ниоткуда ждать,
пора  самим помогать  им  бедненьким. Я  як  попробовала  один  раз  колбасы
заморской,  так все сердце слезами облилось, и  сильно  так захотелось кусок
украинского  сала тому, кто ту  колбасу  делал, послать и колбаски домашней.
Божешь  милостивый мой. Уже  и не  представляют  люди  в  странах этих,  яка
колбаса  должна быть. Нельзя  от таких кредит брать, дурные то деньги будут,
пользы от них не буде, тильки вред  один. А бить, яж говорю, это тильки одна
предлагала   всех  мужиков   отлупцевать,  не  согласились   бабы.   А  чего
соглашаться? Так  и последний  ум  отшибить  можно. И так бабы  друг  дружке
рассказывают, каку мужики их  дурную жизнь  устроили. А я хвастаюсь, говорю,
мой уже за ум взялся. Гнездо робить собрался.
     — Твой? Кто он?
     — Як кто? Про тебя ж им и рассказывала. Как ты кедрик выращиваешь,
как  доску  попросил  меня привезти  с  большой  линейкой.  Ну,  вон  ту, на
подставке, — Галина показала на  стоящий у письменного  стола чертежный
кульман, — я им  рассказывала, как  ты  спрашивал у меня, какие деревья
лучше посадить вокруг гектара, и  чертил на столе на листах, рисовал поселок
гарный, где добрые люди жить будут.  Места у тебя на  листах не хватило, так
ты попросил  меня  большие  листы привезти и доску, и  линейку. Я как  бабам
сказала, так мы все вместе пошли выбирать  ту  доску. Самую большую и лучшую
выбрали  —  дорогую.  Бабы  говорят:  "Не  мелочись,  Галина". Они  мне
помогали, а у самих глаза завидущие.  Завидуют, стервы, что мое  дите в саду
чудном  да на земле родной родится, да среди людей  добрых. А я не злюсь  на
них  за глаза  завидущие,  всем  счастья  хочется.  Фотоаппарат  они  мне  в
складчину купили, сфотографировать картину просили. Я взяла фотоаппарат, они
мне  объяснили, где кнопочку нажать, в какое окошечко смотреть. Только я все
не решалась у тебя разрешения спросить и не нажимала на кнопочку.
     —  И правильно  сделала, Галина,  не  став  производить фотосъемку
проекта без разрешения. Когда закончу,  тогда, может  быть, и опубликую  его
как один из вариантов будущего поселения.
     — Так ты ж не скоро закончишь, а на гарное, красивое будущее бабам
не  терпится уже  сейчас хоть глазком взглянуть. Красивая картина на большом
листе у тебя получилась.
     — Почему ты считаешь, что не скоро закончу? Все уже почти готово к
публикации, и чертежи, и в цвете рисунок.
     —  Я   ж  говорю,  красивая  картина  получилась.   Тильки  нельзя
публиковать, чтоб люди так делали, а бабам можно показать, бабам, с которыми
я встречаюсь, я объясню, что трошки неправильная она.
     Николай Федорович быстро  подъехал  к кульману, и я подошел к нему. Там
было схематично  нарисовано в цвете несколько участков будущего поселения. И
домики на рисунке были, и сады, и живой забор из разных деревьев, и пруды...
Ну, в общем здорово, красиво все было расположено.
     —  В  чем же ты  усмотрела ошибку  или неточности? —  спросил
Николай Федорович у ставшей рядом Галины.
     — Солнца не нарисовал ты  на картине.  А когда б солнце нарисовал,
то и  тень рисовать надо было. А когда тень нарисовал бы, понял, что  нельзя
со стороны восхода деревья  высокие сажать, грядки  закрывать она  будет. Их
надо на другую сторону пересадить.
     —  Да?  Возможно... Могла бы и раньше сказать.  Но  я  пока только
схематично расположил... А ты, Галина, значит и ребенка родить собираешься?
     — А як же. Ты зарядку пока  делай. А как на землю родную  станешь,
из  катакомб своих выйдешь. Как я  накормлю тебя с  родимой  земли выросшим,
напою отваром целебным.  А  весна придет, увидишь, как  на родной земле  все
оживает, расцветает, и свою силушку почувствуешь. Тогда и рожу я.
     Галина снова присела на  ковер у ног Николая Федоровича, положив ладони
своих  рук  на  лежащую  на  подлокотнике  кресла  руку  старого  профессора
философии.  Хоть и  далеко  не  молодая  Галина,  но крепкая,  пышнотелая  и
сильная,  казалась  даже  нежной  и  красивой.  Беседа  их  становилась  все
доброжелательнее,  они  словно погружались  в  какую-то философию жизни, а я
стою как  третий  лишний  в какой-то  непонятности,  потому  и  вклинился  в
разговор.
     —  Пора мне,  Николай  Федорович.  Ехать  надо.  А  то  на самолет
опоздаю.
     — Так я мигом пирогов соберу, — встала Галина, — варенья
в дорогу, мигом подвезу тебя.
     Николай  Федорович медленно встал  с кресла, одной рукой оперся о стол,
вторую протянул для прощания. Рукопожатие его руки было уже не старческим.
     — Кланяйтесь от меня Анастасии, Владимир. И, пожалуйста, передайте
ей. Обязательно победит у нас философия жизни. Спасибо ей.
     — Передам.

     Кто управляет случайностями?

     С  момента выхода первого тиража  книги об  Анастасии появилось  немало
разных  статей  ученых, характеризующих явление Анастасии. Во многих из  них
речь шла и обо мне. Когда я слышал  или читал  нелестные отзывы о себе,  как
правило,  они если и выбивали меня из колеи, то ненадолго, на день, два, ну,
максимум, неделю, в душе повозмущаюсь и забываю... Но в этот раз...
     Один из читателей во время  встречи  в Москве передал мне аудиокассету.
Он сказал,  что  на  ней  записан  доклад, сделанный на  научно-практической
конференции  руководителем  исследовательской  группы  ученых,  занимающихся
изучением явления Анастасии.
     Я прослушал аудиозапись через несколько дней. Услышанное с аудиокассеты
было  беспрецедентным. После  того, как я осознал услышанное, оно  не просто
выбило меня  из колеи, а  казалось, навсегда уничтожило.  Уничтожило, прежде
всего, перед самим  собой. Перед тем как прослушать эту кассету, я собирался
в тайгу к Анастасии и своему сыну, но после того, как ее прослушал, в Сибирь
не поехал.  Здесь приведу то, о чем говорилось на  аудиокассете  с небольшим
сокращением.
     "Уважаемые  коллеги, я  представлю вам некоторые заключения  и  выводы,
сделанные возглавляемой мной группой научных сотрудников на основе более чем
трехлетних исследований явления под условным названием "Анастасия".
     В своем докладе я  буду  пользоваться именем "Анастасия" не только  для
краткости  изъяснения,  но  и  потому,  что  исследуемое нами  явление  само
представилось под этим  именем. При  этом не исключая возможность  в будущем
дать ему более точное и характерное научное определение. Сегодня это сделать
затруднительно,  ибо,  по моему  убеждению,  мы  соприкоснулись  с  "нечто",
выходящим за рамки традиционных научных направлений и, возможно, современной
науки в целом.  Предварительно мы определили три  направления  исследования:
достоверность  изложенных  в  книгах автора В.  Мегре событий, сами книги В.
Мегре, реакция социума на книги В. Мегре.
     Через  полгода  стало  ясно,  что   достоверность  или  недостоверность
изложенных в книге событий значения не имеет.  Бурная, эмоциональная реакция
большинства соприкасающихся  с  книгами  В.  Мегре читателей  происходит вне
зависимости от реальности описанных событий. Реакцию социума вызывают совсем
иные  факторы.  Однако  потраченное нами время,  средства,  интеллектуальный
потенциал   все  же  привели  еще  к  одному  интересному,  на  мой  взгляд,
заключению: желание отдельных  людей,  в  том  числе  социологов  и  научных
кругов, поставить под сомнение существование  Анастасии, на самом деле нужны
явлению.
     Именно  муссирование  вопроса  "существует —  не  существует" дало
возможность  явлению беспрепятственно  проникнуть во  все  слои сегодняшнего
общества.   Отрицание   существования  Анастасии   фактически   нейтрализует
противодействие ее намерениям. Если она не существует, то, соответственно, и
нет  объекта исследования, нечему  противодействовать. Однако происходящая в
обществе реакция на высказывания Анастасии свидетельствует  о  необходимости
исследований, определения ее значимости и интеллектуальных возможностей.
     Что  касается  достоверности излагаемых  в  книгах  событий,  то  можно
констатировать следующее:
     Излагая   происходящее,   автор  не   только   представляется  сам  под
собственным именем, но и  не щадит окружающих его в момент описанных событий
людей. Он не меняет их настоящих  фамилий, места действия и нелицеприятность
некоторых ситуаций. Так, например, полностью подтвердился  эпизод, описанный
в  первой  книге,  в  котором  В. Мегре  в  присутствии  капитана  теплохода
флиртовал во время одного  из  прогулочных рейсов с  пришедшими на  теплоход
деревенскими   девушками.  Члены  команды  теплохода   подтверждают  и  факт
появления  в тот же вечер спокойной и молчаливой молодой женщины, закутанной
в платок. В.  Мегре показывал этой женщине теплоход, потом уединился с  ней.
Из книги  мы узнаем, что  это  и было  первое появление сибирской отшельницы
Анастасии на штабном  теплоходе  В.  Мегре.  Первая  встреча предпринимателя
Владимира Мегре и сибирской отшельницы Анастасии, их первый диалог.
     Свидетельскими  показаниями  и  документами  подтверждается  хронология
многих  событий,  описанных  в  книге.  Мало  того,  вырисовываются и  более
необычные  ситуации, намеренно  или по  каким-то иным причинам упускаемые В.
Мегре.  Особого внимания заслуживает,  например, факт пребывания В.  Мегре в
больнице города Новосибирска, зафиксированная во врачебной карточке  история
болезни, анализы, затяжная болезнь и внезапная поправка здоровья.
     Нами  было  установлено,   что  выздоровление  наступило   сразу  после
применения врачами кедрового масла, которое принесла  в больницу неизвестная
женщина?!
     Не скрою, увлекшись  поиском достоверности описанных  в книге  событий,
имея  возможность пользоваться  в  том  числе  и услугами криминалистики, мы
могли бы  подтвердить или опровергнуть многое. Остановлены же мы были фактом
появления в нашем обществе бурной и необычной реакции на  книги  В. Мегре, а
точнее, на изложенные в них высказывания Анастасии. Большинству оказались не
важны подробности интимных связей Мегре, людей волновали монологи Анастасии.
     Уже первые  исследования данной реакции,  а  тем  более сегодняшние  ее
проявления достоверно показывают: "нечто", называющее  себя Анастасией, явно
оказывает влияние на сегодняшний социум.
     Зона  влияния  продолжает  увеличиваться  и в настоящее  время.  И  нам
необходимо  более внимательно  отнестись даже  к самым  невероятным выводам,
попытаться  осознать  и  исследовать  их.   Явление   "Анастасия",  по  всей
вероятности, обладает силой или  возможностями,  которые не  в состоянии  до
конца осмыслить наши сознание, ум.
     В  главе  "Через  отрезок времени темных сил",  опубликованной  в самой
первой книге В. Мегре, явление предсказывает не только появление книги, но и
как, за  счет чего она завладеет умами, сознанием  людей. В  своем  монологе
Анастасия  утверждает, что  она  собрала  из  разных  времен находящиеся  во
Вселенной лучшие сочетания  звуков и они будут положительно влиять на людей.
Она утверждает,  что это простое действие: "Как видишь,  это просто  перевод
сочетаний знаков глубин вечности и бесконечности Космоса,  точный по смыслу,
значению и цели".
     Все члены нашей группы пришли к единому убеждению: "данное высказывание
—  вымысел".  Основывалось  наше убеждение  на  следующем логическом  и
бесспорном, как мы  считали, заключении. Если в книге и существуют некоторые
необычные сочетания, то они не могут  оказывать влияние на читающих, так как
нет  воспроизводящего  их инструмента.  Книга  не может  издавать  звуков, а
следовательно  —  донести  до нашего  слуха  "звуки  Вселенной",  якобы
собранные Анастасией.
     Однако позднее  Анастасией  был  дан  следующий  ответ:  "Да, книга  не
звучит,  она как нотный служит  лист. Читающий внутри  себя  читаемые  звуки
невольно произносит. Так,  спрятанные в  тексте сочетания, в  Душе  звучат в
неискаженном,  первозданном виде. Они  и Истину несут, и исцеленье.  В  Душе
звучащее не в силах инструмент искусственный произвести".
     В своей  третьей книге  "Пространство  Любви" В.  Мегре  приводит  этот
диалог  Анастасии с учеными.  Но  он,  по неизвестным  причинам,  дает его в
сокращении.  Или,  если учесть  то,  что в появлении книг  участвует  и само
явление,  то  именно  оно возможно  намеренно  упускает  продолжение  ответа
Анастасии  ученым.  Для  чего?  Может  быть,  чтобы оставить неверящих  в их
состоянии  бездействия?  Факт  заключается  лишь в том,  что  доказательства
невероятному  заявлению  Анастасии существуют.  Я  приведу здесь продолжение
диалога Анастасии с учеными. На утверждение оппонента:
     — Нигде и никогда факт схождения внутри человека неких звуков,  не
присущих органам речи, зафиксирован не был.
     Прозвучал следующий ответ Анастасии:
     — Был зафиксирован. И пример привести я могу.
     — Но этот пример должен быть известен многим.
     — Хорошо. Людвиг Ван Бетховен.
     — О чем говорит это имя?
     —  "К  Радости" — так называется девятая симфония Людвига Ван
Бетховена. Она написана для симфонических оркестров и большого хора.
     —  Допустим,  но  как  это  может  подтвердить  ваше утверждение о
возникновении звуков внутри читающего? Эти звуки никем не слышимы.
     — Звуки, возникающие внутри  читающего  книгу,  слышит  только сам
читающий.
     — Вот видите?! Только сам. Следовательно, доказательств нет. И ваш
пример с симфонией Бетховена не убедителен.
     — Людвиг  Ван Бетховен, написавший девятую  симфонию "К  Радости",
был глухим..., —  ответила Анастасия.  Биография  Бетховена данный факт
подтвердила.
     Мало того, глухой композитор  еще и встал за дирижерский пульт во время
первого исполнения своей симфонии.
     После знакомства  с  данным историческим фактом  следующее высказывание
Анастасии  сомнений  уже  не  вызывало:  "Каждая  произнесенная   буква  или
сочетания  букв из любого текста могут превращаться в звук. Любую  текстовую
страницу можно  сравнить с  нотной  странице