экспедиции.
     --  Почему  ты  мне  только  выписки сделал из этого отчета? --
спросил я у Александра.
     -- Судя по книге,  ты не  очень-то любишь читать труды, изобилующие
непонятными для тебя терминами. Я постарался главное выписать,  и без особой
терминологии.
     -- Ну и что они говорят об Анастасии?
     Александр достал из кармана печатные листки и прочитал мне:
     --  "Объект "Х" не  может быть  подвергнут  исследованиям обычными,
известными нам сегодня научными способами.
     Критерии  оценки, общепринятые в  научных  кругах,  неизбежно  создадут
определенные рамки, оставив за ними неизвестные ранее свойства и возможности
явлений, возникающих и связанных с отдельными ситуациями, скорее  всего, при
меняющемся психическом состоянии объекта "Х".
     Как информационный источник  в  различных областях  научных  изысканий,
"объект" может быть непревзойденным относительно известных науке источников.
     Сам объект,  скорее всего, носителем информации  не является.  Простого
интереса к получению и анализу информации не имеет, однако при возникновении
значимой для него  цели и --  как  следствия  --  желания информация
поступает  к нему  в  отобранном кем-то  виде  и  необходимом  количестве  и
мгновенно может находить практическое применение объектом "Х".
     Наша  группа смогла  дать  лишь некоторые  гипотезы.  Но и  подтвердила
"опытным"  путем   ряд   высказываний  объекта  "Х"  относительно  растений.
Констатировала  факт существования луча. Научные термины "торсионное  поле",
"радиоволновые излучения" здесь, скорее всего, не подходят. Они если и могут
быть использованы, то лишь потому, что нет других, наиболее подходящих.
     Самым  невероятным   и  сомнительным,  на  наш  взгляд,  предполагалась
возможность  заложить,  спрятать  в  тексте  книги  сочетания  и  знаки,  по
терминологии объекта "Х", "глубин вечности и бесконечности космоса".
     По   утверждению   самого   объекта,   эти  знаки   могут   благотворно
воздействовать на людей.
     Мы   предполагали   провести   серию   опытов,   сопоставив   параметры
физиологических  изменений в  человеке до и после прочтения книги, с помощью
приборов,  применяемых  в  медицине.  Однако  теперь это большого смысла  не
имеет.
     Уже сейчас  мы вынуждены констатировать  бесспорность их существования.
Их воздействие происходит не через физиологические,  материальные органы,  а
на каком-то неосязаемом, нематериальном уровне социума.
     Создается  впечатление, что в среде живущего  на земле сообщества людей
начинает происходить  реакция,  которую  мы не в состоянии контролировать, а
следовательно, и остановить.
     Основным фактом,  подтверждающим  ее существование, служит  психическая
реакция   соприкоснувшихся  с  книгой  людей.  Опрос,  тестирование,  анализ
корреспонденции  читателей свидетельствуют  о  возникновении  у  большинства
творческого  порыва,  который  выражается  в  форме  поэтических  сочинений,
создания рисунков,  песенного  творчества.  У многих появляется  потребность
прикоснуться к растению, посадить растение, изменить профессию.  В отдельных
случаях  после  прочтения  наступает  значительное  улучшение  самочувствия,
исчезновение симптомов заболевания.
     Нами  проведен  эксперимент над тридцатью  имеющими разные  заболевания
людьми.  Им было предложено в  кабинете  психотерапии и лечебного сна чтение
текста книги. У двадцати  семи наблюдалась  эмоциональная сосредоточенность,
сон не  наступал,  в  крови  повышался  гемоглобин. Если  предположить,  что
реакция читателей  происходит  за  счет яркости  литературно-художественного
образа, то  можно  утверждать -- данный образ по своему психологическому
воздействию  превосходит на несколько порядков все  ранее известные, включая
классические и библейские.
     Бесспорность  данного   утверждения  показывает   процентное  отношение
читателей,  выразивших  свое  отношение в  поэтической или  иной  творческой
форме.  Среднестатистически оно  выражается как 1  к 19. При этом  сам стиль
изложения автора прост  до примитивизма. Не  соблюдаются  устоявшиеся каноны
литературно-художественного творчества, в тексте присутствуют грамматические
ошибки. Но  при этом  тестирование текста  с  помощью компьютерной программы
удобочитаемости  показывает,  что удобочитаемость составляет  восемьдесят  и
более процентов!
     При  непосредственном контакте  с объектом  "Х" мы  наблюдали  явление,
нигде ранее не встречавшееся и не соответствующее ни одному из наблюдаемых и
описанных уфологами.
     Мы наблюдали шарообразный  энергетический сгусток,  похожий на  большую
шаровую  молнию.  Его  энергетический  потенциал  превосходит   существующие
представления  сегодняшней  науки о силе природных  энергий. Его способность
локально  менять  гравитационное  поле  земли  дает ему  возможность в  одно
мгновение превратить в космическую  пыль  все,  что не  держится  корнями за
землю.
     В момент нашего контакта гравитация земли  была изменена незначительно,
но при увеличении  его усилий мы и все материальные  предметы могли попросту
оказаться в бездне космоса, при этом вокруг объекта  "Х" гравитационное поле
не менялось, что говорит о возможности избирательности действий.
     Изменению  земного  притяжения явно  предшествовало уменьшение голубого
спектра дневного света.
     В качестве гипотезы можно  предположить, что так  называемое притяжение
земли  зависит  не  от  самой земли,  ее  массы,  а от  светового  давления,
исходящего  от  неких  космических  объектов, энергий  или  созданной кем-то
оболочки земли.
     Объект   "Х",  несмотря   на   возможность  получения  больших  объемов
информации,  не стремится к ее анализу  и воспринимает получаемое на  уровне
чувств, интуиции, отчего и происходит впечатление наивности. Взаимоотношения
объекта  "Х" с  энергетическим сгустком  обыденны и просты,  они строятся на
уровне  чувств,  при  полном  отсутствии  подобострастия,  преклонения.  При
взаимоуважении друг к другу они сохраняют полную свободу действий.
     Наблюдаемый нами светящийся энергетический  сгусток обладает разумом и,
что  самое невероятное, чувствами, такого не отмечалось уфологами ни в одном
НЛО.   Свидетельством   чувственности  служит  то,  что  при  контакте  лучи
энергетического сгустка  поглаживали ноги  и  волосы  объекта  "Х"  и сам он
своими действиями реагировал на эмоциональное состояние объекта "Х".
     Одновременно с  возможностью  физиологического воздействия  на  материю
виденный нами объект обладает способностью к психологическому воздействию.
     В качестве  гипотезы  объект "Х" можно отнести  к  земному  человеку, с
которым периодически  входят в контакт  представители внеземной цивилизации,
или с ним общается некое природное явление, неподверженное изучению.
     В качестве гипотезы можно было бы  и сам объект "Х"  отнести к одной из
внеземных   цивилизаций,  однако  заявление  самого   объекта:  "Я  человек.
Женщина", мешает нам это сделать. Подобное заявление  ставит нас в тупиковую
ситуацию, так как  возникает вопрос: "Кто же  тогда  мы?" Или  по-иному: "По
пути прогресса шло человечество или по пути регресса?"



     МУТАНТЫ, СОТВОРЁННЫЕ ЛЮДЬМИ
     -- Ладно,  хватит, --  прервал я Александра.  --  Для  меня
Анастасия -- отшельница. Пусть с  необычными  способностями, но,  думаю,
Она  --  Человек. Лучше пока на это  надеяться. Если во все вдумываться,
крыша может съехать. Заводи свою тарахтелку, поехали.
     До заброшенной деревушки катер доставил нас часа за четыре. Когда я уже
высадился на знакомый берег, Александр тоже вылез из катера и снова за свое:
     -- Ушла Анастасия, Владимир, ты подумай хорошенько, может, все-таки
отменишь свой поход к таежной поляне? Не дойти тебе до нее.
     -- Пойду. --  Я поднял рюкзак,  чтобы надеть  его  на  плечи, и
вдруг увидел, как Александр вытаскивает из ножен большой охотничий нож.
     Бросив  рюкзак,  я  стал  искать  на земле  что-нибудь  подходящее  для
обороны. Но Александр, оголив по локоть правую руку, вдруг сам себя полоснул
ножом  по  руке.  Хлынувшую из раны  кровь  он закрыл  своим  белым  льняным
шарфиком.  Потом  он попросил  меня взять из катера аптечку и перевязать ему
руку.  Ничего не  понимая, я сделал это. Он протянул мне  испачканный кровью
шарф:
     -- Повяжи на голову.
     -- Зачем?
     -- По крайней мере,  охотники тебя  не  тронут. В  раненых  они  не
стреляют.
     --  Да  что  они, дураки,  что  ли, твои охотники?  Подойдут, сразу
увидят бутафорию.
     -- Они не подходят. Зачем рисковать? Тропы и угодья у каждого свои.
Если  с добром человеку в тайгу надо, то сначала он  поговорит с охотниками,
расскажет  о себе, о  намерениях, согласует поход свой. Если с  добром,  они
помогут, посоветуют  и проводить сами могут. Про тебя они  ничего не  знают.
Могут и не разбираясь шлепнуть, но в раненого они не стреляют.
     Я взял испачканный в крови шарф, повязал его на голову.
     -- Может быть, спасибо тебе сказать  надо,  но  что-то  не  хочется
спасибо говорить.
     -- И не надо. Не за спасибо я.  Просто хоть что-то хочется сделать.
Возвращаться  будешь, костер  на берегу разожги. Время от  времени проходить
невдалеке буду, дым увижу -- заберу тебя, если сможешь вернуться.
     При подходе к тайге я увидел, что метрах в ста от меня идут две собаки.
"Наверное, деревенские,  -- подумал. -- Хорошо бы поближе подошли ко
мне, все-таки с  собаками  спокойнее". Я даже попробовал поманить их к себе,
но  собаки не  подходили, продолжая двигаться параллельным мне курсом, так и
вошли  мы  в  тайгу. Зря  пугал меня  Александр.  Не  показалась  мне  тайга
враждебной. Может быть,  из-за ощущения, что здесь,  среди  этих деревьев  и
завалов,  живет Анастасия, а  она хоть и странный, но все же добрый человек.
Но главное --  в этой тайге с  ее  завалами, необычными  для  городского
жителя звуками  и воздухом живет мой родной сын. От такого  осознания  тайга
чуть-чуть роднее стала казаться.
     Двадцать пять километров  от берега до  поляны  пройти труднее,  чем по
простой  дороге,  потому,  что  приходилось  то   через  дерево   поваленное
перелезать,  то кусты обходить. Когда с Анастасией  шел,  за  разговорами не
замечались такие преграды. Главное, чтоб с направления не сбиться из-за них,
и я все чаще стал поглядывать на компас, подумал: "Как  же Анастасия находит
поляну без компаса? И тропы никакой нет".
     Отдыхая через каждый час пути,  я  к полудню добрался до мелкой речушки
метра  два  шириной. Когда  с Анастасией шел, мы тоже пересекали  речушку. Я
решил перейти на другой берег и  сделать длительный привал  на примыкающей к
реке поляне. Пошел  по упавшему в  речку стволу полусгнившего дерева. Дерево
не доставало немного  до  берега, и я  сначала бросил  рюкзак, потом прыгнул
сам.  Да  как-то  неловко  получилось.  Нога  попала на  какую-то  корягу  и
подвернулась, или что-то растянулось в ней. Очень сильная боль пронзила ногу
и даже в  голове отдалась. Немного полежав, я  попытался встать и понял, что
идти  не  смогу.  Так  и  лежал,  раздумывая,  как  быть дальше.  Я  пытался
вспомнить,   что  обычно  делать   нужно,  когда  подворачивается  нога  или
растяжение   происходит.  Но   вспоминалось  плохо,  наверное,  боль  мешала
вспомнить. Потом решил: буду лежать, перекушу,  может, боль  утихать начнет.
Если понадобится,  костер разведу,  переночую.  К  утру,  может,  точно нога
поправится. На человеке ведь все постепенно заживает.
     И  тут я снова увидел собак.  Их было  уже  четыре, а с  другой стороны
--  еще две. И они никуда не шли. Они залегли с  разных сторон, метрах в
десяти  от меня.  Собаки  были  разнопородными,  одна  эрдельтерьер,  другая
боксер, остальные какая-то  помесь. И  маленькая  болонка  среди  них  была.
Шерсть на собаках -- клочьями, худые, у эрдельтерьера гноились  глаза. Я
вспомнил  рассказ  помощника  капитана о подобных  собаках. И  от  осознания
ситуации даже боль в ноге на какое-то время ощущать перестал.
     Помощник капитана  штабного  теплохода  рассказывал, как люди, желающие
избавиться от своих четвероногих, отвозят их куда-нибудь подальше и бросают.
Если  бросают в  черте города,  кошки и собаки  группируются вокруг  помоек,
дающих им  хоть  какое-то пропитание. Когда  собак отвозят  в глухие  места,
подальше от города, они сбиваются в стаи и добывают себе пропитание, нападая
на  живность. И  на людей, особенно одиночек,  нападают.  Собаки  эти --
пострашнее волков. Они стараются  подстеречь подраненную  или выбившуюся  из
сил жертву, набрасываются на нее одновременно. Сбившиеся в стаи,  бездомные,
озверевшие собаки пострашнее волков еще и потому, что они лучше волков знают
повадки людей и ненавидят их. Они --  злые на  людей, охотиться на дичь,
как волки, у них опыта нет, на людей -- есть.
     Особенно страшно, если в  стае такой окажется хоть одна собака, которую
тренировали нападать на человека.
     У меня была  собака, и  я  тоже водил  ее в собачью  платную школу. Там
среди прочих упражнений  по выполнению  всяких  команд есть и упражнение  по
нападению на  человека. В собачьей школе помощник  инструктора  надевает  на
себя  ватное пальто с  длинными  рукавами и собаку  учат  на  него нападать,
кусать с остервенением.  Если  собака хорошо выполняет упражнение, ее за это
поощряют, лакомство дают. Вот и доупражнялись, умники.
     Интересно,  есть ли хоть одно существо на белом  свете, кроме человека,
которое занималось бы обучением  других  видов  существ в  нападении на себе
подобных?
     Окружившие  меня  собаки  сжимали  кольцо.   Подумалось:  "Надо  как-то
показать  им,  что  я  живой еще,  могу  двигаться,  обороняться".  Я поднял
короткую  палку  и  швырнул в  большую ближайшую и  облезлую  псину.  Собака
увернулась от палки и снова залегла. Палок поблизости больше не было.  Тогда
я  достал из  рюкзака две жестяные банки с консервами. Пока  доставал, самая
маленькая собака -- болонка -- подкралась сзади, рванула меня зубами
за  штанину  и  отскочила, остальные  собаки наблюдали. Наверное,  остальные
собаки смотрели, какая у меня будет реакция на нападение болонки.
     Я  швырнул одну  банку  в  крупного ближайшего пса, другую  в  болонку.
Больше бросать было нечего. В сознании наступила какая-то безысходность.
     Я  представил, как собаки будут рвать мое тело и жрать  его  куски, а я
при этом, некоторое время в сознании находясь, буду видеть все, корчиться от
боли, потому что мгновенно собаки  убить не смогут. И у меня с  собой ничего
нет такого, чтоб умереть быстро, без длительных мучений.
     Еще жалко  стало, что рюкзак с подарками для Анастасии от  читателей не
донес и для сына в рюкзаке разные детские штучки, необходимые для маленького
ребенка, тоже не донес.
     Полрюкзака занимали  письма от читателей с  вопросами, просьбами. Много
писем. Необыкновенных  писем.  О  Душе  они, о жизни, и стихов много. Может,
непрофессиональные стихи, не всегда в рифму, но чем-то хорошие. И вот теперь
пропадет все. Сгниет здесь.  И  тут  как-то  само  собой придумалось.  Решил
написать  записку и  вложить в целлофановый мешок с письмами. Записку!  Если
кто найдет рюкзак, пусть заберет себе все содержимое, и деньги тоже заберет.
А письма  читателей,  дочери  моей,  Полине, перешлет. И написал в  записке,
чтобы она издала их,  когда гонораров за книжки на то достаточно  накопится.
Нельзя допустить,  чтоб столько стихов искренних зря пропало. Многие вообще,
может, первый раз стихи написали, от Души они получились.  И их единственное
в жизни стихотворение пропадет.
     Записка  эта  с  трудом писалась. Руки дрожали. От страха, наверное.  И
чего человек  за жизнь так цепляется, даже в ситуации, когда абсолютно ясно,
что  все кончено? Но я дописал записку, вложил  ее  в целлофановый  пакет  с
письмами и обвязал  пакет потуже, чтоб  влага не попадала. И тут увидел, как
окружившие меня псы, подобравшиеся  уже совсем близко ко мне, вдруг начинают
совершать странный маневр. Они один за другим переползали от меня. Некоторые
привставали и смотрели в другую сторону, не на меня, и снова залегали, как в
засаде.  Я встал  на ногу,  чтобы посмотреть, что  их  отвлекло. И увидел...
Увидел, как вдоль ручья стремительно бежала Анастасия.
     Она бежала своим красивым бегом, от  которого развивались ее золотистые
волосы.
     Сначала я залюбовался этой картиной, но вдруг меня осенило: собаки! Они
почувствовали,  что добычу их  могут отобрать,  и готовились  к нападению на
стремительно приближавшуюся к нам Анастасию.
     Изголодавшиеся, озверевшие псы  будут  с остервенением драться  за свою
добычу до  конца.  Одна  Анастасия ничего  с ними сделать  не сможет. Псы ее
растерзают, и я закричал, насколько сил хватило:
     -- Стой! Стой, Анастасия! Собаки. Псы  здесь  озверевшие!  Не  беги
сюда, Анастасия! Остановись!
     Анастасия   услышала,   но   нисколечко   даже   не   замедлила  своего
стремительного  бега. Только руку вверх на бегу подняла и помахала. "Что она
наделала? -- подумал я. -- Теперь и  явление это необычное помочь ей
не сможет".
     Быстро-быстро  я  достал из рюкзака  маленькие  стеклянные  бутылочки с
соком для детского  питания. Стал метать бутылочки  в собак, пытаясь отвлечь
их на себя.  Одной  бутылочкой я попал, но собаки не обращали на мои попытки
никакого внимания.
     Понимали, наверное,  псины, кто  для них реальная угроза. Псы бросились
на Анастасию одновременно с разных сторон, как только она вбежала в их круг.
И  тут... Эх,  эту картину нужно только видеть. Анастасия всю энергию своего
бега превратила  во вращение. Она вдруг  со  всего разбега резко закружилась
волчком,  как  балерины  на  сцене  делают,  только  быстрее.  Ударившись  о
вращающееся,  как  волчок,  тело  Анастасии,  собаки  разлетелись  в  разные
стороны, не причинив ей вреда, но тут же стали готовиться к новому нападению
на остановившего свое вращение человека.
     Я пополз  навстречу Анастасии. Она была одета в  свое  короткое  легкое
платьице. Если б  хоть телогрейка  была  на  ней, телогрейку труднее собакам
прокусить.
     Анастасия  припала на  одно колено.  Она  стояла  в кругу  озлобленных,
полувзбесившихся  от  голода  собак,  но  лицо ее  не  выражало  страха, она
смотрела на меня и быстро говорила:
     --  Здравствуй,  Владимир.  Ты  только   не   пугайся.  Ты  отдохни
немножечко.  Расслабься. Ты не  беспокойся,  они ничего не сделают мне,  эти
голодные собачки. Не беспокойся.
     Две здоровенные псины снова с разных  сторон бросились  на  стоящую  на
одном  колене Анастасию.  Не переставая что-то  говорить,  она  молниеносным
движением рук, одновременно двумя руками, во время их прыжка схватила каждую
собаку  за переднюю лапу и перевернула собак в  воздухе, чуть отклонив  свое
туловище, давая собакам столкнуться друг с другом и шлепнуться на землю.
     Псы снова  залегли, наверное,  обдумывая новую атаку,  они готовились к
атаке, но не нападали.
     Анастасия встала, взметнула руку  вверх, потом резко опустила, два раза
шлепнув себя по ноге.
     Из-за  ближайших зарослей  кустов  мгновенно  выскочили  четыре матерых
волка.  В их стремительных прыжках была  такая решимость, что, казалось, они
не будут разбирать, в  каком  количестве и  какой силы перед ними противник.
Они вступят с ним в бой.
     Собаки  поджали хвосты и бросились наутек.  Волки пронеслись мимо меня,
обдав горячим дыханием. Следом за волками, изо  всей силы пытаясь не отстать
и оттого мельтеша частыми мелкими  прыжками, мчался совсем молодой волчонок,
похожий  на  щенка овчарки. Поравнявшись с  Анастасией,  он вдруг затормозил
всеми четырьмя лапами, даже перевернулся. Вскочил и два раза лизнул на босой
ноге Анастасии свежую царапину.
     Анастасия  быстро схватила  волчонка  поперек туловища  и приподняла от
земли:
     -- Ты куда это? Рано тебе. Мал еще.
     Волчонок весь задергался  в руках  Анастасии