Он  приближает  свое  лицо  к  моему.  В  нем  нет ненависти. Оно полно
нежности и прощения.
     - Игра окончена.

============================================================================

                                  Четыре
                             ОТВОЕВАННАЯ ЗЕМЛЯ

============================================================================


x x x


 Вот  так я умер - сразу после полуночи, на отвоеванной у моря земле, где-то
на  южном  берегу  Токийского  залива.  Я  чихаю,  и  ячмень у меня на глазу
вздрагивает  и  едва не лопается. Воскресенье, семнадцатое сентября. Не могу
назвать  свою  смерть  неожиданной,  особенно после этих двенадцати часов. С
тех  пор как Андзу показала мне, что такое смерть, я научился видеть ее: она
ждет  в  поездах,  в  лифтах,  на  аптечных полках. На Якусиме, подрастая, я
видел,  как  она  бьется  о  скалы в океане. Всегда на некотором расстоянии.
Теперь  же  она сбросила маску, как в страшном сне. Теперь это действительно
происходит  -  со  мной.  Вот  он,  кошмар наяву, и я никогда не проснусь. Я
повержен  на  лопатки,  я  далеко от всех, кто меня знает, и планка жизни на
нуле.  Мое  тело истерзано, а температура поднимается выше, чем этот мост. В
небе  россыпью  сверкают  звезды, огни пролетающих самолетов и спутников. До
чего    же    это    грязная,    грубая,   бессмысленная,  неправдоподобная,
преждевременная,  сопливая  смерть!  Просто  гнусная  и  грустная  авантюра,
изначально  обреченная  на провал. Моя, скорее всего, последняя мысль о том,
что,  если этой бессмысленной истории суждено продолжаться, Богу-вивисектору
понадобится  новый подопытный кролик для экспериментов. Так много звезд. Для
чего они?


x x x


 В  среду после обеда я иду в банк рядом с вокзалом Уэно, чтобы заплатить за
сообщения  в  колонках  платных  объявлений.  Банк примерно в десяти минутах
ходьбы  вниз  по  авеню Асакуса, поэтому я решаю воспользоваться осиротевшим
велосипедом  -  служебным  транспортом бюро находок. Он слишком дряхл, чтобы
кто-нибудь  на  него  польстился, но вполне поможет сэкономить четверть часа
от  обеденного  перерыва,  что  мне  пришлось бы топать по оживленной улице,
раскаленной  выхлопными  газами  и  угасающим  летом.  В  Токио  нет тени, а
сплошной бетон удерживает тепло. Я паркую велосипед снаружи и вхожу внутрь -
в    обеденное    время    в   банке  кипит  особенно  бурная  деятельность,
сопровождаемая    особенным   банковским  шумом.  Гомон  трутней,  телефоны,
принтеры, бумага, автоматические двери, приглушенные голоса. Оплатить план "
Г"  через  банкомат  дешевле - при условии, что я не сделаю ни одной ошибки,
набирая  длинный  ряд  цифр,  в противном случае мои деньги утекут не на тот
счет[88]. Виртуальная кассирша на экране кланяется, сжав руки на коленях.
     - Пожалуйста, подождите. Производится транзакция.
     Жду.  Читаю  всякую  ерунду  о  потерянных пластиковых картах и дешевых
кредитах.  Когда  же  снова  поднимаю  глаза  на  виртуальную  кассиршу, она
говорит нечто другое. Я не верю своим глазам.
     - Ты скоро встретишься с отцом, Эидзи Миякэ.
     Я  раза  три  отворачиваюсь  и  снова  смотрю  на экран - сообщение по-
прежнему  там.  Оглядываюсь  -  должен  же  быть  автор у этого розыгрыша. В
начале  ряда  банкоматов стоит живая кассирша, чтобы помогать клиентам, если
у  них возникнут затруднения; видя мое замешательство, она спешит подойти. У
нее  такие  же  униформа  и  выражение лица, как у ее виртуальной коллеги. Я
молча указываю на экран. Она касается пальцем экрана.
     - Транзакция завершена. Вот ваша карточка, и не забудьте сохранить чек.
     - Но взгляните на сообщение!
     Голосом она напоминает мышку Минни из мультфильма:
     -  "Транзакция  завершена.  Пожалуйста,  заберите  карту  и чек". Все в
порядке.
     Смотрю на экран. Она права.
     -  Там  было  другое  сообщение,  -  настаиваю  я. Оглядываюсь вокруг в
поисках шутника. - Сообщение, в котором ко мне обращались по имени.
     Ее улыбка становится напряженной:
     - Это крайне маловероятно. Очередь прислушивается. Я взрываюсь:
     - Я понимаю, что маловероятно! Зачем же иначе, как вы думаете...
     На  сцене появляется человек в униформе с желтой нашивкой на рукаве. Он
всего   лишь  на  пару  лет  старше  меня,  а  уже  Капитан  Супер,  Самурай
Корпоративных Финансов.
     -  Спасибо,  госпожа  Вакаяма.  -  Он  отпускает  свою подчиненную. - Я
дежурный менеджер. Что именно вас встревожило?
     - Я перевел деньги...
     - Автомат допустил ошибку?
     -  На  экране  загорелось сообщение. Личного характера. Предназначенное
для меня.
     -  Могу  я  узнать,  почему  вы  пришли  к  заключению,  что  сообщение
предназначалось вам?
     - В нем было мое имя.
     Лицо  Капитана Супера принимает обеспокоенно-неодобрительное выражение,
почерпнутое на тренинге.
     - Что именно говорилось в "сообщении", сэр?
     - Что мой отец хочет со мной встретиться.
        Чувствую,  как  домохозяйки  в  очереди  заражаются  любопытством  и
переглядываются.    Капитан    Супер  вполне  убедительно  имитирует  врача,
потакающего душевнобольному:
     -  Я  полагаю,  что  скорее  всего  наш  автомат  использует символы, с
восприятием которых могут возникнуть некоторые затруднения.
     - Я не работаю в банке, но читать, спасибо, умею.
     -  Ну конечно же. - Капитан Супер оглядывает мой рабочий комбинезон. Он
чешет  затылок, чтобы показать, что испытывает неловкость. Он бросает взгляд
на  свои  часы, чтобы показать, что источник неловкости - я. - Я только хочу
сказать,  что  здесь  либо произошло недоразумение, либо вы стали свидетелем
феномена,  ранее  не  имевшего  места  ни  в  истории  Токийского банка, ни,
насколько мне известно, в истории японского банковского дела вообще.
     Я  прячу карточку обратно в бумажник, сажусь на велосипед и возвращаюсь
на  вокзал  Уэно.  До  самого  вечера  мне настолько не по себе, что госпожа
Сасаки  спрашивает,  в  чем дело. Я выдумываю что-то насчет лихорадки, и она
дает  мне  лекарство.  Во  время  чайного  перерыва я подхожу к банкомату на
вокзале,  который  выдает  справки  о  счетах,  но  не принимает платежи. Не
происходит  ничего  необычного.  Я  всматриваюсь  в  лица  посетителей  бюро
находок,  пытаясь  уловить  многозначительный  взгляд. Ничего. Интересно, не
Суга  ли  это?  Но  Суга не знает о моем отце. Никто в Токио не знает о моем
отце. Кроме моего отца.

 Сидя  в  вагоне на пути к Кита Сендзю, я оглядываюсь по сторонам. Паранойя.
Ни  один  из  трутней  не смотрит на меня, мне удается поймать взгляд только
какой-то  маленькой  девочки.  По пути домой от станции я ловлю себя на том,
что  высматриваю  преследователей  в  уличных  зеркалах.  В  супермаркете  я
покупаю уцененное вполовину окономияки[89] и молоко для Кошки.
     "Бунтаро",    - думаю я, стоя в очереди. Я получил свою капсулу, потому
что  один  из  родственников  моего  учителя игры на гитаре, который живет в
Кагосиме,  знаком  с  подругой  жены  Бунтаро - возможно, это он прознал про
моего  отца?  Но разве может владелец видеопроката быть настолько влиятелен,
чтобы  использовать  экраны банкоматов для рассылки личных сообщений? Что-то
вроде  коварного  союза  между  Сугой  и  Бунтаро? Я возвращаюсь в "Падающую
звезду"  и  застаю подозреваемого за телефонным разговором с женой, рукой он
ворошит  редеющую шевелюру. Речь идет о детских садиках для Кодаи. Он кивает
мне  и  отвешивает  шлепок  пониже  спины  самым  бесцеремонным  образом.  Я
просматриваю  пару  сцен  из  фильма  ужасов под названием "Ты пришел по мою
душу".   Полицейский  преследует  маньяка-убийцу,  который  узнает  о  самых
мрачных страхах своих жертв и убивает их, погружая в соответствующий кошмар.
     -  Я знаю, о чем ты думаешь, парень, - говорит Бунтаро, вешая трубку. -
Кодаи  еще  даже  не  родился.  Но  в этих заведениях списки претендентов на
поступление  длиннее,  чем  гитарные  соло  "Grateful  Dead"[90]. Попадешь в
правильный детский сад, и конвейер довезет тебя до правильного университета.
-  Он,  вздыхая, качает головой. - Уж поверь мне. Отцу-воспитателю. Как твой
день? Ты выглядишь так, будто из тебя высосали костный мозг.
     Бунтаро  угощает  меня  сигаретой  и  вычеркивает  себя из моего списка
подозреваемых.  Как  ни  трудно  в  это  поверить,  единственный  оставшийся
кандидат  сейчас  наиболее  вероятен:  мой отец. И что же нам теперь делать?
План "Д".

 В обед во вторник я снова иду в то же самое отделение того же самого банка,
чтобы  испытать  тот  же  банкомат  еще  раз.  Дежурит та же самая женщина -
узнав  меня, она отводит глаза. Я вставляю карточку, набираю свой пин-код, и
виртуальная кассирша отвешивает мне поклон. Вот это да!
     -  В  какой  темной  комнате  нет выхода, а только входы в комнаты, еще
темнее, чем первая? Отец ждет твоего ответа.
     Пытаюсь  разгадать  -  это  что,  предупреждение? Оглядываюсь в поисках
Минни Маус, но Капитан Супер уже поджидает меня:
     - Еще одно необъяснимое сообщение?
     -  Если  это  не  необъяснимое сообщение, - ты, саркастичный ублюдок; я
стучу по экрану костяшками пальцев, - тогда скажите, как его назвать?
     -  О  Боже,  мы ведь с вами не совсем Билл Гейтс, правда? Возможно, это
сообщение о том, что у вас недостаточно средств на выполнение вашей сделки?
     Конечно  же,  экран вернулся в нормальное состояние и показывает жалкий
баланс  моего счета. Оглядываюсь по сторонам - не смотрит ли кто? Значит, он
стирает сообщение, когда подходит свидетель? Но как?
     -  Я  понимаю,  это  кажется  странным, - начинаю я, не зная точно, что
сказать  дальше.  Капитан  Супер  приподнимает брови, - но кто-то использует
ваши банкоматы, чтобы дурачить клиентов.
     Капитан Супер ждет продолжения.
     - Неужели вас это не беспокоит?
     Капитан  Супер складывает руки на груди и кланяется с видом я-закончил-
лучший-университет-Токио.  Не  сказав  больше  ни  слова, я пулей вылетаю из
банка.  Сажусь  на  велосипед  и  возвращаюсь  в бюро находок, с подозрением
посматривая  на припаркованные машины и приоткрытые окна, как и вчера. Моему
отцу  достало  влияния  устроить  так,  чтобы его имя не значилось в наших с
Андзу  свидетельствах  о  рождении, но это, несомненно, другая лига. Остаток
дня  я  провел,  приделывая  этикетки  к  забытым  зонтикам  и  отбирая  для
уничтожения  те  из  них,  что  пролежали у нас больше двадцати восьми дней.
Возможно  ли,  что  моя мачеха пытается каким-то образом запугать меня? Если
же  это  мой  отец,  то почему он выкидывает такие шутки, вместо того, чтобы
просто позвонить мне? Бред.

 В  пятницу  нам,  сотрудникам,  набранным  на испытательный срок в середине
года,  выдают  зарплату.  Банк  забит  под  завязку  -  мне приходится ждать
несколько  минут, чтобы подойти к банкомату. Капитан Супер завис поблизости,
ожидая,  когда  понадобится  его вмешательство. Поглубже надвигаю бейсболку.
Женщина  со страусиными перьями на шляпке не переставая чихает мне в затылок
и  тяжко  вздыхает.  Вставляю  карточку и запрашиваю 14 000 иен. Виртуальная
кассирша улыбается, кланяется и просит подождать. Пока ничего необычного.
     - Отец предупреждает тебя, что передышка окончена.
     Я  этого  ожидал:  из-под  козырька  кепки  вглядываюсь  в нетерпеливую
очередь.  Кто?  Никакой  подсказки.  Автомат выплевывает деньги. Виртуальная
кассирша снова отвешивает поклон.
     - Отец идет за тобой.
     Ну,  так  иди! Для чего же еще, как ты думаешь, я приехал в этот город?
Я барабаню по виртуальному кассиру внутренней стороной кулаков.
     -  Вы не из Токио, не так ли? - Капитан Супер стоит у меня за спиной. -
Я  это  сразу понял, потому что жители Токио обычно хорошо воспитаны, они не
нападают на наши автоматы.
     - Взгляните на это! Взгляните!
     Я показываю ему на экран, и у меня с языка срывается ругательство.
     - Пожалуйста, заберите деньги и карту.
     Банкомат  пищит.  Если  я  что-нибудь  скажу  Капитану  Суперу или даже
просто посмотрю на него, у меня возникнет непреодолимое желание его ударить,
а  я  не  уверен,  что  мой  череп  выдержит еще один удар, пока не прошла и
неделя  после  предыдущего.  Я оставляю без внимания его раздраженный вздох,
забираю  деньги,  карточку,  чек и какое-то время прохаживаюсь по вестибюлю,
пытаясь  поймать  чей-нибудь  взгляд.  Очереди,  мраморный пол, бой часов. В
банках  никто  ни  на  кого не смотрит. Заметив, что Капитан Супер говорит с
охранником и смотрит в мою сторону, я выскальзываю за дверь.
     Между  банком  и  Уэно  находится  самая  убогая  во  всем Токио лавка,
торгующая  лапшой.  Если в Токио самые убогие лавки с лапшой во всей Японии,
то  эта, скорее всего, самая убогая в мире. Она так убога, что не имеет даже
названия  и  определенного  цвета.  Мне рассказал о ней Суга - здесь дешево,
как  нигде,  можно  выпить сколько угодно воды со льдом и полистать подборки
комиксов  за  последние  двадцать  лет.  Я  оставляю велосипед в переулке за
углом,  вдыхаю  запах  смолы,  выходящий  через  вытяжное отверстие, и вхожу
внутрь  сквозь  висящие  в  дверном  проеме  унизанные бусинами нити. Внутри
грязно,  засижено  мухами.  Четыре  строителя  молча  сидят  вокруг  четырех
заляпанных  жиром  глубоких  тарелок.  Роль повара выполняет старик, который
умер  несколько  дней  назад.  Единственный  круглый светильник под потолком
усеян  тельцами  дохлых насекомых, а стены украшены брызгами жира, мелкими и
покрупнее.  По  телевизору  крутится старый черно-белый фильм про Якудзу, но
его    никто   не  смотрит.  Какого-то  гангстера  кидают  в  бетономешалку.
Вентиляторы  поворачиваются  то  туда, то сюда. Вздрогнув, повар реанимирует
свой труп и садится прямо:
     - Чем могу помочь, сынок?
     Я  заказываю  собу[91] с темпурой, яйцами и луком и сажусь на табурет у
прилавка.  "Сегодня", - говорилось в сообщении. Завтра в это же время я буду
точно  знать,  оказался  план  "Д"  верной  ниточкой  или очередной липой. Я
должен  держать  свои  надежды  в  узде. Мои надежды готовы оборвать узду от
нетерпения.  Кто это может быть, как не мой отец? Приносят лапшу. Посыпаю ее
перцем  чили  и  смотрю,  как  он расплывается по медузе растопленного жира.
Едали лучше, едали хуже.

 Выхожу  из  лавки  на  ослепительный  солнечный  свет  и  обнаруживаю,  что
велосипед  исчез.  Весь переулок занял черный "кадиллак", наподобие тех, что
ФБР  использует  для президентских миссий. Его задняя дверца приоткрывается,
и  в  щель  высовывается ящерица - короткие, ежиком, белые волосы, глаза так
широко расставлены, что могут видеть на двести семьдесят градусов.
     - Чего-нибудь ищешь?
     Поворачиваю бейсболку козырьком вперед, чтобы прикрыть глаза от солнца.
Ящерица  облокачивается  о  крышу  "кадиллака".  Он примерно моего возраста.
Под  один  из  коротких  рукавов  его рубашки из змеиной кожи уползает хвост
дракона, а из-под другого выползает голова.
     - Свой велосипед.
         Ящерица    что-то  говорит,  обращаясь  к  кому-то  в  "кадиллаке".
Водительская  дверца  открывается,  вылезает  мужчина  в  солнечных  очках с
франкенштейновским  шрамом  на  щеке, обходит "кадиллак", подбирает какую-то
груду металла и протягивает мне.
     - Это твой велосипед?
     Его  руки  мускулистее  и массивнее моих ног, а фаланги пальцев унизаны
золотом.  Он  настолько  огромен, что заслоняет собою солнце. Потрясенный, я
беру в руки эту груду и какое-то время держу.
     - Да, это был он. Ящерица фыркает:
     -  Беспардонное  варварство,  да? Франкенштейн ногой отпихивает останки
велосипеда:
     -  Залезай.  -  Он  тычет большим пальцем в "кадиллак". - Отец приказал
привезти тебя.
     - Вы от моего отца?
     Франкенштейн с Ящерицей находят это забавным.
     - От кого же еще?
     - И мой отец приказал вам превратить велосипед в металлолом?
     Ящерица резко подается вперед и сплевывает:
     -  Лезь  в  машину,  ты,  болтливый  прыщ  на  члене, не то ща все руки
пообломаю.
     Поток  машин тащит зной и грохот от светофора до светофора. У меня есть
выбор?

 "Кадиллак"  грохочет  по  понтонному  мосту через реку Симуда. Тонированные
стекла  смягчают  яркий  свет,  а кондиционер охлаждает салон до температуры
пива,  только  что  вынутого  из  холодильника.  Я покрываюсь гусиной кожей.
Франкенштейн   сидит  за  рулем,  а  Ящерица  со  мной  на  заднем  сиденье,
развалившись,  как  поп-звезда.  Эта  поездка  могла  бы  даже доставить мне
удовольствие,  если  бы  я  не  был  похищен Якудзой и мне не грозила потеря
работы.  Может  быть,  мне удастся найти телефон и позвонить госпоже Сасаки,
чтобы  сказать...  что?  Меньше всего на свете мне хочется ей лгать. Она мне
нравится.  Я  говорю  себе,  что все это - пустяки, ведь за мной прислал мой
отец.  Вот  что  главное.  Почему же я не чувствую восторга? Мимо проплывает
Северный  Токио,  одно  здание,  другое,  еще  одно. Лучше быть машиной, чем
человеком.    Скоростные    шоссе,   эстакады,  объезды.  Тянутся  километры
обсаженного крючковатыми соснами трубопровода нефтеперерабатывающего завода.
Огромный  автомобильный  завод.  Акр  за акром мимо проносятся белые каркасы
кузовов.  Так,  значит,  мой  отец  в каком-то роде член Якудзы. В этом есть
определенный  смысл.  Деньги,  власть  и  влияние.  Белые  полосы на дороге,
раздуваемые  ветром  паруса-деревья  и заводские трубы - как во сне. Часы на
приборной  доске  показывают  13:23.  Госпожа  Сасаки будет гадать, почему я
опаздываю.
     - А нельзя ли мне позвонить?
     Ящерица показывает кукиш. Я испытываю судьбу:
     - Я только...
     Но тут оборачивается Франкенштейн и говорит:
     - Закрой варежку, Миякэ! Терпеть не могу хнычущих малолеток.
     Отец  не дал мне права голоса? Нечего гадать, надо откинуться на спинку
сиденья  и  ждать. Проезжаем пропускной пункт[92]. Франкенштейн жмет на газ,
и  "кадиллак"  рвется  вперед по скоростному шоссе. 13:41. Здания становятся
все  роскошнее; дорога петляет среди гор, густо утыканных вышками. Справа на
горизонте  вычерчивается  полоска  моря. Ящерица зевает и зажигает сигарету.
Он курит "Хоуп".
     - Стильно путешествуем, а? - говорит Франкенштейн, обращаясь не ко мне.
- Знаешь, сколько стоит такая тачка?
     Ящерица крутит на пальце кольцо с черепом:
     - До фига. Франкенштейн облизывает губы:
     - Четверть миллиона долларов. Ящерица:
     - А на наши? Франкенштейн прикидывает:
     - Двадцать два миллиона иен. Ящерица смотрит на меня:
       -  Слышал,  Миякэ?  Если  сдашь  вступительные  экзамены,  всю  жизнь
прокорпишь  в  офисе,  будешь  откладывать  премиальные  и  реинкарнируешься
девять раз, тоже сможешь разъезжать в "кадиллаке".
     Я смотрю прямо перед собой.
     - Миякэ! Я с тобой разговариваю!
     - Извините. Я думал, что мне надо закрыть варежку.
     Ящерица присвистнул, и у него из кулака выскочило лезвие ножа.
     -  Придержи  свой  нахальный...  -  Нож,  сверкнув  у  моего  запястья,
рассекает корпус часов и задевает механизм, - хренов язык.
     Лезвие  ножа исчезает в его пальцах. Горящими глазами Ящерица вызывающе
смотрит  на  меня, подзуживая открыть рот, и смеется, мерзко и отрывисто. Он
победил.
     "Ксанаду",  расположенный  на побережье за пределами Токийского залива,
сегодня  празднует торжественное открытие. Вдоль съезда со скоростного шоссе
развеваются   флаги,  над  невероятных  размеров  куполом  парит  гигантский
дирижабль  "Бриджстоун".  У меня начинает болеть горло. "Валгалла" откроется
под  Новый  год,  а  "Нирвана",  с  конечной станцией монорельсовой ветки до
аэропорта,  все  еще  строится.  Поток  машин ползет с черепашьей скоростью.
Междугородные  автобусы,  семейные  автофургоны,  джипы,  спортивные машины,
снова  междугородные  автобусы  бампер к бамперу выстроились в очередь перед
пропускным  пунктом.  На  шестах  поникли флаги всех стран мира. Невероятных
размеров  транспарант  с надписями: