рой, моим дедом. Адмирал
Райзо  упомянул  о  "вражде",  и  это  меня  беспокоит. Мои тетки на Якусиме
благополучно  использовали  меня  в  качестве  снаряда  в  своих бесконечных
изощренных  сражениях,  и я не могу избавиться от чувства, что снова вот-вот
окажусь в театре военных действий.


x x x


                                                                   10 ноября
 Дела  обстоят  слишком  скверно,  чтобы нам позволялось выходить на мостик.
Абэ  напоминает,  что  мы  -  незаменимые детали своих кайтен. I-333 слишком
качает,  чтобы  мы могли проверять их исправность. Мы чувствуем определенную
сдержанность в отношении к нам команды I-333. Некоторая дистанция, наверное,
естественна,  но  иногда  их  поведение граничит с холодностью. Например, из
разговоров  я узнал, что радист первого класса Хосокава вырос в Нагасаки, и,
когда  мы  вышли  в  коридор  после ужина, обратился к нему на нашем местном
диалекте. Он вздрогнул и ответил мне официальным тоном. Когда Абэ предложил,
чтобы  пилоты  кайтен помогали с уборкой, капитан Ёкота коротко ответил, что
наше  предложение великодушно, но об этом не может быть и речи. Абэ считает,
что  эти  люди  смотрят  на  нас  как на своего рода богов и просто не умеют
выразить  благоговение.  Гото  заметил,  что три с половиной года постоянных
погружений   не  могли  не  сказаться  на  их  душевном  здоровье.  Кусакабэ
предположил,  что  они считают нас сумасшедшими. Это разозлило Абэ. Кусакабэ
спокойно  сказал,  что жить на подводной лодке - значит постоянно ускользать
из  лап  смерти,  в  то время как мы сами ищем с ней встречи. Абэ вспомнил о
своем  звании  и  приказал Кусакабэ - и Гото - никогда больше не высказывать
вслух  ничего  подобного,  потому  что  такие мысли оскорбляют преданность и
патриотизм.  Я промолчал, чтобы не нарушать гармонию, но про себя согласился
с Гото. Даже у самых младших членов команды глаза стариков.

                                                                   11 ноября
 В  основном  условия  благоприятные. Ртуть в термометре поднимается по мере
того,  как  теплеет  море.  Если  отсоединить кайтен от корпуса лодки, снова
установить  их  не удастся, поэтому мы не можем совершать проверочные пуски.
Но  мы  все равно должны находиться какое-то время в кайтен, чтобы проверять
состояние  двигателя  и других систем и поддерживать их в рабочем состоянии.
Больше  всего  мне нравится смотреть в перископ кайтен на летящее мимо море,
особенно  когда  I-333 идет под водой. Мы продвигаемся к югу; я замечаю, как
меняются  обитатели подводного царства. Например, сегодня я видел ламантина.
Он  проплыл  мимо, как корова. Мы прошли сквозь стаю пестрых тропических рыб
цвета  ноготков,  сне  га  и  сирени. После обеда появилась пара дельфинов и
поплыла  рядом  с  нами. Они, должно быть, смеялись про себя, глядя на такую
занятную  рыбу. Хоть бы судьба так же улыбнулась нашей миссии. Гото пошутил:
"Если  китайский  бандит,  американский  империалист  и  английский  генерал
вместе  спрыгнут  с  крыши,  кто  разобьется  первым?"  Никто этого не знал,
поэтому Гото дал подсказку: "Какая разница?"

                                                                   12 ноября
 Собирается  гроза,  но  дождя  еще  нет.  Капитан  Ёкота  не  стесняется  в
выражениях,  критикуя  наше правительство, но это еще мягко сказано. Если бы
гражданское  лицо  позволило  себе  столь  неуважительные  высказывания, его
наверняка  арестовала  бы секретная служба. Сегодня за ужином капитан открыл
бутылку  рома.  Я  слышал  об  этом  напитке  только  из сказок про пиратов,
которые  мне  читали  в  детстве.  Он  определенно развязывает язык. Абэ пил
меньше  всех, он всегда мало пьет, а капитан Ёкота опрокидывал стакан себе в
рот,  словно  холодный  чай  в  жару.  Сначала  капитан  Ёкота набросился на
Адмиралтейство  за то, что поражение у острова Мидуэй скрыли и наложили табу
на  эту  тему;  вместо  того  чтобы  извлечь  из  него  урок.  "Единственная
стратегия,  которую  признает  наше  флотское  командование,  -  если верить
капитану  Ёкоте,  -  это навязать противнику "решительные военные действия",
как  в  сражении  при  Цусиме  с  русскими. Но в этой войне такого не будет.
Американцы  не настолько глупы". Премьер-министра Тодзо он назвал "армейским
болваном  первой величины", потому что тот приказал оккупировать необитаемые
острова  Аляски: "Зачем? Чтобы освобождать чаек от англосаксонской тирании?"
Принц  Хигасикуни  "так  глуп,  что  не  догадался  бы вылить мочу из своего
сапога,  если  бы  распоряжения  были написаны на каблуке". Гото рассмеялся,
Кусакабэ  улыбнулся,  а  Абэ  слегка  покраснел. Я не знал, как реагировать.
Капитан  Ёкота  убежден,  что  нефтяные  месторождения Вест-Индии до сих пор
были  бы  территорией  Японии,  если  бы  военные  действовали  сообща, а не
воевали  друг  с  другом, и всерьез развивали бы радарные технологии. Сейчас
мы должны обращаться за помощью к немцам и просить радарные установки у них.
Он  обвиняет  императорскую  армию  в  том,  что  она, не сообщая Верховному
командованию,  использует  подводные лодки как "тачки" для переброски войск,
оказавшихся    в   безвыходном  положении  на  Рабауле  и  других  островах,
захваченных  американцами.  Больше  всего  меня  беспокоит твердое убеждение
капитана в том, что наши секретные коды давно расшифрованы. Абэ поторопился,
возможно,  слишком,  заметить,  что эти коды были разработаны криптологом из
Токийского  императорского  университета  и  что  они  недоступны  пониманию
западного   разума.  Капитан  Ёкота  возразил,  что  ни  один  криптолог  из
Токийского  императорского  университета  не  нарывался  в  открытом море на
засаду эсминцев, которым были точно известны координаты его судна.


x x x


 -  Но что, если... - распутываю петли телефонного шнура. - Если ты права, и
смысл  жизни  -  это  просто  то,  к  чему "стремится" сознание, то почему у
разных  людей разный смысл жизни? Почему у некоторых его нет совсем? Или они
забыли о смысле?
     - Опыт, влияние окружения, болезни, разводы. Что это за шум?
     - Суга храпит.
     - Разве кошки могут так громко храпеть?
     - Суга - это человек. В каком-то смысле.
     - О! И Суга это "он" или "она"?
     Я тщетно пытаюсь уловить в ее голосе нотки ревности.
     -  "Он".  Друг  перебрал  и  свалился, не дойдя до дома. Я разрешил ему
лечь на полу, но он занял мой футон. Ты что-то сказала?
     -  Уже  не  помню...  Вспомнила.  Хочешь, я скажу тебе что-то личное, о
себе?
     Я выпрямляюсь.
     - Конечно, хочу.
     -  У меня диабет третьей степени. Каждый вечер последние тринадцать лет
я  колю  себе  в  руку  инсулин.  Соблюдаю  специальную диету. Если этого не
делать, резко снизится сахар в крови. От острой гипогликемии я могу умереть.
Смысл  моей  жизни  в том, чтобы держать равновесие между смертью и сахаром.
У  людей,  в  чьи гены не встроена бомба с часовым механизмом, вряд ли будет
такой  же  смысл жизни. Может быть, самое главное отличие между людьми вот в
чем: как они понимают, зачем живут.
     Суга стонет во сне. Мерцает огонек моей сигареты.
     - Мм-м.
     - Что с тобой сегодня, Миякэ?
     Гашу сигарету в пепельнице из пивной банки.
     -  Для  меня  смыслом  жизни  всегда  была  встреча с отцом. А сейчас я
почти... что я буду делать после того, как встречусь с ним?
     - Зачем сейчас об этом беспокоиться?
     - Не знаю. Я беспокоюсь о многих вещах и не могу перестать.
     - Эидзи Миякэ, я хочу переспать с тобой прямо сейчас.
     Я давлюсь дымом.
     - Что?
     -  Я  пошутила.  Хотела доказать, что ты можешь перестать беспокоиться,
если захочешь. Вот Дебюсси никогда не задумывался о смысле жизни.
     - Дебюсси? Он из какой группы?
     - Клод Дебюсси. Скажи, что ты шутишь.
     - Клод Дебюсси... Он играл на ударных у Джимми Хендрикса, верно?
     -  Не  богохульствуй,  даже  в  шутку,  или орлы выклюют тебе печень. Я
играю его пьесу на завтрашнем прослушивании. Хочешь послушать?
     - Конечно. Это впервые.
     В трубке раздается стук и шорох.
     - Ложись и смотри на звезды.
     - Ночью над Кита Сендзю горит только неон.
     - Тогда я сыграю тебе "Et la lune descend sur le temple qui fut".
     - Пощады.
     - "И луна освещает разрушенный храм".
     - Ты говоришь по-французски так же хорошо, как делаешь все остальное?
     -  Я  хочу сбежать во Францию с тех пор, как мне исполнилось шесть лет,
вспомни.
     - Франция. Какой изысканный смысл жизни.
     - Шш-ш-ш, или ты не услышишь звезд.


x x x


 На  сковородке  шипит  масло.  Я  небрежно  разбиваю  второе яйцо - обломки
скорлупы  прилипают  к  пальцам,  и из него вываливается напоминающая сперму
масса.  Мне  нравится рассматривать прозрачную пленку, что прикрывает белок.
Я  почти  успеваю  спасти  тост,  отламываю  обуглившиеся  края и кидаю их в
раковину. Груда на моем футоне шевелится:
     - Уууоооеееаааиии.
     Суга  -  эта  безобразная  двоякодышащая  рыба  - приподнимает голову и
обозревает  капсулу.  Гашу  окурок  "Филипп  Морриса"  о скорлупу; раздвигаю
шторы.   В  комнату  вырывается  поток  грязного  утреннего  света,  освещая
скопившуюся  за три дня грязную посуду и разбросанные носки и газеты. Нельзя
сказать,  что  Суга  хорошо  выглядит.  Шея  у  него розовая, как у вареного
осьминога,  а  через  все лицо тянется вулканическая гряда комариных укусов.
Он моргает.
     - Миякэ? Что ты здесь делаешь?
     - Я здесь живу.
     - О! А что я здесь делаю?
     - Вчера ты здесь вырубился.
     -  Я сейчас надую, как динозавр. Где у тебя писсуар? Я кивком показываю
ему дорогу. Суга встает и идет.
     И  идет,  и  идет.  Наконец он выходит из туалета, зевает и застегивает
ширинку.
     -  У  тебя в туалете воняет почти так же, как в Уэно. Вонь такая, будто
там кто-то долго блевал.
     -  Как насчет отличной яичницы на завтрак, она плавает в таком чудесном
масле?
     - Так это меня вчера рвало?
     - Ты любезно спустил большую часть в унитаз. Заходи, всегда тебе рад.
     - Я готов выпить целый бассейн.
     Я  наливаю  в  пивную  кружку воды из-под крана. Суга выпивает ее всю -
глотком, длинным, как марафонский забег.
     - Спасибо. Ты не угостишь меня кофе?
     Я  отдаю  Суге  свой  и  ставлю  на  плитку  новый ковшик с водой. Суга
сворачивает  футон  в  плотный сверток, садится за стол, пьет кофе, издает "
аааааах" и опускает рукава рубашки, чтобы спрятать экзему.
     -  Не  знал,  что  ты  играешь на гитаре. Эта малышка на качелях - твоя
сестренка?
     Он почти угадал.
     - Да. - Я кладу яичницу на тост, убираю мусор и сажусь завтракать.
     - Тогда этот человек в смешных темных очках - твой отец?
     Желток растекается.
     - Не совсем. Это Джон Леннон. Суга трет виски большими пальцами.
     - Я о нем слышал. Он из "Бич бойз", верно? Итак, где я нахожусь?
     - Над видеопрокатом в Кита Сендзю.
     - Когда я сюда пришел?
     - Вчера вечером, около одиннадцати.
     -  Ты  живешь  над  своей  работой? Наверняка дорога отнимает чертовски
много времени.
     -  Скажи спасибо, что мне было куда оттащить твою тушу, не то сейчас ты
бы  лежал  в канаве, и какая-нибудь собака мочилась бы на тебя. Как ты вчера
добрался  сюда? Доехал от станции на такси? Ты был не в том состоянии, чтобы
идти пешком в такую даль.
     Суга беспомощно мотает головой.
     - Я действительно не помню. Яичница удалась.
     - А почему ты решил меня навестить? Суга пожимает плечами.
     -  Миякэ,  вчера,  под  мухой...  надеюсь,  я  не наболтал каких-нибудь
глупостей?  Я  всегда  несу  чушь  несусветную,  когда напьюсь. Если я чего-
нибудь  наговорил,  в этом, ну, знаешь, не было ни слова правды. Один вздор.
Все, что я сказал. Или мог сказать.
     - Логично.
     - Но я ведь не говорил ничего, ну, из ряда вон, правда?
     - Нет, Суга. Ничего. Суга уверенно кивает.
     - Так я и думал. Алкоголь. Фу,
     Входит Кошка и тут же признает в Суге ласковую руку.
     -  Привет,  красавица!  -  Суга  ласкает  Кошку,  а  Кошка тем временем
пытается  определить,  как  обстоят дела с кормежкой. - И как тебе живется с
этой подозрительной личностью?
     - Твоя благодарность просто потрясающа.
     -  Почему  ты  ушел  из  Уэно всего через две недели после пожизненного
приговора?
     -  Семейные  дела.  А  у  тебя,  э-э,  сегодня  семинары? Суга пожимает
плечами.
     - Какой у нас сегодня день?
     - Четверг.
     - Я не знаю, чем сегодня займусь.
     - А как же поиски "Священного Грааля"?
     -  Бессмыслица. - Суга снимает очки и трет переносицу. Сейчас ему можно
дать  лет  шестьдесят.  -  Совершенно  бесполезная трата времени. Я забросил
хакерство.
     - Я не ослышался?
     -  Я  взломал  черный  ход  Пентагона две недели назад. И угадай, что я
нашел?
     - "Священного Грааля" там не было? Суга пятерней приглаживает волосы.
      -  Девять  миллиардов  "Священных  Граалей".  Я  заглянул  в  один.  Я
обнаружил еще девять миллиардов "Священных Граалей". А в каждом из них?
     -  Девять  миллиардов  "Священных  Граалей"?  -  Мне пора собираться на
работу.
     Суга вздыхает:
     -  Все  это  оказалось  просто  шуткой  кого-то типа в правительстве, у
которого  пунктик  насчет  компьютеров.  Каждый  час,  что я провел, пытаясь
взломать  эту пустышку - а если сложить их все, получатся месяцы, - я мог бы
прожить с большей пользой для себя. Меня тошнит от одного вида компьютера.
     - Так чем же ты занимаешься в университете?
     - Я не занимаюсь. Я гуляю. Сплю.
     -  А  может,  поискать  другой сайт для взлома? Достаю чистую рубашку с
карниза для штор. Она сухая, но мятая - приходится включить утюг.
     -  Для  хакеров,  -  вздыхает  Суга,  - ну, для лучших из них, поиски "
Священного  Грааля"  -  это  высший смысл хакерства, вот. Нехакерам этого не
понять.  Представь,  что  ты  вдруг выяснил, скажем, что твой отец не такой,
как  ты  его  представлял.  Мне даже не с кем разделить эту новость. Мне все
равно не поверят. Подумают, что я перешел на другую сторону.
     Добавляю  свою  тарелку  к  коллекции  в  раковине и пытаюсь найти пару
одинаковых носков. Ну, хоть примерно.
         -   Девять  миллиардов  "Священных  Граалей",  наполненных  девятью
миллиардами    "Священных   Граалей",  -  раскладываю  гладильную  доску.  -
Прекрасный способ спрятать "Священный Грааль".
     Я  сказал  это  неожиданно  для  себя,  и  Суга,  уже открыв рот, чтобы
ответить,  решает  промолчать.  Он  гладит  Кошку,  которая издает девяносто
урчаний в минуту. Утюг пышет паром. Суга открывает рот.
     -  Нет,  -  говорит он. - Я проверил выборочно сотни файлов "Грааля" со
всего  документа.  "Священный  Грааль" - просто упражнение на бесконечность.
На бессмысленность.


x x x


                                                                   13 ноября
 Какая  погода,  неизвестно. Идем в режиме радиомолчания. Десять минут назад
вахтенный  объявил  тревогу  -  эскадра  "Молний"  направилась  прямо в нашу
сторону.  Последовало  тщательно  отрепетированное  столпотворение - команда
принялась   готовить  I-333  к  погружению.  "Вахтенные  вниз!  Погружаемся!
Погружаемся!"  Мы  с Абэ, Гото и Кусакабэ вернулись на свои койки. "Задраить
люки!"  Балластный отсек наполнился морской водой. Воздух, вытесняемый через
бортовые  клапаны, устремился наружу с пронзительным воем. I-333 наклонилась
на  десять градусов. Начали взрываться электрические лампочки. В ушах звенит
тупая    боль.  Теперь  наша  жизнь  в  руках  команды.  Мы  погрузились  на
максимальную  глубину в 80 метров. Корпус I-333 стонет - я никогда не слышал
ничего  подобного.  Никто не отваживается произнести ни звука. Капитан Ёкота
сказал,  что,  по  слухам,  противник  бросает  в  море  буи, которые служат
гидролокаторами  и  позволяют  акустическим торпедам обнаружить и уничтожить
подводную  лодку.  Возможно,  капитан  Ёкота  прав:  мужество  -  прекрасное
качество  для  солдата, но техника прекрасно его заменяет. Я постоянно думаю
о  толще  воды  над  головой.  Но больше всего на I-333 я ненавижу запах: он
насилует  мое  обоняние  каждый  раз,  когда  я  спускаюсь  с  мостика. Пот,
экскременты,  гниющие продукты и люди. Люди, люди, люди. На берегу сюрпризам
радуются.  Они нарушают тупое однообразие и возбуждают. На подлодке сюрпризы
смертельны. Я пишу эти слова, чтобы отвлечься. Абэ медитирует. Гото молится.
Кусакабэ  читает.  Пилот  кайтен  -  самое  опасное  средство  уничтожения в
истории морских сражений, но каким же уязвимым я сейчас себя чувствую.

                                                                   14 ноября
 Погода  портится. I-333 находится на полпути от цели. Отношения между Абэ и
Кусакабэ  ухудшились.  Вчера  вечером  Абэ вызвал его на партию в шахматы, а
когда Кусакабэ отказался, заявил:
     - Странно, что пилот кайтен боится проиграть игру.
     Обвинение  было замаскировано шуткой, но шутки всегда таят в себе нечто
большее.  Мне  кажется,  что  Абэ  ревнует  к  территории,  которую Кусакабэ
отказывается  с  ним  разделить.  Кусакабэ  молча  отложил  книгу и разложил
шахматную  доску.  Он  разгромил  Абэ,  как  ты  разгромил  бы  шестилетнего
мальчугана.  Он  делал ход за десять секунд. Абэ обдумывал свои ходы дольше,
его  лицо  мрачнело,  но  он  никак  не хотел признавать свое поражение. Три
пешки  Кусакабэ  вышли  и ферзи, а король Абэ все стоял в углу доски, ожидая
своей  неизбежной  участи.  Наконец  Абэ  положил  своего  короля на доску и
пошутил:
     -  Мне  остается  надеяться,  что  свою  миссию ты выполнишь с таким же
успехом, с каким играешь в шахматы.
     Кусакабэ ответил:
     - Американцы - серьезные противники, лейтенант.
     Мы  с  Гото  опасались,  что  от  словесных  оскорблений они перейдут к
действиям, но Абэ спокойно убрал шахматные фигуры.
     -  Американцы  -  изнеженная и малодушная нация. Без своего оружия янки
ничего не стоят.
     Кусакабэ сложил доску.
     -  Мы проиграли эту войну, потому что наглотались своей пропаганды. Она
связывает нам руки.
     Абэ вышел из себя, схватил доску и швырнул ее через всю каюту.
     -  Тогда  почему  же ты здесь, пилот кайтен? Кусакабэ с вызовом смотрит
на нашего старшего офицера:
     -  Смысл  моей  жертвы  в  том, чтобы помочь Токио договориться о менее
унизительной капитуляции.
     Абэ шипит от злости:
     -  Капитуляции?  Это  слово  -  проклятие  для  духа  Ямато-дамаси!  Мы
освободили  Малайю  за  десять  недель!  Мы  бомбили  Дарвин!  Мы вышвырнули
англичан  из  Бенгальского  залива!  Своим  оружием  мы  создали  на востоке
содружество  процветания,  которое  превзошло некогда созданное Чингисханом!
Восемь углов под одной крышей!
     Кусакабэ не выказал ни злости, ни желания согласиться:
     - Очень жаль, что дух Ямато-дамаси не придумал, как удержать эту крышу,
чтобы она не рухнула нам на голову.
     Абэ хрипло закричал:
     -  Твои  слова  позорят  символ  на  твоей  форме!  Они оскорбляют твое
подразделение!  Если  бы  мы  были на Оцусиме, я составил бы на тебя рапорт,
как на мятежника! Мы говорим о добре и зле! Божественная воля очевидна!
     Кусакабэ ответил:
     -  Мы  говорим  о размере бомб. Я хочу потопить вражеский авианосец, но
не  для  тебя,  лейтенант,  не  для нашего подразделения, не для благородных
господ  или  этих  клоунов  в  Токио,  а потому, что чем меньше американских
самолетов  будет  сбрасывать  на  Японию бомбы, тем больше вероятность того,
что мои сестры доживут до конца этой глупой кровавой войны.
     Абэ  дважды с силой ударил Кусакабэ в лицо правой рукой, а левой ударил
снизу под подбородок. Кусакабэ зашатался и сказал:
     - Прекрасный способ убеждать, лейтенант.
     Гото  встал между ними. Я не мог даже пошевелиться, так я был потрясен.
Абэ  плюнул  в Кусакабэ и выбежал из каюты, но на подводной лодке не слишком
много  мест,  куда  можно  убежать.  Я намочил пл