счастье  его
ему еще предстоит - вопреки даже тому, что происходило с ним сегодня  на
балконе. Прежняя жизнь представлялась ему почти не ограниченной будущим,
он привык видеть, что мир вокруг него был всегда благосклонен к  нему  и
легко поддавался на те мелкие ухищрения, которые Кис пускал в ход в слу-
чае неудачи. Но теперь все изменилось. И, устремив взгляд и  ум  свой  в
одну точку, Кис понимал и видел, что не ошибся сегодня,  отвечая  Свете;
что его злость, та злость на Машу, которую он пережил четверть часа  на-
зад в гостиной, стоя перед старой свадебной карточкой светиных родителей
в углу на стене, на самом деле была не злость, а страх, и этот страх был
обращен к тайному смыслу его, Киса, бытия, ибо он, Кис, теперь знал точ-
но (или так, может быть, только казалось ему), что все почти в его жизни
уже совершилось, и ему и впрямь больше нечего было делать здесь...
   Вдруг он застыл, прислушиваясь. Где-то в коридоре, за дверью,  скрип-
нула половица, стали явственны легкие шаги, и тотчас бесшумно  распахну-
лась и захлопнулась входная дверь, тихо щелкнув  автоматическим  замком.
Кис вскочил.
   Крадучись прошел он в переднюю, замер на миг, слушая гомон голосов  -
в гостиной что-то бурно и весело обсуждали - и, прошмыгнув мимо  поворо-
та, оказался на пороге, возле входной двери. Секунду он рассматривал за-
мок, примериваясь к его устройству, потом повернул его, отпахнул дверь и
выглянул на площадку.
   Шаги - как он и думал. Кто-то быстро и тихо шел  по  лестнице  вверх,
миновав второй этаж и сверток на третий. Еще мгновение -  и  шаги  стали
глуше и выше: четвертый... Шаги стихли. Один миг тишина была полной. По-
том что-то стукнуло, и Кис услыхал  короткий  уверенный  звон  -  словно
дробь в будильнике. Он не стал дожидаться продолжения.
   Наморщив в усмешке рот и зачем-то кивнув самому себе головою, он зак-
рыл дверь, повернулся и побрел из прихожей на кухню, уже более ни от ко-
го не таясь и даже придавив по дороге ту самую половицу, которая  теперь
лишь сухо треснула под его ногой. Он не добрался до поворота.
   - А, Кис! ты здесь, - сказала Света весело, выглядывая из  комнаты  в
коридор. Тотчас за спиной ее в гостиной гулко ударили стенные часы: било
полночь. В голосе ее не осталось и следа от их лунного разговора на кух-
не, но не это заняло вдруг Киса. Странно, но  Кис,  рассматривая  давеча
обстановку гостиной, не заметил ходики на стене и теперь удивленно смот-
рел мимо Светы, слушая хриплые и округлые удары. -  Иди  сюда!  -  Света
засмеялась. - Тут к тебе с консультацией: говорят, ты единственный  спе-
циалист.
   - Что такое? Кто специалист? Я? - переспрашивал Кис, как бы очнувшись
и сразу ощутив в себе прежнее веселое раздражение. Он вошел в комнату  и
оглядел всех. - Что: небось мину тут без меня отыскали, а?
   Л„нчика, как он и думал, в гостиной не было.
   - Брось, Кис, не ершись! - крикнул ему Пат из угла. - Тут идея.
   - Да? - сказал Кис. - Так это не ко мне. Я слаб  в  умозрении.  -  Он
чувствовал приток смеха и злости и развязно смотрел кругом. - Ну? в  чем
дело?
   Под общий шум ‚ла и Света, смеясь, растолковали ему, в чем было дело.
Оказалось, что когда Кис ушел на кухню, все стали придумывать,  чем  за-
нять время после чая. Хотели сыграть в "пети-ж„" и в "кис-мяу".
   - Ну, тут я точно мастер, - встрял Кис.
   - Помолчи! Так вот...
   ...Потом вздумали - в "чорт пришел" (Кис насторожился). Но тут кто-то
предложил вызвать духов.
   - Ведь ты у нас главный спирит? ты, - подытожила Света. - Не отпирай-
ся. ‚лка уже созналась, так что все путем. Блюдечко у меня есть. Ну? что
там еще нужно?
   Затея необыкновенно понравилась Кису.
   - Духов? - переспросил он. - А-га. Сейчас, погоди. Я тебе полный  дом
напущу, не соскучишься... Так: тащи ватман.
   Ватман быстро нашелся в кабинете светиного отца. Кис, тотчас открыв в
себе вдохновенный дар медиума (он и впрямь одушевился, так как и  всегда
вообще оживлялся легко), как видно, не шутя  взял  устройство  сеанса  в
свои руки, и дело закипело. Чашки, бутылки и горячий  еще  электрический
самовар с заварником "на воздусях" были  изгнаны  им  со  стола  презри-
тельным жестом. На место их он растянул трубчатый  лист  и,  использовав
круглый поднос вместо циркуля, стал  обводить  сизым  фломастером  круг,
пыхтя и лавируя между свечами. Свечи, уже догоравшие, лили  вокруг  себя
талый парафин, пламя было высоким, и Кис опалил в нем свой белый манжет.
Круг вышел несколько кривой, зато просторный.
   - Это что еще? - спросила ‚ла, когда Кис, начертав  вдоль  окружности
алфавит и старательно выведя в верхних углах  крупные  "здравствуйте"  и
"до свидания", а в нижних "да" и "нет", стал под "нет" рисовать гроб.
   - "Это, может быть, кажется несколько странным и глупым - вести  раз-
говор с трупом", - заунывно пояснил Кис, отметив ритм  удлинением  глас-
ных. - Но уж если труп, то и гроб.
   - Почему - с трупом? - уточнила ‚ла. - С духом; или с душой?
   - С мертвой, - сказал Тристан, менее  всех  здесь  веривший  в  успех
предприятия. Он скептически следил за действиями Киса.
   - О, так давайте Гоголя вызовем, - предложила вдруг  Ира,  по  своему
обыкновению молчавшая до сих пор.
   - Хм, да? Гоголя? - сказал Кис. - Я-то думал - Толстого, - он подмиг-
нул Гаспарову.
   - Ой, да ну! Он уже в школе задрал, - поддержала Иру Света. -  Гоголь
лучше.
   Оказалось, что и другие держались того же мнения.
   - Вообще-то правильней гадать на Рождество, - заметил Гаспаров, кото-
рый тоже понимал толк в спиритизме: прежде он умолчал об этом, а  теперь
был несколько уязвлен монополией Киса. Кис, впрочем,  делал  все  верно,
так что придраться к нему было бы нелегко.
   - А сейчас - грех? - любознательно осведомилась ‚ла, слегка  улыбаясь
Гаспарову. Гаспаров кивнул.
   - Так зато интересней, - тихо проговорила Маша. Она сидела неподалеку
от Гарика и темным взглядом следила за Кисом.
   - И то! - обрадовался Кис. На миг он обратил к ней свое лицо,  багро-
вое в свечном зареве, и подмигнул, усмехаясь. - Потешим беса! - Он быст-
ро пририсовал к гробу шестиконечный могильный крест и отступил,  любуясь
кругом. - Сойдет, - решил он. - Теперь блюдце.
   Света отправилась было на кухню.
   - Плохонькое бери! - крикнул Кис ей вслед. - Его коптить надо...
   - Зачем коптить? - спросила ‚ла.
   - Не знаю, - сказал Кис. - А ты что ж: никогда раньше не гадала?
   - Так - нет.
   - Ведь я тебе рассказывал... впрочем, сама  увидишь.  Да:  а  стол-то
клееный?
   Проворно присев, Кис полез под стол - так точно, как раньше  Тристан,
когда готовил музыку.
   - На винтах, - сообщил он печально.  -  Ну  -  н(чего  делать.  Авось
как-нибудь устроится... - Он выбрался из-под стола и, ухватив его руками
за край, кивнул Гарику: - Давай его куда-нибудь... да вот хоть под люст-
ру. Тут человека три сядет.
   - Ты колени отряхни, - сказала ‚ла сочувственно.
   - Ага, спасибо... Так! - командовал он, когда Света  возвратилась  из
кухни с тонким фарфоровым блюдцем в руках, легким и удобным, но действи-
тельно старым. - Теперь - теперь гасите свечи. Нужно, чтобы осталась од-
на.
   Приказание было поспешно выполнено, и гостиная  погрузилась  в  тьму.
Лунный свет проникал сквозь шторы, но скорее давал о себе знать, чем ос-
вещал что-либо. Одинокое пламя на краю стола бросало вокруг тяжкие тени,
шевелившиеся от дыхания, однако все замерли, глядя, как Кис, взяв блюдце
в руки, вначале подержал его над огнем, потом сажей отметил  треугольник
на краю его и, наконец, осторожно положил его в центр круга, дном вверх.
   - Поехали, - сказал Кис. - Ну, кого зовем? Гоголя?
   Касаясь друг друга ладонями, все протянули руки к  блюдцу,  причем  у
девочек - и особенно у Маши - пальцы заметно тряслись. В  стороне  оста-
лись лишь Тристан и Гарик, следивший за событиями без интереса,  хотя  и
без скепсиса.
   - Думаешь, не поедет? - спросил его Пат, обернувшись.
   - Поедет, - Гарик нахмурил лоб. - Да мы гадали как-то в училище...
   - Горяченькое, - сказал Кис, стукнув пальцем по дну. - Ничего, сейчас
простынет... Ну? Зовем?
   - Зовем, - одними губами повторила Маша; она смотрела на крест.
   - Зови ты, - велела Кису ‚ла. Он кивнул, тоже уже чувствуя  волнение.
Голос его пресекся. Все молча ждали.
   - Дух Николая Васильевича Гоголя, слышите ли Вы нас? - в мертвой  ти-
шине воззвал наконец Кис, сам удивившись строгости своего тона.  -  Если
слышите - ответьте...
   Он хотел еще что-то добавить (в особенности потому, что от  его  слов
Света тихонько прыснула), но в этот миг блюдечко, дрогнув,  отъехало  от
середины стола и с странным грохотом, производимым, вероятно,  неровнос-
тями древесины, поползло вниз, к "да". Все разом вскрикнули или вздохну-
ли облегченно и поспешно за„рзали на своих местах, следуя рукой за блюд-
цем.
   - Теперь спрашивайте, - сказал Кис тоном мастера, настроившего прием-
ник.
   Однако первое оживление сменилось замешательством. Все неловко погля-
дывали друг на друга, смущенно улыбаясь.
   - О чем говорить? - спросила Света Киса, который из всех один  сохра-
нял самоуверенный и покойный вид, как то, впрочем, и следовало  медиуму,
и был, так сказать, в своей тарелке.
   - О чем хочешь, конечно, - заверил ее Пат внушительно. -  Он  тут  же
хихикнул: - Мертвые - они знатоки секретов. Вс„ разболтают, имей в виду.
   - Нет, верно? - спросила Света.
   Блюдечко между тем, указав "да", вернулось с прежним грохотом  назад,
к своему месту.
   - Еще бы, - сказал Кис. -  Только  спроси...  Николай  Васильевич!  -
уточнил он на всякий случай, - хотите ли Вы разговаривать с нами? -  Это
была установленная формула спиритического контакта, которую Кис  почитал
важной всегда и теперь тоже решил пустить в ход. Блюдце вновь съездило к
"да" и обратно.
   - Ну вот, теперь все в порядке, - удовлетворенно кивнул Кис.
   - Николай Васильевич, а есть Бог? - спросила вдруг ‚ла очень  тихо  и
серьезно.
   Блюдце помедлило, потом двинулось к "Б" и стало ездить по кругу,  ты-
чась острием треугольника в разные буквы.
   - Б-О-Г-Ъ-Ж-И-В-Ъ, - прочитал Пат. - Бог жив! - прибавил он весело. -
Ясно вам?
   - А Вы? - ляпнула вдруг бесцеремонная Света, скривив усмешку.
   - Ты чт(? - обиделся за Гоголя Кис. - Нашла что спросить...
   - Я-М-‚-Р-Т-В-Ъ, - смиренно отвечало блюдце.
   - Он так и будет... с ерами? - спросила тихонько Маша.
   - Нужно было "" написать, - сказал Кис. - И "i".
   - Скажите, Николай Васильевич: и ад тоже есть? - спросила опять ‚ла.
   - Е-С-Т-Ь-П-Л-О-Х-О-Г-Р-Е-Х-А-М-Ъ, - был ответ.
   - "...грешника", наверно, - предположил Пат.
   - Он у вас почти не заговаривается, -  заметил  Гарик,  следивший  за
блюдцем с возраставшим интересом.
   - А у вас жмуры так же болтали? - полюбопытствовал со смехом Пат.
   - Жмуры? А, да, - Гарик, которому слово и тон Пата не  понравились  (
чего тот, к слову же, и хотел), слегка нахмурил брови.
   - Ну, это обычное дело, - вмешался великодушный Кис. - Он к  тому  же
мало еще говорил. - Ему неожиданно пришлось по вкусу то, что он тут  как
бы защищает Гарика от Пата. Но блюдце вдруг сорвалось с  места  и  стало
чертить по столу с шумом круги, нигде не останавливаясь.
   - Это что еще? - спросила ‚ла. Маша устала держать руку на блюдце  и,
вздохнув, отпустила его.
   - Ему скучно, должно быть, - решил Пат. - Вы ведь ничего не спрашива-
ете.
   - Ты вот и спроси, - сказала Света. - Развыступался... - Было похоже,
он в самом деле раздразил ее.
   - Я? пожалуйста. Николай  Васильевич!  -  ту  же  громко  и  радостно
объявил Пат. - Скажите нам: за кого первого из нас,  здесь  присутствую-
щих, выйдет замуж раба божия Светлана?
   - Ты козел, - обозлилась Света. Глаза ее сверкнули, однако ж она вни-
мательно следила за блюдцем.
   - Д-У-Р-А-В-Ы-Д-Е-Т-З-А-Д-У-Р-А-К-А, - отчеканило блюдце, взяв  поче-
му-то "Д" и "Р" из слова "здравствуйте". К середине фразы все уже хорошо
поняли смысл, но рассмеялся в конце, очень довольный, один только Пат.
   - Это, впрочем, нельзя назвать мертвецким секретом,  -  посетовал  он
сокрушенно.
   - Что это он на меня? - спросила Света обидчиво.  Она  посмотрела  на
Пата. - Это ты, наверно? Нарочно, да?
   - Что: "нарочно"? - отперся Пат. - Я-то знаю, что "выйдет" через  "Й"
пишется. Ты бы лучше к нему не приставала, жив он или нет, вот что.
   - Да тут и все знают, - сказал Тристан, который  тоже  почему-то  был
взволнован ответом и теперь встал за спиною Иры, вглядываясь близоруко в
лист. Он даже поправил очки. - Странно, что он "Й" пропустил, -  добавил
он.
   - А-га! - обрадовался Кис, через плечо взглянув на  него.  -  Подвоха
ищем? хе-хе.
   - Ну, положим, это тоже еще не довод, -  говорил  рационалист-Тристан
задумчиво. - Впрочем, чорт... Я, может быть, и подержусь... потом.
   - Слушай, Кис! а его можно спросить, чт( он  там  пишет?  -  спросила
‚ла, подняв от блюдца глаза.
   - Во, моя школа! - Кис подмигнул ей. - Я как раз хотел... - Он  опять
накинул руки на блюдце.
   Но, к удивлению их, блюдце не стало ждать вопроса.  Быстро  и  легко,
двинувшись от центра круга к "Л", оно заскользило от буквы к букве, поч-
ти не производя в этот раз прежнего шума, и, как показалось Кису,  выби-
рало кратчайший путь так, словно чувствовало  общую  усталость.  Руки  у
всех, кроме него, и впрямь затекли, и на некоторое время в гостиной  во-
царилась полная тишина, нарушаемая лишь шорохом фарфора по ватману.
   - "Лента жизни потеряна мною в далеком прошлом,  -  внятно  и  быстро
чертило блюдце. - А было ли оно таким как думается мне сейчас а знаю  ли
я в самом деле все то что было тогда со мной".
   Блюдце замерло. Чувствуя странный холод, все  молча  ждали,  недвижно
глядя на лист.  Внезапно  свеча  треснула,  струйка  парафина  скатилась
из-под фитиля, и огонь, усилившись, поднялся вверх тонким дрожащим  кли-
ном.
   - Я идиот, - сказал Кис тихо. - Я забыл  написать  знаки  препинания.
Николай Васильевич! - вскрикнул тотчас он. - Что это? чт( Вы диктуете?
   - "Прощальная повесть", - отвечал Гоголь безмолвно.
   Стрекот ходиков вновь перешел в сухой шорох и хрип,  и  тотчас  гулко
ударило первый час ночи. Никто не шевелился. Давно остывшее блюдце стоя-
ло уже опять посреди круга, но даже Пат притих, понимая смысл минуты.
   - Господи, неужели это правда? - прошептала наконец едва слышно  Све-
та. Маша удивленно поглядела на нее.
   - Но... скажите... - Голос Киса сорвался, и все словно  стеснилось  в
нем. - Скажите: Вы можете продиктовать ее всю?
   - "Дело очень трудное", - медленно начертило  блюдце.  Казалось,  оно
отяжелело вновь и почему-то опять стало выезжать за круг, временами  ос-
танавливаясь как бы в раздумье.
   - Я... я больше не хочу, - сказала Света.
   - Давай я вместо тебя сяду, - предложил Тристан. Он  проворно  помес-
тился на ее место, протягивая руки к блюдцу.
   - Опыт перед лицом чуда, - тихонько сказал ему Пат, осклабившись.
   - Николай Васильевич! - очень раздельно и  громко,  словно  отстраняя
всех и потому даже не рассчитав про себя силу голоса,  проговорил  вдруг
Гаспаров. - Николай Васильевич! не могли бы Вы посоветовать мне  что-ни-
будь?
   Все удивленно повернули к нему головы и более всех задрал брови  Кис,
никак не ожидавший, по крайней мере теперь, с  его  стороны  демарша.  А
между тем было видно, что Гаспаров давно  готовился  в  душе  и  что  он
что-то вложил в свой вопрос, чего Кис не знал, но почувствовал и даже  -
бог знает отчего - испугался за Гаспарова. Блюдце тотчас дрогнуло.  Про-
вернувшись под пальцами на своем месте, оно сразу нацелило в нужную сто-
рону треугольный пик и, рывком подъехав к кромке круга, указало "П".
   - П-О-Ц-Е-Л-У-Й-П-И... - одна за другой быстро выстроились буквы.
   - "поцелуйпи"... - пробормотал себе под нос Пат. - Что бы  это?...  -
Он вдруг смолк.
   - З-Д-У-П-О-Д-Р-У-Ж-К-Е. - Блюдце отъехало от "Е" и  замерло  посреди
листа в центре.
   Одно мгновение в гостиной была та тишина, которую рождает лишь  необ-
ходимость принять что-либо, не только не сообразное времени и месту,  но
прямо отталкивающее, враждебное им. В  следующий  миг  Света  закатилась
беззвучным хохотом, Гаспаров отпрянул от стола, а Кис,  дико  вытаращив-
шись на него, приоткрыл рот.
   - Вот тебе и три "П"! - выговорил он почти невольно, кругля глаза.
   Красный и весь взмокший от стыда Гаспаров поднялся на ноги.
   - Что ты? - спросил его удивленно Пат. - Он же любя...
   - Я больше не буду гадать, - сказал Гаспаров и, ни на кого не  глядя,
пошел вон, к двери. ‚ла догнала его. За столом  начался  переполох.  Все
побросали блюдце и, повернувшись либо привскочив на своих местах,  вытя-
гивали шеи и говорили наперебой ту общую неразбериху, которая легче все-
го гасит конфуз. Гаспаров остановился.
   - Николай Васильевич! - бормотал тем временем над блюдцем Кис, стара-
ясь хоть отчасти спасти положение. - Вы хотите  еще  что-нибудь  сказать
нам?
   Блюдце не двигалось.
   - Николай Васильевич, Вы здесь? - повторил он с надеждой: он готовил-
ся отпустить руки (блюдце теперь держал лишь он  один  и  Маша).  Однако
вновь мертвая жизнь толкнулась под его пальцами. Блюдце  словно  дернули
изнутри, оно повернуло пик и заметалось по буквам.
   - В-А-С-Ж-Д-‚-Т-А-Д, - прочитал Кис, впервые заметив, что еры исчезли
сами собой из речи Гоголя. - Ад? Почему, Николай  Васильевич?  -  тускло
спросил он. Но блюдце теперь, вероятно, уже было глухо к его вопросам. С
прежним или даже б(льшим еще грохотом, странно усилившимся в общей  суе-
те, сновало оно туда-сюда, твердя лишь:
   - А-Д-А-Д-А-Д-А-Д-А-Д...
   - Николай Васильевич, простите нас! - взмолился, сам не  зная  зачем,
Кис. Блюдце сделало круг и вдруг отъехало вниз, к гробу. Больше  оно  не
шевелилось. Минуту спустя Кис и Маша, не сговариваясь,  отняли  от  него
руки и тогда только посмотрели кругом.
   В гостиной между тем все уже пришло в надлежащий  порядок.  Гаспарова
просто и скоро утешили, ‚ла говорила ему что-то,  держа  его  за  рукав,
Пат, усмехаясь, рассказывал Гарику скользкий анекдот, а Света с  серьез-
ным видом предлагала Тристану вызвать Менделеева,  который  не  верил  в
спиритов, чтобы он, Тристан, больше уже не сомневался, ибо, как она  это
твердо знает, "Ирка терпеть не может атеистов". Ира скромно  помалкивала
пока. Кис, сразу приуныв и ссутулившись, выбрался с трудом из-за  стола,
грустно оглядел полутемную комнату (свеча догорала) и, вздохнув про  се-
бя, ушел на жесткий пустынный диван, ближе к журнальному  столику,  куда
по его же воле час назад были изгнаны со стола самовар, печенье и  вино.
Теперь это ему было кстати. Его слегка тошнило, но он взялся за  коньяк,
и когда через десять минут Гаспаров, оставив ‚лу, подсел к нему, Кис уже
был крепко пьян.
   Увы, вопреки утешениям, Гаспаров после своего эксцесса с Гоголем  все
же хотел, как выяснилось теперь, уйти домой. Кис тотчас согласился с ним
- ему тоже, сказал он, тут больше нечего делать, - однако  Гаспаров  на-
помнил ему, что их куртки были все еще наверху, в studio.  Он  ждал,  не
скажет ли Кис сам об этом ‚ле. Пробормотав:
   - А! это мигом... - Кис поднялся на ноги, однако чуть не упал.  После
этого он ухватился рукой за стенку и подозвал  ‚лу  к  себе,  фамильярно
кивнув ей. Неизвестно  отчего,  ему  опять  вздумалось  говорить  с  ней
по-французски.
   - Ох, ну ты надрался... - говорила, подняв бровь, ‚ла. - Эй, Тристан!
(Тристан все еще рассматривал кисов пентакль на столе.) - Тут вот Кис...
ты его не проводишь?
   Кис однако же тотчас пришел в недоумение от этих ее слов и стал  воз-
ражать ей, причем Тристан, который тоже,  вероятно,  успел  хлебнуть  на
свой лад весеннего любовного напитка  и  потому  рассчитывал  сегодня  в
смысле Иры на что-либо еще, тут робко поддержал его. Кис заявил, что  он
тверд в своих планах, и т(к получилось, что четверть часа  спустя  (была
глубокая ночь) он вышел из подъезда „линого дома в сопровождении  Гаспа-
рова, ступая на