- Пат, - сказал я тихо. - Мы все на своих местах. Все следим  за  то-
бой. Ничего с тобой не случится. Ничто не должно с тобой случиться. Про-
фессор уже дает указания по телефону. Он скажет нам все. Завтра  он  на-
верняка приедет. Он поможет тебе. Ты выздоровеешь. Почему ты никогда  не
говорила мне, что еще больна? Потеря крови  невелика,  это  не  страшно.
Пат, мы восстановим твою кровь. Кестер нашел профессора. Теперь все  хо-
рошо, Пат.
   Врач пришел обратно:
   - Это был не профессор...
   Я встал.
   - Звонил ваш друг Ленц.
   - Кестер не нашел его?
   - Нашел. Профессор сказал ему, что надо делать. Ваш друг Ленц передал
мне эти указания по телефону. Все очень толково и правильно.  Ваш  прия-
тель Ленц - врач?
   - Нет... Хотел быть врачом... но где же Кестер? - спросил я.
   Врач посмотрел на меня:
   - Ленц сказал, что Кестер выехал несколько минут тому назад.  С  про-
фессором.
   Я прислонился к стене.
   - Отто! - едва вымолвил я.
   - Да, - продолжал врач, - и, по мнению вашего друга Ленца, они  будут
здесь через два часа - это единственное, что он  сказал  неправильно.  Я
знаю дорогу. При самой быстрой езде им потребуется свыше трех часов,  не
меньше.
   - Доктор, - ответил я. - Можете не сомневаться. Если он сказал -  два
часа, значит, ровно через два часа они будут здесь.
   - Невозможно. Очень много поворотов, а сейчас ночь.
   - Увидите... - сказал я.
   - Так или иначе... конечно, лучше, чтобы он приехал.
   Я не мог больше оставаться в доме и вышел. Стало туманно. Вдали шуме-
ло море. С деревьев падали капли. Я осмотрелся. Я уже не был  один.  Те-
перь где-то там на юге, за горизонтом, ревел мотор. За туманом по  блед-
но-серым дорогам летела помощь, фары разбрызгивали яркий свет,  свистели
покрышки, и две руки сжимали рулевое колесо, два глаза холодным  уверен-
ным взглядом сверлили темноту - глаза моего друга...
   Потом Жаффе рассказал мне, как все произошло.
   Сразу после разговора со мной Кестер позвонил Ленцу  и  попросил  его
быть наготове. Затем он вывел "Карла" из гаража и помчался  с  Ленцем  в
клинику Жаффе. Дежурная сестра сказала, что профессор, возможно,  поехал
ужинать, и назвала Кестеру несколько ресторанов, где он мог быть. Кестер
отправился на поиски. Он ехал на красный свет, не  обращая  внимания  на
полицейских. Он посылал "Карла" вперед, как норовистого коня,  протиски-
ваясь сквозь поток машин. Профессор оказался в четвертом по счету ресто-
ране. Оставив ужин, он вышел с Кестером. Они поехали на квартиру  Жаффе,
чтобы взять все необходимое. Это был единственный участок пути, на кото-
ром Кестер ехал хотя и быстро, но все же не в темпе автомобильной гонки.
Он не хотел пугать профессора преждевременно. По дороге  Жаффе  спросил,
где находится Пат. Кестер назвал какой-то пункт в сорока  километрах  от
города. Только бы не выпустить профессора из  машины.  Остальное  должно
было получиться само собой. Собирая свой чемоданчик, Жаффе объяснил Лен-
цу, что надо сказать по телефону. Затем он сел с Кестером в машину.
   - Это опасно? - спросил Кестер.
   - Да, - сказал Жаффе.
   В ту же секунду "Карл" превратился в белое привидение. Он рванулся  с
места и понесся. Он обгонял всех, наезжал колесами на тротуары, мчался в
запрещенном направлении по улицам с односторонним движением. Машина рва-
лась из города, пробивая себе кратчайший путь.
   - Вы сошли с ума! - воскликнул профессор (Кестер пулей метнулся напе-
ререз огромному автобусу, едва не задев высокий передний  бампер,  затем
сбавил на мгновение газ и снова дал двигателю полные обороты).
   - Не гоните так машину, - кричал врач, - ведь все будет впустую, если
мы попадем в аварию!
   - Мы не попадем в аварию.
   - Если не кончится эта бешеная гонка - катастрофа неминуема!
   Кестер рванул машину и, вопреки правилам, обогнал слева трамвай.
   - Мы не попадем в аварию.
   Впереди была прямая длинная улица. Он посмотрел на врача:
   - Я знаю, что должен доставить вас целым и невредимым. Положитесь  на
меня!
   - Какая польза от этой сумасшедшей гонки! Выиграете несколько минут.
   - Нет, - сказал Кестер, уклоняясь от столкновения с машиной,  гружен-
ной камнем, - нам еще предстоит покрыть двести сорок километров.
   - Что?!
   - Да... - "Карл" прошмыгнул между почтовой машиной и автобусом.  -  Я
не хотел говорить вам этого раньше.
   - Это все равно! - недовольно заметил Жаффе. - Я помогаю людям  неза-
висимо от километража. Поезжайте на вокзал. Поездом мы доберемся скорее.
   - Нет. - Кестер мчался уже по предместью. Ветер срывал  слова  с  его
губ. - Я навел справку... Поезд уходит слишком поздно...
   Он снова посмотрел на Жаффе, и доктор, очевидно, увидел  в  его  лице
что-то новое.
   - Помоги вам бог! - пробормотал он. - Ваша приятельница?
   Кестер отрицательно покачал головой. Больше он не отвечал.
   Огороды с беседками остались позади. Кестер выехал на  шоссе.  Теперь
мотор работал на полную мощность. Врач съежился за узким ветровым  стек-
лом. Кестер сунул. ему свой кожаный шлем. Непрерывно работал сигнал. Ле-
са отбрасывали назад его рев. Только в деревнях, когда это было абсолют-
но необходимо, Кестер сбавлял скорость. На  машине  не  было  глушителя.
Громовым эхом отдавался гул мотора в смыкавшихся за ними  стенах  домов,
которые хлопали, как полотнища на ветру; "Карл" проносился  между  ними,
обдавая их на мгновение ярким мертвенным светом фар, и  продолжал  вгры-
заться в ночь, сверля ее лучами.
   Покрышки скрипели, шипели, завывали, свистели, - мотор  отдавал  все,
что только мог. Кестер пригнулся к рулю, его тело превратилось в  огром-
ное ухо, в фильтр, просеивающий гром и свист мотора и шасси, чутко улав-
ливающий малейший звук, любой подозрительный скрип и скрежет, в  которых
могли таиться авария и смерть.
   Глинистое полотно дороги стало влажным. Машину стало  заносить,  бро-
сать в сторону. Кестеру пришлось сбавить скорость. Зато он с еще большим
напором брал повороты. Он уже не подчинялся разуму, им  управлял  только
инстинкт. Фары высвечивали повороты наполовину. При заносах повороты  не
просматривались. Прожектор-искатель почти не помогал, - он давал слишком
узкий сноп света. Врач молчал. Внезапно воздух перед фарами взвихрился и
окрасился в бледно-серебристый цвет. Замелькали прозрачные клочья, похо-
жие на облака. Это был единственный раз, когда, по словам Жаффе,  Кестер
выругался. Через минуту они неслись в густом тумане.
   Кестер переключил фары на ближний свет. Машина плыла в вате, проноси-
лись тени, деревья, смутные призраки в молочном  море,  не  было  больше
шоссе, осталась случайность и приблизительность, тени, разраставшиеся  и
исчезавшие в реве мотора.
   Когда через десять минут они вынырнули из тумана, лицо  Кестера  было
землистым. Он взглянул на Жаффе и что-то пробормотал. Потом  дал  полный
газ и продолжал путь, прижавшись к рулю, хладнокровный и снова владеющий
собой...
   Липкая теплынь разлилась по комнате, как свинец.
   - Еще не прекратилось? - спросил я. - Нет, - сказал врач.
   Пат посмотрела на меня. Вместо улыбки у меня получилась гримаса.
   - Еще полчаса, - сказал я.
   Врач поднял глаза:
   - Еще полтора часа, если не два. Идет дождь.
   С тихим напевным шумом падали капли на листья и кусты в саду. Невидя-
щими глазами я вглядывался в тьму. Давно ли мы вставали по ночам,  заби-
рались в резеду и левкои и Пат распевала смешные детские песенки?  Давно
ли садовая дорожка сверкала белизной в лунном свете и Пат  бегала  среди
кустов, как гибкое животное?..
   В сотый раз я вышел на крыльцо. Я знал, что это бесцельно, но все-та-
ки ожидание как-то сокращалось. В воздухе висел туман. Я проклинал  его;
я понимал, каково было Кестеру. Сквозь теплую пелену донесся крик птицы.
   - Заткнись! - проворчал я. - Мне пришли на память  рассказы  о  вещих
птицах. - Ерунда! - громко сказал я.
   Меня знобило. Где-то гудел жук, но он не приближался... он не прибли-
жался. Он гудел ровно и тихо: потом гудение исчезло; вот оно послышалось
снова... вот опять... Я вдруг задрожал... это  был  не  жук,  а  машина;
где-то далеко она брала повороты на огромной скорости. Я словно  окосте-
нел и затаил дыхание, чтобы лучше слышать: снова... снова тихий, высокий
звук, словно жужжание разгневанной осы. А теперь громче...  я  отчетливо
различал высокий тон компрессора! И тогда натянутый до предела  горизонт
рухнул и провалился в мягкую бесконечность,  погребая  под  собой  ночь,
страх, ужас, - я подскочил к двери и, держась за косяк, сказал:
   - Они едут! Доктор, Пат, они едут. Я их уже слышу!
   В течение всего вечера врач считал меня сумасшедшим. Он встал и  тоже
прислушался.
   - Это, вероятно, другая машина, - сказал он наконец.
   - Нет, я узнаю мотор.
   Он раздраженно посмотрел на меня. Видно, он считал себя  специалистом
по автомобилям. С Пат он обращался терпеливо и  бережно,  как  мать;  но
стоило мне заговорить об автомобилях, как он начинал метать сквозь  очки
гневные искры и ни в чем не соглашался со мной.
   - Невозможно, - коротко отрезал он и вернулся в комнату.
   Я остался на месте, дрожа от волнения.
   - Карл", "Карл"! - повторял я. Теперь чередовались приглушенные удары
и взрывы. Машина, очевидно, уже была в деревне и мчалась с бешеной  ско-
ростью вдоль домов. Вот рев мотора стал тише; он доносился из-за леса, а
теперь он снова нарастал, неистовый и ликующий. Яркая  полоса  прорезала
туман... Фары... Гром... Ошеломленный врач стоял  около  меня.  Слепящий
свет стремительно надвигался на нас. Заскрежетали тормоза, и машина  ос-
тановилась у калитки. Я побежал к ней. Профессор сошел с подножки. Он не
обратил на меня внимания и направился прямо к врачу. За ним шел Кестер.
   - Как Пат? - спросил он.
   - Кровь еще идет.
   - Так бывает, - сказал он. - Пока не надо беспокоиться.
   Я молчал и смотрел на него.
   - У тебя есть сигарета? - спросил он.
   Я дал ему закурить.
   - Хорошо, что ты приехал, Отто.
   Он глубоко затянулся:
   - Решил, так будет лучше.
   - Ты очень быстро ехал.
   - Да, довольно быстро. Туман немного помешал.
   Мы сидели рядом и ждали.
   - Думаешь, она выживет? - спросил я.
   - Конечно. Такое кровотечение не опасно.
   - Она никогда ничего не говорила мне об этом.
   Кестер кивнул.
   - Она должна выжить, Отто! - сказал я.
   Он не смотрел на меня.
   - Дай мне еще сигарету, - сказал он. - Забыл свои дома.
   - Она должна выжить, - сказал я, - иначе все полетит к чертям.
   Вышел профессор. Я встал.
   - Будь я проклят, если когда-нибудь еще поеду с  вами,  -  сказал  он
Кестеру.
   - Простите меня, - сказал Кестер, - это жена моего Друга.
   - Вот как! - сказал Жаффе.
   - Она выживет? - спросил я.
   Он внимательно посмотрел на меня. Я отвел глаза в сторону.
   - Думаете, я бы стоял тут с вами так долго, если бы она  была  безна-
дежна? - сказал он.
   Я стиснул зубы и сжал кулаки. Я плакал.
   - Извините, пожалуйста, - сказал я, - но все  это  произошло  слишком
быстро.
   - Такие вещи только так и происходят, - сказал Жаффе и улыбнулся.
   - Не сердись на меня, Отто, что я захныкал, - сказал я.
   Он повернул меня за плечи и подтолкнул в сторону двери:
   - Войди в комнату. Если профессор позволит.
   - Я больше не плачу, - сказал я. - Можно мне войти туда?
   - Да, но не разговаривайте, - ответил Жаффе, - и только  на  минутку.
Ей нельзя волноваться.
   От слез я не видел ничего, кроме зыбкого светового  пятна,  мои  веки
дрожали, но я не решался вытереть глаза. Увидев этот жест. Пат  подумала
бы, что дело обстоит совсем плохо. Не переступая  порога,  я  попробовал
улыбнуться. Затем быстро повернулся к Жаффе и Кестеру.
   - Хорошо, что вы приехали сюда? - спросил Кестер.
   - Да, - сказал Жаффе, - так лучше.
   - Завтра утром могу вас увезти обратно.
   - Лучше не надо, - сказал Жаффе.
   - Я поеду осторожно.
   - Нет, останусь еще на денек, понаблюдаю за ней. Ваша постель свобод-
на? - обратился Жаффе ко мне.
   Я кивнул.
   - Хорошо, тогда я сплю здесь. Вы сможете устроиться в деревне?
   - Да. Приготовить вам зубную щетку и пижаму?
   - Не надо. Имею все при себе. Всегда готов к таким делам, хотя и не к
подобным гонкам.
   - Извините меня, - сказал Кестер, - охотно верю, что  вы  злитесь  на
меня.
   - Нет, не злюсь, - сказал Жаффе.
   - Тогда мне жаль, что я сразу не сказал вам правду.
   Жаффе рассмеялся:
   - Вы плохо думаете о врачах. А теперь можете идти и не  беспокоиться.
Я остаюсь здесь.
   Я быстро собрал постельные принадлежности. Мы с Кестером  отправились
в деревню.
   - Ты устал? - спросил я.
   - Нет, - сказал он, - давай посидим еще где-нибудь.
   Через час я опять забеспокоился.
   - Если он остается, значит, это опасно, Отто, - сказал я. - Иначе  он
бы этого не сделал...
   - Думаю, он остался из предосторожности, - ответил Кестер. - Он очень
любит Пат. Когда мы ехали сюда, он говорил мне об этом. Он лечил еще  ее
мать...
   - Разве и она болела этим?..
   - Не знаю, - поспешно ответил Кестер, - может  быть,  чем-то  другим.
Пойдем спать?
   - Пойди, Отто. Я еще взгляну на нее разок... так... издалека.
   - Ладно. Пойдем вместе.
   - Знаешь, Отто, в такую теплую погоду я очень люблю спать на воздухе.
Ты не беспокойся. В последнее время я это делал часто.
   - Ведь сыро.
   - Неважно. Я подниму верх и посижу немного в машине.
   - Хорошо. И я с удовольствием посплю на воздухе.
   Я понял, что он не оставит меня одного. Мы взяли  несколько  одеял  и
подушек и пошли обратно к "Карлу". Отстегнув привязные ремни, мы откину-
ли спинки передних сидений. Так можно было довольно прилично устроиться.
   - Лучше, чем иной раз на фронте, - сказал Кестер.
   Яркое пятно окна светило сквозь мглистый воздух.
   Несколько раз за стеклом мелькнул силуэт Жаффе.
   Мы выкурили целую пачку сигарет. Потом увидели, что  большой  свет  в
комнате выключили и зажгли маленькую ночную лампочку.
   - Слава богу, - сказал я.
   - На брезентовый верх падали капли. Дул слабый ветерок. Стало свежо.
   - Возьми у меня еще одно одеяло, - сказал я.
   - Нет, не надо, мне тепло.
   - Замечательный парень этот Жаффе, правда?
   - Замечательный и, кажется, очень дельный.
   - Безусловно.
   Я очнулся от беспокойного полусна. Брезжил  серый  холодный  рассвет.
Кестер уже проснулся.
   - Ты не спал, Отто?
   - Спал.
   Я выбрался из машины и прошел по дорожке к окну.
   Маленький ночник все еще горел. Пат лежала в постели с закрытыми гла-
зами. Кровотечение прекратилось, но она была очень бледна. На  мгновение
я испугался: мне показалось, что она умерла. Потом я заметил слабое дви-
жение ее правой руки. В ту же минуту Жаффе, лежавший на второй  кровати,
открыл глаза. Успокоенный, я быстро отошел от окна, - он следил за Пат.
   - Нам лучше исчезнуть, - сказал я Кестеру, - а то он подумает, что мы
его проверяем.
   - Там все в порядке? - спросил Отто.
   - Да, насколько я могу судить. У профессора сон правильный: такой че-
ловек может дрыхнуть при ураганном огне, но стоит  мышонку  зашуршать  у
его вещевого мешка - и он сразу просыпается.
   - Можно пойти выкупаться, - сказал Кестер. - Какой тут чудесный  воз-
дух! - Он потянулся.
   - Пойди.
   - Пойдем со мной.
   Серое небо прояснялось. В разрывы  облаков  хлынули  оранжево-красные
полосы. Облачная завеса у горизонта приподнялась, и  за  ней  показалась
светлая бирюза воды.
   Мы прыгнули в воду и поплыли. Вода светилась серыми и красными  пере-
ливами.
   Потом мы пошли обратно. Фройляйн Мюллер уже была на ногах. Она среза-
ла на огороде петрушку. Услышав мой голос, она  вздрогнула.  Я  смущенно
извинился за вчерашнюю грубость. Она разрыдалась:
   - Бедная дама. Она так хороша и еще так молода.
   - Пат доживет до ста лет, - сказал я, досадуя на то, что хозяйка пла-
чет, словно Пат умирает. Нет, она не может умереть. Прохладное утро, ве-
тер, и столько светлой, вспененной морем жизни во мне, - нет, Пат не мо-
жет умереть... Разве только если я потеряю мужество. Рядом  был  Кестер,
мой товарищ; был я - верный товарищ Пат. Сначала должны  умереть  мы.  А
пока мы живы, мы ее вытянем. Так было всегда. Пока жив Кестер, я не  ум-
ру. А пока живы мы оба, не умрет Пат.
   - Надо покоряться судьбе, - сказала старая фройляйн, обратив  ко  мне
свое коричневое лицо, сморщенное, как печеное яблоко. В ее словах звучал
упрек. Вероятно, ей вспомнились мои проклятия.
   - Покоряться? - спросил я. - Зачем же  покоряться?  Пользы  от  этого
нет. В жизни мы платим за все двойной и тройной ценой. Зачем же еще  по-
корность?
   - Нет, нет... так лучше.
   "Покорность, - подумал я. - Что она изменяет?  Бороться,  бороться  -
вот единственное, что оставалось в этой свалке,  в  которой  в  конечном
счете так или иначе будешь побежден. Бороться за то немногое,  что  тебе
дорого. А покориться можно и в семьдесят лет".
   Кестер сказал ей несколько слов. Она улыбнулась и спросила,  чего  бы
ему хотелось на обед.
   - Вот видишь, - сказал Отто, - что значит возраст: то слезы, то смех,
- как все это быстро сменяется. Без заминок. Вероятно, и с нами так  бу-
дет, - задумчиво произнес он.
   Мы бродили вокруг дома.
   - Я радуюсь каждой лишней минуте ее сна, - сказал я.
   Мы снова пошли в сад. Фройляйн Мюллер приготовила нам завтрак. Мы вы-
пили горячего черного кофе. Взошло солнце. Сразу стало тепло. Листья  на
деревьях искрились от света и влаги. С моря доносились крики чаек. Фрой-
ляйн Мюллер поставила на стол букет роз.
   - Мы дадим их ей потом, - сказала она.
   Аромат роз напоминал детство, садовую ограду...
   - Знаешь, Отто, - сказал я, - у меня такое чувство, будто я  сам  бо-
лел. Все-таки мы уже не те, что прежде. Надо было вести себя  спокойнее,
разумнее. Чем спокойнее держишься, тем лучше можешь помогать другим.
   - Это не всегда получается, Робби. Бывало такое и со мной. Чем дольше
живешь, тем больше портятся нервы. Как у банкира, который терпит все но-
вые убытки.
   В эту минуту открылась дверь. Вышел Жаффе в пижаме.
   - Все хорошо! - сказал он, увидев, что я чуть не  опрокинул  стол.  -
Хорошо, насколько это возможно.
   - Можно мне войти?
   - Нет еще. Теперь там горничная. Уборка и все такое.
   Я налил ему кофе. Он прищурился на солнце и обратился к Кестеру:
   - Собственно, это я должен благодарить вас, По крайней мере  выбрался
на денек к морю.
   - Вы могли бы это делать чаще, - сказал Кестер. - Выезжать с вечера и
возвращаться к следующему вечеру.
   - Мог бы, мог бы... - ответил Жаффе. - Вы не успели заметить, что  мы
живем в эпоху полного саморастерзания? Многое, что можно  было  бы  сде-
лать, мы не делаем, сами не зная почему. Работа стала  делом  чудовищной
важности: так много людей в наши дни лишены ее, что мысли о ней заслоня-
ют все остальное. Как здесь хорошо! Я не видел этого уже несколько  лет.
У меня две машины, квартира в десять комнат и достаточно денег. А  толку
что? Разве все это сравнится с таким  летним  утром!  Работа  -  мрачная
одержимость. Мы предаемся труду с вечной иллюзией, будто со временем все
станет иным. Никогда ничто не изменится. И что  только  люди  делают  из
своей жизни, - просто смешно!
   - По-моему, врач - один из тех немногих людей, которые  знают,  зачем
они живут, - сказал я. - Что же тогда говорить какому-нибудь бухгалтеру?
   - Дорогой друг, - возразил мне Жаффе, - ошибочно предполагать,  будто
все люди обладают одинаковой способностью чувствовать.
   - Верно, - сказал Кестер, - но ведь люди обрели свои профессии  неза-
висимо от способности чувствовать.
   - Правильно, - ответил Жаффе. - Это сложный вопрос. - Он кивнул  мне:
- Теперь можно. Только тихонько, не трогайте ее, не заставляйте разгова-
ривать...
   Она лежала на подушках, обессиленная, словно ее ударом сбили  с  ног.
Ее лицо изменилось: глубокие синие тени залегли под глазами, губы  побе-
лели. Но глаза были по-прежнему большие и блестящие. Слишком  большие  и
слишком б