сех взглядом. Человек
в блузе молчал. Гвидо подмигнул мне и поднял четыре пальца.
   - Шестьсот, - сказал я.
   Гвидо недовольно покачал головой и  предложил  семьсот.  Я  продолжал
поднимать цену. Гвидо отчаянно набавлял. При тысяче он сделал  умоляющий
жест, показав мне пальцем, что я еще могу заработать сотню. Он предложил
тысячу десять марок. При моей следующей надбавке до тысячи ста марок  он
покраснел и злобно пропищал:
   - Тысяча сто десять.
   Я предложил тысячу сто девяносто марок, рассчитывая, что Гвидо  назо-
вет свою последнюю цену - тысячу двести. После этого я  решил  выйти  из
игры.
   Но Гвидо рассвирепел. Считая, что я хочу вытеснить его  окончательно,
он неожиданно предложил тысячу триста. Я стал быстро соображать. Если бы
он действительно хотел купить машину, то, бесспорно, остановился  бы  на
тысяче двухстах. Теперь же, взвинчивая цену, он просто мстил мне. Из на-
шего разговора он понял, что мой предел - тысяча пятьсот, и не видел для
себя никакой опасности.
   - Тысяча триста десять, - сказал я.
   - Тысяча четыреста, - поспешно предложил Гвидо.
   - Тысяча четыреста десять, - нерешительно проговорил я, боясь попасть
впросак.
   - Тысяча четыреста девяносто! - Гвидо торжествующе и насмешливо  пос-
мотрел на меня. Он был уверен, что здорово насолил мне.
   Выдержав его взгляд, я молчал.
   - Кто больше? - спросил аукционист.
   Молчание.
   - Кто больше? - спросил он второй раз. Потом он поднял молоток. В мо-
мент, когда Гвидо оказался владельцем машины, торжествующая мина на  его
лице сменилась выражением беспомощного изумления. В полном  смятении  он
подошел ко мне:
   - А я думал, вы хотите...
   - Нет, - сказал я.
   Придя в себя, он почесал затылок:
   - Черт возьми! Нелегко будет навязать моей фирме такую  покупку.  Ду-
мал, что вы дойдете до полутора тысяч. Но на сей раз я все-таки вырвал у
вас этот ящик из-под носа!
   - Это вы как раз и должны были сделать! - сказал я.
   Гвидо захлопал глазами. Только когда появился Кестер, он сразу  понял
все и схватился за голову:
   - Господи! Так это была ваша машина? Какой же я осел, безумный  осел!
Так влипнуть! Взяли на пушку! Бедный Гвидо! Что с тобой случилось такое!
Попался на простенькую удочку! Ладно, забудем! Самые  прожженные  ребята
всегда попадаются в  ловушку,  знакомую  всем  детям!  В  следующий  раз
как-нибудь отыграюсь! Свое не упущу!
   Он сел за руль и поехал. С тяжелым чувством смотрели мы вслед удаляв-
шейся машине.
   Днем пришла Матильда Штосе. Надо было рассчитаться с ней за последний
месяц. Кестер выдал ей деньги и посоветовал попросить  нового  владельца
оставить ее уборщицей в мастерской. Нам уже удалось  пристроить  у  него
Юппа. Но Матильда покачала головой:
   - Нет, господин Кестер, с меня хватит. Болят старые кости.
   - Что же вы будете делать? - спросил я.
   - Поеду к дочери. Она живет в Бунцлау. Замужем. Вы бывали в Бунцлау?
   - Нет, Матильда.
   - Но господин Кестер знает этот город, правда?
   - И я там не бывал, фрау Штосе.
   - Странно, - сказала Матильда. - Никто не знает про Бунцлау.  А  ведь
моя дочь живет там уже целых двенадцать лет. Она замужем  за  секретарем
канцелярии.
   - Значит, город Бунцлау есть. Можете не сомневаться.  Раз  там  живет
секретарь канцелярии...
   - Это конечно. Но все-таки довольно странно, что никто не  знает  про
Бунцлау.
   Мы согласились.
   - Почему же вы сами за все эти годы ни разу не съездили туда? - спро-
сил я.
   Матильда ухмыльнулась:
   - Это целая история. Но теперь я должна поехать к внукам. Их уже чет-
веро.
   - Мне кажется, что в тех краях изготовляют отличный шнапс,  -  сказал
я. - Из слив или чего-то в этом роде...
   Матильда замахала рукой:
   - В том-то и все дело. Мой зять, видите ли, трезвенник. Эти люди  во-
обще ничего не пьют.
   Кестер достал с опустевшей полки последнюю бутылку:
   - Ну что ж, фрау Штосе, придется выпить на прощанье по рюмочке.
   - Я готова, - сказала Матильда.
   Кестер поставил на стол рюмки и наполнил их. Матильда  выпила  ром  с
такой быстротой, словно пропустила его через сито. Ее верхняя губа резко
вздрагивала, усики подергивались.
   - Еще одну? - спросил я.
   - Не откажусь.
   Я налил ей доверху еще одну большую рюмку. Потом она простилась.
   - Всего доброго на новом месте, - сказал я.
   - Премного благодарна. И вам всего хорошего. Но странно, что никто не
знает про Бунцлау, не правда ли?
   Она вышла неверной походкой. Мы постояли еще немного  в  пустой  мас-
терской.
   - Собственно, и нам можно идти, - сказал Кестер.
   - Да, - согласился я. - Здесь больше делать нечего.
   Мы заперли дверь и пошли за "Карлом". Его мы не продали, и он стоял в
соседнем гараже. Мы заехали на почту и в банк, где Кестер внес  гербовый
сбор заведующему управлением аукционов.
   - Теперь я пойду спать, - сказал он. - Будешь у себя?
   - У меня сегодня весь вечер свободен.
   - Ладно, зайду за тобой к восьми.
   Мы поели в небольшом пригородном трактире и поехали обратно. На  пер-
вой же улице у нас лопнул передний баллон. Мы сменили его. "Карл"  давно
не был в мойке, и я здорово перепачкался.
   - Я хотел бы вымыть руки, Отто, - сказал я.
   Поблизости находилось довольно большое кафе. Мы вошли и сели за  сто-
лик у входа. К нашему удивлению, почти  все  места  были  заняты.  Играл
женский ансамбль, и все шумно веселились. На  оркестрантках  красовались
пестрые бумажные шапки, многие посетители были в  маскарадных  костюмах,
над столиками взвивались ленты серпантина, к потолку взлетали  воздушные
шары, кельнеры с тяжело нагруженными подносами сновали по залу. Все было
в движении, гости хохотали и галдели.
   - Что здесь происходит? - спросил Кестер.
   Молодая блондинка за соседним столиком швырнула в нас пригоршню  кон-
фетти.
   - Вы что, с луны свалились? - рассмеялась она. - Разве вы не  знаете,
что сегодня первый день масленицы?
   - Вот оно что! - сказал я, - ну, тогда я пойду вымою руки.
   Чтобы добраться до туалета, мне пришлось пройти через весь зал. У од-
ного из столиков я задержался - несколько пьяных гостей пытались поднять
какую-то девицу на столик, чтобы она им спела. Девица отбивалась и  виз-
жала. При этом она опрокинула столик, и вся компания повалилась на  пол.
Я ждал, пока освободится проход. Вдруг меня словно ударило током. Я оце-
пенел, кафе куда-то провалилось, не было больше ни шума, ни музыки. Кру-
гом мелькали расплывчатые, неясные тени, но необыкновенно резко и отчет-
ливо вырисовывался один столик, один-единственный столик, за которым си-
дел молодой человек в шутовском колпаке и обнимал  за  талию  охмелевшую
соседку. У него были стеклянные тупые глаза, очень  тонкие  губы.  Изпод
стола торчали ярко-желтые, начищенные до блеска краги...
   Меня толкнул кельнер. Как пьяный, я прошел несколько шагов и  остано-
вился. Стало невыносимо жарко, но я трясся, как в ознобе, руки повлажне-
ли. Теперь я видел и остальных, сидевших за столиком. С вызывающими  ли-
цами они что-то распевали хором, отбивая  такт  пивными  кружками.  Меня
снова толкнули.
   - Не загораживайте проход, - услышал я.
   Я машинально двинулся дальше, нашел туалет, стал мыть руки и,  только
когда почувствовал резкую боль, сообразил, что держу их под  струей  ки-
пятка. Затем я вернулся к Кестеру.
   - Что с тобой? - спросил он.
   Я не мог ответить.
   - Тебе плохо? - спросил он.
   Я покачал головой и посмотрел на соседний столик, за  которым  сидела
блондинка и поглядывала на нас. Вдруг Кестер побледнел. Его глаза  сузи-
лись. Он подался вперед.
   - Да? - спросил он очень тихо.
   - Да, - ответил я.
   - Где? Я кивнул в сторону столика, за которым сидел убийца Готтфрида.
   Кестер медленно поднялся. Казалось, кобра выпрямляет свое тело.
   - Будь осторожен, - шепнул я. - Не здесь, Отто.
   Он едва заметно махнул рукой и медленно пошел  вперед.  Я  был  готов
броситься за ним. Какая-то женщина нахлобучила ему на голову  красно-зе-
леный бумажный колпак и повисла у него на шее. Отто даже не заметил  ее.
Женщина отошла и удивленно посмотрела ему вслед. Обойдя вокруг зала, От-
то вернулся к столику.
   - Его там нет, - сказал он.
   Я встал, окинул взглядом зал. Кестер был прав.
   - Думаешь, он узнал меня? - спросил я.
   Кестер пожал плечами. Только теперь он почувствовал что на нем бумаж-
ная шапка, и смахнул ее.
   - Не понимаю, - сказал я. - Я пробыл в туалете  не  более  одной-двух
минут.
   - Более четверти часа.
   - Что?.. - Я снова посмотрел в сторону столика. - Остальные тоже  уш-
ли. С ними была девушка, ее тоже нет. Если бы он меня узнал, то наверня-
ка исчез бы один.
   Кестер подозвал кельнера:
   - Здесь есть второй выход?
   - Да, с другой стороны есть выход на Харденбергштрассе.
   Кестер достал монету и дал ее кельнеру.
   - Пойдем, - сказал он.
   - Жаль, - сказала блондинка за соседним столиком.  -  Такие  солидные
кавалеры.
   Мы вышли. Ветер ударил нам в лицо. После душного угара кафе он  пока-
зался нам ледяным.
   - Иди домой, - сказал Кестер.
   - Их было несколько, - ответил я и сел рядом с ним.
   Машина рванулась с места. Мы изъездили все улицы в районе  кафе,  все
больше удаляясь от него, но не нашли никого. Наконец Кестер остановился.
   - Улизнул, - сказал он. - Но это ничего. Теперь он нам попадется рано
или поздно.
   - Отто, - сказал я. - Надо бросить это дело.
   Он посмотрел на меня.
   - Готтфрид мертв, - сказал я и сам удивился своим словам. - От  этого
он не воскреснет...
   Кестер все еще смотрел на меня.
   - Робби, - медленно заговорил он, - не помню,  скольких  я  убил.  Но
помню, как я сбил молодого английского летчика. У него заело патрон, за-
держка в подаче, и он ничего не мог сделать. Я был со своим пулеметом  в
нескольких метрах от него и ясно видел испуганное детское лицо с  глаза-
ми, полными страха; потом выяснилось, что это был его первый боевой  вы-
лет и ему едва исполнилось восемнадцать лет. И в это испуганное,  беспо-
мощное и красивое лицо ребенка я всадил почти в упор пулеметную очередь.
Его череп лопнул, как куриное яйцо. Я не знал этого паренька, и  он  мне
ничего плохого не сделал. Я долго не мог  успокоиться,  гораздо  дольше,
чем в других случаях. С трудом заглушил  совесть,  сказав  себе:  "Война
есть война!" Но, говорю тебе,  если  я  не  прикончу  подлеца,  убившего
Готтфрида, пристрелившего его без всякой причины,  как  собаку,  значит,
эта история с англичанином была  страшным  преступлением.  Понимаешь  ты
это?
   - Да, - сказал я.
   - А теперь иди домой. Я хочу довести дело до конца. Это как стена. Не
могу идти дальше, пока не свалю ее.
   - Я не пойду домой, Отто. Уж если так, останемся вместе.
   - Ерунда, - нетерпеливо сказал он. - Ты мне не нужен. - Он поднял ру-
ку, заметив, что я хочу возразить. - Я его не прозеваю! Найду его  одно-
го, без остальных! Совсем одного! Не бойся.
   Он столкнул меня с сиденья и тут же умчался. Я знал - ничто не сможет
его удержать. Я знал также, почему он меня не взял с собой.  Из-за  Пат.
Готтфрида он бы не прогнал.
   Я пошел к Альфонсу. Теперь я мог говорить только с ним. Хотелось  по-
советоваться, можно ли что-нибудь предпринять. Но Альфонса я не  застал.
Заспанная девушка сообщила мне, что час назад он ушел на собрание. Я сел
за столик и стал ждать.
   В трактире было пусто. Над пивной стойкой горела маленькая  лампочка.
Девушка снова уселась и заснула. Я думал об Отто и Готтфриде  и  смотрел
из окна на улицу, освещенную полной луной,  медленно  поднимавшейся  над
крышами, я думал о могиле с черным деревянным крестом и стальной  каской
и вдруг заметил, что плачу. Я смахнул слезы.
   Вскоре послышались быстрые тихие шаги. Альфонс вошел с черного  хода.
Его лицо блестело от пота.
   - Это я. Альфонс!
   - Иди сюда, скорее! - сказал он.
   Я последовал за ним в комнату справа за стойкой.  Альфонс  подошел  к
шкафу и достал из него два старых санитарных пакета времен войны.
   - Можешь сделать перевязку? - спросил он, осторожно стягивая штаны.
   У него была рваная рана на бедре.
   - Похоже на касательное ранение, - сказал я.
   - Так и есть, - буркнул Альфонс. - Давай перевязывай!
   - Альфонс, - сказал я, выпрямляясь. - Где Отто?
   - Откуда мне знать, где Отто,  -  пробормотал  он,  выжимая  из  раны
кровь.
   - Вы не были вместе?
   - Нет.
   - Ты его не видел?
   - И не думал. Разверни второй пакет и наложи его сверху.  Это  только
царапина.
   Занятый своей раной, он продолжал бормотать.
   - Альфонс, - сказал я, - мы видели его... того, который убил Готтфри-
да... ты ведь знаешь... мы видели его сегодня вечером. Отто  выслеживает
его.
   - Что? Отто? - Альфонс насторожился. - Где же он? Теперь это уже ни к
чему! Пусть убирается оттуда!
   - Он не уйдет.
   Альфонс отбросил ножницы:
   - Поезжай туда! Ты знаешь, где он? Пускай убирается. Скажи  ему,  что
за Готтфрида я расквитался. Я знал об этом раньше вас! Сам видишь, что я
ранен! Он стрелял, но я сбил его руку. А потом стрелял я. Где Отто?
   - Где-то в районе Менкештрассе.
   - Слава богу. Там он уже давно не живет. Но все  равно  убери  оттуда
Отто.
   Я подошел к телефону и вызывал стоянку такси,  где  обычно  находился
Густав. Он оказался на месте.
   - Густав, - сказал я, - можешь подъехать на угол Визенштрассе и  пло-
щади Бельвю? Только поскорее! Я жду.
   - Буду через десять минут.
   Я повесил трубку и вернулся к Альфонсу. Он надевал другие брюки.
   - А я и не знал, что вы разъезжаете по городу, - сказал он. Его  лицо
все еще было в испарине. - Лучше бы  сидели  где-нибудь.  Для  алиби.  А
вдруг вас спросят... Никогда нельзя знать...
   - Подумай лучше о себе, - сказал я.
   - А мне-то что! - Он говорил быстрее, чем обычно. - Я был с ним  нае-
дине. Поджидал в комнате. Этакая жилая беседка. Кругом ни души.  К  тому
же вынужденная самооборона. Он выстрелил, как  только  переступил  через
порог. Мне и не надо алиби. А захочу - буду иметь целых десять.
   Он смотрел на меня, сидя на стуле и обратив ко мне широкое мокрое ли-
цо. Его волосы слиплись, крупный рот искривился, а взгляд стал почти не-
выносимым - столько обнаженной и безнадежной муки, боли и любви  было  в
его глазах.
   - Теперь Готтфрид успокоится, - сказал он тихо и хрипло. - До сих пор
мне все казалось, что ему неспокойно.
   Я стоял перед ним и молчал.
   - А теперь иди, - сказал он.
   Я прошел через зал. Девушка все еще спала и шумно дышала. Луна подня-
лась высоко, и на улице было совсем светло. Я пошел  к  площади  Бельвю.
Окна домов сверкали в лунном свете, как серебряные зеркала. Ветер  улег-
ся. Было совсем тихо.
   Густав подъехал через несколько минут.
   - Что случилось, Роберт? - спросил он.
   - Сегодня вечером угнали мою машину. Только что мне сказали,  что  ее
видели в районе Менкештрассе. Подъедем туда?
   - Подъедем, ясное дело! - Густав оживился. - И чего только теперь  не
воруют! Каждый день несколько машин. Но чаще всего  на  них  разъезжают,
пока не выйдет бензин, а потом бросают.
   - Да, так, вероятно, будет и с нашей.
   Густав сказал, что скоро собирается жениться. Его невеста ожидает ре-
бенка, и тут, мол, уж ничего не поделаешь. Мы проехали по Менкештрассе и
по соседним улицам.
   - Вот она! - крикнул вдруг Густав. Машина стояла в темном переулке. Я
подошел к ней, достал свой ключ и включил зажигание.
   - Все в порядке, Густав, - сказал я. - Спасибо, что подвез.
   - Не пропустить ли нам где-нибудь по рюмочке? - спросил он.
   - Не сегодня. Завтра. Очень спешу.
   Я полез в карман, чтобы заплатить ему за ездку.
   - Ты что, спятил? - спросил он.
   - Тогда спасибо, Густав - Не задерживайся. До свидания.
   - А что, если устроить засаду и накрыть молодца, который угнал ее?
   - Нет, нет, он уже, конечно, давно смылся. - Меня вдруг охватило  ди-
кое нетерпение. - До свидания, Густав.
   - А бензин у тебя есть?
   - Да, достаточно. Я уже проверил. Значит, спокойной ночи.
   Он уехал. Выждав немного, я двинулся вслед за ним, добрался  до  Мен-
кештрассе и медленно проехал по ней на третьей скорости.  Потом  развер-
нулся и поехал обратно. Кестер стоял на углу:
   - Что это значит?
   - Садись, - быстро сказал я. - Тебе уже не к чему стоять здесь. Я как
раз от Альфонса. Он его... он его уже встретил.
   - И что?
   - Да, - сказал я.
   Кестер молча забрался на сиденье. Он не сел за  руль.  Чуть  сгорбив-
шись, он примостился возле меня. Машина тронулась.
   - Поедем ко мне? - спросил я.
   Он кивнул. Я прибавил газу и свернул на набережную канала. Вода тяну-
лась широкой серебряной полосой. На противоположном берегу в тени стояли
черные, как уголь, сараи, но на мостовой лежал  бледно-голубой  свет,  и
шины скользили по нему, как по невидимому снегу. Широкие  серебристо-зе-
леные башни собора в стиле барокко высились над рядами крыш. Они сверка-
ли на далеком фоне фосфоресцирующего неба, в котором, как большая  осве-
тительная ракета, повисла луна.
   - Отто, я рад, что все случилось именно так, - сказал я.
   - А я нет, - ответил он.
   У фрау Залевски еще горел свет. Когда я  открыл  входную  дверь,  она
вышла из гостиной.
   - Вам телеграмма, - сказала она.
   - Телеграмма? - повторил я удивленно. Я все еще думал о прошедшем ве-
чере. Но потом я понял и побежал в свою комнату.  Телеграмма  лежала  на
середине стола, светясь, как мел, под резкими  лучами  лампы.  Я  сорвал
наклейку. Сердце сжалось, буквы расплылись, убежали, снова  появились...
и тогда я облегченно вздохнул, успокоился и показал телеграмму Кестеру:
   - Слава богу. А я уже думал, что...
   Там были только три слова: "Робби, приезжай скорее..."
   Я снова взял у него листок. Чувство облегчения улетучилось.  Вернулся
страх:
   - Что там могло случиться, Отто? Боже мой, почему она не позвонила по
телефону? Что-то неладно!
   Кестер положил телеграмму на стол:
   - Когда ты разговаривал с ней в последний раз?
   - Неделю назад... Нет, больше.
   - Закажи телефонный разговор. Если что-нибудь не так, сразу  же  пое-
дем. На машине. Есть у тебя железнодорожный справочник?
   Я заказал разговор с санаторием и принес из  гостиной  фрау  Залевски
справочник. Кестер раскрыл его.
   - Самый удобный поезд отправляется завтра в полдень, - сказал  он.  -
Лучше сесть в машину и подъехать возможно ближе к санаторию. А там пере-
сядем на ближайший поезд. Так мы наверняка  сэкономим  несколько  часов.
Как ты считаешь?
   - Да, это, пожалуй, лучше. - Я не мог себе представить,  что  просижу
несколько часов в поезде в полной бездеятельности.
   Зазвонил телефон. Кестер взял справочник и ушел в мою комнату.  Сана-
торий ответил. Я попросил позвать Пат. Через минуту дежурная сестра ска-
зала, что Пат лучше не подходить к телефону.
   - Что с ней? - крикнул я.
   - Несколько дней назад у нее было небольшое кровотечение. Сегодня она
немного температурит.
   - Скажите ей, что я еду. С Кестером и "Карлом". Мы  сейчас  выезжаем.
Вы поняли меня?
   - С Кестером и Карлом, - повторил голос.
   - Да. Но скажите ей об этом немедленно. Мы сейчас же выезжаем.
   - Я ей тут же передам.
   Я вернулся в свою комнату. Мои ноги двигались удивительно легко. Кес-
тер сидел за столом над расписанием поездов.
   - Уложи чемодан, - сказал он. - Я поеду за своим домой. Через полчаса
вернусь.
   Я снял со шкафа чемодан. Это был все тот же старый  чемодан  Ленца  с
пестрыми наклейками отелей. Я быстро собрал вещи и предупредил  о  своем
отъезде фрау Залевски и хозяина "Интернационаля". Потом  сел  к  окну  и
стал дожидаться Кестера. Было очень тихо. Я подумал, что завтра  вечером
увижу Пат, и меня вдруг охватило жгучее, дикое нетерпение. Перед ним по-
меркло все: страх, беспокойство, печаль, отчаяние. Завтра вечером я уви-
жу ее - это было немыслимое, невообразимое счастье, в которое я уже поч-
ти не верил. Ведь я столько потерял с тех пор, как мы расстались...
   Я взял чемодан и вышел из квартиры. Все