любезной  супруги,  что  мне  придется
увидеть, как чужой человек вытеснил меня из сердца  моей  любимой,  все  еще
горячо любимой, Матильды!
     Мисс  Бригс,  как  можно  судить  по  оборотам  ее   речи,   отличалась
склонностью к изящной литературе  чувствительного  толка  и  даже  выпустила
как-то в свет - по подписке - томик своих стихотворений "Трели соловья".
     - Все они там с ума посходили от этой девицы, мисс  Бригс,  -  отвечала
Феркин. - Сэр Питт ни за что не  хотел  отпускать  ее  сюда,  да  не  посмел
отказать мисс Кроули. Миссис Бьют, пасторша, - еще того  хуже:  просто  жить
без нее не может! Капитан совсем от нее без ума. Мистер Кроули смертельно ее
ревнует. С тех пор как мисс Кроули занемогла, она никого не хочет возле себя
видеть, кроме мисс Шарп. А почему и отчего - не знаю. Скорей всего,  она  их
всех околдовала!
     Ребекка провела эту ночь в неусыпном бдении у постели мисс Кроулщ но на
следующую ночь старая леди так спокойно  спала,  что  Ребекке  тоже  удалось
чудесно отдохнуть несколько часов, устроившись на диванчике, поставленном  в
ногах  у  ложа  ее  покровительницы.  Очень  скоро  мисс  Кроули   настолько
оправилась, что могла уже сидеть и от всей души хохотать  над  импровизацией
Ребекки,  с  большим  искусством  изображавшей  разобиженную   мисс   Бригс.
Всхлипывания и причитания Бригс и ее  манера  прибегать  к  помощи  носового
платка передавались  ею  с  таким  совершенством,  что  мисс  Кроули  совсем
развеселилась,  к  изумлению  приехавших  докторов,  которые  при   малейших
заболеваниях этой достойной светской дамы обычно  находили  ее  в  состоянии
самого жалкого уныния и страха смерти.
     Капитан Кроули заезжал ежедневно и получал от мисс Ребекки бюллетени  о
здоровье тетушки.  Оно  столь  быстро  улучшалось,  что  бедной  Бригс  было
позволено повидаться со своей благодетельницей. Люди с нежным сердцем  могут
себе представить чувства этой сентиментальной особы и трогательный  характер
свидания.
     Вскоре мисс Кроули стала чаще допускать к себе  верную  Бригс.  Ребекке
пришло в голову передразнивать почтенную даму в лицо с самым невинным  видом
и неподражаемой серьезностью, что придавало этим мимическим  сценам  двойную
пикантность в глазах ее достойной приятельницы.

     Причины, повлекшие за собой прискорбную болезнь мисс Кроули и ее отъезд
из имения брата, были столь непоэтического свойства, что их едва  ли  удобно
пояснить на страницах нашей  благопристойной  и  чувствительной  повести.  В
самом деле, можно ли сказать о деликатной особе женского пола, принадлежащей
к лучшему обществу, что она объелась  и  опилась  и  что  обильный  ужин  из
горячих  омаров  в  доме  пастора  послужил  причиной  заболевания,   упорно
приписываемого  самой  мисс  Кроули  исключительно  действию  сырой  погоды?
Припадок был такой острый, что Матильда - как  выразился  его  преподобие  -
едва не "окочурилась". Памятуя о ее духовной, все  семейство  было  охвачено
лихорадкой ожидания, а Родон Кроули уже твердо  рассчитывал,  что  к  началу
лондонского сезона у него будет, по крайней мере, сорок тысяч фунтов. Мистер
Кроули  прислал  тетушке  пачку   тщательно   подобранных   брошюрок,   дабы
подготовить ее к переходу с Ярмарки Тщеславия и с Парк-лейн в лучший мир. Но
какой-то сведущий саутгемптонский врач, приглашенный вовремя, одержал победу
над омаром, чуть было не оказавшимся роковым для мисс Кроули, и влил  в  нее
достаточно сил для возвращения в Лондон. Баронет не скрывал своей досады при
таком обороте дел.
     В то время как все ухаживали за мисс Кроули и гонцы из пасторского дома
ежечасно привозили нежным родственникам вести о ее здоровье, в  самом  замке
лежала тяжелобольная дама, на которую никто  не  обращал  внимания,  -  леди
Кроули. Добряк доктор только покачал головой,  осмотрев  больную  (сэр  Питт
согласился на его визит, так как платить за него особо  не  приходилось),  и
леди Кроули предоставили тихонько угасать в ее одинокой спальне,  уделяя  ей
не больше внимания, чем какой-нибудь сорной траве в парке.
     Молодые девицы тоже оказались в небрежении, лишившись  бесценных  благ,
приносимых им уроками гувернантки. Мисс Шарп была такой нежной сиделкой, что
мисс Кроули соглашалась принимать лекарства не иначе как из ее  рук.  Феркин
была низложена еще задолго до отъезда своей хозяйки из деревни;  эта  верная
служанка по возвращении в Лондон нашла для себя горькое утешение в том,  что
мисс Бригс терзается темп же муками ревности и терпит  такое  же  поношение,
как и она, миссис Феркнн.
     Капитан Родон получил продление отпуска  по  случаю  болезни  тетки  и,
послушный долгу, нес дежурство в ее доме. Он все  время  торчал  у  тетки  в
передней (больная лежала в парадной спальне,  в  которую  можно  было  войти
через маленькую голубую гостиную). Здесь он то и дело сталкивался с отцом; а
если Родон тихонечко проходил по коридору, то можно было наперед знать,  что
дверь, за которой скрывается его отец, приотворится и в щель  выглянет  лицо
старого  джентльмена,  похожее  на  морду  гиены.  Что  заставило   их   так
выслеживать друг друга? Несомненно, благородное соперничество:  кто  из  них
окажется внимательнее к дорогой  страдалице,  лежащей  в  парадной  спальне.
Ребекка выходила и утешала их обоих, вернее - то  одного,  то  другого.  Оба
достойных джентльмена горели нетерпением узнать новости о больной из уст  ее
маленькой доверенной посланницы.
     За обедом, к которому Ребекка спускалась на полчаса,  она  поддерживала
мир между отцом и сыном, а потом исчезала на всю ночь.  Тогда  Родон  уезжал
верхом в 15-й полк, стоявший в Мадбери, и оставлял папашу в обществе мистера
Хорокса и рома. Ребекка провела у одра мисс  Кроули  такие  томительные  две
недели, какие только могут выпасть на долю смертного; но нервы  у  нее,  как
видно, были железные, и ее ничуть не изнуряли ни уход за больной,  ни  скука
такого существования.
     Лишь много, много времени спустя она  позволила  себе  признаться,  как
тяжелы были ее обязанности; какой  несносной  пациенткой  оказалась  веселая
старуха, какой она была капризницей и злючкой, какими страдала бессонницами,
как боялась смерти; сколько  долгих  ночей  лежала  она,  стеная,  словно  в
безумном мучительном бреду,  осаждаемая  видениями  того  будущего  мира,  о
котором и слышать не хотела, когда бывала в добром здравии. Представь  себе,
о   прекрасная   юная   читательница,   суетную,   себялюбивую,   противную,
неблагодарную, неверующую старуху в корчах от боли  и  страха,  да  еще  без
парика! Представь ее себе и, пока ты еще не состарилась, научись молиться  и
любить!
     Мисс Шарп с неистощимым терпением бодрствовала  у  этого  неприглядного
ложа. Ничто не ускользало от ее внимания, и, как мудрая управительница,  она
научилась извлекать пользу  из  всего  решительно.  В  последующие  дни  она
рассказывала множество забавных историй о болезни мисс  Кроули,  -  историй,
которые  заставляли  эту  даму  заливаться  краской   смущения   под   слоем
искусственного румянца. Но за время ее болезни Ребекка ни разу не  вышла  из
себя и всегда была начеку; засыпала легко, как человек с чистой совестью,  и
в любую минуту могла погрузиться в освежающее забытье. Да и по  ее  внешнему
виду вы не заметили бы следов большой усталости. Правда, лицо у нее  немного
побледнело, а круги под глазами стали чуть темнее. Но когда бы мисс Шарп  ни
выходила из комнаты болящей, она  всегда  улыбалась,  всегда  была  свежа  и
опрятна и так же мила в своем халатике  и  чепце,  как  в  самом  прелестном
вечернем туалете.
     Так думал капитан, - он бешено, до безумия влюбился в Ребекку. Зубчатая
стрела любви пробила его  толстую  кожу.  Шесть  недель  тесной  близости  и
вынужденных встреч обрекли его на заклание. Его наперсницей каким-то образом
оказалась тетушка-пасторша. Миссис Бьют сначала подняла племянника на смех -
она заметила эту сумасбродную страсть  -  и  стала  его  предостерегать,  но
кончила  тем,  что  признала  малютку  Шарп  самым  умным,  самым  забавным,
чудесным, добродушным, наивным и милым  созданием  во  всей  Англии.  Однако
Родону не следует шутить с ее чувствами: милая мисс Кроули никогда ему этого
не простит. Ведь она тоже без ума от гувернанточки и  любит  эту  Шарп,  как
дочь. Родон должен уехать, вернуться в свой полк,  в  гадкий  Лондон,  и  не
играть чувствами бедной простодушной девушки.
     Много, много раз эта участливая дама, снисходя к  отчаянному  положению
лейб-гвардейца, доставляла ему, как мы видели,  случай  встретиться  с  мисс
Шарп в пасторском доме и проводить ее домой.  Милостивые  государыни,  когда
мужчина известного сорта влюблен, то хоть он и видит крючок и леску  и  весь
тот снаряд, с помощью которого будет пойман, тем  не  менее  он  заглатывает
приманку - он вынужден к ней подойти, он вынужден ее проглотить, - и вот его
подсекают и вытаскивают на берег. Родон догадывался о намерении миссис  Бьют
поймать его Ребеккой, - он  не  отличался  умом,  но  кой-какой  опыт  успел
приобрести. Свет забрезжил в потемках его души - или так  ему  показалось  -
после одного его разговора с миссис Бьют.
     - Попомни мое слово, Родон, - сказала она. -  В  один  прекрасный  день
мисс Шарп будет твоей родственницей.
     - Какой родственницей?  Кузиной,  э,  миссис  Бьют?  Уж  не  Джеймс  ли
страдает но ней, а? - осведомился игривый офицер.
     - Ищи ближе, - сказала миссис Бьют, сверкнув черными глазами.
     - Не Питт ли? Ну нет, ему она не достанется. Подлец ее не стоит. К тому
же у него расчеты на леди Джейн Шипшенкс.
     - Вы, мужчины, ничего не замечаете. Эх ты, простак, слепец!  Ежели  что
случится с леди Кроули, мисс Шарп станет твоей мачехой, так и знай.
     Родон Кроули, эсквайр, протяжно свистнул в знак  своего  изумления  при
таком открытии. Отрицать это было трудно: явная склонность отца к мисс  Шарп
не ускользнула и от него. Проделки почтенного родителя  были  ему  известны.
Более бессовестного старого греховодника... фью-ю!.. И, не окончив фразы, он
зашагал домой, покручивая усы и вполне  уверенный,  что  им  найден  ключ  к
загадочному поведению миссис Бьют.
     "Ну и ну, честное слово! - думал Родон. - До чего дошло! Эта баба хочет
погубить бедную девочку для того,  чтобы  она  не  могла  войти  в  семью  в
качестве леди Кроули!"
     Встретившись с Ребеккой наедине, он с присущим ему  изяществом  пошутил
над привязанностью к ней отца. Она гневно  вскинула  голову,  взглянула  ему
прямо в лицо и сказала:
     - Ну, хорошо, предположим, он привязался ко мне. Так ведь не только  он
один, не правда ли, капитан Кроули? Не думаете ли вы, что я боюсь  его?  Или
вы полагаете, что я не  сумею  защитить  свою  честь?  -  заявила  маленькая
женщина с высокомерием королевы.
     - О... а... почему же... я просто предостерегаю вас... будьте,  знаете,
осторожны... вот и все! - ответил растерявшийся усач.
     - Вы намекаете на что-то неблаговидное? - сказала она, вспыхнув.
     - О... черт... да что вы... мисс Ребекка,  -  защищался  неповоротливый
драгун.
     -  Уж  не  полагаете  ли  вы,  что  у  меня  нет  чувства  собственного
достоинства только потому, что я бедна и одинока,  или  потому,  что  им  не
обладают богачи? Вы думаете, что если я гувернантка, так я  лишена  понятий,
тех правил чести и  хорошего  воспитания,  какие  есть  у  вас,  хэмпширских
дворян? Я - Мопморанси. Чем, по-вашему, Монморанси хуже Кроули?
     Когда мисс Шарп пребывала в волнении  и  ссылалась  на  свою  родню  со
стороны матери, она всегда говорила с легким иностранным  акцептом,  который
придавал особую прелесть ее чистому, звонкому голосу.
     - Нет, - продолжала она, все больше воспламеняясь, - я  могу  перенести
бедность, но не позор, пренебрежение, но не надругательство, да еще от  кого
- от вас!
     Ее чувства вырвались наружу, и она залилась слезами.
     - К черту, мисс Шарп... Ребекка... ей-богу... клянусь своей душой...  я
и за тысячу фунтов не стал бы... Погодите, Ребекка!..
     Она ушла. В тот день она выезжала кататься с мисс Кроули. Это было  еще
до болезни последней. За обедом Ребекка была необычайно остроумна и  весела,
но не желала обращать ни малейшего внимания на все намеки,  кивки,  неловкие
оправдания посрамленного, безумно влюбленного гвардейца. Такого рода  стычки
постоянно происходили во время этой маленькой  войны  -  о  них  утомительно
рассказывать, - и кончались они всегда одинаково: тяжелая  кавалерия  Кроули
терпела поражения в изматывающих схватках с  противником  и,  что  ни  день,
обращалась в бегство.
     Если бы баронет из Королевского  Кроули  не  боялся  упустить  сестрино
наследство, он никогда бы не позволил, чтобы его милые девочки лишались  тех
благ образования, которыми их наделяла бесценная воспитательница. Старый дом
казался без нее опустевшим - столь полезной и приятной сумела  сделать  себя
Ребекка. Письма сэра Питта не переписывались и не исправлялись; книги велись
неаккуратно; все его домашние дела  и  многообразные  проекты  оставались  в
небрежении, с тех пор как уехал его маленький секретарь.  Уже  самый  тон  и
орфография многочисленных писем, которые сэр Питт посылал Ребекке, умоляя ее
и повелевая ей  вернуться,  показывали,  сколь  необходим  ему  этот  личный
секретарь. Чуть ли не каждый день приносил освобожденное от почтовых  сборов
письмо баронета к Ребекке с настоятельными  просьбами  вернуться  или  же  с
обращенными к мисс Кроули убедительными  представлениями  насчет  печального
положения дел с образованием его дочерей.  Но  мисс  Кроули  не  удостаивала
вниманием эти дипломатические ноты.
     Мисс Бригс не получила формальной отставки, но ее положение в  качестве
компаньонки превратилось в пустую видимость и насмешку. Компанию ей в пустой
гостиной составляла отныне жирная болонка да иной раз - в комнате экономки -
недовольная Феркин. С другой стороны, хотя старая леди и слышать  не  хотела
об отъезде Ребекки, однако та не занимала никакой определенной должности  на
Парк-лейн.  Подобно  многим  состоятельным  людям,  мисс   Кроули   привыкла
пользоваться услугами низших до тех пор, пока это было ей нужно,  и,  нимало
не задумываясь,  отпускала  их  от  себя,  едва  эта  надобность  проходила.
Некоторым богатым людям органически несвойственна благодарность, да и трудно
ждать ее от них. Они принимают услуги людей неимущих как нечто должное. Но и
у вас, бедные паразиты и смиренные блюдолизы, мало оснований  жаловаться.  В
ваших дружеских чувствах к богачу  столько  же  искренности,  как  и  в  его
ответном к вам расположении. Вы любите деньги, а не самого человека! И  если
бы Крез и его слуга поменялись ролями, то ты отлично  знаешь,  о  несчастный
плут, в чью пользу расположило бы тебя твое подобострастие!
     И я не уверен, что, несмотря  на  всю  простоту,  живость,  кротость  и
неутомимую  веселость  Ребекки,  хитрая  лондонская  старуха,   на   которую
расточались все эти сокровища дружбы, не  относилась  с  первых  же  дней  с
затаенной подозрительностью к своей нежной сиделке  и  приятельнице.  Должно
быть, в голове у мисс Кроули не раз мелькала  мысль,  что  никто  ничего  не
делает даром. Если она отдавала себе отчет в своих собственных  чувствах  по
отношению к миру, то должна была знать цену чувствам этого мира по отношению
к себе. Быть может, задумывалась она и над тем, что таков обычный удел людей
- не иметь ни одного истинного друга, если сам никого не любишь.
     Но пока Бекки была для нее очень нужна и полезна; поэтому она  подарила
ей два-три новых платья, старое ожерелье и шаль  и  выказывала  свою  дружбу
тем, что перемывала с новой фавориткой косточки всем близким знакомым (можно
ли  найти  более  трогательное  доказательство  расположения?)  и   довольно
неопределенно подумывала  о  каком-то  великом  благодеянии  для  Ребекки  в
будущем - не выдать ли ее замуж за аптекаря Клампа, или не  устроить  ли  ее
счастье каким-нибудь  еще  образом?  В  крайнем  случае,  когда  Ребекка  ей
прискучит и начнется разгар лондонского  сезона,  ее  можно  будет  отослать
обратно в Королевское Кроули.
     Когда мисс  Кроули  перешла  на  положение  выздоравливающей  и  начала
спускаться в гостиную, Бекки пела ей и всячески ее развлекала; когда же  она
настолько оправилась, что могла выезжать, Бекки сопровождала ее. И во  время
этих выездов какое из  всех  мест  на  свете  могло  привлечь  мисс  Кроули,
преисполненную  благодушия  и  чувства  дружбы,  как  не  дом  Джона  Седли,
эсквайра, на Рассел-сквер в Блумсбери.
     Мы знаем, что еще до этого события между обеими любящими подругами  шла
горячая переписка. Однако за короткий срок  пребывания  Ребекки  в  Хэмпшире
вечная дружба молодых девиц  (следует  ли  в  том  признаться?)  значительно
ослабела и так износилась и выдохлась с возрастом, что грозила  окончательно
захиреть. Да и не мудрено. Ведь  каждая  из  них  была  занята  собственными
важными делами: Ребекке надо было думать о своем преуспеянии у  нанимателей,
а у Эмилии была своя всепоглощающая тема. Когда обе приятельницы встретились
и бросились друг другу в объятия с пылкостью, отличающей молодых  девиц  при
свидании,  Ребекка  разыграла  свою  роль  с  отменной  стремительностью   и
энергией. Бедная же маленькая Эмми густо покраснела, целуя подругу,  ибо  ее
мучило чувство, что она  виновата  перед  нею  в  чем-то  очень  похожем  на
холодность.
     Первая их встреча была весьма краткой. Эмилия как раз  собиралась  идти
гулять. Мисс Кроули ждала внизу в коляске, и слуги ее дивились на эту  часть
города, где они очутились, и глазели на честного  Самбо,  черного  лакея  из
Блумсбери, принимая его за одного из забавных туземцев  этой  местности.  Но
когда Эмилия вышла на улицу, прелестная,  с  ласковой  своей  улыбкой  (ведь
должна же была Ребекка представить ее своему другу; и  мисс  Кроули  безумно
хотелось взглянуть на нее, но только она была слишком тяжело  больна,  чтобы
выйти из экипажа), когда, говорю я, Эмилия  вышла  на  улицу,  парк-лейнская
ливрейная аристократия и вовсе растерялась, не будучи  в  состоянии  понять,
как подобное существо могло появиться на свет божий в Блумсберп. Мисс Кроули
была положительно пленена нежным, зардевшимся от смущения  личиком  девушки,
так робко и так грациозно приближавшейся к  ней,  чтобы  засвидетельствовать
уважение покровительнице своей подруги.
     - Что за цвет лица, душенька! Какой  милый  голосок!  -  говорила  мисс
Кроули, когда их экипаж после этого краткого  свидания  покатил  в  западную
часть города. - Милая моя Шарп, ваша юная подруга  очаровательна.  Привезите
ее ко мне на Парк-лейн, слышите?
     У мисс Кроули был отличный вкус. Ей нравилась естественность  манер,  а
легкая робость только выгодно ее оттеняла.  Она  любила  видеть  около  себя
хорошенькие личики в такой же мере, как красивые картины и дорогой фарфор. В
тот день она раз десять с восхищением отозвалась об Эмилии и упомянула о ней
и при Родоие Кроули,  когда  тот,  по  чувству  долга,  прибыл  разделить  с
тетушкой ее цыпленка.
     Конечно, Ребекка не преминула сообщить, что Эмилия уже просватана... за
поручика Осборна... ее давнишняя любовь!
     - Не служит ли он  в  армейском  полку?  -  спросил  капитан  Кроули  и
вспомнил не без труда - как оно и подобает гвардейцу - номер полка: -  Не  в
*** ли?
     Ребекка подтвердила, что, кажется, полк именно этот самый.
     - Фамилия его капитана, - прибавила она, - Доббин.
     -  Неуклюжий,  долговязый  малый,  -  продолжал  Кроули,  -   на   всех
натыкается? Я знаю его. А  этот  Осборн  такой  смазливый  хлыщ  с  большими
черными бакенбардами?
     - Огромнейшими, - подтвердила Ребекка  Шарп,  -  и  он  ими  необычайно
гордится, могу вас уверить.
     Капитан Кроули довольно заржал в ответ. И так как дамы  потребовали  от
него объяснений, он удовлетворил их  любопытство,  как  только  справился  с