ней; и точно так же хохотал он над  брошюрами
леди Саутдаун, хохотал над сыновьями, над всем светом и  даже  над  Лентами,
когда они сердились, что бывало нередко.
     Мисс Хорокс водворилась в Королевском  Кроули  в  качестве  экономки  и
правила всеми домочадцами сурово  и  величественно.  Слугам  было  приказано
величать ее "мэм"" или "мадам", а одна маленькая горничная, желавшая  к  ней
подслужиться, называла ее не иначе как "миледи", не встречая  возражений  со
стороны грозной домоправительницы.
     - Бывали леди лучше меня, а бывали  и  хуже.  Эстер,  -  отвечала  мисс
Хорокс на это обращение своей фаворитки. Так она управляла, держа в  трепете
всех, за исключением отца, хотя и с ним обращалась надменно,  требуя,  чтобы
он не забывался в присутствии будущей супруги баронета. Она и в самом деле с
огромным удовольствием репетировала эту лестную роль, к восторгу сэра Питта,
который потешался над ее ужимками и гримасами и часами хохотал,  глядя,  как
она важничает и подражает светскому обхождению. Он  уверял,  что  это  лучше
всякого театра - смотреть, как она разыгрывает благородную даму. Однажды  он
даже заставил ее надеть придворное платье первой леди Кроули и,  поклявшись,
что оно удивительно к ней идет  (с  чем  мисс  Хорокс  вполне  согласилась),
грозил, что сию же минуту повезет ее ко двору в карете четверней. Она рылась
в гардеробах обеих покойных леди и перекраивала  и  переделывала  оставшиеся
наряды по своей фигуре и по своему вкусу. Ей очень хотелось завладеть  также
драгоценностями и безделушками, по старый баронет запер их в шкаф, и она  ни
лаской, ни лестью не могла выманить у него ключи.  Установлено,  что  спустя
некоторое время после отъезда этой особы из Королевского Кроули была найдена
принадлежавшая ей тетрадь, из которой видно, какие она  прилагала  старания,
чтобы научиться писать, а главное - подписывать собственное имя  в  качестве
леди Кроули, леди Бетси Хорокс, леди Элизабет Кроули и  т.  д.  Хотя  добрые
люди из пасторскою дома никогда не заходили в замок  и  чуждались  ужасного,
выжившего из ума старика, его владельца, однако они точно знали все, что там
делается, и со дня на день ожидали катастрофы, на  которую  уповала  и  мисс
Хорокс. Но завистливая судьба обманула ее надежды, лишив заслуженной награды
столь беспорочную любовь и добродетель.
     Однажды баронет  застал  "ее  милость",  как  он  шутливо  называл  ее,
восседающей в гостиной за старым расстроенным фортепьяно, к  которому  никто
не прикасался с тех пор, как Бекки Шарп играла на нем кадрили. Она сидела  в
самой торжественной позе и во все горло  завывала,  подражая  тому,  что  ей
когда-то доводилось  слышать.  Маленькая  горничная,  желавшая  выслужиться,
стояла возле хозяйки и, в полном восторге от ее исполнения, кивала головой и
восклицала: "Господи, мэм, как прекрасно!" -  совершенно  так  же,  как  это
проделывают элегантные льстецы в великосветской гостиной.
     Увидев эту картину,  баронет,  по  обыкновению,  смеялся  до  упаду.  В
течение  вечера  он  раз  десять  описывал   ее   Хороксу,   к   величайшему
неудовольствию мисс Хорокс он барабанил по  столу,  как  будто  по  клавишам
музыкального инструмента, и завывал, подражая ее манере петь. Он клялся, что
такой чудный голос надо обработать, и заявил, что наймет ей учителей  пения,
в чем она не нашла ничего смешного. Сэр Питт был очень в духе в тот вечер  и
выпил со своим приятелем дворецким непозволительное  количество  рома.  Было
очень поздно, когда верный друг и слуга отвел его в спальню.
     Через полчаса в доме вдруг поднялся страшный переполох. В окнах старого
пустынного замка, где только две-три комнаты  были  заняты  его  владельцем,
замелькали огни. Мальчик верхом поскакал в Мадбери за доктором. А еще  через
час (и по  этому  мы  можем  судить,  какие  тесные  отношения  поддерживала
превосходная миссис Бьют Кроули с господским домом) эта  леди,  в  капоре  и
деревянных калошах, преподобный Бьют Кроули и его сын Джеймс  Кроули  дружно
устремились к замку и, пробежав парком, вошли в дом через открытую  парадную
дверь.
     Миновав сени и маленькую дубовую гостиную,  где  на  столе  стояли  три
стакана и пустая бутылка из-под рому, они проникли в кабинет  сэра  Питта  и
там застали ошалевшую мисс Хорокс в ее преступных лентах,  -  она  подбирала
ключи из связки к шкафчикам и конторке. Она  выронила  их  с  криком  ужаса,
когда глаза маленькой миссис Бьют сверкнули на нее из-под черного капора.
     - Посмотрите-ка сюда, Джеймс и мистер Кроули! - завопила  миссис  Бьют,
указывая  на  черноглазую  преступницу,  стоявшую   перед   ней   в   полной
растерянности.
     - Он сам мне их дал, сам мне их дал! - кричала она.
     - Сам дал тебе, мерзкая тварь! -  надрывалась  миссис  Бьют.  -  Будьте
свидетелем, мистер Кроули, что мы застали  эту  негодную  женщину  на  месте
преступления, ворующей имущество вашего брата.  Ее  повесят,  я  всегда  это
говорила!
     Мисс  Хорокс  в  смертельном  страхе  бросилась  на  колени,  заливаясь
слезами. Но, как всем известно, ни одна поистине добрая женщина не торопится
прощать, и унижение врага наполняет ее душу ликованием.
     - Позвони в колокольчик, Джеймс! - сказала миссис Бьют. -  Звони,  пока
не сбегутся люди.
     Трое или четверо слуг, остававшихся в старом пустом замке,  явились  на
этот голосистый и настойчивый зов.
     - Посадите злодейку под замок, - приказала миссис Бьют,  -  мы  поймали
ее, когда она грабила сэра Питта. Мистер Кроули,  вы  составите  указ  о  ее
задержании... а вы, Бедоуз, отвезете ее утром в Саутгемптонскую тюрьму.
     - Но, милая, - возразил судья и пастор, - ведь она только...
     - Нет ли  здесь  ручных  кандалов?  -  продолжала  миссис  Бьют,  топая
деревянными калошами. - Надо надеть ей наручники!  Где  негодный  отец  этой
твари?
     - Он дал их мне! - продолжала кричать бедная Бетси. - Разве нет, Эстер?
Ты сама видела, как сэр Питт... ты знаешь, что он дал мне... уже  давно,  на
другой день после мадберийской ярмарки; они мне не нужны.  Берите  их,  если
думаете, что они не мои!
     Тут бедная злоумышленница вытащила из кармана пару больших,  украшенных
поддельными камнями башмачных пряжек, которые давно вызывали ее восхищение и
которые она только что присвоила, достав  их  из  книжного  шкафа,  где  они
хранились.
     - Как вы смеете так безбожно врать, Бетси? - сказала  Эстер,  маленькая
горничная, ее недавняя фаворитка. - И  кому?  -  доброй,  любезнейшей  мадам
Кроули и его преподобию! (Она присела.) Вы можете обыскать  все  мои  ящики,
мэм, сделайте одолжение, вот мои ключи;  я  честная  девушка,  хотя  и  дочь
бедных родителей и воспитывалась в работном доме; и не  сойти  мне  с  этого
места, если вы найдете у меня хоть один кусочек кружева или  шелковый  чулок
из всего того, что вы натаскали.
     - Давай ключи, негодяйка! - прошипела добродетельная маленькая  леди  в
капоре.
     - А вот и свеча, мэм; и если  угодно,  мэм,  я  могу  вам  показать  ее
комнату, мэм, и шкаф в комнате экономки,  где  у  нее  куча  вещей,  мэм!  -
кричала усердная маленькая Эстер, все время приседая.
     - Сделай одолжение, придержи язык!  Я  отлично  знаю  комнату,  которую
занимает эта тварь. Миссис Браун, будьте добры пойти вместе со мной,  а  вы,
Бедоуз, не спускайте глаз с этой женщины, -  сказала  миссис  Бьют,  схватив
свечу. - Мистер Кроули, вы бы лучше  отправились  наверх  и  посмотрели,  не
убивают ли там вашего несчастного брата. - И капор  в  сопровождении  миссис
Браун отправился в комнату, которую, как миссис Бьют  справедливо  заметила,
она отлично знала.
     Пастор пошел наверх и нашел там  доктора  из  Мадбери  и  перепуганного
Хорокса, склонившихся над креслом сэра Питта Кроули. Они  пробовали  пустить
ему кровь.

     Рано утром к мистеру Питту Кроули был послан нарочный от жены  пастора,
которая приняла на себя командование всем домом и всю ночь сторожила старого
баронета. До некоторой степени  он  был  возвращен  к  жизни;  но  языка  он
лишился, хотя, по-видимому, всех узнавал. Решительная миссис Бьют ни на  шаг
не отходила от его  постели.  Казалось,  эта  маленькая  женщина  нимало  не
нуждалась во сне: она ни разу не сомкнула своих черных  горящих  глаз,  хотя
даже доктор храпел, сидя в кресле.  Хорокс  попытался  было  утвердить  свою
власть и поухаживать за хозяином, но миссис Бьют назвала его старым пьяницей
и запретила ему показываться в доме, иначе он будет сослан на  каторгу,  так
же как его негодяйка дочь.
     Устрашенный ее угрозами, он  скрылся  вниз,  в  дубовую  гостиную,  где
находился мистер Джеймс; последний, исследовав бутылку и убедившись,  что  в
ней нет ничего, велел мистеру Хороксу достать еще бутылку рому, которую  тот
и принес вместе с чистыми стаканами. Пастор и его  сын  уселись  перед  нею.
приказав Хороксу сейчас же сдать ключи и больше не показываться.
     Окончательно спасовав перед  такой  твердостью,  Хорокс  сдал  ключи  и
вместе  с  дочерью  улизнул  под  покровом  ночи,  отрекшись  от  власти   а
Королевском Кроули.

ГЛАВА XL,
     в которой Бекки признана членом семьи

     Наследник  старого  баронета  прибыл  в  замок,  лишь  только  узнал  о
катастрофе, и с этою времени, можно сказать, воцарился в Королевском Кроули.
Ибо, хотя сэр Питт прожил еще несколько месяцев, к нему уже не  возвращалось
полностью ни сознание, ни  способность  речи,  так  что  управление  имением
перешло  в  руки  старшего  сына.  Питт  нашел  дела   родителя   в   весьма
беспорядочном состоянии. Сэр Питт  все  время  то  прикупал,  то  закладывал
землю; он состоял в сношениях с десятками деловых люден и с  каждым  из  них
ссорился: ссорился и заводил тяжбы со своими арендаторами, заводил тяжбы  со
стряпчими, с компаниями но эксплуатации копей и доков, совладельцем  которых
он был, и со всеми, с кем только имел  дело.  Распутать  все  эти  кляузы  и
очистить  имение  было  задачей,  достойной   аккуратного   и   настойчивого
пумнерникельского дипломата, и он принялся за работу с необычайным усердием.
Вся его семья переселилась в Королевское Кроули, куда  прибыла,  конечно,  и
леди Саутдаун; она под носом у пастора принялась за обращение  его  прихожан
и,  к  негодованию  и  досаде  миссис  Бьют,  привезла  с  собой  все   свое
неправоверное духовенство. Сэр Питт не успел запродать право на бенефицию  с
церковного прихода Королевского Кроули, и ее милость предложила, когда  срок
кончится, взять его  под  свое  попечение  и  водворить  в  пасторском  доме
кого-нибуль  из  своих  молодых  proteges,  на  каковое   предложение   Питт
дипломатически промолчал.
     Намерения миссис Бьют относительно мисс  Хорокс  не  были  приведены  в
исполнение, и Бетси не попала в Саутгемптонскую тюрьму. Она  покинула  замок
вместе с отцом, и последний вступил во владение деревенским трактиром  "Герб
Кроули", который получил в аренду от сэра  Пита.  Таким  же  образом  бывший
дворецкий  оказался  обладателем  клочка  земли,  что  давало  ему  голос  в
избирательном округе. Другим  голосом  располагал  пастор,  и  ими,  да  еще
четырьмя людьми ограничивалось число  избирателей,  посылавших  в  парламент
двух членов от Королевского Кроули.
     Между дамами из пасторского дома и замка внешне  установились  вежливые
отношения - по крайней мере, между младшим  поколением,  потому  что  миссис
Бьют и леди Саутдаун никогда не могли встречаться без баталий  и  постепенно
совсем перестали видеться. Когда  обитательницы  пасторского  дома  навещали
родственников в замке, ее милость оставалась  у  себя  в  комнате,  и,  быть
может, даже мистер Пихт был не слишком этим недоволен. Он верил, что фамилия
Бинки - самая знатная, умная и влиятельная на свете, и перед "ее  милостью",
то есть своей тещей, ходил по струнке; но иногда  он  чувствовал,  что  леди
Саутдаун слишком уж  им  командует.  Если  вас  считают  молодым,  это,  без
сомнения, лестно, но  когда  вам  сорок  шесть  лет  и  вас  третируют,  как
мальчишку, вам недолго и обидеться. Леди Джейн  -  та  во  всем  подчинялась
матери. Она только позволяла себе тайно любить своих детей,  и,  но  счастью
для нее, нескончаемые дела леди Саутдаун - совещания с  духовными  лицами  ц
переписка со всеми миссионерами  Африки,  Азии  и  Австралии  -  отнимали  у
досточтимой графини так много  времени,  что  она  могла  посвящать  внучке,
маленькой Матильде, и внуку, мистеру Питту Кроули,  лишь  считанные  минуты.
Последний был слабым  ребенком,  и  только  большими  дозами  каломели  леди
Саутдаун удавалось поддерживать его жизнь.
     Что касается сэра Питта, то он был удален в те самые  апартаменты,  где
когда-то угасла леди Кроули, и здесь мисс Эстер, горничная, так стремившаяся
выслужиться, усердно и заботливо присматривала за ним. Какая  любовь,  какая
верность, какая преданность  могут  сравниться  с  любовью,  преданностью  и
верностью сиделок с хорошим жалованьем? Они оправляют подушки и варят  кашу;
они, чуть  что,  вскакивают  по  ночам;  они  переносят  жалобы  и  воркотню
больного; они видят яркое солнце за окном и не стремятся выйти на улицу; они
спят, приткнувшись на стуле, и обедают в полном  одиночестве;  они  проводят
длинные-длинные вечера, ничего не делая и только следя за углями в камине  и
за питьем  больного,  закипающим  в  кастрюльке;  они  целую  неделю  читают
еженедельный журнал, а "Строгий призыв Лоу" и "Долг человека" доставляют  им
чтение на год. И мы еще выговариваем им,  когда  их  родные  навещают  их  в
воскресенье и приносят им немножко джину в корзинке с бельем. О милые  дамы,
какой мужчина, пусть даже самый любящий, выдержит такую муку -  ухаживать  в
течение целого года за предметом своей страсти! А сиделка возится с вами  за
какие-нибудь десять фунтов в три месяца, и мы еще  считаем,  что  платим  ей
слишком много. По крайней мере, мистер Кроули изрядно ворчал,  когда  платил
половину этого мисс Эстер, неусыпно ухаживавшей за его отцом.
     В солнечные дни старого джентльмена выкатывали в кресле на террасу -  в
том самом кресле, которым пользовалась мисс Кроули в Брайтоне и которое было
привезено сюда вместе с имуществом леди Саутдаун. Леди  Джейн  шла  рядом  с
креслом старика, она явно была его любимицей - он усердно кивал ей головой и
улыбался, когда она входила, а когда удалялась,  испускал  нечленораздельные
жалобные стоны. Как только дверь за нею закрывалась, он  начинал  плакать  и
рыдать. В ответ на это лицо и манеры Эстер, чрезвычайно кроткой и ласковой в
присутствии молодой леди, сразу же менялись, и она строила гримасы,  грозила
кулаком, кричала: "Замолчи, старый болван!" - и откатывала  кресло  больного
от огня, на который он любил смотреть. Тогда он начинал плакать еще  сильнее
- ибо после семидесяти с  лишним  лет  хитрости,  надувательства,  пьянства,
интриг, греха и  эгоизма  теперь  остался  только  хныкающий  старый  идиот,
которого укладывали в постель и поднимали, умывали  и  кормили,  как  малого
ребенка.
     Наконец наступил день, когда обязанности сиделки окончились. Рано утром
к Питту Кроули, сидевшему над расходными книгами управляющего и  дворецкого,
постучались, и перед ним предстала Эстер, доложившая с низким реверансом:
     - С вашего позволения, сэр Питт, сэр Питт скончался  нынче  утром,  сэр
Питт. Я поджаривала ему гренки, сэр Питт, к его кашке, сэр Питт, которую  он
кушал каждое утро ровно в шесть часов, сэр Питт, и... и мне показалось...  я
услышала словно стон, сэр  Питт...  и...  и...  и...  -  Она  опять  сделала
реверанс.
     Отчего бледное лицо Питта багрово вспыхнуло? Не  от  того  ли,  что  он
сделался наконец сэром Питтом с местом в парламенте и с возможными почестями
впереди? "Теперь я очищу имение от долгов", - подумал он и быстро прикинул в
уме, какова задолженность  поместья  и  во  что  обойдется  привести  его  в
порядок. До сих пор он боялся пускать в ход тетушкины деньги, думая, что сэр
Питт может поправиться, и тогда его затраты пропали бы даром.
     Все шторы в замке и в  пасторском  доме  были  спущены;  колокол  уныло
гудел, и алтарь был задрапирован черным. Вьют Кроули не пошел на собрание по
поводу скачек, а спокойно пообедал в Фадлстоне, где за портвейном поговорили
об его покойном брате и о  молодом  сэре  Питте.  Мисс  Бетси,  которая  тем
временем вышла замуж  за  шорника  в  Мадбери,  поплакала.  Домашний  доктор
приехал выразить  почтительное  соболезнование  и  осведомиться  о  здоровье
уважаемых леди. О смерти этой толковали в Мадбери и в "Гербе Кроули". Хозяин
трактира помирился с пастором, который, как  говорили,  теперь  захаживал  в
заведение мистера Хорокса отведать его легкого пива.
     - Не написать ли мне вашему брату...или вы напишете  сами?  -  спросила
леди Джейн своего мужа, сэра Питта.
     - Конечно, я сам напишу, - ответил  сэр  Питт,  -  и  приглашу  его  на
похороны: этого требует приличие...
     - А... а... миссис Родон? - робко продолжала леди Джейн.
     - Джейн! - сказала леди Саутдаун. - Как ты можешь даже думать об этом?
     - Конечно, необходимо пригласить и миссис Родон, - произнес  решительно
Питт.
     - Пока я в доме, этого не будет! - заявила леди Саутдаун.
     - Я прошу вашу милость вспомнить, что глава этого дома -  я,  -  сказал
сэр Питт. - Пожалуйста, леди Джейн, напишите письмо миссис  Родон  Кроули  и
просите ее приехать по случаю печального события.
     - Джейн! Я запрещаю тебе прикасаться к бумаге! - воскликнула графиня.
     - Мне кажется, что глава дома - я, - повторил сэр Питт, - и  как  я  ни
сожалею о  всяком  обстоятельстве,  которое  может  заставить  вашу  милость
покинуть этот дом, я все же, с вашего разрешения, буду управлять им так, как
считаю нужным.
     Леди Саутдаун величественно поднялась, как миссис Сиддонс в  роли  леди
Макбет, и приказала запрягать свою карету: если сын и дочь  выгоняют  ее  из
дома, она скроет свою скорбь где-нибудь в уединении и будет  молить  бота  о
том, чтобы он вразумил их.
     - Мы вовсе не выгоняем вас из дому, мама,  -  умоляюще  сказала  робкая
леди Джейн.
     - Вы приглашаете сюда такое общество, с которым  добрая  христианка  не
может встречаться. Я уезжаю завтра утром!
     - Сделайте одолжение, пишите под мою  диктовку,  Джейн,  -  заявил  сэр
Питт, вставая и принимая повелительную позу, как на "Портрете джентльмена" с
последней выставки. - Начинайте: "Королевское Кроули, четырнадцатое сентября
тысяча восемьсот двадцать второго года. Дорогой брат..."
     Услыхав эти решительные и ужасные слова,  леди  Макбет,  которая  ждала
какого-нибудь признака слабости или колебания со стороны зятя, с  испуганным
видом покинула библиотеку. Леди Джейн посмотрела на мужа, как  будто  хотела
пойти за матерью и успокоить ее, но Питт запретил жене двигаться с места.
     - Она не уедет, - сказал  он.  -  Она  сдала  свой  дом  в  Брайтоне  и
истратила свой полугодовой доход. Графиня не может  жить  в  гостинице,  ото
неприлично. Я долго ждал случая, чтобы сделать  такой...  такой  решительный
шаг, моя дорогая: ведь вы понимаете, что  в  доме  может  быть  только  один
глава. А теперь, с  вашего  позволения,  будем  продолжать:  "Дорогой  брат!
Печальное известие, которое я  считаю  своим  долгом  сообщить  всем  членам
семьи, не явилось для нас неожиданностью..."
     Словом, Питт, воцарившись в замке и благодаря  удаче  -  или  благодаря
своим заслугам, как он думал, - прибрав к  рукам  почти  все  состояние,  на
которое рассчитывали и другие родственники, решил обращаться с ними  ласково
и великодушно и возродить Королевское Кроули  к  новой  жизни.  Ему  льстило
считать себя главою семьн. Ои предполагал воспользоваться обширным влиянием,
которое скоро должен был приобрести в графстве  благодаря  своим  выдающимся
талантам и положению, чтобы найти брату хорошее место и прилично  пристроить
кузин. А может быть, он чувствовал легкие укоры совести, когда думал о  том,
что