ка провела целую ночь в слезах, как  рассказывала  ее  горничная  этому
несчастному молодому джентльмену, и  буквально  валялась  у  мужа  в  ногах,
умоляя его простить долг и сжечь вексель. Но как мог он это сделать? Он  сам
проиграл столько же  Блекстону  из  гусарского  полка  и  графу  Понтеру  из
ганноверской кавалерии. Грину можно дать отсрочку,  но  платить...  конечно,
заплатить он должен. Говорить о том, чтобы  сжечь  расписку,  -  это  просто
детская болтовня.
     И другие офицеры - большей частью молодые,  потому  что  вокруг  миссис
Кроули собиралась обычно молодежь, - уходили с  этих  вечеров  с  вытянутыми
лицами, оставив более или менее значительные суммы за ее карточными столами.
Ее дом стал приобретать печальную  славу,  и  опытные  игроки  предупреждали
менее опытных об опасности. Полковник О'Дауд *** полка, входившего в  состав
оккупационных войск в Париже, предостерег таким образом поручика Спуни  того
же полка. В  "Cafe  de  Paris"  между  обедавшими  там  упомянутым  пехотным
полковником и его супругой, с одной стороны, и полковником Кроули  и  миссис
Кроули -  с  другой,  произошла  ссора,  наделавшая  много  шуму.  Обе  дамы
участвовали в стычке. Миссис О'Дауд щелкнула  пальцами  перед  носом  миссис
Кроули и назвала  ее  мужа  "форменным  шулером".  Полковник  Кроули  вызвал
полковника О'Дауда,  кавалера  ордена  Бани,  на  дуэль.  Главнокомандующий,
услыхав о ссоре, пригласил к себе полковника  Кроули,  который  уже  готовил
пистолеты - те самые, из которых он когда-то застрелил капитана Маркера, - и
так убедительно побеседовал с ним, что дуэль не состоялась. Если бы  Ребекка
не упала на колени перед генералом Тафто, Кроули был бы отправлен в  Англию.
В течение нескольких недель после этого он играл только со штатскими.
     Но, несмотря на неоспоримое искусство Родона и его  неизменные  успехи,
Ребекка, поразмыслив, пришла к выводу, что их положение непрочно и что, хотя
они почти никому не платят, их маленький капитал грозит  в  один  прекрасный
день обратиться в нуль.
     - Карточная игра, дорогой мой, - говорила она, - хороша как  дополнение
к доходу, но не как доход сам по себе. Рано или поздно людям надоест играть,
и что же тогда лам делать?
     Родону пришлось с ней согласиться. Он уже не  раз  замечал,  что  после
нескольких приятных ужинов в их доме джентльменам и в самом  деле  надоедала
игра с ним, и, несмотря на чары Ребекки, они не  торопились  повторить  свое
посещение.
     Жизнь в Париже текла легко и приятно, по, в сущности, это была праздная
забава и пустое развлечение, и Ребекка решила, что пора ей серьезно заняться
судьбою мужа  у  себя  на  родине:  необходимо  было  найти  ему  место  или
исхлопотать для него должность  в  Англии  или  в  колониях.  И  она  решила
вернуться домой, как только для них будет  расчищен  путь.  Для  начала  она
заставила  Кроули  продать  патент  и  выйти  в  отставку  на  пенсию.   Его
обязанности как адъютанта генерала Тафто прекратились  еще  раньше.  Ребекка
повсюду высмеивала Тафто - его тупей (который он соорудил себе по приезде  в
Париж), корсет, фальшивые зубы, а больше всего  -  его  поползновения  слыть
сердцеедом и нелепое тщеславие, заставлявшее его видеть чуть ли не в  каждой
женщине, к которой он приближался, свою жертву. Теперь генерал  перенес  все
свое внимание - букеты, обеды в ресторанах, ложи в опере и безделушки  -  на
миссис Брент, густобровую жену комиссара  Брента.  Бедная  миссис  Тафто  не
стала от этого счастливее и все так  же  проводила  долгие  вечера  одна  со
своими дочерьми, зная, что ее генерал, завитой и надушенный,  простоит  весь
спектакль за креслом миссис Брент. Конечно, у Бекки немедленно оказалась  на
его месте дюжина других поклонников, и ей  было  нетрудно  своим  остроумием
уничтожить соперницу. Но, как мы уже говорили, эта праздная  светская  жизнь
утомила ее. Ложи в театрах и обеды в ресторанах  наскучили  ей;  из  букетов
нельзя было делать запасов на будущее, и она не могла  жить  на  безделушки,
кружевные носовые платки и  лайковые  перчатки.  Ребекка  чувствовала  тщету
удовольствий и стремилась к более существенным благам.
     Как раз в это время пришло известие, которое мгновенно распространилось
среди многочисленных кредиторов полковника в Париже и немало  их  успокоило:
мисс Кроули, его богатая тетка, от которой он ожидает огромного  наследства,
при смерти; полковник должен спешить  к  одру  умирающей.  Миссис  Кроули  с
ребенком останется в Париже, пока муж не приедет за ними. Родон отправился в
Кале, куда и прибыл благополучно. Можно было думать, что оттуда он поедет  в
Дувр, но вместо того он взял место в дилижансе, направлявшемся в Дюнкерк,  а
там прямехонько проехал в Брюссель, куда его давно тянуло. Дело в том, что в
Лондоне у него было еще больше долгов, чем в Париже, и он предпочитал  обеим
шумным столицам тихий бельгийский городок.
     Тетка умерла. Миссис Кроули заказала глубокий  траур  для  себя  и  для
маленького Родона. Полковник был занят устройством  дел  о  наследстве.  Они
могли  теперь  снять  в  гостинице  комнаты  в  бельэтаже  взамен  маленьких
антресолей, которые до сих  пор  занимали.  Миссис  Кроули  и  хозяин  отеля
устроили совещание по поводу  новых  драпировок  и  дружески  пререкались  о
коврах. Наконец все было улажено - кроме денежного счета. Ребекка  уехала  в
одной из карет отеля; с нею  отбыли  ее  француженка-няня  и  сын.  Любезный
хозяин и хозяйка гостиницы  на  прощание  улыбались  ей,  стоя  у  подъезда.
Генерал Тафто неистовствовал, когда узнал,  что  Ребекка  уехала,  а  миссис
Брент неистовствовала  оттого,  что  он  неистовствует.  Поручик  Спуни  был
поражен  в  самое  сердце.  Хозяин  стал  готовить  свои  лучшие  комнаты  к
возвращению прелестной маленькой женщины и ее супруга. Он увязал и тщательно
хранил сундуки, которые она  поручила  его  заботам.  Мадам  Кроули  умоляла
беречь их как зеницу ока. Однако, когда впоследствии они были вскрыты, в них
не оказалось ничего особенно ценного.
     Прежде чем присоединиться к мужу в бельгийской столице,  миссис  Кроули
предприняла  поездку  в  Англию,  а  своего  маленького  сына  оставила   на
континенте, на попечении его французской няни.
     Разлука матери с ребенком не причинила больших  огорчений  ни  той,  ни
другой стороне. По правде говоря, Ребекка уделяла не слишком много  внимания
юному джентльмену с  самого  его  рождения.  По  милому  обычаю  французских
матерей, она поместила его в деревне в окрестностях Парижа, у кормилицы, где
маленький  Родон  благополучно  провел  первые  месяцы  своей  жизни   среди
многочисленных  молочных  братьев,  бегавших  в  деревянных  башмаках.  Отец
нередко  приезжал  навещать  его,  и  родительское  сердце   Родона-старшего
радовалось при виде загорелого чумазого мальчугана, который  весело  визжал,
делая из песка пирожки под наблюдением своей кормилицы, жены садовника.
     Ребекка не очень-то стремилась видеть своего сына и наследника: однажды
он испортил ей новую ротонду прелестного жемчужно-ceporo цвета.  Материнским
ласкам малыш  предпочитал  ласки  нянюшки,  и  когда  наконец  ему  пришлось
покинуть свою веселую кормилицу и почти  родительницу,  он  долго  и  громко
плакал и утешился только тогда,  когда  мать  обещала,  что  он  вернется  к
кормилице на следующий же день. Да и доброй крестьянке,  которая,  вероятно,
также огорчилась разлукой, было сказано, что ребенок вскоре вернется к  ней,
и некоторое время она с нетерпением его ждала...
     В сущности, наши друзья  были,  можно  сказать,  первыми  из  той  стаи
дерзких  английских  авантюристов,  которые  позднее  наводнили   континент,
промышляя во всех европейских  столицах.  В  те  счастливые  1817-1818  годы
уважение к богатству и достоинству англичан еще не было  поколеблено.  В  то
время они, как я слышал, еще не научились торговаться  при  покупках  с  той
настойчивостью, которая отличает их теперь. Большие города  Европы  не  были
еще открыты для деятельности наших предприимчивых плутов. Если  в  настоящее
время едва ли найдется город во Франции или в Италии, где бы вы не встретили
наших благородных соотечественников, ведущих себя с тем беспечным  чванством
и наглостью, которые от нас неотъемлемы, надувающих хозяев отелей, сбывающих
доверчивым банкирам фальшивые чеки, похищающих у каретников  их  экипажи,  у
ювелиров - драгоценности, у  легкомысленных  путешественников  -  деньги  за
карточным столом... и даже книги из общественных библиотек,  -  то  тридцать
лет назад за нами  еще  не  установилась  столь  прочная  репутация:  любому
"английскому  милорду",  путешествующему  в  собственном  экипаже,   повсюду
оказывали кредит, и благородные джентльмены не столько  обманывали,  сколько
сами оказывались обманутыми.
     Хозяин гостиницы, где жили супруги Кроули во время своего пребывания  в
Париже, убедился, что понес значительные убытки, лишь  когда  с  их  отъезда
прошло уже несколько недель - лишь после того,  как  к  нему  несколько  раз
заходила мадам Марабу, модистка, со счетом за вещи, которые  она  поставляла
мадам Кроули, и не менее шести раз наведывался мосье Дидло  из  Буль-д'Ор  в
Пале-Рояле узнать, не вернулась ли очаровательная миледи, которая покупала у
него часы и браслеты. Оказалось, что даже бедной жене садовника, выкормившей
ребенка миледи, только за  первые  шесть  месяцев  были  оплачены  молоко  и
материнская  ласка,  которые  она  щедро  отдавала  веселому   и   здоровому
маленькому Родону. Повторяем,  даже  кормилице  не  было  заплачено:  Кроули
слишком спешили, чтобы помнить о таком незначительном долге. Что же касается
хозяина гостиницы, то он до конца своей жизни нещадно ругал  всю  английскую
нацию и расспрашивал проезжающих, не знают ли они некоего полковника,  лорда
Кроули, avec sa femme - une petit dame, tres  spirituelle  {С  женой,  очень
остроумной маленькой особой (франц.).}.
     - Ah, monsieur, - добавлял он, -  ils  m'ont  affreu-sement  vole  {Ах,
сударь, они меня безбожно обокрали (франц.).}.
     Грустно было слушать, как жалобно он расписывал свое несчастье.
     Цель путешествия Ребекки в Лондон заключалась  в  том,  чтобы  добиться
полюбовного соглашения с многочисленными кредиторами Родона и, предложив  им
по девяти пенсов или по шиллингу за фунт, дать мужу возможность вернуться на
родину. Мы не будем здесь входить в  рассмотрение  тех  шагов,  которые  она
предприняла для совершения этой трудной сделки. Доказав кредиторам с  полной
убедительностью,  что  сумма,  которую  она  уполномочена   им   предложить,
составляет весь наличный капитал ее мужа, уверив их,  что  полковник  Кроули
предпочтет постоянное пребывание на континенте жизни с непогашенными долгами
у себя на родине и что  у  него  не  предвидится  никаких  денег  из  других
источников и, стало быть, им нечего надеяться  на  лучшие  условия,  Ребекка
добилась  того,  что  кредиторы  полковника  единодушно  согласились  на  ее
предложение,  и  она  таким  образом  за  тысячу  пятьсот  фунтов  наличными
разделалась с долгами на сумму вдесятеро большую.
     Миссис Кроули не пользовалась  услугами  юристов  при  заключении  этой
сделки: вопрос был настолько ясен - хотите - берите, не хотите  -  не  надо,
как она справедливо заметила, - что она предоставила  поверенным  кредиторов
самим  уладить  дело.  И  мистер  Льюис,  представитель  мистера  Дэвидса  с
Ред-Лайон-сквер,  и  мистер  Мос,   действующий   за   мистера   Монассе   с
Кэрситор-стрит (это были главные кредиторы полковника), наговорили его  жене
комплиментов, поздравили ее с блестящим ведением дела  и  заявили,  что  она
побьет любого профессионала.
     Ребекка приняла эти комплименты с подобающей скромностью; в  невзрачную
квартирку, где она остановилась, она велела подать бутылку хереса и пирог  с
изюмом, угостила поверенных своих врагов, на  прощание  сердечно  пожала  им
руки и отправилась на  континент  к  мужу  и  сыну,  дабы  сообщить  первому
радостное известие о его освобождении. Что касается сына, то он в отсутствие
матери был в полном небрежении у мадемуазель Женевьев, их французской  няни,
по той простой причине,  что  эта  молодая  женщина  увлеклась  солдатом  из
гарнизона Кале и забывала в его обществе  о  своих  обязанностях.  Маленький
Родон  едва  не  утонул  у  самого  берега,  где  Женевьев   оставила   его,
отлучившись, а потом потеряла.
     Итак,  полковник  и  миссис  "Кроули  прибыли  в  Лондон,  и  здесь  на
Керзон-стрит, Мэйфэр, они действительно показали высокое искусство,  которым
должен обладать тот, кто хочет жить упомянутым образом.

ГЛАВА XXXVII
     Продолжение предыдущей

     Прежде всего, и это в высшей степени важно, мы должны  рассказать,  как
можно снимать дом, не внося при  этом  арендной  платы.  Некоторые  особняки
сдаются без мебели, и тогда, если у вас есть  кредит  у  господ  Гиллоу  или
Бантинг, вы можете великолепно убрать и отделать свой  дом  по  собственному
вкусу; другие сдаются с мебелью, что гораздо удобнее и проще для большинства
нанимателей. Кроули с женой предпочли снять для себя именно такой особняк.
     До вступления мистера Боулса в должность дворецкого у мисс Кроули домом
и погребом этой леди на Парк-лейн заведовал мистер Реглс,  -  он  родился  в
Королевском Кроули и  был  младшим  сыном  одного  из  тамошних  садовников.
Благодаря примерному поведению, красивой внешности, стройным икрам и  важной
осанке Реглс попал из кухни, где чистил ножи, на запятки кареты, а оттуда  в
буфетную. Прослужив немало лет в доме мисс Кроули, где  он  получал  хорошее
жалованье,  имел  обильные  побочные  доходы  и  полную  возможность  делать
сбережения, мистер Реглс  объявил  о  своем  намерении  вступить  в  брак  с
кухаркой, служившей раньше у мисс Кроули, а теперь существовавшей на  вполне
почтенные доходы от катка для белья и от  маленькой  зеленной,  которую  она
держала по соседству. По правде говоря, союз этот был заключен уже несколько
лет назад, но держался в таком секрете,  что  известие  о  женитьбе  мистера
Реглса было впервые принесено мисс  Кроули  мальчиком  и  девочкой,  семи  и
восьми лет, постоянное пребывание которых на кухне привлекло  внимание  мисс
Бригс.
     Тогда мистер Реглс вынужден был уйти  в  отставку  и  лично  вступил  в
управление маленькой зеленной.  Он  прибавил  к  прежним  товарам  молоко  и
сливки, яйца и отличную деревенскую  свинину,  довольствуясь  продажей  этих
простых сельских продуктов, тогда как другие отставные  дворецкие  открывали
трактиры и торговали спиртными напитками. У него были связи среди  дворецких
соседних домов и имелась уютная комната за лавкой, где они  с  миссис  Реглс
принимали своих собратьев, а потому молоко,  сливки  и  яйца  предприимчивой
четы имели хороший сбыт, и доходы их все росли. Год  за  годом  они  тихо  и
скромно наживали денежки, и наконец, когда уютный и хорошо  обставленный  на
холостую  ногу  дом  под  э   201   на   Керзон-стрит,   бывшая   резиденция
достопочтенного Фредерика Дьюсэйса, уехавшего за границу, пошел с молотка со
всей богатой и удобной мебелью, право аренды и обстановку  приобрел  не  кто
иной, как Чарльз Реглс. Правда, некоторую толику денег ему пришлось  занять,
и под довольно высокие проценты, у собрата-дворецкого, но большую  часть  он
выложил из своего кармана, и миссис Реглс с немалой  гордостью  укладывалась
спать на резное ложе красного дерева с шелковыми занавесями, созерцая  перед
собой огромное трюмо и гардероб, в  который  можно  было  бы  поместить  ее,
Реглса и все их потомство.
     Конечно, они не собирались  оставаться  в  таком  роскошном  помещении.
Реглс приобрел право аренды, чтобы пересдавать дом от  себя,  и  как  только
нашелся съемщик, опять удалился в свою зеленную; но ему доставляло  огромное
удовольствие, выйдя из лавочки, прогуливаться по Керзон-стрит  и  любоваться
этим владением - собственным домом с геранями на окнах и с резным  бронзовым
молотком. Лакей, зазевавшийся у подъезда, с почтением  кланялся  ему;  повар
забирал у него зелень и называл его "господин владелец".  И  если  бы  Реглс
захотел, он мог бы знать все, что делается у  его  жильцов,  и  какие  блюда
подаются у них к обеду.
     Это был добрый человек, добрый и счастливый.  Дом  приносил  ему  столь
значительный годовой доход, что он  решил  дать  своим  детям  первоклассное
образование, а потому, невзирая на  издержки,  поместил  Чарльза  в  пансион
доктора Порки в Шугеркейн-Лодже, а маленькую  Матильду  -  к  мисс  Пековер,
Лорентайнум-Хаус, в Клепеме.
     Реглс любил и можно даже  сказать  боготворил  семейство  Кроули,  этот
источник  всего  его  благосостояния.  В  уютной  комнате  за  лавкой  висел
вырезанный из  бумаги  силуэт  его  бывшей  хозяйки  и  рисунок  ее  работы,
изображавший сторожку  привратника  в  Королевском  Кроули,  а  единственным
добавлением, какое он внес в убранство дома на Керзон-стрит,  была  гравюра,
на коей представлено было Королевское Кроули  в  Хэмпшире,  резиденция  сэра
Уолпола  Кроули,  баронета;  последний  восседал   на   золотой   колеснице,
запряженной шестью белыми конями, бегущими вдоль озера, где плавали лебеди и
разъезжали лодки с дамами в кринолинах и музыкантами в париках.  Реглс  и  в
самом деле думал, что на всем  свете  нет  другого  такого  дворца  и  такой
знатной фамилии.
     Когда Родон с женой вернулись в Лондон, дом  Реглса  случайно  оказался
свободным. Полковник хорошо знал и  помещение  и  его  владельца:  последний
постоянно поддерживал связь с семьей  Кроули,  потому  что  помогал  мистеру
Боулсу, когда его хозяйка принимала гостей. И  старик  не  только  сдал  дом
полковнику, но также исполнял у него обязанности дворецкого во время больших
приемов. Миссис Реглс хозяйничала на кухне и посылала  наверх  такие  обеды,
которые одобрила бы сама мисс Кроули.
     Вот каким способом Кроули сняли дом, не заплатив ни  гроша,  ибо,  хотя
Реглсу  приходилось  уплачивать  сборы  и  налоги,  проценты  по   закладной
собрату-дворецкому, взносы по страхованию своей жизни и за детей в школу,  а
также  тратиться  на  съестные  припасы  и  напитки,  как  для  собственного
потребления, так - одно время - и  для  семьи  полковника,  и  хотя  бедняга
совершенно разорился от такого ведения дел и дети его оказались выброшенными
на улицу, а сам он доведен был до Флитской  тюрьмы,  -  но  ведь  должен  же
кто-то платить за джентльменов, которые живут неизвестно на  что,  -  и  вот
несчастному Реглсу пришлось возмещать все нехватки  в  хозяйстве  полковника
Кроули.
     Интересно было бы знать,  сколько  семейств  ограблено  и  доведено  до
разорения великими надувалами вроде Кроули? Сколько знатных  вельмож  грабят
мелких торговцев, снисходят до  того,  что  обманывают  своих  бедных  слуг,
отнимая у них последние деньги и плутуя из-за нескольких шиллингов? Когда мы
читаем, что такой-то благородный дворянин выехал на континент, а  у  другого
благородного дворянина наложен арест на имущество,  и  что  тот  или  другой
задолжали шесть-семь миллионов, то такие банкроты  предстают  перед  нами  в
апофеозе славы, и мы даже проникаемся уважением к жертвам столь  трагических
обстоятельств. Но кто пожалеет бедного  цирюльника,  который  напрасно  ждет
уплаты за то, что пудрил головы  ливрейным  лакеям;  или  бедного  плотника,
сооружающего на свои средства павильоны и всякие другие затейливые штуковины
для dejeuner {Завтрака (франц.).} миледи; или беднягу портного,  который  по
особой милости управляющего получил заказ и  заложил  все,  что  мог,  чтобы
изготовить ливреи,  по  поводу  которых  милорд,  в  виде  особенной  чести,
самолично с  ним  совещался?  Когда  рушится  знатный  дом,  эти  несчастные
бесславно погибают под его обломками. Недаром в старых  легендах  говорится,
что прежде чем человек сам отправится к дьяволу, он  спровадит  туда  немало
других человеческих душ.