все скользили, и уже не  только  в  крови.  Из  разбитого
унитаза сочилась вода, и пол превратился в каток.
   Наконец, поднявшись, он увидел нечто льнущее к косяку двери и  походившее
на хорька-уродца: без  ног,  но  с  толстым  красновато-золотистым  хвостом.
Вместо головы - что-то вроде покрытого слизью бесформенного кома, с которого
пучились налитые злобой черные глазки. Нижняя половина нароста  распадалась,
обнажая частокол зубов. Внезапно тварь бросилась на Бивера,  как  змея:  ком
метнулся вперед, безволосый хвост обвился вокруг дверной ручки.
   Бивер, с визгом отпрянув, поднес к глазам руку, на которой больше не было
трех пальцев. Остались только большой и мизинец. Как  ни  странно,  боли  не
было или  все  поглотила  боль  от  раздавленной  мошонки.  Бивер  попытался
отступить, но уперся икрами в разбитый унитаз. Дальше пути не было.
   И эта тварь сидела в нем? - успел подумать Бивер. Она в нем сидела?
   Тварь разжала хвост или щупальце - кто знает? - и снова ринулась на него:
в верхней  половине  рудиментарной  головы  поблескивают  идиотски  безумные
глаза, нижняя утыкана костяными иглами. Откуда-то далеко, из какой-то другой
вселенной, где еще сохранился разум, доносился  голос  Джоунси,  но  Джоунси
опоздал, навсегда опоздал.
   Тварь, сидевшая в Маккарти, с  влажным  чмоканьем  приземлилась  Биву  на
грудь. От нее несло  газами  Маккарти,  тяжелым  зловонием  масла,  эфира  и
метана. Мускулистый кнут обмотал талию Бивера, голова шмыгнула вперед и зубы
сомкнулись на носу жертвы.
   Завывая, колотя тварь кулаками, Бивер рухнул на унитаз. Сиденье и  крышка
подскочили, когда тварь выбралась наружу. Крышка так и осталась открытой, по
сиденье упало на место. От удара оно сломалось, и Бивер  плюхнулся  задом  в
унитаз, вместе с тварью, продолжавшей вгрызаться в его нос.
   - Бивер! Бив, что...
   Бивер ощутил, как тварь вдруг застыла, действительно  затвердела,  совсем
как  возбужденный  член.  Щупальце  вокруг  талии  напряглось,  потом  снова
ослабло. Дебильная морда с черными глазенками  повернулась  на  звук  голоса
Джоунси, и Бив, меркнущими, застланными багровой пеленой глазами,  посмотрел
на друга, стоявшего в дверях: челюсть отвисла,  в  безвольно  обвисшей  руке
зажат рулон изоленты (больше она ни к чему, подумал Бив, нет..,),  стоявшего
в дверях, совершенно беззащитного, замершего в потрясенном ужасе.  Очередной
обед твари.
   - Джоунси, беги отсюда! - вскрикнул Бивер, захлебываясь кровью и  ощутив,
что тварь готовится  к  прыжку,  обвил  ее  руками  и  прижал  к  себе,  как
любовницу. - Убирайся! Захлопни дверь! Со...
   Сожги дом, хотел сказать он. Запри его, запри нас обоих, сожги ее,  сожги
заживо, я останусь сидеть на засранном унитазе, удерживать эту тварь, и если
смогу умереть, вдыхая запах жареного, значит, умру счастливым.
   Но тварь вырывалась с чудовищной силой, а чертов Джоунси торчал в  дверях
с дурацким рулоном ленты и отвисшей челюстью, и будь он  проклят,  если  как
две капли воды не походил на Даддитса, тупой, как стенка, которой ничего  не
вдолбишь.
   Тварь вновь повернула к  Биву  безухий  нарост  головы,  чуть  отведенный
назад, и прежде чем этот ком рванулся вперед и  мир  взорвался  в  последний
раз, в голове Бивера мелькнула прощальная детски-наивная мысль:  Зубочистка,
дьявол, мама всегда говорила...
   Перед закрытыми глазами взметнулся фонтан красных огней, в котором  цвели
черные цветы, и из дальней дали донеслись его вопли. Предсмертные.

9

   Джоунси  увидел  сидевшего  в  унитазе  Бивера,  с  чем-то,   выглядевшим
гигантским красно-золотым червем, на  груди.  Он  окликнул  друга,  и  тварь
повернула к нему  уродливое  подобие  головы,  с  налитыми  злобой  акульими
глазами и зубами, способными перекусить проволоку. В зубах  застряло  нечто.
Трудно поверить, что это измочаленные остатки носа  Бивера  Кларендона,  но,
вероятнее всего, так оно и было.
   Удирай! - вопило в мозгу, но тут же прозвучал второй голос: Спаси!  Спаси
Бивера!
   Оба обладали одинаковой силой, и  поэтому  Джоунси  оцепенел  на  пороге,
чувствуя, что ноги весят не меньше тысячи фунтов. Тварь  в  объятиях  Бивера
издавала  звуки:  обезумевшее  чириканье,  сверлившее  мозг  и   заставившее
подумать о чем-то очень давнем, только вот о чем?
   Бивер, застрявший в унитазе, пронзительно визжал, приказывая ему  бежать,
закрыть дверь, и тварь повернула голову на звук его голоса, словно  вспомнив
о позабытом дельце, и на этот раз вцепилась Биверу в  глаза  -  вот  дерьмо,
прямо в глаза!
   Бивер, извиваясь, кричал не своим голосом, пытаясь удержать  тварь,  пока
та трещала, чирикала и впивалась все  глубже,  а  хвост  или  что  там  еще,
сгибался и  стискивал  талию  Бивера,  вытаскивая  рубашку  из  комбинезона,
присасываясь к голой коже. Ноги Бивера судорожно дергались: каблуки  тонкими
струйками разбрызгивали кровавую воду, тень  гротескной  куклой  плясала  на
стене, а этот  мерзкий  мох  распространился  по  всей  ванной,  и  рос  так
охрененно быстро...
   Джоунси видел, как Бивер  забился  в  последних  конвульсиях,  как  тварь
отпустила его и соскочила как  раз  в  тот  момент,  когда  Бив  скатился  с
унитаза,   повалившись    в    ванну,    прямо    на    Маккарти,    старину
?Внемли-стою-и-стучусь-у-порога-твоего?. Тварь свалилась на пол и поползла -
Иисусе, да так быстро! - поползла к нему. Джоунси отступил и захлопнул дверь
за мгновение до того, как тварь ударилась об  нее  почти  с  тем  же  глухим
стуком, как и о крышку унитаза. И с такой  силой,  что  дверь  задрожала.  В
мерцавшей снизу полоске света металась се тень. Еще удар. Джоунси решил было
схватить стул и просунуть его в ручку, но какой  идиотизм,  какая  глупость:
дверь открывалась внутрь, а не наружу. Вопрос только в том, поймет ли  тварь
назначение дверной ручки и сможет ли дотянуться до нее.
   И словно она прочла его мысли - а кто сказал, что  это  невозможно?  -  с
другой стороны послышался шорох, и ручка начала поворачиваться. Кем бы тварь
ни была, сил у нее хватало. В один отчаянный момент, когда  давление  с  той
стороны двери продолжало нарастать, когда  он  уже  был  уверен,  что  тварь
сможет повернуть ручку, несмотря на то что он удерживал дверь обеими руками,
Джоунси, охваченный паникой, едва не бросился бежать.  Остановило  его  лишь
воспоминание о том, как она проворна.
   Я и трех шагов не сделаю, как она набросится на меня, подумал он,  жалея,
что комната так чертовски велика. Ударит, вцепится в ногу, а потом...
   Джоунси из последних сил навалился на дверь, так что едва жилы  на  руках
не рвались, а губы растянулись на поллица, обнажая  зубы.  Бедро  выстрелило
болью.  Чертово  бедро,  оно  не  даст  ему  бежать,  спасибо   престарелому
профессору, старому мудиле, кто позволил ему сесть за  руль,  огромное  наше
вам, дерьму хренову, но если он не сумеет удержать дверь и  бежать  тоже  не
сможет, что тогда?
   Тогда его, понятное дело, ждет участь Бивера. Потому что это  нос  Бивера
торчал из зубов твари, как шиш-кебаб.
   Джоунси со стоном налег на дверь.  Давление  изнутри  снова  усилилось  и
вдруг ослабло. Из-под тонких досок доносился злобный лай. Джоунси  брезгливо
втянул ноздрями эфирно-метановую вонь.
   Каким образом тварь толкает дверь? Джоунси не видел у  нее  никаких  ног,
ничего, кроме красно-золотистого хвоста, так что как...
   Он с ужасом услышал потрескивание дерева, судя по звукам, прямо  над  его
головой, и понял, что  тварь  пустила  в  ход  зубы.  Нерассуждающая  паника
охватила его. Эта пакость каким-то образом попала в брюхо Маккарти, сидела в
нем, росла, как гигантский цепень из ужастика. Словно рак, только  зубастый.
И когда наконец выросла, готовая к новой жизни, просто прогрызла себе путь.
   - Нет, о нет, - тонко всхлипнул Джоунси.
   Ручка двери дернулась в обратную сторону. Джоунси почти видел, как  тварь
впивается пиявкой в сосновую филенку, намертво  обмотав  ручку  хвостом  или
щупальцем, и тянет, тянет...
   - Нет, нет, нет, - твердил Джоунси, изнемогая. Силы  вот-вот  кончатся  и
ручка выскользнет из мокрых от пота рук. По лицу катились крупные прозрачные
капли; выпученные  от  натуги  глаза  со  страхом  уставились  в  ненадежную
преграду. В нескольких дюймах повыше его головы неустанно пилили зубы. Скоро
сверху полетят щепки (если прежде он не разожмет рук),  и  в  проломе  хищно
ощерится пасть, в которой исчез нос Бивера.
   И только сейчас до него дошло: Бивер мертв. Его старый друг.
   - Ты убила его! - крикнул Джоунси твари по ту сторону двери  дрожащим  от
гнева и скорби голосом. - Убила Бива!
   Теперь уже по горячим щекам лился  не  пот,  а  слезы.  Бивер,  в  черной
кожаной куртке (?Сколько молний!? - воскликнула мама Даддитса  в  тот  день,
когда они познакомились),  Бивер,  напившийся  до  синих  чертиков  на  балу
выпускников и танцующий казачка: руки  сложены  на  груди,  ноги  выделывают
самые невероятные па, Бивер на свадьбе Джоунси и Карлы, обнимающий Джоунси и
яростно шепчущий ему на ухо: ?Ты должен быть счастлив, старик.  Счастлив  за
всех нас?. И он впервые потрясение осознал, что Бивер несчастен. С  Генри  и
Питом вопросов не возникало, он и так все понимал,  но  Бив?  И  теперь  Бив
мертв, Бивер лежит,  перегнувшись  через  бортик  ванны,  на  трупе  мистера
Ричарда, Проклятого Внемли-стою-и-стучусь-у-порога-твоего, Маккарти.
   - Ты убила его, блядь! - заорал он вздувающимся на  двери  пузырям..,  их
становится все больше.., шесть.., девять, дьявол, дюжина!
   И словно пораженная его яростью тварь снова ослабила давление. Джоунси  с
безумным видом осмотрелся, пытаясь найти какое-то оружие,  случайно  опустил
глаза и заметил рулон изоленты. Он вполне мог нагнуться и  поднять  его,  но
что потом? Ему понадобятся обе руки, чтобы оторвать ленту, и даже если тварь
даст ему время на это, разве лента  способна  удержать  дверь  там,  где  не
помогает его сила.
   Ручка снова  стала  поворачиваться.  Джоунси  начал  уставать,  адреналин
уходит, с ладоней  только  что  вода  не  течет,  и  смрад,  эфирный  смрад,
становится гуще, и каким-то образом чище,  верно,  потому  что  не  замутнен
запахом газов и экскрементов Маккарти, но как он может быть  таким  сильным,
если между ними дверь. Разве что...
   За полсекунды до того, как стержень, соединяющий  ручки  по  обе  стороны
двери, с треском сломался, Джоунси внезапно заметил,  что  в  комнате  стало
темнее. Совсем чуть-чуть. Словно кто-то прокрался за спину, стоит между  ним
и светом, между ним и задней дверью...
   Стержень  лопнул.  Ручка,  которую  держал  Джоунси,  вылетела,  и  дверь
немедленно приоткрылась под тяжестью  льнущей  к  ней  змеевидной  мерзости.
Джоунси взвизгнул и уронил ручку. Она ударилась о рулон ленты  и  отскочила.
Бежать!
   Джоунси повернулся. Перед ним стоял серый человек.
   Он.., оно.., это создание было вроде и незнакомым,  но  каким-то  образом
вовсе  не  чужим.  Джоунси  видел  его  в  сотнях  телевизионных  ток-шоу  о
сверхъестественном, на первых страницах  тысяч  таблоидов  (того  рода,  что
выстреливают в  тебя  серийными  комиксами-ужастиками,  пока  ты  застрял  в
очереди к кассе  супермаркетов),  в  фильмах,  таких,  как  ?Инопланетянин?,
?Небесный огонь?, ?Близкие контакты третьего рода?. Мистер Грей ,  основа  и
суть, главная тема ?Секретных материалов?.
   Все режиссеры правильно схватили выражение его глаз, по крайней мере  эти
огромные черные глаза были такими же, как гляделки твари, прогрызшей  дорогу
из задницы Маккарти, и рот почти такой  же,  узкая  рудиментарная  щель,  не
более того, но серая кожа свисала пустыми складками и мешками, совсем как  у
подыхающего от  старости  слона.  Из  морщин  сочились  желто-белые  струйки
гнойной субстанции; та же самая жидкость текла из углов  бесстрастных  глаз.
Небольшие лужицы и сгустки уже собрались на ковре, под  Ловцом  снов,  капли
дорожками протянулись от кухонной двери,  в  которую  он  вошел.  Как  долго
мистер Грей здесь пробыл? Неужели был у сарая, наблюдая, как Джоунси  мчится
на кухню с бесполезным рулоном изоленты в руке.
   Джоунси не знал. Он видел только, что мистер Грей  умирает,  но  придется
пробежать мимо, потому что тварь в ванной с тяжелым стуком рухнула  на  пол.
Сейчас доберется до него.
   Марси, произнес мистер Грей, ясно и отчетливо, несмотря на то что подобие
губ не шевельнулось. Джоунси расслышал слово самым центром  мозга,  точно  в
том месте, где всегда слышал плач Даддитса.
   - Что ты хочешь?
   Тварь проползла по его ногам, но Джоунси едва ее заметил.  Едва  заметил,
как она скорчилась между босых ног серого человека, на которых  не  было  ни
единого пальца.
   Пожалуйста, остановись, сказал  мистер  Грей  где-то  в  голове  Джоунси.
Щелчок! Более того, линия! Иногда ты видел линию, иногда слышал, как  в  тот
раз расслышал покаянные мысли Дефаньяка. Не могу  больше  вынести,  сделайте
укол, где Марси?
   В тот день смерть искала меня, подумал Джоунси.  Промахнулась  на  улице,
промахнулась в больнице, перепутала, должно быть,  палаты  -  и  с  тех  пор
охотилась за мной. И наконец, нашла.
   Но тут голова существа взорвалась, разлетелась, выпустив оранжево-красное
облако пахнущих эфиром частиц.
   Джоунси вдохнул их.

Глава 8

РОБЕРТА

   Теперь уже совсем  седая  пятидесятивосьмилетняя  вдова  (но  по-прежнему
женщина-птичка, в вечном цветастом платье, такие  вещи  не  меняются),  мать
Даддитса  сидела   перед   телевизором   в   квартире   первого   этажа   на
Уэст-Дерри-эйкрс, где теперь жила вместе с сыном.  Роберта  продала  дом  на
Мейпл-лейн после смерти Элфи. Она могла позволить себе содержать  дом:  Элфи
оставил много денег, компания, где он застраховал  жизнь,  честно  выплатила
всю сумму, да  и  акции  в  фирме  по  импорту  запчастей  для  автомобилей,
основанной им в 1975 году, позволяли вести безбедное существование,  но  дом
был слишком велик и  населен  мириадами  воспоминаний,  таившихся  в  каждом
уголке, и не только в гостиной, где она и Даддитс проводили почти все время.
Над гостиной располагалась спальня, где они  с  Элфи  спали,  разговаривали,
занимались любовью и строили планы. Ниже была комната для игр, где Даддитс с
друзьями просиживали целыми днями и вечерами. По мнению Роберты, друзья  эти
были посланными небом ангелами с добрыми сердцами и неистребимой привычкой к
сквернословию,  имевшими  наглость  утверждать,  что  Даддитс,  повторяя  за
ними ?хен?, имеет в виду нового щенка Пита, Элмера  Хена,  а  для  краткости
просто Хена. И она, разумеется, делала вид, что верит этому.
   Слишком много воспоминаний, слишком много призраков счастливых времен. Ну
а потом Даддитс заболел. И болел вот уже  два  года,  но  никто  из  прежних
друзей не знал об этом, потому что больше они не  появлялись,  а  у  нее  не
хватало мужества поднять  трубку  и  позвонить  Биверу,  который  собрал  бы
остальных.
   И теперь она сидела перед телевизором, где шел очередной  выпуск  местных
новостей. Роберта слушала с завороженным ужасом, потрясенная  тем,  что,  по
словам ведущих, творилось на севере штата. Самое страшное заключалось в том,
что никто в точности не знал, что именно происходит, никаких подробностей, и
правда ли все это. Сообщалось только о таинственных исчезновениях  охотников
в лесах Мэна, в ста пятидесяти милях к северу от Дерри. До сих  пор  человек
двенадцать числились пропавшими. Эта часть казалась единственно достоверной.
Роберта была почти уверена, что речь идет  о  Джефферсон-трект,  где  обычно
охотились мальчики, возвращаясь в Дерри с кровавыми историями, увлекавшими и
одновременно пугавшими Даддитса.
   Может быть, охотников застал в лесу ураган Альберта  Клиппер,  обрушивший
на  Мэн  неслыханный  снегопад?  Возможно.  Никто  ничего  не  мог   сказать
наверняка,  но  все  же  одна  четверка,   приехавшая   в   Кинео,   похоже,
действительно пропала бесследно. Их снимки  показывали  по  телевизору,  без
конца  перечисляя  фамилии:  Отис,  Роупер,  Маккарти,  Шу.  Последняя  была
женщиной.
   Пропавшие  охотники  не  считались  бы  настолько  важной  темой,   чтобы
прерывать  из-за  них  бесконечный  поток   ?мыльных   опер?,   не   случись
одновременно в тех же местах целый ряд необъяснимых явлений.  Люди  клялись,
что видели в  небе  странные,  переливающиеся  разными  цветами  огни.  Двое
охотников из  Миллинокета,  проезжавшие  через  Кинео  двумя  днями  раньше,
утверждали, что заметили сигарообразный предмет, нависший над высоковольтной
линией электропередачи. И добавили при этом,  что  на  объекте  не  было  ни
двигателей, ни крыльев. Он просто висел  футах  в  двадцати  над  проводами,
издавая  тихое  жужжание,  мелко  вибрирующее  в  костях.  И  в  зубах,  как
оказалось, тоже. Оба охотника жаловались, что потеряли зубы, и когда  широко
открывали рты, чтобы показать дыры, Роберте казалось,  что  и  остальные  их
зубы  вот-вот  вывалятся.  Охотники  сидели  в  старом  ?шевроле?,  а  когда
попытались подъехать ближе, мотор заглох. У одного  из  них  были  кварцевые
часы  на  батарейках,  которые  шли  в  обратную  сторону  часа  три   после
вышеописанного события, а  потом  остановились  навсегда.  (Со  старомодными
механическими часами второго ничего не случилось.)  Если  верить  репортеру,
кроме этих двоих, НЛО за последние  две  недели  видели  многие  приезжие  и
местные жители: кто рассказывал о сигаре, кто о более  традиционном  блюдце.
Такие массовые появления неопознанных летающих объектов на  жаргоне  военных
назывались ?сборищем?.
   Пропавшие охотники, НЛО. Сочные, броские, щекочущие нервы  известия,  вне
всякого сомнения, достойные передачи в шестичасовом прямом  эфире  (?Местные
новости! Самые свежие! Ваш  город  и  ваш  штат!?),  но  сегодня  к  обычным
историям кое-что добавилось. Совсем уж  страшное.  Пока  всего  лишь  слухи,
разумеется, и Роберта молилась, чтобы  они  не  подтвердились,  но  все  же,
замирая от дурных предчувствий, вот уже два часа не отходила от  телевизора,
пила слишком много кофе и все больше нервничала.
   Самыми пугающими были сообщения о том, что какой-то объект рухнул на  лес
и разбился недалеко  от  того  места,  где  охотники  видели  сигарообразный
корабль, зависший над высоковольтными проводами. Почти такими же  тревожными
были известия о том, что на большей части округа Эрустук, площадью  примерно
двести квадратных миль, принадлежавшей по  большей  части  бумагоделательным
компаниям или правительству, объявлен карантин.
   Высокий бледный мужчина с глубоко  посаженными  глазами,  стоявший  перед
табличкой с надписью ПРИЮТ  МАНЬЯКОВ,  коротко  переговорил  с  репортерами,
приехавшими в Бангор на авиабазу Национальной гвардии, и заявил,  что  слухи
не соответствуют истине, но ряд  ?противоречащих  друг  другу  заявлений?  в
настоящее время  проверяется.  Судя  по  пояснительной  надписи,  его  звали
Абрахам Курц. Роберта так и не поняла, в каком он звании  и  военный  ли  он
вообще. Одет в простой зеленый комбинезон на молнии. Если  он  и  замерз,  в
одном комбинезончике на таком холоде, то виду не подавал. В огромных глазах,
окаймленных белыми ресницами,  плескалось  что-то  неприятное.  Роберте  они
показались глазами лжеца.
   - Можете ли вы подтвердить, что разбившийся корабль не  был  иностранного
или.., скажем, внеземного происхождения? - спросил молодой репортер.
   - ?Инопланетный звонок? , - ответил Курц и рассмеялся.
   Из толпы репортеров  тоже  послышался  смех,  но  никто,  кроме  Роберты,
сидевшей перед телевизором в своей квартирке на Уэст-Дерри-эйкрс, не обратил
внимания, что Курц вообще не ответил на вопрос.
   -  Можете  ли  вы  подтвердить,   что   никакого   карантина   в   районе
Джефферсон-трект нет? - спросил другой репортер.
   - В настоящее время  я  не  могу  ни  подтвердить,  ни  опровергнуть  это
известие, - покачал головой Курц. - Мы относимся  к  происходящему  со  всей
серьезностью. Доллары ва