с Шайеннской горы в Вайоминге.
   - Имя ничего мне не говорит, кэп, - все так  же  жизнерадостно  продолжал
Курц, полностью игнорируя несчастного  Перлмуттера,  который  не  переставал
стонать: "Все ты врешь, врешь, врешь..."
   Водитель мельком взглянул на него и тут же вновь уставился на Курца.
   - Парень назвал мне условную фразу: "Конец Блю". Это  что-то  значит  для
вас?
   - Меня зовут Бонд, Джеймс Бонд, - рассмеялся Курц. - Кто-то дурачит  вас,
капитан.
   - Передал, что ваша миссия окончена и что страна благодарит вас.
   - Ничего не упомянул насчет золотых часов, дружище? - ухмыльнулся Курц.
   Водитель нервно облизнул губы.
   Интересно, подумал Курц. Он успел точно  уловить  тот  самый  миг,  когда
водитель решил, что имеет дело с психом. Точно уловить.
   - Насчет золотых часов мне ничего не известно. Просто хотел доложить, что
дальше без приказа не имею права ехать.
   Вместо ответа Курц выхватил пистолет и прицелился водителю в лоб.
   - Вот твой приказ, приятель, с подписью и печатью. Годится?
   Водитель молча вытаращился на оружие голубыми глазами янки,  но,  похоже,
не слишком испугался.
   - Думаю, годится. Все в порядке. Курц расхохотался.
   - Молодец! Умница! А теперь в путь. И  если  захочешь  немного  прибавить
скорости, Господь тебя возлюбит. Видишь ли,  в  Дерри  находится  тот,  кого
необходимо... - Курц поискал  подходящее  слово  и,  удовлетворенно  кивнув,
договорил:
   - ..выслушать.
   Перлмуттер то ли застонал, то ли засмеялся. Водитель попятился.
   - Не обращай внимания, он в положении, - доверительно сообщил Курц. - Еще
немного, и начнет требовать устриц и пикулей с укропом.
   - В положении, - эхом отозвался  водитель  на  удивление  невыразительным
голосом.
   - Да, но это не важно. И не твои проблемы. Дело в том, дружище... -  Курц
подался вперед и заговорщически прошептал, не опуская, однако, револьвера:
   - ..что я должен поймать того парня в Дерри. Думаю, скоро он выберется из
города и наверняка знает, что я охочусь за его задницей...
   - Он все знает, - перебил Фредди Джонсон, почесав шею, и принялся скрести
в паху.
   - А пока нужно сократить расстояние, - продолжал Курц.  -  Ну,  напряжешь
мозги или как?
   Водитель кивнул и направился к снегоочистителю. Стало немного светлее.
   Скорее всего это последний свет  последнего  дня  моей  жизни,  с  легким
удивлением подумал Курц.
   Перлмуттер опять застонал, сначала тихо, потом стон перешел  в  сверлящий
уши вопль. Несчастный схватился за живот.
   - Иисусе! - охнул Фредди. - Смотрите на его  утробу,  босс!  Поднимается,
как тесто.
   - Дыши глубже, -  велел  Курц,  благосклонно  потрепав  Перли  по  плечу.
Снегоочиститель вновь пришел в движение. - Вдох-выдох,  парень.  Расслабься.
Расслабься и думай о хорошем.

10

   Сорок миль до Дерри. Сорок миль между мной и Оуэном, думал Курц. Неплохо,
совсем неплохо. Я иду за тобой, дружище. Нужно преподать тебе урок. Научить,
что бывает с теми, кто перешел Черту Курца. Кто заступил ему дорогу.
   Они проехали двадцать миль, и Андерхилл еще  был  в  Дерри,  если  верить
Фредди и Перлмуттеру, хотя теперь Фредди  уже  не  был  так  уверен.  Перли,
однако, утверждал, что они говорят с матерью, то есть Оуэн  и  тот,  другой,
говорят с матерью. Мать не хочет его отпускать.
   - Кого отпускать? - допытывался Курц, хотя ему, в общем, было все  равно.
Чья-то мать задерживает  их  в  Дерри,  позволяя  преследователям  сократить
расстояние, так что Боже, благослови эту мать, кем бы она ни была  и  какими
бы побуждениями ни руководствовалась.
   - Не знаю, - пожал плечами Перли. Живот немного успокоился после беседы с
водителем, но он ужасно устал. - Не вижу. Похоже, у него просто нет  головы,
куда можно заглянуть.
   - Фредди?
   - Оуэн для меня потерян, босс. Я едва слышу того парня в снегоочистителе.
Все равно что.., не знаю.., все равно что упустить радиосигнал.
   Курц привстал и присмотрелся к островку Рипли па щеке  Фредди.  Грибок  в
серединке наливался красно-оранжевым, но по краям выцвел до пепельно-белого.
   Он погибает, подумал Курц. Либо что-то в крови Фредди убивает  его,  либо
это среда. Оуэн прав. Будь я проклят, он прав!
   Не то чтобы это что-то меняло. Черта есть Черта, и Оуэн ее переступил.
   - Водитель, - устало сказал Перлмуттер.
   - Что насчет водителя, дружище?
   Но ответ был уже не нужен.  Впереди  поблескивает  табличка  с  надписью:
ПОВОРОТ ј32 ГРЕНДВЬЮ (ГРЕНДВЬЮ-СТЕЙШН).  Снегоочиститель  внезапно  прибавил
скорости, подняв лезвие плуга, и "хамви" снова пришлось  пробираться  сквозь
сугробы едва не в фут высотой. Водитель не потрудился  включить  поворотник,
просто съехал вниз на скорости пятьдесят  миль,  подняв  за  собой  павлиний
хвост поземки.
   - За ним? - вскинулся Фредди. - Я его в лепешку раскатаю, босс!
   Курца так и подмывало приказать Фредди догнать сукина сына, размазать  по
земле и показать, что бывает с человеком, переступившим Черту. Пусть хлебнет
того лекарства, что Курц приготовил для Оуэна Андерхилла.
   - Отставить, парень. Следуй по шоссе, - велел он. - Охота продолжается.
   Все же он с сожалением проводил взглядом  снегоочиститель,  исчезающий  в
морозном утреннем свете. Он даже  надеяться  не  смел,  что  проклятый  янки
схватил дозу от Фредди и Арчи Перлмуттера, потому что грибок, как оказалось,
недолговечен.
   Они продолжали  путь.  Скорость  вновь  снизилась  до  двадцати,  но,  по
предположениям Курца, дальше, к югу, дороги не  так  занесло.  Ураган  почти
выдохся.
   - Поздравляю, - шепнул он Фредди.
   - А?
   - Похоже, ты выздоравливаешь, - сказал он и, тронув за плечо Перлмуттера,
добавил:
   - А вот насчет тебя не знаю, парень.

11

   В ста милях к северу от того места, где находился Курц,  и  менее  чем  в
двух милях от развилки двух проселочных дорог, где  захватили  Генри,  новый
командир группы "Империэл Вэлли", женщина лет сорока,  с  сурово  застывшими
чертами красивого лица, стояла у толстой сосны в долине с кодовым  названием
Зачистка-один. Зачистка-один стала, фигурально говоря, долиной смерти. Землю
устилали груды изуродованных трупов, почти все в  оранжевых  куртках.  Всего
больше сотни. На шеях висели удостоверения личности или водительские  права,
но были также и кредитные карточки  "Виза",  "Дискавер"  и  "Блу  Кросс",  и
охотничьи  лицензии.  На  груди  женщины  с  большой  черной  дырой  во  лбу
поблескивала членская карточка Клуба любителей видео.
   Стоя  возле  самой  высокой   горы   тел,   Кейт   Галлахер   производила
приблизительные подсчеты, прежде чем составить второй доклад. В  одной  руке
она держала карманный компьютер, машинку, которой,  несомненно,  позавидовал
бы Адольф Эйхман, знаменитый в свое  время  автор  чудовищного  мартиролога.
Электроника, отказавшая во время визита пришельцев, сейчас, похоже, пришла в
норму.
   На голове Кейт красовались  наушники,  перед  маской  болтался  микрофон.
Время от времени она что-нибудь уточняла или отдавала очередной приказ. Курц
сделал идеальный выбор: его энергичная преемница знала  свое  дело.  Подведя
итоги,  Галлахер  определила,  что  ее  группа  отловила  почти   шестьдесят
процентов сбежавших. Штафирки, как ни странно, подняли хвосты  и  попытались
сопротивляться, но кишка оказалась тонка.  Они  просто  не  приспособлены  к
выживанию, только и всего.
   - Эй, Кэти-Кэт! - окликнула Джослин Макэвой, появляясь из-за  деревьев  с
противоположного конца долины: капюшон  откинут,  короткие  волосы  повязаны
зеленым шелковым шарфом, ремень автомата перекинут через  плечо.  На  куртке
алеет мазок крови. - Напугала тебя? - засмеялась она.
   - У меня даже давление подскочило!
   - Слушай, квадрат четыре зачищен,  -  сверкнула  глазами  Макэвой.  -  Мы
сделали около  сорока.  Джексон  доложит  точнее,  он  куда  тверже  меня  в
математике. Кстати, о твердом, мне сейчас не помешал бы хороший твердый...
   - Извините, леди...
   Женщины обернулись.
   Из заметенных снегом кустов на северном конце долины показалась группа: с
полдюжины мужчин и две  женщины.  Почти  все  в  оранжевом,  но  командиром,
похоже, был приземистый мужчина, этакий  шкафчик,  в  форменном  комбинезоне
Блю-группы, видневшемся из-под куртки. На лице тоже сидела прозрачная маска,
хотя прямо под ней краснела полоска Рипли. Все были вооружены автоматами.
   Галлахер  и  Макэвой  едва  успели  обменяться   растерянными   взглядами
людей-застигнутых-врасплох-со-спущенными-штанами.    Макэвой     рефлекторно
схватилась за автомат, а Кейт Галлахер потянулась за прислоненным  к  дереву
"браунингом". И  обе  опоздали.  Сухая  строчка  выстрелов  прошила  воздух.
Макэвой отбросило футов на двадцать. Сапог сорвался с ноги и повис на ветке.
   - Это за Ларри! - взвизгнула одна из оранжево-курточных женщин. - Это  за
Ларри, суки. Это за Ларри!

12

   Когда в долине вновь стало тихо, приземистый мужчина с  Рипли-эспаньолкой
собрал подчиненных около лежащего ничком трупа Кейт Галлахер,  которая  была
когда-то девятой на  выпускном  курсе  Уэст-Пойнта,  прежде  чем  заразиться
проказой, именуемой Курц. Приземистый мужчина оценивающе оглядел ее автомат,
явно лучшего качества, чем у него.
   - Я твердо верю в принципы демократии, - начал он, - поэтому вы,  друзья,
можете делать все, что хотите, а я подамся на север. Не представляю, сколько
придется учить канадский гимн, но попробую узнать.
   - Я с тобой, - вызвался один из мужчин, и вскоре стало ясно, что никто не
собирается откалываться от группы. Прежде  чем  уйти,  командир  нагнулся  и
вытащил из снега карманный компьютер.
   - Всегда мечтал о таком, - признался Эмил "Дог" Бродски. - Обожаю  всякие
новинки.
   Они покинули долину смерти в том же направлении, откуда пришли. Время  от
времени в лесу раздавались одиночные выстрелы, пулеметный огонь, но было уже
ясно, что операция Зачистка тоже закончена.

13

   Мистер Грей совершил очередное убийство и  украл  очередное  транспортное
средство, на этот раз снегоочиститель Управления общественных работ. Джоунси
не знал подробностей, поскольку не  присутствовал  при  этом.  Мистер  Грей,
очевидно, решив, что не сможет выманить Джоунси из офиса (во всяком  случае,
до тех пор, пока не займется этой проблемой вплотную), начисто отгородил его
от внешнего мира. Теперь  Джоунси  знал,  что  чувствовал  Фортунато,  когда
Монтрезор заложил кирпичом выход из винного погреба <Герои  рассказа  Эдгара
По "Бочонок амонтильядо".>.
   Все  случилось  вскоре  после  того,  как  мистер  Грей  вновь   повернул
патрульную машину на юг. Сейчас на шоссе осталась всего одна более или менее
свободная колея, и та успела обледенеть. Джоунси в  это  время  претворял  в
жизнь идею, казавшуюся на первый взгляд просто блестящей.
   Мистер Грей лишил его телефона? Черт с ним, он создаст новый  вид  связи,
как создал термостат для охлаждения чуть ли  не  раскаленного  офиса,  когда
мистер Грей пытался выманить его за дверь. Пожалуй, самым  подходящим  будет
факс.  Почему  бы  нет?  Все,  что  от  него   требуется:   сосредоточиться,
представить себе аппарат и  пустить  в  ход  силу,  дремавшую  в  нем  почти
двадцать лет. Недаром  мистер  Грей  сразу  почуял  эту  силу  и,  преодолев
первоначальную  растерянность,  сделал  все,  чтобы  помешать   Джоунси   ею
воспользоваться.  Штука  в  том,  чтобы  обойти  все  препоны,  поставленные
мистером Греем, пока тот ищет способы продвинуться на юг.
   Джоунси закрыл глаза и попытался  мысленно  нарисовать  факс,  такой  же,
какой был в офисе исторического факультета, только поместил его  в  кладовку
своего нового офиса. Потом, чувствуя себя  Аладдином,  потирающим  волшебную
лампу (только количество исполняемых желаний бесконечно,  если,  разумеется,
не слишком увлекаться), он также представил стопку бумаги и карандаш  "Берол
Блек Бьюти", лежащий рядом. Потом заглянул в  кладовку,  проверить,  что  он
натворил.
   Похоже, получилось.., по крайней мере с первого  взгляда  так  кажется..,
хотя карандаш несколько  странный:  новенький,  заточенный,  но  конец  весь
изжеван. Как и должно быть, верно? Ведь это  Бивер  пользовался  карандашами
"Блек Бьюти", еще с начальной школы. Остальные предпочитали более  привычные
"Эберхард Фаберс".
   Стоящий  на  полу,  под  вешалкой,  на  которой  болталась   единственная
оранжевая куртка (та самая, которую купила  мать  перед  первой  поездкой  и
заставила поклясться, приложив руку к сердцу,  что  он  станет  надевать  ее
каждый раз, как только сделает шаг за порог), факс  выглядел  идеально  и  к
тому же ободряюще гудел.
   Но какое же разочарование охватило его, когда Джоунси встал перед ним  на
колени и прочел сообщение в освещенном оконце: СДАВАЙСЯ, ДЖОУНСИ, ВЫХОДИ.
   Он поднял телефонную трубку и услышал механический голос мистера Грея.
   - Сдавайся, Джоунси, выходи, сдавайся, Джоунси, выходи, сдавайся...
   Одновременно раздался такой  бешеный  стук,  что  Джоунси  подпрыгнул  от
страха, твердо уверенный в  том,  что  мистер  Грей  раздобыл  спецназовскую
монтировку для взлома дверей и сейчас вломится внутрь.
   Оказалось все куда  хуже.  Мистер  Грей  поставил  на  окна  промышленные
стальные ставни, к тому же  серого  цвета.  Теперь  Джоунси  был  не  просто
узником. Его ослепили.
   Прямо  перед  глазами  краснели   большие,   выведенные   на   внутренней
поверхности ставен буквы: СДАВАЙСЯ, ВЫХОДИ.
   Джоунси почему-то вспомнил  "Волшебника  страны  Оз",  СДАВАЙСЯ,  ДОРОТИ,
написанное в небе, и едва не рассмеялся. Но не смог. Какое уж  тут  веселье,
какая ирония! Настоящий ужас!
   - Нет! - крикнул он. - Сними их! Сними, черт бы тебя побрал!
   Нет  ответа.   Джоунси   размахнулся,   собираясь   расколотить   стекла,
наброситься на стальные ставни, но тут же взял себя в руки: Спятил  ты,  что
ли? Именно этого он и добивается. Стоит тебе  разбить  окно,  как  он  мигом
уберет ставни и окажется здесь. И ты пропал, приятель.
   Он ощутил  какое-то  движение:  тяжелую  поступь  снегоочистителя,  сытое
урчание мотора. Где они сейчас? Уотервилл? Огаста? Еще дальше к югу? В зоне,
где снег сменился дождем? Скорее всего нет. Мистер Грей вряд  ли  выбрал  бы
снегоочиститель, если бы представилась возможность передвигаться  с  большей
скоростью. Но все еще впереди. Потому что они едут на юг.
   Но куда именно?
   С таким же успехом я мог бы уже отправиться на тот свет, подумал Джоунси,
безутешно взирая на закрытые ставни с издевательским посланием. Уж лучше  бы
мне умереть.

14

   В конце концов именно Оуэн взял Роберту Кэвелл  за  руки  и,  кося  одним
глазом на бегущие стрелки часов, слишком хорошо сознавая, что каждые полторы
минуты Курц становится ближе еще на милю, объяснил, почему они должны  взять
Даддитса с собой, как бы плохо ему ни  было.  Даже  в  этих  обстоятельствах
Генри не сумел заставить себя с серьезным лицом  произнести  сакраментальную
фразу: "от этого зависит судьба мира". Но  Андерхилл,  всю  жизнь  служивший
своей стране с оружием в руках, смог - и сказал.
   Даддитс по-прежнему обнимал Генри, глядя на него ослепительно сверкавшими
зелеными глазами. Только эти глаза и не изменились. И чувство, которое Генри
всегда испытывал рядом с Даддитсом - что все в порядке или скоро будет.
   Роберта с отчаянием уставилась на Оуэна,  с  каждой  минутой  все  больше
старея, словно по чьей-то злой воле время помчалось с невероятной быстротой,
и листки календаря слетали один за другим.
   - Да, - твердила она, - да, понимаю, вы хотите найти Джоунси..,  поймать,
но что он хочет сделать? И если приезжал сюда, почему не сделал это здесь?
   - Мэм, мне трудно ответить на эти вопросы...
   - Boa, - внезапно вмешался Даддитс. - Оси оцет  воу.  Войну?  -  мысленно
спросил у Генри встревоженный Оуэн. Какую войну?!
   Не важно, ответил Джоунси, и его голос  в  голове  Оуэна  был  опять  еле
слышен. Нам пора.
   - Мэм, миссис Кэвелл, - начал Оуэн, очень  осторожно  беря  ее  за  руку.
Генри любил эту женщину, как мать, и Оуэн понимал почему.  От  нее  исходила
аура доброты, благожелательности и  непередаваемого  обаяния.  -  Мы  должны
ехать.
   - Нет. О, пожалуйста, скажите "нет". - Она снова заплакала.
   "Не надо, леди, - вертелось на языке  Оуэна.  -  Дела  и  без  того  хуже
некуда. Пожалуйста, не надо".
   - За нами гонятся. Очень нехороший человек. Мы должны исчезнуть, пока  он
не явился.
   Несчастное печальное лицо Роберты осветилось решимостью.
   - Хорошо. Согласна. Но тогда я еду с вами.
   - Нет, Роберта, - покачал головой Генри.
   - Да-да!  Я  позабочусь  о  нем!  Дам  таблетки..,  преднизон..,  захвачу
лимонные тампоны, и...
   - Ама, айся есь.
   - Нет, Даддитс, нет!
   - Ама, айся есь.  Аано!  Аано!  -  возбужденно  твердил  Даддитс.  "Мама,
оставайся здесь. Безопасно..."
   - У нас нет времени, - напомнил Оуэн.
   - Роберта, - повторил Генри. - Пожалуйста.
   - Позвольте мне ехать! - заплакала она. - Дадди - это  все,  что  у  меня
есть!
   - Ама, - твердо сказал Даддитс странно взрослым голосом. - Айся ЕСЬ.
   Роберта взглянула на сына и как-то сразу поникла.
   - Хорошо, - сказала она. - Еще минуту. Мне нужно кое-что собрать.
   Она метнулась в комнату Даддитса и вернулась с бумажным пакетом.
   - Это его таблетки. В девять надо дать преднизон. Не забудьте,  иначе  он
расчихается так, что грудь заболит. Если  попросит,  дайте  перкосен,  а  он
скорее всего попросит, потому что в последнее время не терпит холода.
   Роберта смотрела на Генри грустно, но без упрека. А он почти хотел, чтобы
его осуждали. Видит Бог, ни одного своего поступка он  не  стыдился  больше,
чем этого. Дело даже не в лейкозе. В том, что Даддитс  так  давно  и  тяжело
болен, а они даже не знали.
   - И лимонные тампоны.., смазывайте только губы, десны в  последнее  время
кровоточат, и лимонный сок щиплет. Вата в нос,  если  пойдет  кровь.  Да,  и
катетер. Видите, на плече?
   Генри кивнул. Пластиковая трубка, торчащая из марлевой повязки. При  виде
нее Генри мгновенно испытал дежа-вю.
   - Прикрывайте его, когда выходите на улицу... Доктор Бриско  посмеивается
надо мной, но я уверена, что холод проникает внутрь..,  достаточно  шарфа..,
даже носового платка...
   Она снова плакала, безуспешно стараясь сдержать всхлипы.
   - Роберта... - начал Генри, тоже поглядывая на часы.
   - Я позабочусь о нем, - сказал Оуэн. - Я ухаживал за па до самой  смерти.
И знаю насчет преднизона и перкосена все.
   Все - и больше: сильнодействующие стероиды,  мощные  болеутоляющие.  А  в
конце - марихуана, метадон и, наконец,  чистый  морфий,  куда  круче  любого
героина. Морфий - самое надежное орудие смерти.
   Она немедленно коснулась  его  сознания:  странное,  щекочущее  ощущение,
совсем как когда ступаешь босыми  пятками  по  пушистому  ковру.  Даже  чуть
приятно. Она пыталась понять, правду ли он сказал об отце: скромный  подарок
от ее необыкновенного сына. Оуэн понял, что она так давно  пользовалась  им,
что теперь даже не понимала, что именно  делает..,  совсем  как  друг  Генри
Бивер, вечно жующий зубочистки. Конечно, до Генри ей было далеко, но все  же
и она кое-что умела, и Оуэн ничему в жизни так не радовался, как  тому,  что
сейчас не солгал.
   - Не лейкоз, - сказала она.
   - Рак легких. Миссис Кэвелл, нам в самом деле надо...
   - Мне нужно дать ему еще кое-что.
   - Роберта, мы не можем... - начал Генри.
   - Я мигом, мигом! - Она бросилась на кухню. Оуэн вскинул  голову.  Вид  у
него был испуганный.
   - Курц и Фредди с Перлмуттером... Генри, я не могу сказать, где они! Я их
потерял!
   Генри открыл пакет с лекарствами, заглянул внутрь.  И  поражение  застыл,
словно  загипнотизированный  видом   того,   что   лежало   на   коробке   с
глицерино-лимонными  тампонами.  Он  ответил  Оуэну,  но  голос,   казалось,
доносился с дальнего конца некоей никем не открытой долины, о  существовании
которой Генри не подозревал. Теперь он знал, что такая до