Мур хотел стать астронавтом.
Когда-то он смело заступился перед здоровыми парнями за того, кто был меньше
и слабее. Он заслужил лучшей участи.
   Нет костяшек, нет игры.
   Пит почти улыбнулся, это было и трогательно, и прекрасно. На этот раз  он
встал и медленно побрел к снегоходу.
   В заброшенной конторе, куда его заточили, задергалась дверная ручка.
   Что это означает? - спросил мистер Грей. Что это такое: нет костяшек, нет
игры? Что ты там делаешь? И вообще, как ты туда попал?
   Настала очередь Джоунси  не  отвечать,  что  он  и  сделал  с  превеликим
удовольствием.
   Я войду, сказал мистер Грей. Когда буду готов, я войду.  Можешь  тешиться
мыслью, будто запертая дверь меня остановит, но ты ошибаешься.
   Джоунси хранил молчание: ни к чему  дразнить  создание,  завладевшее  его
телом, - только вряд ли он ошибается. С другой стороны, он не смел выйти  из
опасения, что его поглотят целиком. Он был всего лишь крохотной частичкой  в
облаке, кусочком непереваренной пищи в желудке пришельца.
   Лучше не высовываться.

9

   Пит сел позади мистера Грея и обнял Джоунси за пояс. Десять минут  спустя
они пролетели мимо перевернутого ?скаута?, и Джоунси  понял,  почему  Пит  и
Генри так долго не  возвращались  из  магазина.  Счастье  еще,  что  они  не
погибли. Ему хотелось разглядеть получше, но мистер Грей не сбавил скорости,
только направил лыжи ?кэт? между двумя глубокими, забитыми снегом колеями.
   Милях в трех от ?скаута? они взобрались на  пригорок,  и  Джоунси  увидел
слепящий клубок желто-белого цвета, висевший меньше чем в  десяти  футах  от
дороги. Ожидавший их. Он был похож на  пламя  газосварочного  агрегата,  но,
разумеется, таковым не был: снег под ним даже не растаял. Очевидно, это  был
один из тех огней, что плясали в облаках, над лавиной  животных,  катившейся
из Ущелья на глазах изумленных Бивера и Джоунси.
   Верно, сказал мистер Грей. То, что твои люди называют  сигнальным  огнем.
Это один из последних. Возможно, самый последний.
   Джоунси ничего не сказал, только прижался лбом к окну камеры.  Он  ощущал
руки Пита, сжимавшие его талию чисто  механической,  инстинктивной  хваткой,
так почти побежденный боксер вцепляется в соперника, чтобы  не  свалиться  в
нокауте.  Голова,  лежащая  на  его  плече,  казалась  тяжелее  камня.   Пит
окончательно  превратился  в  питательную  среду  для  байрума  и  пришелся,
очевидно, ему по вкусу: окружающий мир был холодным, а  Пит  -  теплым.  Для
чего-то он понадобился мистеру Грею, вот только для чего?
   Сигнальный огонь провожал их еще  с  полмили,  а  потом  свернул  в  лес,
проскользнул между двумя толстыми соснами и снова остановился,  вертясь  над
самым снегом. Джоунси слышал, как мистер Грей велел Питу держаться крепче.
   "Арктик кэт? подпрыгивал и рычал, катясь по не  слишком  крутому  спуску.
Лыжи вгрызались в снег, сминали и отбрасывали комья.  Под  мохнатым  пологом
леса белый покров был не таким густым, а местами  исчезал  совсем.  В  таких
проталинах лыжи снегохода сердито дребезжали по замерзшей  земле,  усыпанной
галькой, едва прикрытой тонким ковром гниющих игл. Теперь  они  направлялись
на север.
   Чуть погодя они наткнулись на гранитный выступ,  и  Пит  с  тихим  криком
свалился вниз. Мистер Грей нажал на тормоз.  Сигнальный  огонь  тоже  замер.
Джоунси показалось, что он стал более тусклым.
   - Вставай, - приказал мистер Грей, поворачиваясь в седле и оглядываясь на
Пита.
   - Не могу, - сказал Пит. - Со мной все кончено, парень. Я...
   А  потом  Пит  закричал  и  принялся  кататься  по  земле,  взбивая  снег
каблуками. Руки -  одна  сожженная,  другая  изуродованная  -  спазматически
подергивались.
   Прекрати! - завопил Джоунси. Ты убиваешь его!
   Но мистер Грей, проигнорировав его, с ледяным бесстрастием наблюдал,  как
байрум пожирает плоть Пита. Наконец Джоунси почувствовал,  как  мистер  Грей
оставил Пита в покое. Тот, пьяно  мотая  головой,  кое-как  встал.  На  щеке
краснел свежий порез, уже  кишевший  спорами  байрума.  Усталые,  подернутые
пленкой глаза были мокры от слез. Он подковылял к снегоходу и снова обхватил
Джоунси за талию.
   Держись за куртку, прошептал Джоунси.  Мистер  Грей  повернулся  и  снова
завел снегоход. Пит вцепился в пояс куртки. Нет костяшек, нет игры, верно?
   Нет игры, еле слышно согласился Пит.
   На этот раз мистер Грей не обратил на них внимания. Сигнальный огонь,  не
слишком яркий, но все такой же быстрый,  снова  устремился  на  север..,  по
крайней мере Джоунси казалось, что на север. Пока снегоход  лавировал  между
деревьями, густыми кустами и валунам, он совсем запутался и утратил  чувство
направления. Позади слышался непрестанный  треск  пулеметов,  словно  кто-то
затеял стрелковые состязания.

10

   Еще через час Джоунси понял, зачем мистер Грей взял на себя  труд  тащить
Пита. Именно тогда сигнальный огонь превратился в  тусклую  свечку,  которая
вскоре погасла совсем. Исчезла с мягким хлопком, словно  кто-то  стукнул  по
надутому бумажному пакету. Оставшиеся крупицы легко спланировали на землю.
   Они находились на поросшем деревьями  гребне,  посреди  бог  знает  чего.
Впереди раскинулась заснеженная лесная  лощина,  на  дальнем  конце  которой
виднелись  изъеденные  временем  холмы   и   густые   заросли   неизвестного
кустарника. Нигде ни огонька. И в довершение  всего  день  явно  клонился  к
закату.
   Очередная передряга, в которую ты нас  втянул,  подумал  Джоунси,  но  не
почувствовал ни малейшего раздражения со стороны мистера Грея. Он  остановил
снегоход, но не слез.
   Север, сказал мистер Грей. Но сказал не для Джоунси.
   Ответил Пит, громко, но устало и очень медленно.
   - Откуда мне знать? Господи Боже, я не вижу  даже,  где  солнце  садится.
Один глаз гикнулся.
   Мистер Грей повернул голову Пита, и Джоунси  заметил,  что  левого  глаза
больше нет. Веко было высоко поднято, придавая ему идиотски удивленный  вид,
а из глазницы росла целая клумба байрума. Длинные пряди свисали вниз, щекоча
щетинистую  щеку  Пита.  Несколько  плетей  вплелись   в   редеющие   волосы
красно-золотистыми лентами. Ты знаешь.
   - Может, и знаю, - сказал Пит. - А  может,  просто  не  хочу  показывать.
Почему?
   - Потому что сомневаюсь в твоих добрых намерениях  по  отношению  к  нам,
простым  смертным,  долбоеб  ты  этакий,  -  бросил  Пит,  и  Джоунси  вдруг
почувствовал абсурдную гордость за друга. Но растительность в левой глазнице
неожиданно дернулась, и Пит завопил и схватился за лицо. На  миг,  короткий,
но невыносимо долгий, Джоунси успел  ощутить,  как  красновато-золотые  нити
проникают прямо в мозг Пита, где распространяются,  как  неумолимые  пальцы,
сжимающие серое вещество.
   Ну же, Пит, скажи ему! - вскричал Джоунси. - Ради Христа, скажи ему!
   Байрум снова застыл. Руки Пита упали.  Теперь  лицо  казалось  смертельно
бледным в тех местах, где не было красновато-золотистым.
   - Где ты, Джоунси? - спросил он. - Найдется там местечко еще для одного?
   Ответ был коротким. Разумеется,  нет.  Джоунси  не  понимал,  что  с  ним
случилось. Но твердо знал, что его выживание - последнее крошечное  зернышко
его истинного ?я? - каким-то  образом  зависит  от  его  пребывания  в  этой
комнате. Если он хотя бы приоткроет дверь, с ним будет покончено.
   Пит кивнул.
   - Я так и думал, - сказал он и обратился к тому, второму:
   - Только не мучай меня, парень.
   Мистер Грей молча взирал  на  него  глазами  Джоунси,  не  давая  никаких
обещаний. Пит вздохнул, поднял  обугленную  левую  руку,  вытянул  палец  и,
закрыв глаза, стал водить им взад-вперед, взад-вперед. И тут  Джоунси  вроде
как  осенило.  Теперь  он,  похоже,  понял  все.  Как  звали   ту   малышку?
Ринкенхауэр, верно? Да. Имя ее он не  помнил,  но  неблагозвучное  сочетание
звуков вроде ?ринкенхауэр? забыть трудно. Она тоже ходила в  школу  Мэри  М.
Сноу, иначе говоря, Академию Дебилов, хотя Даддитс к тому времени перешел  в
профучилище. А Пит? У Пита всегда была забавная манера  все  запоминать,  но
после Даддитса...
   Слова нахлынули на Джоунси, съежившегося у окна своей  грязной  маленькой
камеры, откуда он глядел на мир, украденный у него..,  только  это  были  не
совсем слова, одни открытые гласные, странно прекрасные и до ужаса понятные.
Ы иис иию, Ит? Ты видишь линию, Пит?
   Пит, с лицом исполненным мечтательного благоговейного удивления,  сказал,
что видит. И с  тех  пор  проделывал  этот  трюк  с  качающимся  пальцем.  В
точности, как теперь.
   Палец замер,  хотя  кончик  все  еще  подрагивал,  как  волшебный  прутик
лозоходца. Потом Пит  показал  на  гребень,  возвышавшийся  чуть  справа  от
снегохода.
   - Там, - прошептал он, опустив руку. - Там  север.  Правь  прямо  на  эту
скалу. Ту, с сосной посредине. Видишь?
   Вижу. Мистер Грей снова включил  зажигание.  Джоунси  рассеянно  подумал,
хватит ли у него бензина.
   - Можно мне остаться? -  спросил  Пит.  То  есть  дадут  ли  ему  наконец
умереть.
   Нет.
   Они снова пустились в путь. Пит обессиленно привалился к куртке Джоунси.

11

   Они обогнули скалу, взобрались на самый  высокий  холм  рядом  с  ней,  и
мистер  Грей  снова  остановился,  чтобы  потребовать   от   своего   живого
суррогатного  сигнального  огня  новых   указаний.   Пит   снова   просчитал
направление, и так они продолжали путь, уходя все дальше и  дальше,  чуть  к
западу от севера. Дневной свет продолжал меркнуть.
   Как-то они услышали шум вертолетов, по меньшей  мере  двух,  а  может,  и
четырех, летевших навстречу. Мистер Грей завел снегоход в густые  кусты,  не
обращая внимания на ветки, бившие по лицу Джоунси, высекавшие кровь на щеках
и лбу. Пит снова рухнул в снег. Мистер Грей  заглушил  двигатель  и  затащил
стонавшего, почти теряющего сознание Пита под самый  разлапистый  куст.  Там
они переждали, пока рокот вертушек затих  вдали.  Джоунс  почувствовал,  как
мистер Грей наспех проник  в  мозг  одного  из  команды  и  сканировал  его,
вероятно, сверяя сведения с теми, что сообщил Пит. Когда вертушки прошлепали
к юго-западу, очевидно, возвращаясь на базу, мистер Грей  завел  снегоход  и
продолжал держаться прежнего маршрута. Снег пошел опять.
   Еще через час они остановились на очередном гребне, и Пит снова покатился
со снегохода, на этот раз приземлившись на бок. Он поднял  голову,  но  лица
уже не было. Исчезло под толстым слоем растительности. Он пытался  говорить,
но слова давались с трудом: рот был забит вездесущим байрумом.
   Не могу, парень, не могу. Пожалуйста. Отвяжись от меня.
   Да, - ответил мистер Грей. Думаю, ты свое дело сделал.
   Пит! -  крикнул  Джоунси  и,  уже  обращаясь  к  мистеру  Грею,  умоляюще
прошептал: Нет! Не смей!
   Мистер Грей, разумеется, не  среагировал.  Но  Джоунси  успел  увидеть  в
единственном глазу Пита молчаливое понимание. И облегчение. В это  мгновение
Джоунси все еще был способен коснуться разума Пита, своего школьного  друга,
того, кто всегда ждал их у ворот школы, прикрывая одной  рукой  воображаемую
сигарету во рту, того, кто мечтал стать астронавтом и увидеть мир из  своего
космического корабля, одного  из  четверки,  спасшей  Даддитса  от  взрослых
парней.
   На одно мгновение. Потом он ощутил, как  из  мозга  мистера  Грея  что-то
взметнулось, и пакость, облепившая Пита, не просто дернулась, а стиснула.  И
череп Пита со зловещим скрипом треснул сразу в десяти  местах.  Лицо..,  то,
что осталось  от  лица,  втянулось  внутрь,  как  сдувшийся  воздушный  шар,
мгновенно превратив его в дряхлого старика.  Пит  грузно  повалился  головой
вперед, и снег мелкой солью присыпал его пуховик.
   Ты, ублюдок.
   Мистер Грей, безразличный к проклятиям и гневу Джоунси,  не  ответил.  Он
снова устремил взгляд  вперед.  Беснующийся  ветер  моментально  стих,  и  в
снежном занавесе открылась дыра. Примерно в пяти милях  к  северо-западу  от
того места, где стоял снегоход, Джоунси увидел плывущие огни, но на этот раз
не сигнальные. Свет фар. Великого множества фар. Грузовики, идущие  колонной
по шоссе. Грузовики, и ничего больше. Теперь эта часть Мэна - арена  военных
действий.
   И все ищут тебя, мудак, прошипел он,  когда  снегоход  покатился  дальше.
Снежная пелена снова сгустилась, отсекая грузовики,  но  Джоунси  знал,  что
мистер Грей без труда доберется до шоссе. Пит довел его до  этого  места,  к
той части карантинной зоны, где особых неприятностей  не  ожидалось.  Теперь
мистер Грей рассчитывал, что Джоунси поможет  ему  проделать  остаток  пути,
потому что Джоунси - другой. Главное, что байрум его не берет.  По  какой-то
причине Джоунси пришелся ему не по вкусу.
   Тебе никогда не выбраться отсюда, сказал Джоунси.
   Выберусь, заверил мистер Грей. Мы всегда умираем и всегда  живем.  Всегда
проигрываем и всегда побеждаем. Нравится тебе или нет, Джоунси, но  за  нами
будущее.
   Если это правда, значит, лучшей причины жить в прошлом просто  не  найти,
парировал Джоунси, но мистер Грей не ответил. Мистер Грей как сущность,  как
сознание куда-то канул, слился  с  облаком.  Того,  что  от  него  осталось,
хватало только, чтобы кое-как  поддерживать  способности  Джоунси  управлять
снегоходом и прорваться к шоссе. И Джоунси,  беспомощно  уносимый  навстречу
уготованному серым существом, сумел найти слабое утешение в двух неоспоримых
фактах.  Первый:  мистер  Грей  по-прежнему  не  в  состоянии  добраться  до
последнего уголка его ?я?,  той  крохотной  части  бытия  Джоунси,  что  еще
существовала в его воспоминаниях о конторе братьев Трекер. И второе:  мистер
Грей не знал о Даддитсе.., о ?нет костяшек, нет игры?.
   И Джоунси намеревался сделать все, чтобы мистер Грей не докопался.
   По крайней мере пока.

Глава 13

В МАГАЗИНЕ ГОССЛИНА

1

   По  мнению  Арчи   Перлмуттера,   отличника,   удостоенного   произносить
прощальную речь на вечере выпускников  (тема:  ?Преимущества  и  обязанности
демократии?),  бывшего  ?орла?  <высшее   отличие   у   скаутов.>,   доброго
пресвитерианина, выпускника Уэст-Пойнт, ?Страна товаров Госслина?  не  имела
ничего  общего  с  реальностью.  Высвеченный  фонарями  и   прожекторами   в
количестве, которого с лихвой хватило бы на небольшой город, магазин казался
чем-то вроде фальшивой киношной декорации.  Словно  какому-то  свихнувшемуся
режиссеру вроде Джеймса Камерона вздумалось поставить фильм, где расходов на
один лишь постановочный банкет или  свадьбу  хватило  бы,  чтобы  прокормить
население Гаити в течение двух лет. Даже снег, становившийся  все  гуще,  не
мог  затмить  беспощадно-яркого,  какого-то  химического  зарева,  разрушить
иллюзию того,  что  вся  обстановка,  от  жестяных  покосившихся  дымоходов,
выраставших из крыши, до единственной ржавой бензоколонки перед  зданием,  -
просто выгородка в съемочном павильоне.
   Начинается Акт Первый, думал Перли, энергично вышагивая  по  тропинке,  с
неизменной планшеткой под мышкой  (Арчи  Перлмуттер  всегда  воображал  себя
натурой артистической и немного,  совсем  немного,  деловой).  Мы  торчим  в
заброшенном  сельском  магазинчике.  Старожилы  сидят  у  печки,   не   той,
маленькой, в офисе Госслина, а большой, в  самом  магазине,  пока  за  окном
растут нежные сугробы. Они толкуют об огнях в небе.., пропавших охотниках..,
серых человечках, поселившихся  в  лесу.  Владелец  магазина,  назовем  его,
скажем, старик Росситер, презрительно фыркает. ?О Боже, какая чушь,  все  вы
просто шайка выживших из ума кретинов", твердит он, и  тут  помещение  вдруг
заливает ослепительное сияние (совсем  как  в  ?Близких  контактах  третьего
рода?), это садится НЛО. Оттуда сыплются кровожадные пришельцы и сеют смерть
своими бластерами. Все равно что День Независимости, но весь прикол  в  том,
что действие происходит в лесу.
   Рядом, изо всех сил стараясь не отстать, перебирал ногами Мелроуз, третий
помощник повара (одна из немногих официальных должностей  в  этой  маленькой
авантюре). Вместо ботинок или сапог на нем были тапочки: Перлмуттер  вытащил
его из ?Спаго? (так солдаты называли  кухонную  палатку),  и  он  все  время
оскальзывался. Вокруг суетились мужчины  (и  несколько  женщин),  которые  в
основном почему-то держались по двое. Многие что-то говорили  в  миниатюрные
микрофоны или ?уоки-токи?. Ощущение присутствия в кинопавильоне  усиливалось
неумолчным ревом моторов,  генераторов,  скоплением  грузовиков,  трейлеров,
стоящими чуть поодаль вертолетами (вынужденными  вернуться  из-за  ухудшения
погоды).
   - Зачем я ему понадобился? - снова  спросил  Мелроуз,  задыхаясь,  и  еще
более жалобно, чем обычно. Они уже добрались до  загона  и  выгула  рядом  с
коровником Госслина. Старая покосившаяся изгородь (прошло десять или  больше
лет, с тех пор как здесь стояли или проминались  лошади)  была  укреплена  и
оплетена колючей проволокой и проводами под напряжением, не смертельным,  но
достаточно  высоким,  чтобы  любого  неосторожного  беглеца  в   конвульсиях
отшвырнуло на землю.., а если туземцы  станут  чересчур  беспокойными,  дозу
всегда можно увеличить до смертельной. Из-за ограды на них смотрели  человек
двадцать - тридцать. Среди них старик Госслин  (в  версии  Джеймса  Камерона
Госслина играл бы какой-нибудь закаленный ветеран вроде  Брюса  Дерна).  Еще
совсем недавно люди  за  проволокой  забеспокоились  бы,  стали  выкрикивать
угрозы и требования, сыпать ругательствами, но с  тех  пор,  как  они  стали
свидетелями того, что  случилось  с  банкиром  из  Массачусетса,  пытавшимся
бежать, их задор сильно поувял. Бедняги!  Видеть,  как  кому-то  стреляют  в
голову, - испытание нелегкое, и почти всякий на их месте сломался бы. А  тут
еще и то обстоятельство, что все задействованные в операции носят прозрачные
маски, прикрывающие нос и рот. Кого хочешь подкосит!
   - Босс? - Нытье сменилось жалобным подвыванием. Вид американских граждан,
толкущихся за колючей проволокой, очевидно, не прибавил Мелроузу  храбрости.
- Босс, ну скажите, зачем начальство хочет меня видеть? Крутым шишкам  не  к
лицу даже знать о существовании такой  жалкой  мошки,  как  третий  помощник
повара.
   - Понятия не имею, - повторил Перлмуттер, и это была правда.
   Впереди, в самом  начале  участка,  обозначенного  как  ?Эггбитер  Алли?,
стояли Оуэн Андерхилл и какой-то парень из объединенного автопарка.  Тип  из
автопарка  что-то  орал  в  ухо  Андерхиллу,  пытаясь   перекричать   грохот
снижавшихся вертолетов.
   Ничего, подумал Перлмуттер, скоро вертушки заткнутся; кому охота летать в
таком дерьме. Слишком рано пришла  зима  в  этом  году,  хотя..,  хотя  Курц
отчего-то назвал вьюгу даром Божьим. Когда он отмачивает такие штуки,  никак
не поймешь, то ли он шутит, то ли вполне серьезен. Правда, тон  у  него  при
этом.., испугаешься. Похоже, он вообще не умеет  шутить,  хотя  иногда  даже
смеется. От этого смеха у Арчи Перлмуттера мороз по  коже.  В  фильме  Курца
играл бы Джеймс Вудз. А может, Кристофер Уолкен. Ни один, правда,  не  похож
на Курца, но разве Джордж. С. Скотт хоть чем-то  напоминал  Паттона  <Паттон
Джордж, американский генерал, во  время  Второй  мировой  войны  прославился
умелым применением танков. За твердость и требовательность получил  прозвище
Старый вояка.>? Вот так-то.
   Перлмуттер резко повернул к Андерхиллу. Мелроуз попытался последовать  за
ним, поскользнулся и с проклятиями плюхнулся на задницу.  Перлмуттер  тронул
Андерхилла за плечо и от души понадеялся, что маска хотя бы  отчасти  скроет
его изумление: Андерхилл, казалось, постарел на десять  лет  с  той  минуты,
когда вышел сегодня утром из школьного автобуса.
   Подавшись вперед, Перли завопил, перекрывая вой ветра:
   - Курц в пятнадцатой! Не забудьте!
   Андерхилл нетерпеливо отмахнулся, давая понять, что не забудет,  и  вновь
повернулся к типу из автопарка. Теперь Перлмуттер его узнал. Бродски, вот он
кто. И прозвище у него - Дог.
   Командный пост Курца, размещенный в громадном  ?виннебаго?,  вну