. Проблема  заключалась  в  том,  что  она  не  очень  хотела
оказаться  в  одной  компании  с  ней.  Высокомерная  жена   калифорнийского
старика-миллионера, постоянная гостья светской газетной колонки,  она  чисто
по-человечески не нравилась Лауре.
   Мучило ее и еще одно соображение: если она примет сторону  Присциллы,  то
это явно будет означать тот  смешной  вариант,  когда  женщины  объединяются
против мужчин. И не важно было, чем руководствовалась Лаура в  этом  смысле,
все равно Сондерс мысленно бы выругался: "Эти чертовы бабы снюхались!" Когда
Лауру  выдвигали  кандидатом  в  председатели   клуба   "Секвойя",   Сондерс
поддерживал ее конкурента. Лаура была первой женщиной, занявшей высший  пост
в клубе, и ей очень хотелось показать,  что  она  может  пользоваться  своей
властью так же умело и беспристрастно, как и многие мужчины, а быть может, и
значительно лучше.
   И еще.., у нее было чувство, что союз с Бердсоном окажется фатальным.
   - Мы ходим  кругами,  -  сказал  Сондерс.  -  Предлагаю  проголосовать  в
последний раз. Присцилла Куинн заявила:
   - Я против. Сондерс прорычал:
   - Решительно за.
   - Простите, миссис Куинн, - сказал Притчетт. - Я голосую "за".
   Глаза всех троих сфокусировались на Лауре Бо.  Она  колебалась,  еще  раз
оценивая смысл происходящего и свои сомнения. Потом решилась:
   - Я голосую "за".
   - Здорово! - сказал Ирвин Сондерс, потирая руки. - Присцилла, проигрывать
- так красиво. Присоединяйтесь к остальным.
   Крепко сжав губы, миссис Куинн отрицательно покачала головой:
   - Думаю, вы все пожалеете об этом голосовании. Хочу, чтобы мое несогласие
было зафиксировано.

Глава 2

   Дейви Бердсон  вышел  из  здания  штаб-квартиры  клуба,  напевая  веселую
мелодию. У него не было никакого сомнения в исходе. Куинн, думал  он,  будет
против него, но остальные трое, каждый по  своим  собственным  соображениям,
поддержат его. Можно было считать, что пятьдесят тысяч звонких монет  уже  у
него в кармане.
   Он вывел свой обшарпанный "шевроле" с ближайшей автостоянки, добрался  до
центра города, а потом проехал несколько миль на юго-восток. Он  остановился
на неприметной улочке, где никогда раньше не  бывал,  но  которая  выглядела
подходящей для того, чтобы на несколько часов оставить машину, не  привлекая
внимания. Бердсон запер машину, запомнил название  улицы,  прошел  несколько
кварталов к более оживленной магистрали, где,  как  он  заметил  по  дороге,
работали несколько автобусных линий. Он сел на  первый  проходящий  автобус,
направляющийся на запад.
   По дороге от машины до автобуса он напялил шляпу, которую обычно  никогда
не носил, и нацепил очки в роговой оправе, в которых вовсе не нуждался.  Эти
два предмета удивительно изменили внешность Бердсона, так что  видевший  его
по телевидению или еще где-либо человек сейчас почти наверняка просто бы  не
узнал его.
   Проехав на автобусе десять минут, Бердсон  вышел,  остановил  проезжающее
такси и дал команду ехать на север. Несколько раз он поглядывал через заднее
стекло,  наблюдая  за  следующими  за   такси   машинами.   Это   наблюдение
удовлетворило его, он приказал таксисту остановиться  и  расплатился.  Через
несколько минут он сел в другой автобус, на  этот  раз  едущий  в  восточную
часть города. К этому времени линия его маршрута после  парковки  автомобиля
напоминала по форме не правильный квадрат.
   Покидая  второй  автобус,  Бердсон,  прежде  чем  отправиться   в   путь,
внимательно оглядел других выходивших пассажиров. Примерно через пять  минут
он остановился у небольшого обшарпанного дома, поднялся по пяти ступенькам к
незаметной двери, вдавил кнопку звонка и встал так,  чтобы  его  можно  было
увидеть через крошечный глазок. Дверь почти сразу же отворилась, и он  вошел
внутрь.
   В маленькой темной прихожей убежища "Друзей  свободы"  Георгос  Арчамболт
спросил:
   - Ты был осторожен по дороге сюда?
   - Конечно же, я был осторожен. Я всегда осторожен. А вот вы все напортили
на подстанции, - с укоризной сказал он.
   - На то были причины, - возразил Георгос. - Идем вниз.
   Они прошли по лестнице в один пролет в подвальную рабочую комнату, где  в
беспорядке хранились взрывчатка и другие компоненты самодельных бомб.
   У стены на кровати лежала, вытянувшись, девушка лет  двадцати.  Небольшое
круглое лицо, которое в других обстоятельствах  могло  показаться  красивым,
было бледно-восковым. Слежавшиеся, давно не  чесанные  светлые  волосы  были
разбросаны по грязной подушке. Правая рука ее была крепко  перевязана,  бинт
стал бурым в том месте, где через него сочилась, высыхая, кровь.
   Бердсон взорвался:
   - Почему она здесь?
   - Это я и собирался объяснить, - сказал Георгос. - Она  помогала  мне  на
подстанции, и ее ранил разорвавшийся капсюль. Ей оторвало  два  пальца,  она
истекала кровью, как свинья. Было  темно,  я  не  был  уверен,  что  нас  не
слышали. Остальное я доделывал в большой спешке.
   - Закладывать бомбу там, где это сделал ты, было глупо  и  бесполезно,  -
сказал Бердсон. - И от фейерверка получился бы такой же толк.
   Георгос вспыхнул, но, прежде чем он успел ответить, заговорила девушка:
   - Мне нужно ехать в больницу.
   -  Ты  не  можешь  этого  сделать  и  не   сделаешь.   -   От   напускной
доброжелательности Бердсона не осталось и следа. Он зло бросил Георгосу:
   - Ты знаешь о нашей договоренности. Убирай ее отсюда!
   Георгос кивнул, и девушка недовольно поднялась с кровати и пошла  наверх.
Георгос знал, что  он  допустил  еще  одну  ошибку,  разрешив  ей  остаться.
Договоренность, о которой упомянул Бердсон, предусматривала, что  он  должен
встречаться с Георгосом с глазу на глаз. О Дейви  Бердсоне  ничего  не  было
известно остальным членам подпольной группы - Уэйду, Юту и Феликсу,  которые
уходили из дому, когда Георгос должен был встречаться с  тайным  сторонником
"Друзей свободы". Первая же ошибка Георгоса, как  он  думал,  заключалась  в
том, что он стал слишком мягок с Иветтой, и это уже ни к черту не  годилось.
Взять тот же капсюль: в тот момент Георгоса куда больше  беспокоили  ранения
Иветты, чем непосредственно дело... Стремясь поскорее увести ее в безопасное
место, он спешил - и все испортил.
   Когда девушка ушла, Бердсон приказал:
   - Заруби себе на носу - никаких больниц, никаких врачей. Пойдут  вопросы,
а она слишком много знает. Если потребуется, избавься от  нее.  Есть  легкие
способы.
   - Она не подведет. Кроме того, она полезна. - Георгос  почувствовал,  что
тушуется перед напором Бердсона, и поторопился сменить тему разговора:
   - Гараж для грузовиков прошлой ночью был хорош. Вы видели репортажи?
   Большой бородач нехотя кивнул.
   - Вот так должно идти и везде. Ни времени, ни денег на лентяев нет.
   Георгос спокойно воспринял этот выпад, хотя и мог бы указать Бердсону его
место.  Он  был  руководителем  "Друзей  свободы",   Дейви   Бердсон   играл
второстепенную роль, был чем-то вроде связующего звена с  внешним  миром,  в
частности с "Комнатными марксистами", поддерживающими активную  анархию,  но
не желающими брать на  себя  риск.  Бердсон  по  самой  своей  натуре  любил
главенствовать, и Георгос иногда  позволял  рычать  на  себя,  учитывая  его
полезность, в особенности в добывании денег.
   Вот и сейчас именно из-за денег он не стал спорить. Георгосу их остро  не
хватало с тех пор, как его прежние источники иссякли. Эта сучка,  его  мать,
греческая киноактриса, двадцать  лет  обеспечивавшая  его  твердым  доходом,
по-видимому, сама переживала не лучшие времена. Ей больше не  давали  ролей,
потому что даже грим не мог скрыть того, что  ей  пятьдесят  и  божественная
красота ее молодости навсегда ушла. Ее увядание доставляло Георгосу истинное
удовольствие, и он надеялся, что ее дела пойдут еще  хуже.  Если  она  будет
голодать, говорил он себе, он не даст ей засохшего сухаря.  В  то  же  время
извещение из афинской адвокатской конторы о том, что переводы на его счет  в
чикагском банке больше производиться не будут, пришло в неподходящий момент.
   Георгосу требовались деньги на текущие расходы  и  осуществление  будущих
планов. Один из проектов предусматривал создание маленькой атомной  бомбы  и
взрыв  ее  в  штаб-квартире  "Голден  стейт  пауэр  энд  лайт"  или   где-то
поблизости. Такая бомба, по прикидкам Георгоса, могла бы уничтожить здание и
находящихся в нем эксплуататоров и  лакеев,  да  еще  много  чего  вокруг  -
показательный урок угнетателям народа. В то же самое время "Друзья  свободы"
стали бы силой еще более грозной, чем просто  внушающей  страх  и  уважение.
Идея о создании атомной бомбы была амбициозной и, возможно,  нереалистичной,
хотя и не совсем. В конце концов, студент из Принстона Джон Филипс  двадцати
одного года  от  роду  уже  продемонстрировал  в  широко  разрекламированной
курсовой, что  сведения  о  том,  как  ее  сделать,  каждый  может  найти  в
справочных материалах библиотеки, если у него хватит  терпения  собрать  их.
Георгос Уинслоу Арчамболт, погрузившись с головой в физику и химию, разузнал
все, что можно, об исследованиях Филипса, да  еще  сделал  свое  собственное
досье, пользуясь, в частности, материалами библиотек. В  его  досье  была  и
десятистраничная  памятка   калифорнийского   отдела   чрезвычайных   служб,
предназначенная полицейским управлениям. В ней описывалось, как  надо  вести
себя в случаях угрозы применения атомной бомбы. Георгос, как он сам  считал,
был  сейчас  близок  к  разработке  детального  рабочего  проекта.  Но   для
непосредственного конструирования бомбы требовались расщепляемые  материалы,
а чтобы достать их, точнее, украсть, нужны были деньги,  много  денег,  плюс
организация и удача. Но ничего невозможного в  этом  не  было,  случались  и
более удивительные вещи. Он обратился к Бердсону:
   - Нам сейчас нужна дополнительная "зелень".
   - Ты ее получишь. - Бердсон широко улыбнулся, впервые со времени прихода.
- И много. Я нашел еще одно денежное дерево.

Глава 3

   Ним брился. Был один из вторников в конце августа. Семь утра с минутами.
   Руфь десять минут назад спустилась вниз готовить завтрак.  Леа  и  Бенджи
еще спали. Вот Руфь вернулась, появившись в дверях ванной с номером "Кроникл
Уэст".
   - Терпеть не могу портить тебе выходной,  -  сказала  Руфь,  возникшая  в
дверях ванной, - но я  знаю,  что  ты  захочешь  посмотреть  это.  -  И  она
протянула ему "Кроникл Уэст".
   - Спасибо. - Он отложил бритву и, взяв газету мокрыми руками,  просмотрел
первую страницу. Там была помещена заметка в  одну  колонку.  "ГСП  энд  Л":
повышение тарифов отклонено. Плата за газ и электричество не  возрастет.  Об
этом сообщила вчера днем калифорнийская Комиссия по коммунальному хозяйству,
объявив  об  отклонении  запроса  "Голден   стейт   пауэр   энд   лайт"   на
тридцатипроцентное увеличение тарифов на газ и электроэнергию, что  дало  бы
этой  гигантской  компании  дополнительно  пятьсот   восемьдесят   миллионов
долларов годового дохода.
   "Мы не  видим  необходимости  увеличивать  цены  в  настоящее  время",  -
сообщается в решении ККХ, принятом тремя  голосами  членов  комиссии  против
двух.
   На  публичных  слушаниях  "ГСП  энд   Л"   утверждала,   что   ей   нужны
дополнительные  средства  для  компенсации  растущих  расходов  в  связи   с
инфляцией, а также для осуществления ее строительной программы.  Комментарий
высокопоставленных официальных лиц "ГСП энд Л" получить не удалось, хотя  их
представитель выразил сожаление и озабоченность по поводу будущего положения
с  энергоснабжением  в  Калифорнии.  Однако  Дейви  Бердсон,  лидер   группы
потребителей под названием "Энергия и свет для  народа",  приветствовал  это
решение, назвав его..."
   Закончив бритье, Ним отложил  газету  на  туалетный  бачок.  Он  узнал  о
решении  вчера  поздно   вечером,   так   что   сообщение   послужило   лишь
подтверждением. Когда он спустился вниз,  Руфь  уже  приготовила  завтрак  -
омлет с бараньими почками. Она сидела напротив с чашкой кофе, пока он ел.
   Она спросила:
   - Что на самом деле означает это решение комиссии? Он скорчил гримасу:
   - Это означает, что  три  человека,  получившие  работу  по  политическим
соображениям, имеют право указывать большим корпорациям типа "ГСП энд  Л"  и
телефонной компании, как надо вести дела.
   - Это скажется на тебе?
   - Еще как, черт побери! Мне придется переделывать строительную программу,
мы отменим некоторые проекты либо замедлим работу на них, а это  приведет  к
увольнениям. Но и тогда будет ощущаться нехватка наличности. Вытянутые  лица
сегодня утром, особенно у Эрика. - Ним разрезал почку и насадил ее на вилку.
- Отличные. Ты делаешь их лучше всех.
   Руфь поколебалась, но потом сказала:
   - Как ты думаешь, ты сможешь какое-то время готовить  себе  завтрак  сам?
Ним встревожился:
   - Конечно, но почему?
   - Я, наверное, уеду. - После недолгой паузы Руфь поправилась:
   - Я уезжаю. На неделю, быть может, чуть дольше. Он отложил нож  и  вилку,
уставившись на нее через стол.
   - Но почему? Куда?
   - Мама возьмет Леа и Бенджи на время моего отъезда, а миссис Блеар, как и
обычно, будет приходить убираться. Так  что  тебе  просто  придется  ужинать
где-то, и я уверена, что ты сможешь это устроить.
   Ним проигнорировал эту колкость. Он повысил голос:
   - Ты не ответила на мой вопрос. Куда ты едешь и зачем?
   - Не нужно кричать.  -  Он  чувствовал,  что  Руфь  настроена  необычайно
решительно. - Я слышала твой вопрос,  но  при  том,  как  складываются  наши
отношения, я не считаю нужным отвечать.
   Ним молчал, прекрасно понимая, что имеет в  виду  Руфь.  Если  Ним  решил
нарушать правила брака,  заводить  интрижки  и  проводить  многие  вечера  в
собственное удовольствие, почему же Руфи не пользоваться той же  свободой  и
тоже без объяснений?
   Да, отказываясь отвечать на его вопросы, Руфь  была  права,  но  Ниму  от
этого не стало легче. Он почувствовал укол ревности, ибо теперь  уверился  в
том, что у Руфи есть другой мужчина. Раньше Ниму такая мысль и в  голову  не
приходила. Теперь же он был убежден.  Конечно,  он  знал,  что  в  некоторых
семьях есть подобные договоренности типа "дай и возьми", но  согласиться  на
то, чтобы и в его семье жизнь шла по такому же принципу, он не мог.
   - Мы оба знаем, - сказала Руфь, прервав его мысли, - что уже давно ты и я
только воображаем, что мы женаты. Мы об этом  не  говорили.  Но  думаю,  нам
следует это сделать... - Она старалась говорить твердо, но голос ее дрогнул.
   Он спросил:
   - Ты хочешь поговорить сейчас? Руфь покачала головой.
   - Вероятно, когда вернусь.
   - Хорошо.
   - Ты не доел свой завтрак. Он отодвинул тарелку:
   - Я больше не хочу есть.

***

   Неожиданное объяснение с Руфью занимало мысли Нима всю  дорогу,  пока  он
ехал в центр города, но происходящее в  штаб-квартире  "ГСП  энд  Л"  быстро
заставило забыть обо всем личном.
   Решение Комиссии по коммунальному хозяйству обсуждалось на всех уровнях.
   Сотрудники  финансового  и  юридического   отделов   устроили   настоящее
паломничество в кабинет президента. Прошел целый ряд совещаний,  на  которых
обсуждалось, как  "ГСП  энд  Л"  сможет  осуществить  необходимые  планы  по
строительству и  остаться  платежеспособной,  не  увеличивая  тарифы.  Общее
мнение склонялось к тому,  что  без  серьезного  и  немедленного  сокращения
расходов это просто невозможно.
   В какой-то момент Эрик Хэмфри, расхаживая по  ковру  в  центре  кабинета,
задал риторический вопрос:
   - Почему, когда из-за инфляции растет цена на хлеб, на мясо или на  билет
в кино, никто не удивляется и все соглашаются с  этим?  А  когда  мы  честно
говорим, что не можем продавать электроэнергию по старым тарифам,  ибо  наши
издержки тоже возросли, никто нам не верит?
   Оскар О'Брайен, юрисконсульт компании, ответил,  закурив  одну  из  своих
неизменных сигар:
   - Они  не  верят  нам,  потому  что  на  нас  их  натравливают  политики,
старающиеся подлизаться к избирателям. Коммунальное  хозяйство  всегда  было
удобной мишенью для нападок.
   Президент фыркнул:
   - Политики! Они не переваривают меня! Они придумали инфляцию, создали ее,
вырастили и поддерживают с помощью федерального долга - ведь только так  они
могут покупать голоса, чтобы удержаться на своих местах. И теперь они  винят
в инфляции кого угодно, кроме себя, и в особенности бизнесменов. Если бы  не
политики, мы бы не просили увеличить тариф, нам  это  попросту  не  было  бы
нужно.
   Шарлетт Андерхил, исполнительный вице-президент по финансам  и  четвертый
человек в офисе президента, пробормотала "аминь". Миссис  Андерхил,  высокая
брюнетка  за   сорок   лет,   обычно   уравновешенная,   сегодня   выглядела
возбужденной. Ним ее возбуждению не находил объяснений. Какие бы решения  по
финансам ни были приняты в результате  отказа  ККХ,  они  будут  жесткими  и
Шарлетт Андерхил придется их выполнять.
   Эрик Хэмфри, прекративший расхаживать по ковру, спросил:
   - Есть ли у кого-нибудь предположение, почему все,  чего  мы  добивались,
отклонено? Может, не правильной была наша стратегия? Или  допустили  ошибку,
составляя наше досье?
   - Не думаю, что наша стратегия была неверной, -  сказал  О'Брайен.  -  Мы
совершенно правильно составили досье и действовали согласно ему.
   В вопросе и ответе речь шла о хорошо  охраняемом  секрете  всех  компаний
коммунального хозяйства.
   Каждый раз, когда назначался специальный уполномоченный по  коммунальному
хозяйству,  компании,  которых  касались  его   решения,   втайне   начинали
тщательное наблюдение за ним. Выискивались  факты,  которые  можно  было  бы
впоследствии использовать против него, слабости в характере или складе  ума,
которые компании могли бы обернуть себе на пользу.
   Обычно компания поручала  кому-нибудь  из  своих  служащих  сблизиться  с
уполномоченным.  Все  происходило  как  по  сценарию:   приглашение   домой,
предложение  сыграть  в  гольф  или  посмотреть  спортивное  соревнование  с
престижных мест, на которые трудно достать  билеты,  поездка  на  рыбалку  в
укромное   горное   местечко.   Развлечения   всегда   были   приятными    и
неутомительными и не требовали много денег. В разговорах могла завязаться  и
беседа о делах компании, но об открытом одолжении не просили:  влияние  было
более умным. Часто такая тактика срабатывала на пользу компании. Но иногда и
нет.
   - Мы знали, что два уполномоченных в любом случае проголосуют против нас,
- говорил юрист, - и нам было точно известно, что двое  из  оставшихся  трех
были "нашими". Поэтому голос Си Рида был  решающим.  Мы  работали  с  Ридом,
думали, что он посмотрит на дело нашими глазами, но ошиблись.
   Ним знал о специальном уполномоченном  Сириле  Риде.  Он  когда-то  читал
лекции в  университете,  получил  звание  доктора  экономики,  но  его  опыт
практического бизнеса  был  равен  нулю.  Однако  Рид  тесно  сотрудничал  с
губернатором Калифорнии во время двух кампаний по выборам,  и  осведомленные
люди считали, что когда губернатор переедет из Сакраменто в  Белый  дом,  на
что  он  питал  надежды,  то  Си  Рид  уйдет  вместе  с  ним   руководителем
президентского аппарата.
   Согласно   конфиденциальному    материалу,    который    прочитал    Ним,
уполномоченный  Рид  одно  время  был  ревностным  сторонником  кейнсианской
экономической модели, но отрекся от нее и теперь считал, что доктрина  Джона
Мейнарда Кейнса привела во всем мире к экономической  катастрофе.  Последнее
сообщение главного вице-президента "ГСП энд Л" Стюарта Ино,  обрабатывавшего
Рида, гласило, что уполномоченный "повернулся  лицом  к  реалиям  отчетов  о
хозяйственной деятельности и балансовых  таблиц,  в  том  числе  и  компаний
коммунального хозяйства". "Но, видимо, - думал  Ним,  -  Си  Ридполитик  над
всеми ними посмеялся и продолжает смеяться поныне".
   - Когда дело было еще в подвешенном  состоя