коюсь об отце.
   - В каком смысле? Она покачала головой:
   - Давай это оставим сейчас. Возможно, расскажу тебе позже.
   Как обычно. Ним удивился ловкости, с которой Карен, используя только свою
растягивающуюся трубку, вывела кресло из квартиры по коридору к лифту.
   По дороге он спросил:
   - На сколько времени хватит твоей батареи? Она улыбнулась:
   - На сегодня я заряжена полностью. Так что,  если  пользоваться  батареей
для кресла и моего респиратора, вероятно, на четыре часа.  После  этого  мне
снова надо будет подключиться к старой доброй "ГСП энд Л".
   Его снова поразило, насколько тонкая нить связывала  Карен  с  жизнью.  И
нить эта была электрической.
   - Раз уж мы заговорили о "ГСП энд Л". Как твои дела?
   - О, у нас всегда богатый выбор дел. Они растут, как сорняки.
   - Нет, серьезно. Я хочу знать.
   - Ну, неожиданно нашей самой тревожной проблемой стала  нефть,  -  сказал
он. - Ты слышала, что сегодня провалились последние переговоры между ОПЕК  и
Соединенными Штатами?
   - Это передавали по радио перед тем, как ты пришел. Страны  -  экспортеры
нефти говорят, что не будут больше принимать бумажные деньги. Только золото.
   - Они уже несколько раз  грозились  это  сделать.  -  Ним  вспомнил  свой
разговор с Эриком Хэмфри и судьей Йелом накануне Рождества. Тогда ситуация с
нефтью была беспокойная. Теперь же, в марте, она стала просто критической.
   Он добавил:
   - На этот раз все похоже на правду.
   -  Насколько  плохо  все  будет,  если  импортируемая  нефть   перестанет
поступать?
   - Намного хуже,  чем  можно  представить  себе.  Больше  половины  нефти,
которую использует Америка,  импортируется.  И  восемьдесят  пять  процентов
поступает из стран ОПЕК.
   Вздохнув, он продолжил:
   - Тем не менее даже сейчас нехватка  нефти  обсуждается  главным  образом
применительно к машинам и бензину, а не к электричеству.
   Ним снова задумался. Самая драматическая  за  все  время  конфронтация  с
нефтяными государствами ОПЕК, имеющая потенциал  более  разрушительный,  чем
арабское эмбарго 1973 - 1974 годов, произошла  внезапно  в  последние  сорок
восемь часов. Все знали  о  такой  возможности,  но  сравнительно  мало  кто
воспринимал ее серьезно. Вечные оптимисты, включая и кое-кого из  занимающих
высокие посты,  все  еще  надеялись,  что  удастся  избежать  окончательного
"открытия всех карт", что "так или  иначе"  сохранится  "Ниагара"  импортной
нефти. Ним не разделял веры в это.
   Ему пришла в голову мысль,  касающаяся  Карен.  Прежде  чем  он  смог  ее
выразить, они подошли к лифту, и двери открылись.
   В лифте были только  мальчик  и  девочка  лет  девяти-десяти  с  веселыми
свежими лицами.
   - Привет, Карен! - сказали они оба, когда кресло, а следом Ним  оказались
в лифте.
   - Филипп, Уэнди, здравствуйте, - ответила Карен. - Идете куда-то?
   Мальчик отрицательно покачал головой:
   - Нет. Только вниз поиграть. - Он посмотрел на Нима. - Кто он?
   - Мой приятель мистер Голдман. - Она повернула лицо к Ниму.  -  Это  дети
моих соседей и друзей.
   Они поздоровались. Лифт в это время уже спустился.
   - Карен, - спросил мальчик, - можно я возьму вас за руку?
   - Конечно.
   Он держал ее руку, нежно перебирая пальцами, затем спросил:
   - Вы чувствуете?
   - Да, Филипп, - сказала она ему. - У тебя ласковые  руки.  Казалось,  ему
это было интересно и приятно.
   - Карен, вы хотите поменять местами ноги? - не желая,  чтобы  ее  обошли,
спросила девочка.
   - Ну.., хорошо бы.
   Аккуратно, вероятно, зная, как это надо делать,  девочка  подняла  правую
ногу Карен и положила ее на левую.
   - Спасибо, Уэнди.
   На нижнем этаже дети попрощались и убежали.
   - Это было прекрасно, - сказал Ним.
   - Я знаю, - Карен тепло улыбнулась. - Дети  такие  естественные.  Они  не
боятся, не смущаются, как взрослые.
   Когда я только переехала сюда, дети в доме задавали  мне  вопросы  вроде:
"Что с вами случилось?" или "Почему вы  не  можете  ходить?",  а  когда  это
слышали их родители, они говорили им: "Ш-ш!"  Потребовалось  время,  но  мне
удалось дать им понять, что я не имею ничего против вопросов, наоборот, рада
им. Но все равно еще есть взрослые, которые всегда чувствуют  себя  неуютно.
При виде меня они смотрят в другую сторону.
   На  улице  ждала  Джози  с  фургоном,  светло-зеленым  "фордом".   Широко
отодвигающаяся боковая дверь была уже открыта. Карен направила свое кресло к
ней.
   - Посмотри-ка, что сделал мистер  Паулсен,  чтобы  я  могла  подняться  в
машину, - сказала она Ниму.
   Тем временем Джози спустила из фургона два стальных желоба  и  прикрепила
их к основанию дверного проема. Теперь между фургоном и землей  был  двойной
трап, ширина которого совпадала с расстоянием между колесами кресла Карен.
   Джози отступила внутрь фургона и подала крюк на стальном тросе. Трос  был
прикреплен к электрической лебедке. Она поднесла крюк к креслу, зацепила его
за стальное кольцо, затем вернулась к лебедке, дотронулась до выключателя.
   - Ну вот! - облегченно  вздохнула  Карен.  Кресло  мягко  втягивалось  по
трапу.  Уже  внутри  Джози  повернула  кресло,  колеса  точно  скользнули  в
углубления на полу, где их удерживали зажимы.
   Джози усмехнулась:
   - Вы поедете впереди, мистер Голдман. Рядом с шофером.
   Когда они выехали на улицу. Ним повернулся  на  своем  переднем  сиденье,
чтобы разговаривать с Карен. Он вернулся к тому, о  чем  собирался  сказать,
когда они подошли к лифту.
   - Если нам действительно будет всерьез не хватать нефти, почти  наверняка
начнутся периодические отключения электроэнергии. Ты знаешь, что это значит?
   Карен кивнула:
   - Думаю, да. Это означает,  что  в  течение  нескольких  часов  не  будет
электричества.
   - Да, для начала скорее всего три часа в день, затем более долгие периоды
времени, если положение  будет  ухудшаться.  Однако  если  это  случится,  я
уверен, тебя заранее предупредят. Но тебе придется отправиться в  госпиталь,
имеющий собственный генератор.
   - В "Редвуд-Гроув", - сказала Карен. - Это где мы были с Джози в ту ночь,
когда "Друзья свободы" взорвали подстанции и у нас пропало электричество.
   - Завтра, - пообещал ей Ним, - я выясню, насколько хорош их  генератор  в
"Редвуд-Гроув". Иногда эти резервные генераторы ни черта  не  стоят,  потому
что их не обслуживают должным образом. Когда в Нью-Йорке надолго отключалось
электричество, некоторые из них даже не включились.
   - Я не собираюсь беспокоиться, - сказала Карен, - пока ты заботишься  обо
мне, Нимрод.
   Джози была внимательным водителем, и Ним расслабился во время поездки  во
Дворец искусств, где выступал городской симфонический  оркестр.  У  главного
входа, Когда Джози выгружала кресло Карен, пришла помощь в лице служителя  в
форме, который быстро проводил Карен и Нима через  боковую  дверь  к  лифту,
доставившему их в  верхний  ярус.  Там  у  них  был  первый  ряд  в  ложе  с
двигающейся плоскостью, что освобождало путь для Карен. Было  очевидно,  что
Дворец искусств приспособлен к посещению людьми на колясках.
   Когда они устроились, Карен сказала, посмотрев вокруг:
   - Здесь так заботливы, Нимрод. Как тебе удалось это?
   - Старая добрая "ГСП энд Л" имеет  некоторое  влияние.  Места  в  ложе  и
служителя для Карен по просьбе Нима устроила  Тереза  Ван  Бэрен.  Когда  он
предложил заплатить, Тесе сказала ему:
   - Забудь об этом! У нас еще  остались  некоторые  привилегии.  Пользуйся,
пока они есть.
   Ним протянул Карен программку, но она покачала головой:
   - Мне нравится слушать, но я всегда думаю, что музыкальная критика и  эти
программки написаны людьми, старающимися доказать, какие они умные.
   Он усмехнулся:
   - Согласен.
   Когда огни погасли и дирижер под  аплодисменты  поднялся  на  возвышение,
Карен мягко спросила:
   - Нимрод, все изменилось между нами, не так ли?
   Он был ошеломлен ее чутьем, но у него не было  времени  ответить,  музыка
зазвучала.
   В программе был в основном Брамс.  Сначала  "Вариации  на  тему  Гайдна".
Сразу после этого - Фортепианный концерт № 2, си-бемоль  мажор.  Великолепно
солировал Евгений Истомин. Фортепианный концерт был у Нима  одним  из  самых
любимых, и, судя по  сосредоточенному  вниманию,  у  Карен  тоже.  Во  время
третьей части, когда зазвучала виолончель, он  положил  свою  руку  на  руку
Карен. Она повернула голову, и он увидел ее глаза, влажные от слез.
   Наконец   отзвучали   последние   аккорды   и   последовали    длительные
аплодисменты.
   - Пожалуйста! Ради нас обоих, - настойчиво сказала Карен, и  тут  зажегся
свет. Наступил антракт.
   Публика потянулась в фойе, а Ним и Карен остались сидеть. После недолгого
молчания она сказала:
   - Если хочешь, можешь ответить на мой вопрос сейчас. У него не было нужды
спрашивать, на какой вопрос, он вздохнул:
   - Я полагаю, ничего не остается всегда одним и тем же.
   - Было бы глупо ожидать этого, - сказала Карен, -  и  я  хочу,  чтобы  ты
знал. Я никогда так не думала. О, иногда прекрасно помечтать о  невозможном,
о том, чтобы все хорошее продолжалось, но я  научилась  трезво  смотреть  на
мир. Будь  честным  со  мной,  Нимрод.  Что  произошло?  Что  изменилось  за
последнее время?
   Именно тогда он и рассказал ей. Рассказал о  Руфи,  о  распространяющейся
злокачественной опухоли, которая угрожала ее жизни, о том, как  из-за  этого
несчастья они снова нашли свой путь, потерянный было на время.
   Карен слушала молча. Затем заговорила снова:
   - Я поняла с того момента, когда увидела тебя сегодня: что-то изменилось,
произошло что-то важное и личное. Теперь я знаю. Я рада  за  тебя,  с  одной
стороны, а с другой, конечно, мне жалко себя, но особенно твою жену.
   - Мы можем быть счастливы, - сказал он.
   - Я надеюсь. Иногда это бывает. Оркестр готовился начать вторую  половину
концерта. Все возвращались на свои места. Карен спокойно сказала:
   -  Мы  не  должны  быть  больше  любовниками,  ты  и  я.  Это   было   бы
несправедливо, не правильно. Но я надеюсь, мы останемся друзьями и я  иногда
смогу тебя видеть.
   Он снова дотронулся до ее руки  и,  прежде  чем  началась  музыка,  успел
сказать:
   - Друзьями - навсегда.
   По  дороге  домой  они  почти  не  разговаривали.  Джози  тоже,  кажется,
чувствовала перемену  и  в  основном  молчала.  Они  встретились  на  улице,
поскольку она успела побывать у друзей, пока продолжался концерт.
   Через некоторое время, опять повернувшись на переднем  сиденье  к  Карен,
Ним сказал:
   - Ты однажды намекнула мне, что беспокоишься о своем отце. Ты  не  хотела
говорить об этом. Хочешь, поговорим сейчас?
   - Не возражаю, - ответила Карен. - Кроме того,  говорить  особенно  не  о
чем. Я знаю, что у отца некоторые неприятности -  финансовые  наверняка.  Он
намекнул, но точно не сказал мне, в чем дело. Я думаю, однако, что у меня не
будет больше "Хампердинка".
   Ним был потрясен:
   - Почему?
   - Ежемесячные платежи слишком  велики  для  моих  родителей.  Кажется,  я
говорила тебе, что банк  отца  не  дает  денег,  так  что  он  отправился  в
финансовую компанию, а процентная ставка там выше. Я  предполагаю,  что  все
это накопилось вместе.
   - Слушай, я бы хотел помочь...
   - Нет! Я сказала как-то раньше, что  никогда  не  возьму  у  тебя  денег,
Нимрод! У тебя есть собственная семья, заботься о ней. Кроме того, как бы  я
ни любила "Хампердинка", но управлялась  же  раньше  без  фургона,  смогу  и
теперь. Меня беспокоит именно отец.
   - Я действительно хочу что-нибудь сделать.
   - Останься моим другом, Нимрод. Это все, о чем я прошу.
   Они попрощались на улице у дома Карен нежным поцелуем.  Но  страстным  он
уже не был. Она предложила ему не подниматься, сославшись на свою усталость,
и он грустно пошел к своей машине, припаркованной в соседнем квартале.

Глава 12

   В последнюю неделю марта драматичный, неожиданно  разразившийся  нефтяной
кризис затмил все остальное. Он преобладал в  национальных  и  международных
новостях.
   - Это как надвигающаяся война,  -  прокомментировал  кто-то  на  собрании
совета директоров "ГСП энд Л". - До тех пор пока пушки не  начнут  стрелять,
она кажется нереальной.
   Ничего нереального в единогласном решении стран ОПЕК не было. Члены  ОПЕК
- арабские страны,  Иран,  Венесуэла,  Индонезия  и  Нигерия  -  постановили
несколько дней назад: после того, как танкеры, находящиеся в пути и в портах
Соединенных Штатов, будут разгружены, нефть больше не будет  отправляться  в
США, пока не разрешится спор о платежах.
   Страны ОПЕК заявили, что  имеют  достаточные  долларовые  резервы,  чтобы
переждать свое эмбарго. Они указали, что эти  резервы  гораздо  больше,  чем
нефтяные запасы США.
   - К сожалению, это, черт побери, правда,  -  бросил  утомленный  поездкой
госсекретарь в Вашингтоне репортерам в неофициальной обстановке.
   В "Голден стейт пауэр энд  лайт",  как  и  по  всей  стране,  принимались
срочные политические решения. В округе "ГСП энд Л" вопрос о  том,  будут  ли
широкомасштабные временные отключения электроэнергии больше не стоял. Теперь
лишь гадали, как скоро и в каких размерах.
   Два предыдущих года  засухи  в  Калифорнии  и  снегопады  мягкой  зимы  в
Сьерра-Неваде добавили проблем, так  как  гидроэнергетические  резервы  были
значительно меньше, чем обычно.
   Ним, занимая пост вице-президента по планированию и  поэтому  находясь  в
центре событий, стал лихорадочно  проводить  совещания  с  целью  подготовки
чрезвычайных мер и определения приоритетов.
   Тем временем некоторые национальные и государственные приоритеты были уже
провозглашены.
   Президент распорядился о немедленном рационировании бензина, и в  течение
нескольких дней должна была быть разработана  запасная  система  талонов.  В
дополнение к этому с ночи пятницы до утра  понедельника  запрещалась  всякая
продажа бензина.
   Из Вашингтона же исходило распоряжение об отмене всех основных спортивных
мероприятий и других зрелищ, собирающих толпы людей, о закрытии национальных
парков  -  и  все  это  с  целью  сократить  лишние  поездки,  особенно   на
автомобилях. Было заявлено, что позже,  возможно,  будут  закрыты  театры  и
кинотеатры.
   Всем  энергокомпаниям,  использующим   нефть,   было   приказано   начать
круглосуточное снижение уровня освещения улиц и витрин, уменьшив  напряжение
на пять процентов.
   Энергокомпаниям,  которые  производили  электроэнергию,   сжигая   уголь,
главным образом  в  центральной  части  Соединенных  Штатов,  дали  указание
направить как можно больше электроэнергии на Восточное и Западное побережья,
где ожидалась массовая безработица из-за нехватки энергии  на  заводах  и  в
учреждениях. Этот план был назван "Уголь по линиям электропередачи".  Однако
его эффект наверняка будет ограниченным, частично  потому,  что  центральная
часть США нуждается в большом количестве электроэнергии для местных нужд,  а
также из-за большого числа линий электропередачи на дальние расстояния.
   Во многих районах было  приказано  закрыть  школы,  с  тем  чтобы  начать
занятия летом, когда их потребности в освещении будут намного меньше.
   Ограничения на воздушные путешествия разрабатывались и должны  были  быть
скоро объявлены.
   Общественность была предупреждена  о  более  решительных  мерах,  включая
трех- или даже четырехдневные выходные, что выглядело вполне вероятным, если
ситуация с нефтью не улучшится.
   В дополнение ко всем специальным мерам  звучали  призывы  к  добровольной
экономии энергии во всех ее формах.
   В "Голден стейт пауэр энд лайт" все дискуссии  были  омрачены  пониманием
того, что собственных  нефтяных  запасов  хватит  только  на  тридцать  дней
нормальной работы.
   Так как еще немного нефти должны были доставить  танкеры,  находящиеся  в
пути, решили, что временные  отключения  электроэнергии  будут  отложены  до
второй недели мая. Затем, на начальном этапе, электроэнергию  предполагалось
отключать на три часа каждый день,  после  чего  могли  быть  приняты  более
драконовские меры.
   Но  было  понятно,  что  даже  первые  отключения  электроэнергии  станут
разрушительными и нанесут ущерб экономике штата. Ним знал, насколько мрачной
выглядела ситуация. Это знали и все  остальные,  кто  был  напрямую  с  этим
связан. Но общественность, полагал Ним,  еще  не  уловила  или  не  захотела
уловить всю трагичность происходящего.
   В соответствии с обязанностями Нима по планированию и его восстановлением
в роли общественного представителя компании  от  него  требовались  обзор  и
объяснение текущих событий.
   Выполнение двух этих обязанностей  одновременно  он  счел  непосильным  и
заявил Терезе Ван Бэрен:
   - Ладно, я возьму на себя важные события, но тебе  придется  использовать
своих людей для мелочей.
   Она ответила согласием.
   На следующий день вице-президент по связям с общественностью появилась  в
кабинете Нима:
   - Есть дневная телевизионная программа под названием "Перерыв на обед".
   - Ты, может быть, не поверишь, Тесе, - сказал  он,  -  но  я  никогда  не
смотрел ее.
   - Да, да, очень забавно. Но не торопись отбрасывать дневное  телевидение.
Существует миллион домохозяек, которые его смотрят, и завтра  эта  программа
хочет рассказать об энергетическом кризисе.
   - С моей помощью, я предполагаю.
   - Естественно, - подтвердила Ван Бэрен. - Кто сделает это лучше?
   Ним усмехнулся:
   - Ладно, но и я  тебя  попрошу  кое  о  чем.  Все  телевизионные  станции
специализируются на трате времени. Они просят прийти пораньше, затем  держат
тебя  целую  вечность.  Ты  знаешь,  как  я  занят,   так   что   постарайся
договориться, чтобы хоть раз все было быстро: пришел - ушел.
   - Я сама пойду с тобой, - сказала Ван Бэрен. - И я добьюсь этого. Обещаю.
   Как оказалось потом, обещание не было выполнено. "Перерыв на  обед"  была
часовая передача, которая выходила в эфир в полдень. Ван Бэрен и Ним прибыли
на телевизионную студию в 11.50. В  фойе  их  встретила  молодая  женщина  -
ассистент программы. Как и многие, кто работает  на  телевидении,  она  была
одета и выглядела так,  будто  неделю  назад  закончила  школу.  У  нее  был
стандартный значок ее конторы, и очки она носила чуть не на макушке.
   - О да, мистер Голдман! Вы будете в конце, без десяти час.
   - Эй, минутку! - запротестовала Ван Бэрен. - Меня  заверили,  что  мистер
Голдман  будет  в  начале  передачи.  Он  -  один  из  наших   ответственных
сотрудников, и его время очень дорого, особенно сейчас.
   - Я знаю, - ассистент программы сладко улыбнулась. - Но режиссер  изменил
свое мнение. Тема мистера Голдмана достаточно  тяжела.  Она  может  подавить
нашу аудиторию.
   - Они и должны быть подавлены, - сказал Ним.
   - Если они будут подавлены и затем выключат телевизоры, наша программа на
этом закончится, - твердо сказала молодая женщина. - Может быть,  вы  хотите
побыть на съемочной  площадке,  пока  ждете?  Тогда  вы  сможете  посмотреть
остальную часть передачи.
   Ван Бэрен посмотрела на Нима и подняла вверх руки в знак бессилия.
   Смирившийся, понимая, как много срочных дел он  мог  бы  сделать  за  это
потерянное время, он сказал ей:
   - Ладно.
   Ассистент программы, которая  уже  много  раз  разыгрывала  такую  сцену,
сказала:
   - Пойдемте со мной, пожалуйста.
   Студийная площадка, расцвеченная и ярко освещенная, должна была выглядеть
как жилая комната. В центре ее находился светло-оранжевый диван, на  котором
сидели двое постоянных ведущих, Джерри и Джин  -  молодые,  живые,  приятные
люди. Три телевизионные камеры просматривали площадку, находясь в  полукруге
перед ней. Гости по одному присоединялись к ведущим под ярким светом.
   Первые  десять  минут  передачи  были  посвящены  танцующему  медведю  из
гастролирующего цирка, потом семидесятилетняя бабушка, приехавшая из  Чикаго
на роликовых коньках, заняла его место.
   - Я износила пять пар, - похвасталась она. - Я была