Дейви Бердсон отказался от проведения  перекрестного  допроса  Лауры  Бо,
весомо заявив, что "Энергия и свет для  народа"  поддерживает  точку  зрения
клуба "Секвойя", так великолепно изложенную миссис Кармайкл.
   На следующий день, когда допрашивали последнего из нескольких  свидетелей
противной стороны, О'Брайен прошептал Ниму, сидевшему позади:
   - Сосредоточься. Ты пойдешь следующим.

Глава 13

   Ним все-таки чувствовал себя измученным. Перспектива  новых  показаний  и
дополнительного перекрестного допроса лишь усугубила это состояние.
   Он плохо спал ночью; ему снилось, что он в какой-то комнате, напоминающей
тюремную камеру, без окон и дверей, все четыре  стены  которой  были  усеяны
автоматическими выключателями.  Ним  старался  включить  их,  он  знал,  что
электричество нужно каким-то жизненно важным агрегатам.  Но  Дейви  Бердсон,
Лаура Бо Кармайкл и Родерик Притчетт окружили его, в шесть рук  оглушительно
щелкая выключателями  в  обратную  сторону.  Ним  хотел  закричать  на  них,
попросить их не мешать ему, но не мог произнести ни  слова.  В  отчаянии  он
пытался двигаться быстрее, но  ноги  не  повиновались  ему,  они  как  будто
приклеились к полу.
   В отчаянии Ним понял, что проиграл, что ему не угнаться за  остальными  и
вскоре все будет выключено. На этом он проснулся, весь  в  поту,  и  не  мог
больше заснуть.

***

   Когда Ним снова уселся в свидетельское кресло, председательствующий  член
комиссии напомнил, что свидетель уже  поклялся  говорить  правду,  и  только
правду.
   Когда Ним закончил свое выступление, за него взялся Оскар О'Брайен:
   - Мистер Голдман, сколько акций "Голден стейт пауэр энд лайт" вы имеете?
   - Сто двадцать.
   - И их рыночная стоимость?
   - На сегодняшнее утро - две тысячи сто шесть долларов:
   - И любое предположение, что вы лично можете нажить состояние на  Тунипа,
является...
   - Забавным и оскорбительным, - прервал его Ним. Он лично просил О'Брайена
запротоколировать ответ и надеялся, что пресса сообщит о нем,  как  она  уже
сделала с обвинением Бердсона в извлечении выгоды. Но  сомнения  у  Нима  по
поводу этого были.
   - Вполне с  вами  согласен,  -  О'Брайен  выглядел  застигнутым  врасплох
решительностью Нима. - Теперь давайте вернемся  к  заявлению  о  влиянии  на
окружающую среду в Тунипа. Миссис  Кармайкл  в  своих  показаниях  оспорила,
что...
   В его замыслы входило продемонстрировать  показания  противников  проекта
ошибочными и предвзятыми, но Ним на  особый  эффект  своего  выступления  не
рассчитывал.
   О'Брайен закончил менее  чем  за  полчаса.  За  ним  последовали  адвокат
комиссии и Родерик Притчетт, но никто из них не стал плясать на ребрах Нима,
оба они были учтивы и кратки. Зато  Бердсон  порезвился  вволю.  Характерным
жестом запустив руку в густую, местами седую бороду,  он  постоял  несколько
секунд, рассматривая Нима.
   - Эти ваши  акции,  Голдман.  Вы  сказали,  что  они  стоили,  -  Бердсон
посмотрел на клочок бумаги, - две тысячи сто шесть долларов, так?
   Ним осторожно согласился:
   - Да.
   - То, как вы сказали об этой сумме - а мы все слышали это,  -  прозвучало
так, будто эта сумма для вас - просто гроши. Вы, похоже, сказали "только две
тысячи". Я думаю, кому-то, кто,  подобно  вам,  привык  думать  в  масштабах
миллионов и передвигаться на вертолетах...
   Член, комиссии прервал его:
   - Это вопрос, мистер Бердсон? Если да, пожалуйста, переходите к сути.
   - Да, сэр. - Бородач лучезарно улыбнулся.  -  Этот  Голдман,  эта  важная
персона, вывел меня из равновесия, потому что никак не может  понять,  сколь
много значит названная сумма для бедных людей...
   Член комиссии резко ударил молотком:
   - Ближе к делу!
   Бердсон снова усмехнулся, он был уверен в том, что, как  бы  ни  пытались
осадить, слова лишить его не могут. Он повернулся к Ниму.
   - О'кей. Вот мой вопрос.  Не  приходит  ли  вам  в  голову,  что  деньги,
подобные этим "каким-то тысячам", как вы сказали, означают  целое  состояние
для многих людей, которым придется оплачивать счета за "Тунипа".
   - Во-первых, я не говорил "какие-то тысячи", - уточнил Ним. - Это вы  так
выразились. А во-вторых, я хочу сказать, что да, это приходило мне в голову,
но подобная сумма и для меня тоже много значит.
   - Раз она так много значит и для вас, - мгновенно  подхватил  Бердсон,  -
возможно, вам бы хотелось удвоить ее.
   - Может быть, и хотелось бы, что же в этом плохого?
   - Задаю вопросы я, - Бердсон зловеще улыбнулся. - Итак, вы признаете, что
вам бы хотелось удвоить ваши деньги, и, возможно, вы это  и  сделаете,  если
сделка пройдет, не так ли? - Он взмахнул  рукой.  -  Нет,  не  затрудняйтесь
отвечать. Мы сделаем свои собственные выводы.
   Вспыхнув, Ним сел. О'Брайен, внимательно наблюдавший  за  ним,  незаметно
передал ему записку, в ней было всего несколько слов: "Держи себя  в  руках.
Будь осторожен и сдержан".
   - Вы тут упоминали об экономии электроэнергии, - Бердсон был неутомим.  -
У меня также есть несколько замечаний по этому поводу. Во  время  последнего
допроса мистера Голдмана О'Брайеном об экономии электроэнергии было  сказано
кратко. Это дало право "ГСП энд Л" вынести вопрос на обсуждение. Не  думаете
ли вы, Голдман, что если бы такое богатое  предприятие,  как  "Голден  стейт
пауэр энд лайт", вместо  того,  чтобы  стремиться  к  выкачиванию  миллионов
долларов из мест, подобных Тунипа, больше  заботилось  об  экономии,  то  мы
могли бы сократить ее потребление в нашей стране на сорок процентов?
   - Нет, я  этого  не  думаю,  -  ответил  Ним,  -  потому  что  сокращение
потребления на сорок процентов за счет  экономии  электроэнергии  нереально,
как нереальны и цифры, их вы взяли, вероятно, с  потолка,  как,  впрочем,  и
большинство других своих обвинений. Лучшее из того, что может дать  экономия
электроэнергии,   это   помочь   компенсировать    частично    новый    рост
производственных мощностей и предоставить нам немного лишнего времени.
   - Времени для чего?
   - Для того, чтобы дать понять людям,  что  грядет  электрический  кризис,
который может изменить их жизнь к худшему, изменить так, как  им  это  и  не
снилось. Они должны знать правду.
   Бердсон усмехнулся.
   - А может, настоящая правда заключается в том, что  "Голден  стейт  пауэр
энд лайт" не хочет экономить электроэнергию, так как  это  мешает  получению
прибылей?
   - А вот это уже прямая ложь. Чтобы поверить в нее, надо  видеть  истинное
положение вещей в искаженном свете.
   Ним вдруг понял, что Бердсон все время всячески пытался  вывести  его  из
себя, и он попался на этот крючок.
   Оскар О'Брайен нахмурился, но Ним старался не смотреть на него.
   - Я проигнорирую это отвратительное обвинение,  -  сказал  Бердсон,  -  и
задам другой вопрос. Действительно ли причина, из-за которой  ваши  люди  не
работают усиленно над  проблемой  использования  солнечной  энергии  и  силы
ветра, заключается в том, что это дешевые источники энергии и, значит, вы не
извлечете таких громадных прибылей, какая ожидается от Тунипа?
   - Ответом будет "нет", хотя в вашем вопросе  лишь  полуправда.  Солнечная
энергия недоступна в больших количествах,  и  таковой  не  будет  до  начала
следующего  столетия.  Стоимость  получения  солнечной  энергии   необычайно
высока,  она  намного  превышает   стоимость   электричества,   которое   мы
намереваемся получать в  Тунипа,  и  не  надо  забывать,  что  использование
солнечной энергии повлечет за  собой  даже  большие  загрязнения  окружающей
среды, чем обычная электростанция. Что же касается энергии ветра -  забудьте
об этом, ее нельзя использовать в промышленных масштабах.
   Член комиссии подался вперед:
   -  Я  правильно  вас  понял,  мистер  Голдман,  солнечная  энергия  может
оказаться грязной?
   - Да, господин председатель. - Это утверждение часто удивляло тех, кто не
рассматривал производство солнечной  энергии  во  всех  его  аспектах.  -  С
сегодняшней технологией электростанции по переработке  солнечной  энергии  с
той же мощностью, которую мы предлагаем для Тунипа,  будут  требоваться  сто
двадцать квадратных метров миль земли  только  для  того,  чтобы  разместить
основное энергетическое оборудование.
   Это приблизительно семьдесят пять тысяч акров, две трети  озера  Тахо,  в
сравнении с тремя тысячами акров, которые могут  понадобиться  для  угольной
электростанции.  И  помните:  земля,  использованная  для  сбора   солнечной
энергии, будет уже непригодна для любого другого использования. Если это  не
загрязнение...
   Член комиссии не дал ему закончить:
   -  Интересная  мысль,  мистер  Голдман.  Думаю,  многие  из  нас   и   не
представляли, что дело обстоит так.
   Бердсон, нетерпеливо  переминавшийся  с  ноги  на  ногу  во  время  этого
диалога, возобновил атаку:
   - Вы сказали  нам,  мистер  Голдман,  что  солнечную  энергию  мы  сможем
использовать лишь в следующем веке. Почему мы должны вам верить?
   - От вас этого и не требуется. - Ним не пытался скрыть свою  неприязнь  к
Бердсону. - Вы можете верить или не верить, как хотите. Тем более  что  речь
идет не обо мне. Таково единодушное мнение экспертов. Вот почему  нам  нужна
угольная электростанция, такая, как Тунипа. Да и  во  многих  других  местах
тоже - чтобы не допустить грядущего кризиса.
   Бердсон ухмыльнулся:
   - - Итак, назад, все к той же сказочке о кризисе.
   - Когда это случится, - сказал Ним с чувством, - перечитайте свои  слова,
и вам придется их проглотить.
   Член комиссии потянулся за молотком,  чтобы  навести  порядок,  но  отвел
руку: возможно, ему было интересно увидеть, что же случится дальше.
   Лицо Бердсона исказила гримаса гнева.
   - Я не собираюсь проглатывать какие-либо слова. А  вот  вам  придется!  -
фыркнул он. - Вы подавитесь словами - вы и ваши сообщники  в  "Голден  стейт
пауэр энд лайт". Слова, слова, слова! Те, что  вы  уже  наговорили  на  этом
слушании, и те, которые вам еще  придется  произнести,  потому  что  мы  вас
протащим через суд, свяжем вас обращениями, судебными запретами, мы проведем
все виды юридической блокады.  Затем,  если  этого  будет  недостаточно,  мы
предъявим новые возражения, и  тем  самым  весь  цикл  повторится.  И,  если
понадобится, мы будем  делать  это  хоть  двадцать  лет.  Люди  сорвут  ваши
грабительские планы, и люди выиграют.
   Лидер "Энергии" остановился, тяжело вздохнул, затем добавил:
   - Позвольте вас  заверить,  мистер  Голдман,  что  переработка  солнечной
энергии начнется здесь раньше, чем вы получите свои новые  электростанции  в
Тунипа или в каком другом месте.
   Член комиссии потянул руку к молотку  и  снова  опустил  ее,  зрители  же
разразились аплодисментами. И в тот же самый  момент  Ним  взорвался.  Он  с
силой ударил кулаком по ручке свидетельского кресла и вскочил на ноги.
   -  Если  вы  действительно   сможете   остановить   или   вовсе   сорвать
строительство этих электростанций - Тунипа и других, то это  будет  означать
только  одно:  что  наша   сумасшедшая,   саморазрушающаяся   система   дает
безграничную власть маньякамэгоистам и обманщикам вроде вас.
   Неожиданно в зале наступила тишина.
   Ним повысил голос:
   - Но избавьте нас, Бердсон, от  болтовни  о  том,  что  вы  представляете
народ. Ничего  подобного.  А  вот  мы  действительно  представляем  народ  -
простых, порядочных,  живущих  нормальной  жизнью  людей,  которые  доверяют
энергетическим компаниям, подобным  нашей,  компаниям,  которые  освещают  и
обогревают их дома, дают заводам возможность работать и делают  еще  миллион
других вещей, которых вы и ваши союзники из эгоистических соображений хотели
бы лишить тех людей, о которых вы якобы печетесь. - Ним  обернулся  к  члену
комиссии и административному судье:
   - В чем сейчас нуждается наш штат и многие другие, так это  в  "умеренной
линии". Середины между "никакого роста любой ценой" членов клуба "Секвойя" и
Бердсона  и  теми,  кто  призывает  к   максимальному   росту   производства
электроэнергии, наплевав на  окружающую  среду.  Я  и  компания,  которую  я
представляю, признаем необходимость компромисса, настаиваем на  нем  сами  и
советуем признать другим. Мы убедились, что нет легких, простых  выходов  из
создавшегося положения, вот почему мы ищем "среднюю" позицию. Некоторый рост
производства электроэнергии  необходим,  но,  во  имя  Бога,  доверьте  нам,
специалистам,  поиски  путей  к  тому,  чтобы  сделать  этот  рост  наименее
болезненным. - Он опять повернулся к Бердсону. - Если же  осуществятся  ваши
планы, то именно по вашей вине люди будут страдать.  Страдать  от  отчаянной
нехватки элементарных удобств, от массовой безработицы, от  отсутствия  всех
тех больших и маленьких  вещей,  которые  не  работают  без  электроэнергии.
Кризис - не досужая  выдумка,  а  реальность,  и  он  прокатится  через  всю
Северную Америку и, вероятно, через многие другие точки земного шара. А  где
вы тогда будете,  Бердсон?  Кинетесь  скрываться,  очевидно.  Скрываться  от
людей, которые поймут, что вы - всего-навсего дурачивший их шарлатан.
   Еще не кончив говорить, Ним осознал, что  в  своих  обвинениях  он  зашел
слишком далеко: на публичных слушаниях подобная несдержанность  каралась,  а
он забыл об этом, как забыл об очерченных ему "ГСП энд Л" рамках.  Возможно,
он дал Бердсону основания для возбуждения иска о клевете. Ну  и  пусть,  то,
что  он  сказал,  должно  было  быть  сказано,  есть   предел   терпению   и
благоразумию.
   И он продолжил:
   - Вы говорили о сорокапроцентной экономии электроэнергии, Бердсон. Это не
экономия энергии, а ее потеря, и она будет означать совершенно  новый  образ
жизни, чертовски бедной жизни. О'кей, есть люди, которые говорят,  что  всем
нам следует понизить уровень жизни, что мы  живем  слишком  хорошо,  что  мы
заелись. Может, так оно и есть. Но как бы то ни было, решения об  изменениях
такого типа должны принимать не энергетические компании вроде "ГСП  энд  Л".
Мы  отвечаем  за  поддержание  такого  жизненного  уровня,  которого   хочет
большинство, об этом желании общественность заявляет через  выборные  органы
власти. Вот почему мы продолжаем защищать этот уровень,  Бердсон,  и  делаем
это в открытую.
   Ним остановился, чтобы набрать воздуху в легкие, и член комиссии  тут  же
холодно спросил:
   - Вы закончили, мистер Голдман?
   Ним повернулся и посмотрел на скамью:
   - Нет, господин председатель. Пока  я  здесь,  мне  хотелось  бы  сказать
кое-что еще.
   - Господин председатель, если бы я мог предложить  сделать  перерыв...  -
Оскар О'Брайен явно пытался вызвать огонь на себя.
   Ним твердо сказал:
   - Я намерен закончить, Оскар. - Он  увидел,  что  кто-то  за  столом  для
прессы быстро писал, у официального стенографиста голова тоже была  опущена,
рука - в движении.
   - Сейчас не будет перерыва, - сказал член  комиссии,  и  О'Брайен  сел  с
несчастным видом, передернув плечами.
   Бердсон все еще стоял молча, но на лице его  появился  намек  на  улыбку.
Возможно, он смекнул, что выступление  Нима  нанесло  вред  "ГСП  энд  Л"  и
помогло "Энергии и свету".
   Хорошо это или нет, подумал Ним, но, зайдя  так  далеко,  он  проклял  бы
себя, если бы вдруг смалодушничал.
   Он обратился к  члену  комиссии  и  к  административному  судье,  которые
смотрели на него с любопытством.
   - Все эти слушания, господин председатель, - я имею в виду по этому  делу
и  по  другим,  ему  подобным,  -  являются  бесполезной   тратой   времени,
дорогостоящими  спектаклями.  Нужны  годы,  чтобы  выполнить  то,   что   вы
собираетесь сделать за недели. Те часы, которые вы и мы  здесь  просиживаем,
можно было бы потратить  с  большей  пользой  для  общества  в  целом.  И  в
частности, для тех, кто платит и  использует  электроэнергию,  для  тех,  от
имени кого без всяких на то оснований выступает Бердсон.  Мы  претендуем  на
то, что все, что мы здесь делаем, имеет смысл и причину, в то время как  все
мы по эту сторону ограды прекрасно знаем: это не так.
   Лицо члена комиссии стало багровым. На  этот  раз  он  решительно  ударил
молотком по столу.
   - Это все, что я разрешаю вам  говорить  на  эту  тему,  и  я  делаю  вам
предупреждение, мистер Голдман. Я намерен прочитать стенограмму  внимательно
и принять меры позднее. - Затем так же холодно обратился к Бердсону:
   - Вы закончили спрашивать этого свидетеля?
   - Да, сэр. - Бердсон широко ухмыльнулся.  -  Если  спросите  меня,  то  я
скажу, что он наступил на собственное гнездо.
   Прозвучал удар молотка.
   - Я вас не об этом спрашиваю. Оскар О'Брайен снова вскочил. Член комиссии
нетерпеливо махнул ему рукой, чтобы он сел, и объявил:
   - Объявляется перерыв.
   В зале раздался гул возбужденных голосов.  Ним  посмотрел  на  О'Брайена,
укладывавшего бумаги в дипломат, на судью.  Тот  покачал  головой  -  не  то
печально, не  то  в  знак  неодобрения  -  и  минутой  позже  в  одиночестве
прошествовал к выходу.
   Дейви Бердсон присоединился  к  группе  сторонников,  которые  шумно  его
поздравляли, и все они вышли смеясь.
   Лаура Бо Кармайкл, Родерик Притчетт и  еще  несколько  человек  из  клуба
"Секвойя" рассматривали Нима с интересом, но пошли к выходу, тоже ничего  не
сказав.
   Места  прессы  быстро  опустели,  осталась   лишь   Нэнси   Молино,   она
просматривала свои записи и делала новые заметки. Когда Ним  проходил  мимо,
Нэнси подняла голову и мягко спросила:
   - Малыш, о малыш, ты когда-нибудь раскаиваешься в содеянном?
   - Во всяком случае, не сейчас, - ответил он. - И уж конечно, не тебе меня
исповедовать.
   Она покачала головой и лениво улыбнулась:
   - А мне и не нужно это. Ты заколол собственного осла. Мужчина, о мужчина!
Жди завтрашних газет.
   Не ответив, он отошел от нее, а она снова уткнулась в  свои  записи.  Ним
был уверен, эта бестия постарается изобразить его в  возможно  более  плохом
свете и сделает это с наслаждением. Наверняка  это  будет  похлеще,  чем  ее
репортаж о вертолете в Дэвил-Гейте.
   Покидая зал, он чувствовал себя абсолютно  одиноким  и  немало  удивился,
увидев телерепортеров с мини-камерами, ожидающих его. Он забыл,  как  быстро
визуальные средства массовой информации, если их вовремя предупредить, могут
слетаться на скандальную историю.
   - Мистер Голдман, - обратился к нему один из телерепортеров, - мы слышали
о некоторых вещах, которые вы там сказали. Не повторите ли вы их,  чтобы  мы
могли дать это в "Новостях" сегодня вечером?
   Ним сомневался лишь секунду. Ему не следовало этого  делать,  но  крупные
неприятности ему уже обеспечены, и ничто из того, что может быть сделано или
сказано, не ухудшит его положения. Так почему бы и нет?
   - О'кей, - ответил он, -  вот  как  это  было.  -  Он  начал  говорить  с
чувством, горячо; камеры заработали.

Глава 14

   - С этого момента,  -  в  голосе  Эрика  Хэмфри  слышалась  сталь,  -  ты
перестанешь представлять нашу компанию где бы то ни было. Ты не появишься на
телевидении или радио. Не будешь давать  интервью  прессе  или  отвечать  на
вопросы репортеров, даже если тебя спросят, сколько времени. Понятно?
   - Да, - ответил Ним, - понятно.
   Они посмотрели друг на друга через стол президента. Сцена была  необычной
уже хотя бы потому, что разговор  происходил  в  кабинете  Хэмфри,  а  не  в
комнате для совещаний, где они с Нимом обычно  спорили.  Это  происходило  в
полдень на следующий день после вспышки Нима на слушании дела Калифорнийской
энергетической комиссией.
   - Что касается публичных слушаний, - продолжал Хэмфри, -  тебе,  конечно,
не следует появляться на них. Остальные распоряжения будут сделаны позже.
   - Если ты хочешь моего заявления об отставке, Эрик, я могу его написать.
   Ним думал об этой возможности целый  день.  Его  уход,  решил  он,  может
избавить "ГСП энд Л" от многих затруднений. И потом, ему вовсе не  улыбалось
работать с кляпом  во  рту.  Ег